Вечером, вчера, чуть ли не каждый час:
— Алё, Гуль, ну?
— Не знаю, не пришел еще.
Потом.
— Гуля, ну чего?
— Ничего.
Наконец!
— Мишка, давай в десять!
— В десять? Как штык!
У нас каникулы. Июль. У взрослых работа. Одних нас не отпустят. Остается Лёша, Гулин брат. Он уже взрослый. С ним можно.
Утро, без пяти десять:
— Ба-а-а, пока! — скатываюсь с моего четвертого: холщовая сумка с бутербродами и сухими трусами, майка-алкашка, желтая панамка, шорты синие, босоноги до дыр протертые.
Гуля первым выходит из подъезда. Щурится. Ярко сегодня, безветренно, безоблачно. Лёша, дымя сигаретой, за Гулей следом.
— Привет, Мих! — это Лёша.
— Здравствуй, Лёх! — это я.
— Чего встали? Пошли! — а это Гуля.
На улице: две остановки в горку. Можно на трамвае. Но ходят редко и все равно через две остановки вылезать на пересадку.
Улица утром нарядная, мокрая после поливалок. Они не для асфальта, для газонов — лето засушливое. А все равно, на асфальт стекает. Пахнет мокрой травой и прибитой пылью.
Идем молча, по левой стороне. Вот дом Светки, за ним — Лёхи Ревы. Через дорогу Игорек живет, вот же его балкон — под самой крышей!
На перекрестке Лёшу окликает парень. Они шушукаются о чем-то — нам не слышно. Подъезжает наш трамвай:
— Мелкие, я на следующем, догоню! С круга без меня ни ногой!
— Хорошо, Лёх!
В два прыжка мы в вагоне. Трамвай внутри пахнет металлом, машинным маслом, коленкором, деревом, грязью, подгнившими персиками, потом, разлитым на пол кислым квасом.
На этом маршруте два кондуктора работают по очереди. Один — лет шестидесяти, с деревянной ногой. Когда по вагону идет, нога поскрипывает, он морщится — наверное, больно. Сегодня же — тетка из нашего двора. Как зовут, не знаю. Мы с Гулей со всеми во дворе здороваемся. И с ней тоже.
— Здравствуйте! — это Гуля.
— Здрасьте! — это я.
Тетка улыбается нам — совсем легонько, лучистыми морщинками возле глаз, и остается сидеть на своем служебном кондукторском месте. Это означает: я вас узнала, поедете сегодня со мной без билетов. Мы с Гулей экономим шесть копеек на двоих.
— Слышь, копьё добавим, еще на одно фруктовое хватит! — это я.
— Угумс, — это Гуля.
Трамвай старый. Скрипит, воет, шатается в поворотах. В вагоне пусто, на передней сидушке какой-то мужичок в окно глядит; мы с Гулей, да кондукторша — вот и все пассажиры.
Дорога под уклон. Мимо проплывает наша школа. У нее лето, она спит и видит школьные сны. Мы с Гулей большие. Мы перешли в третий класс, и теперь будем учиться во вторую смену. Но это еще не скоро. А пока — в половине одиннадцатого утра июля — школа плывет мимо нашего трамвая, и нам туда не надо. Мы с Гулей переглядываемся и улыбаемся.
Совсем узкой становится улочка; двухпутка превращается в одноколейку. Сбоку от утопленных в землю рельсов грязная булыжная дорога. Еще две остановки — и вагон, кренясь и хрустя, въезжает на разъезд; замирает. Минуту стоим. Жарко. Наконец, к разъезду приближается встречный. Въезжает на разъезд не сразу — стрелку с его стороны заело. Вагоновожатый, боромоча себе под нос, выходит с ломом, переводит стрелку. Бросает лом в вагон под сидение, залезает по ступенькам, кряхтя. Вагон вползает на разъезд. Путь для нас свободен. Мы трогаемся, звякнув колокольчиком.
На кругу долго сидим, ждем Лёшу. Он спрыгивает с задней площадки подошедшего трамвая:
— Что, вспотели?
Теперь недалеко. Пять минут пути — и вот он, пирс; и морская станция; и пляж.
— Лёх, мы с пирса, а? — это Гуля.
— Лёша? — это я.
— Дуйте! — это Лёша.
Сбросив на песок одежду и сандалии, вбегаем на длинный пирс. Там скамейки, бабушки с внуками, кнехты, чалки от катеров, навес для тени, поилка-фонтанчик с водой. Сильно-сильно разогнавшись — кто дальше! — выпрыгиваем с торца в зеленоватую прозрачную воду. Из песка на дне выглядывает галька. У-у-у-х-х! — гудит вода в ушах. Наперегонки плывем до бакена.
Бакен красный, ржавый, под ватерлинией весь обросший ракушками. Взбираемся на бакен.
— Чего, холодно? — это я.
— Не-а, не холодно. Погнали обратно! — это Гуля.
— Погнали!
На берегу Лёша с ребятами. У них мафон и «прокол-харум».
— Лёх, черешню дай! — это Гуля.
— В сумке возьми! — это Лёха.
Я и Гуля, Гуля и я, мы — лежим на самой полосе прибоя; он сегодня штилем. Лежим на спинах. Солнце печет лицо. Скользкие черешни во рту холодят зубы. «Ви скипд дзе лайт фанданго…» — выводят струнные.
Выплюнутая с силой черешневая косточка улетает в зенит. К Солнцу. Оно так близко.
26.08.2018