Достоевский и около...

Достоевский и около...

Эти заметки - всего лишь подборка цитат из капитального семисотстраничного труда Игоря Волгина «Последний год Достоевского. Исторические записки», вышедшего в 1986 году. И.Волгин создал (и до сих пор бессменно возглавляет) литературную студию МГУ «Луч», из которой вышли такие писатели, как Сергей Гандлевский, Александр Сопровский, Алексей Цветков, Бахыт Кенжеев, Евгений Бунимович, Евгения Славороссова, Геннадий Красников, Елена Исаева, Дмитрий Быков, Инна Кабыш, Вера Павлова, Вадим Степанцов.
Одолеть многие сотни страниц литературоведческого текста не каждому по силам, я слегка упростил эту работу для читателя и надеюсь, что мой реферат послужит как популяризации исследования д.ф.н. И.Волгина, так и привлечению внимания к жизни и деятельности одной из ключевых фигур российской словесности второй половины 19-го века - Федора Михайловича Достоевского.
Ссылки даны на страницы издания 2010 года серии "Знаки времен" издательтва АСТ.


Стр.98
...заметим, что Страхову неплохо удавалось скрывать глубоко затаённую неприязнь к своему давнему приятелю. Перед Толстым можно было «обнажиться» - и он признаётся ему (в [...] письме от 11 марта, где он радуется, что публика горячо встретила Достоевского): «Я Тургенева и Достоевского - простите меня - не считаю людьми, но Вы - человек...»

Стр.114
В [...] письме 1867 года, где излагается история размолвки с Тургеневым, Достоевский замечает: «Не люблю тоже его аристократически-фарсерское объятие, с которым он лезет целоваться, но подставляет Вам свою щёку. Генеральство ужасное...».

Стр.126
Да, он может [...] съехидничать [...], может быть нелюбезным, мрачным, дуться на гостей, говорить дерзости. Может на обычный вопрос о здоровье ответствовать А.П.Философовой: «Вам какое дело, вы разве доктор?» - и спорить до хрипоты с той же Анной Павловной о «православном Боге».

Стр.128
«Все алчущие и жаждущие правды, - говорит Штакеншнейдер, - стремились за этой правдой к нему; за малыми исключениями, почти все собратия его по литературе его не любили».

Стр.131-132
15 марта великий князь Константин Константинович послал Достоевскому следующую записку: «Многоуважаемый Фёдор Михайлович, я буду рад и благодарен Вам, если Вы не откажетесь провести у меня вечер завтра, 16 марта; начиная с 9 ч. Вы встретите знакомых Вам людей, которым, как и мне, доставите большое удовольствие своим присутствием. Преданный вам Константин».
«Ваше Императорское Высочество, - отвечает Достоевский, - я в высшей степени несчастен, будучи поставлен в совершенную невозможность исполнить желание Ваше и воспользоваться столь лестным для меня приглашением Вашим».

Стр.133
«Читает он и говорит мастерски, - свидетельствует де Воллан*, - за душу хватает его тихий, надтреснутый голос, чувствуется, что перед вами глубоко страждущий человек, даже больной человек, не шарлатан фразы, а глубоко несчастный человек».

* Г.А. де Воллан, славянофил, внук Франца де Воллана, сын фрейлины Е.Г.Иловайской. С 1873 г. на службе в МИДе.

Стр.134
Выступление с таким необычным партнёром, как Тургенев, конечно, осталось ярчайшим воспоминанием в жизни Марии Гавриловны [Савиной*]. «Когда вышел Достоевский на эстраду, [...] овация приняла бурный характер: кто-то кому-то хотел что-то доказать. Одна известная дама Ф. [А.П.Философова**] подвела к эстраде свою молоденькую красавицу дочь, которая подала Фёдору Михайловичу огромный букет из роз, чем поставила его в чрезвычайно неловкое положение. Фигура Достоевского с букетом была комична - и он не мог не почувствовать этого, как и того, что букетом хотели сравнять овации [...]. Вышло бестактно по отношению «гостя», для чествования которого все собрались, и Достоевского, которому вовсе не нужно было присутствие «соперника» для возбуждения восторга публики».

* М.Г.Савина - русская актриса.
** А.П.Философова (Дягилева), общественный деятель (преим. в женском движении), одна из инициаторов создания Бестужевских курсов, тетка знаменитого импрессарио С.Дягилева.

Стр.135
«Тургенев и Достоевский, - писал Незнакомец (Суворин) сразу же после мартовских триумфов, - это альфа и омега русской жизни, два конца её, а в середине плотно и грузно уселся Лев Толстой, спокойно и самоуверенно взирающий на оба конца».

Стр.137
«Вдобавок, - вспоминает Садовников*, - скоро явился мизерный по наружности Достоевский. Я больше года как не видал его. Он похудел, нос как-то заострился, то же трусливое выражение нецветного лица...»

* Д.Н. Садовников - русский поэт, фольклорист и этнограф. Стихи С., навеянные фольклором о С.Разине, стали широко известными народными песнями «Из-за острова на стрежень» и др.

Стр.151-152
То, о чём предпочли бы умолчать многие единомышленники де Воллана, вдруг выговаривается им самим с поразительной откровенностью. «В случае революции, - пишет граф, - Достоевский будет играть большую роль». «Он овладел молодыми умами, - продолжает де Воллан, - он говорит сердцу человека, возвышает вас, его проповедь страданий как нельзя более подходит к общему настроению молодёжи. Щедрин - это наш Вольтер, а Достоевский - Руссо, и влияние его скажется через двадцать, тридцать лет».

Стр.157
...русской эмиграции будущий автор «Бесов» явно сторонился. Что же касается Огарёва*, то здесь скорее имела место душевная приязнь, основанная на давнем знакомстве, на личных, а вовсе не политических симпатиях. Тем не менее было заведено дело. [...] совершенно секретный циркуляр был направлен на все западные и южные таможни России (до николаевской и евпаторийской включительно), через которые Достоевскому вздумалось бы вернуться на родину.

* Н.П.Огарёв - поэт, публицист, революционер, ближайший друг А.И.Герцена.

Стр.159
Анна Григорьевна отзывается об Огарёве очень тепло (именуя его «добрым и хорошим человеком»): «...мы оба были всегда рады его посещениям». Может быть, помимо прочего, Достоевского сближало с Огарёвым наличие у обоих падучей болезни. В результате одного из эпилептических приступов Огарёв упал в канаву и сломал ногу. 10 марта 1868 года Герцен извещает сына о больном: «…Главное - его слишком тормошат: Бакунин, Утин, Достоевский, Мерчинский, Чернецкий, Данич, мы и все его женевские собутыльники...».

Стр.178
[...] разговор зашёл о недавнем взрыве в Зимнем дворце. «Обсуждая это событие, Достоевский остановился на странном отношении общества к преступлениям этим. Общество как будто сочувствовало им или, ближе к истине, не знало хорошенько, как к ним относиться».

Стр.180
В разговоре с Сувориным Достоевский говорит, что он мысленно перебрал все причины, которые могли бы заставить его донести на взрывателей. «Причины основательные, солидные, и затем обдумал причины, которые мне не позволяли бы это сделать. Эти причины прямо ничтожные. Просто - боязнь прослыть доносчиком».

Стр.183
В своих воспоминаниях Суворин пишет: «Во время политических преступлений наших он ужасно боялся резни, резни образованных людей народом, который явится мстителем. "Вы не видели того, что я видел, - говорил он, - вы не знаете, на что способен народ, когда он в ярости. Я видел страшные, страшные случаи"».

Стр.197
 [...] он, по выражению русского физиолога А.А.Ухтомского, обладал «доминантой на лицо другого», то есть мощной способностью вживаться в чужое состояние, в чужой психический мир, видеть в другом равноценное с собой бытие.

Стр.204
«...Мне не понравилось, - замечает Садовников, - какое-то совершенно холодное отношение автора «Мёртвого дома» к казни живых людей, и само появление его на месте казни объясняю как желание извлечь нечто для своих патологических сочинений последнего времени, в которых один Венгеров* находит что-то даже гениальное».

* С.А.Венгеров - литературный критик, историк литературы, библиограф и редактор. (Уточнение "один Венгеров" может иметь ксенофобский душок: Садовников - славянофил, Венгеров - еврей. - Е.С.)

Стр.220
В утешение я затеял сегодня вечер с Достоевским... Вечер был в малиновом кабинете Мама, а приглашения я рассылал её именем, хотя она сама не могла показаться по болезни. Евгения [принцесса Ольденбургская] была очень довольна Достоевским, проговорила с ним весь вечер».

Стр.227
Поистине можно сказать, - замечает Анна Григорьевна, - что Страхов был злым гением моего мужа не только при его жизни, но, как оказалось теперь, и после его смерти».

Стр.229
Поведав Толстому о своём отвращении к герою воспоминаний, Страхов выкладывает решающий, на его взгляд, аргумент: «Его тянуло к пакостям, и он хвалился ими. Висковатов стал мне рассказывать, как он похвалялся, что соблудил в бане с маленькой девочкой, которую привела ему гувернантка». Нет нужды опровергать здесь эту поистине мировую сплетню, приписывающую «ставрогинский грех» самому автору «Бесов»: она давно исследована и разоблачена. Но любопытно, что говорит Страхов далее: «Заметьте при этом, что при животном сладострастии у него не было никакого вкуса, никакого чувства женской красоты и прелести. Это видно в его романах». Автор письма утверждает, что Достоевский был похож на таких своих героев, как Подпольный, Свидригайлов, Ставрогин, и что все его романы «составляют самооправдание, доказывают, что в человеке могут ужиться с благородством всякие мерзости». В словах Страхова чувствуется какая-то личная обида.

Стр.233
«Тонкость, - говорит Пушкин, - редко соединяется с гением, обыкновенно простодушным, и с великим характером, всегда откровенным». Непрямодушный и скрытный Страхов порою брал верх над гениями. И тем не менее один из них раскусил его, а другой не стал обсуждать услужливо предложенную ему «ставрогинскую версию». Он [...] остро чувствовал чужую талантливость. Но если Толстой буквально подавлял его своим величием и духовной мощью, то Достоевский, этот вечно торопящийся «полухудожник», не обладавший к тому же преимуществом отдалённости, не был для Страхова достаточно высоким авторитетом.

Стр.263-264
«Воскресенье 4 мая
Любезный Фёдор Михайлович, позвольте снова посягнуть на вашу свободу и попросить Вас приехать ко мне в четверг вечером в 9 час.
Дело в том, что в прошлое воскресенье на концерте в пользу Георгиевской общины ваше чтение особенно понравилось Государыне Цесаревне* и ей захотелось поближе с вами познакомиться. Она будет у меня в четверг 8 мая; если вы не откажетесь прочесть что-нибудь из ваших сочинений, разумеется по собственному вашему выбору, мы будем вам крайне благодарны. Мы проведём вечер в самом тесном кружке. Кроме Сергея* будут Евгения и Мария Максимилиановны и г-жа Шереметева (дочь покойной В<еликой> к<нягини> Марии Николаевны).
Надеюсь, ничто не помешает вам своим присутствием доставить всем нам истинное удовольствие.
Душевно ваш Константин».

* Речь о жене наследника престола Марии Фёдоровне. Датская принцесса София-Фридерика-Дагмара была привезена в Россию восемнадцати лет - в 1866 году. В 1880 году ей было тридцать.
** Сергей - великий князь Сергей Александрович, четвёртый сын Александра II, будущий московский генерал-губернатор, которого памятливая молва ославит «царём ходынским». Через четверть века, в феврале 1905 года, он будет разорван в Кремле бомбой Каляева.
Этим знакомством началось общение Достоевского с юными представителями династии: в марте 1878 года по совету воспитателя великих князей Д.С.Арсеньева бывший петрашевец и каторжанин впервые был зван на обед к Сергею Александровичу.

Стр. 265
П.Г. Кузнецов, мальчиком служивший у Достоевских (он помогал Анне Григорьевне в книжной торговле), простодушно рассказывает: «Ф.М. ездил на литературные вечера, и изредка его приглашал государь император Александр II (чего, заметим, никогда не бывало. - И.В.) и великий князь Константин Константинович. Его обратно привозили в придворных каретах, после этого он был очень доволен».

Стр.267
Л.Гроссман прав только в одном отношении: Достоевский действительно хотел, чтобы нынешнее и особенно будущее царствование исполнило его программу. Он мечтает пересоздать русскую монархию в духе своих религиозных и этических убеждений. И если Победоносцев желает сделать его союзником того, что есть, сам он стремится стать вдохновителем того, что будет. Присутствие цесаревны в салоне великого князя открывало прямой путь к «подножию трона»: являлся шанс, что его голос будет, наконец, услышан.

Стр.280
В 1891 году издатель «Русского архива» П.И.Бартенев обнародовал замечательный факт: «Любопытно, что в одном из заседаний приготовительной комиссии едва было не постановили не допускать Достоевского к чтению чего-либо на Пушкинском празднике. Некоторые члены комиссии настаивали на таком недопущении, потому что Достоевский якобы нанёс Тургеневу обиду, спросив его прямо и во всеуслышание, на одном из петербургских общественных обедов, чего именно хочет он от наших студентов [...], и тем приведя знаменитого друга молодежи в неловкое положение и смущение. На этот раз большинство членов комиссии не допустило такого остракизма; но прения были горячие».

Стр.288
Он искренне удивлён тем, что его так встречают, что посторонние люди узнают его в лицо, что его ценят и им дорожат. То, к чему Тургенев или Толстой отнеслись бы внешне спокойно, как к чему-то вполне естественному и заслуженному, глубоко волнует его: он видит в этом неожиданную милость и перст судьбы. [...] Он по-настоящему скромен, и эта внутренняя скромность проявляется уже на бытовом, житейском уровне. В «Лоскутной» его просят перейти в лучший номер: Дума «записала» его именно в нём. «Я удивился и спросил: почему знает Дума? - Да ведь вы же стоите на счёт Думы, ответил Юрьев. Я закричал...»
Он «закричал», ибо во всю свою жизнь никогда не жил на чужой счёт: он за всё привык платить сам. Юрьев «твёрдо» возразил ему, что все гости праздника стоят за счёт Думы и что, отказавшись, он тем самым оскорбит её. «Я решил наконец, что если и приму от Думы квартиру, то не приму ни за что содержания». Он осведомляется у управляющего гостиницей, правда ли, что его счёта оплачивает Дума, и, получив утвердительный ответ, заявляет, что вовсе этого не хочет. Но ему опять возражают, что в таком случае он обидит город Москву. «Что мне теперь, Аня, делать? Не принять нельзя, разнесётся, войдёт в анекдот, в скандал, что не захотел, дескать, принять гостеприимство всего города Москвы и проч.».

Стр.291
Депутации входили в залу одна за другой и заявляли свои чувствования. Однако и здесь наблюдались проблемы. «От православного духовенства, - меланхолически замечает «Неделя», - не было ни одного депутата. - Из всех иноверных исповеданий только московский раввин явился представителем своих единоверцев на общерусском празднестве».
Присутствовали все дети Пушкина: Александр Александрович, командир Нарвского гусарского полка; Григорий Александрович, отставной военный, «псковский землевладелец»; дочери - Наталья Александровна, графиня Меренберг, морганатическая жена немецкого принца Николая Нассауского, и Мария Александровна Гартунг.

Стр.292
Аристократическая внешность Марии Александровны («породистые» завитки на затылке) в своё время поразила Толстого: старшая дочь Пушкина послужила «физическим» прототипом для изображения Анны Карениной.

Стр.310
«...Два молодых и горячих сотрудника «Недели» (Юзов и Червинский) стали упрекать Достоевского за то, что он печатает, свои романы в «Русском вестнике» и этим содействует распространению журнала, направление которого, конечно, не может разделять. Достоевский стал горячо оправдываться тем, что ему нужно жить и кормить семью, а между тем журналы с более симпатичным направлением отказались его печатать. Он сослался на Н.П.Вагнера, который подтвердил, что ездил с предложением Достоевского в один из лучших журналов, но там категорически «отказались даже вести переговоры по этому вопросу».

Стр.312
«Как? - восклицает Майков. - Из-за денег Вы печатаетесь у Каткова? Ведь это не серьёзно, это не так. Что же это такое? Отречение? Как Пётр отрекся? Ради чего? Ради страха иудейского? Ради популярности? Разве это передо мною пример, как Вы приобретаете доверие молодёжи? Скрывая перед ней главное, подделываясь к ней?»

Стр.315
...«Подросток» (в отличие от «Преступления и наказания», «Идиота» и «Бесов») - печатался не у [...] Каткова, а в некрасовских «Отечественных записках». [...] «Отечественные записки» - самое солидное, авторитетное и многотиражное издание демократического лагеря. Это грозный противник «Русского вестника»: они полярны по своему духу, направлению, кругу сотрудников. Достоевский - единственный из крупных русских беллетристов, кто мог считать себя автором обоих изданий. Еще в конце 1877 года Салтыков-Щедрин приезжал к автору «Подростка» - просить прозу для своего журнала. Л.Толстой напечатал в «Отечественных записках» только одну педагогическую статью. Ни Тургенев, ни Гончаров, ни Писемский, ни Лесков в них не участвовали.

Стр.338
Нужно было сделать известное волевое усилие, чтобы, по словам Глеба Успенского, «"очухаться" от ворожбы Достоевского»32.

*Речь о 45-минутном выступлении Достоевского на Пушкинском празднике.

Стр.340
 «Мы менее чем кто-либо можем смотреть на речь Достоевского как на живую политическую программу живой политической партии... - замечает журнал «Мысль», - если на идеалы г. Достоевского смотреть... как на формулу, удовлетворяющую, главным образом, чувству или, вернее, потребности чувства, а именно чувства любви и уважения к своей родине, к своему народу, то это - почти единственный идеал, возможный для нашего времени...»

Стр.346
Пытаясь оправдаться перед Розановым, Леонтьев спешит заметить, что в своём негативном отношении к Речи он не был одинок. «Катков заплатил ему [Достоевскому] за эту речь 600 р., но за глаза смеялся, говоря: "Какое же это событие?"».

Стр.349
...Достоевский [...] описывает «раут в Думе». «Подходил ко мне Островский - здешний Юпитер. Любезно подбежал Тургенев. Другие партии либеральные, между ними Плещеев и даже хромой Языков, относятся сдержанно и как бы высокомерно: дескать, ты ретроград, а мы-то либералы».
В декабре 1879 года говорено одному знакомому (последний занес эти слова в свой дневник): «Он (то есть Иван Сергеевич) по самой своей натуре сплетник и клеветник... Он... всю мою жизнь дарил меня своей презрительной снисходительностью, а за спиной сплетничал, злословил и клеветал».
...За глаза он [Тургенев] не стесняется в выражениях, именуя, например, «Подростка» кислятиной и больничной вонью, никому не нужным бормотанием и психологическим ковырянием. Впечатление, производимое «Преступлением и наказанием», сравнивается с продолжительной холерной коликой. Тургенев жалуется Я.П.Полонскому: «Дают нам каких-то больных людей, грязных оборвышей, юродивых или просто безумных развратников; водят нас в какие-то лачуги, с удовольствием описывают вонь и грязь, при одной мысли о которой начинает тошнить, и приказывают вам всем этим интересоваться, любить этих уродливых людей. Да я просто ничего этого не хочу, мне ничего этого не надо...».

Стр.351
19 июля 1880 года (то есть через месяц после пушкинских торжеств) А.А.Киреев записывает в дневнике: «Тургенев [...] делает гадости, позволяет всякой дряни (вроде редакции «Голоса») злоупотреблять его именем в борьбе с Достоевским, про которого эта партия чёрт знает что рассказывает».

Стр.358
В антракте Достоевский прошёлся по зале - и «бездна людей, молодёжи и седых дам бросались ко мне, говоря: вы наш пророк, вы нас сделали лучшими, когда мы прочли Карамазовых. (Одним словом, я убедился, что «Карамазовы» имеют колоссальное значение.)».

Стр.360
«Для этого и к Флоберу пролез, и ко многим другим, - желчно добавляет Достоевский. - Ну а для публики такая дружба хороший козырь. «Я-де европейский писатель, не то, что другие мои соотечественники, - дружен, мол, с самим Флобером»»32.
Воздав должное великим заслугам Пушкина, Тургенев высказал некоторое сомнение относительно того, можно ли считать автора «Евгения Онегина» поэтом национальным (и, следовательно, всемирным), как Гомера, Шекспира, Гёте. Этот вопрос, осторожно добавил он, «мы оставим пока открытым». «Речь была встречена холодно, - вспоминает М. Ковалевский, - и эту холодность ещё более оттенили те овации, предметом которых сделался... Достоевский».

Стр.367-368
«Такой красоты положительный тип русской женщины уже и не повторялся в нашей литературе... кроме, пожалуй...» Тут Достоевский, - свидетельствует очевидец, - точно задумался, потом, точно превозмогая себя, быстро: «...кроме разве Лизы в «Дворянском гнезде» Тургенева...». И.Аксаков в письме к О.Миллеру говорит: «Некоторые тогда же подумали, что со стороны Достоевского это было своего рода [...] заискивание». «Ив. Сергеевич, - пишет И.Аксаков, - вовсе этого от Достоевского не ожидал, покраснел и просиял удовольствием». Все знали о их неприязненных отношениях, и это была одна из лучших минут этого удивительного праздника.

Стр.370
«Тургенев, про которого я ввернул доброе слово в моей речи, бросился меня обнимать со слезами, Анненков подбежал жать мою руку и цаловать меня в плечо. [...] «Вы гений, вы более чем гений!» - говорили они мне оба».

* цаловать - обычная для Достоевского версия написания слова "целовать". - Е.С.
 
Стр.371
 «И в речи Ив. Аксакова, и во всех газетах, - пишет Тургенев Стасюлевичу, - сказано, что лично я совершенно покорился речи Достоевского и вполне её одобряю. Но это не так - и я ещё не закричал: «Ты победил, галилеанин!» Эта очень умная, блестящая и хитроискусная, при всей страстности, речь всецело покоится на фальши, но фальши крайне приятной для русского самолюбия... понятно, что публика сомлела от этих комплиментов; да и речь была действительно замечательная по красивости и такту. Мне кажется, нечто в этом роде следует высказать».

Стр.372

Сам Тургенев, как свидетельствует Достоевский, высказав ему свои восторги, счёл нужным специально заметить: «Не потому, что вы похвалили мою Лизу, говорю это». Оговорка знаменательная.
Со временем тургеневские оценки всё более ужесточаются*. 15 июля, беседуя в Париже с В.В.Стасовым (последний именует Речь «поганой и дурацкой»), он признаётся, «как ему была противна речь Достоевского, от которой сходили у нас с ума тысячи народа». Он говорит, что для него невыносима даже трактовка пушкинской Татьяны: он словно запамятовал, что его собственное имя было произнесено в связи с именем этой героини. «Тургенев, - продолжает Стасов, - был в сильной досаде, в сильном негодовании на изумительный энтузиазм, обуявший... всю русскую интеллигенцию».
«Хорошо сделали, - отвечает Анненков Тургеневу, - что отказались от намерения войти в диспут с одержимым бесом и святым духом одновременно Достоевским: это значило бы растравить его болезнь и сделать героем в серьёзной литературе. Пусть останется достоянием фельетона, пасквиля, баб, ищущих Бога, и России для развлечения и студентов с задатками чёрной немощи. Это его настоящая публика».
Но всё это будет сказано потом. Сейчас же вновь вернёмся в залу Благородного собрания.

Тургенев о Достоевском: «Это самый злобный христианин, которого я встретил в своей жизни».

Стр.384-385
Жест, символизирующий высшую степень признательности, отмечается им неоднократно - причём не без некоторого изумления: «Что же до дам, то не курсистки только, а и все, обступив меня, схватили меня за руки и, крепко держа их, чтобы я не сопротивлялся, принялись цаловать мне руки». Он чувствует неловкость от необходимости останавливаться на таких экстатических подробностях («...я столько наговорил о себе и нахвастался, что стыдно ужасно»), но правда - выше всего. В том, что это чистая правда, убеждают нас и свидетельства со стороны.
 «Девушки, в состоянии близком к истерике и экстазу, - пишет наблюдавший эту сцену мемуарист, - плакали, хватали Фёдора Михайловича за руки, целовали их». Почти в тех же выражениях повествует об этом и жена Суворина: «...к нему буквально бросились девушки и вообще молодёжь, толпою, некоторые прямо падали на колени перед ним, целовали ему руки...»
Все эти сцены происходят непосредственно после Речи.

Стр. 395
9 июня О.А.Новикова посылает в гостиницу «Лоскутная» следующую записку: «Вчерашний день, благодаря вам, действительно велик! Но вашей гениальной речи не подобает появиться в Чухонских Афинах; Катков будет счастлив напечатать её на каких угодно условиях, в этом не сомневаюсь... Я могу ему телеграфировать. Если согласны, я была бы рада ехать с вами; нас примут с распростёртыми объятиями...»

Стр. 400
«Уж лучше бы он не возражал! - восклицал «Голос», имея в виду ответ автора «Дневника»* А. Градовскому. - Романист, заслуживший себе в литературе доброе имя, становится жалок разоблачениями своего невежества. Видно, подражать Золя в «Братьях Карамазовых» куда как легче, чем рассуждать о матерьях важных, когда ум не дисциплинирован философским образованием!»

* В августовском номере "Дневника писателя" публикуются "Четыре лекции г.Градовскому", ответ Достоевского на "профессорскую" критику Речи.

Стр.401-402-403
«И как жалок показался нам в своём ответе г. Достоевский, - пишет журнал «Слово». - Мы просто диву дались ввиду такого непонятного факта, как соединение в одном и том же человеке такого крупного таланта по части беллетристики и такого жалкого скудоумия в публицистике. Это бред какого-то юродивого мистика, а отнюдь не суждение здравомыслящего человека».
«Легко ли заподозрить в этом вдохновенном проповеднике юродивого, - вопрошало «Русское богатство», - положим, довольно необыкновенного и блестящего, но которому, в сущности, только шаг до выкрикивания по-петушиному?
«...он [Достоевский] умеет любить людей, но не умеет уважать их. Он боится довериться благородной природе человека, видит в ней вместилище всяческой скверны и готов бороться против неё всеми орудиями и средствами, вплоть до инквизиции, пожалуй».

Стр.423
«Я никогда не видела моего отца ни в халате, ни в туфлях, - пишет его дочь. - С утра он бывал уже прилично одет, в сапогах и галстуке и в красивой белой рубашке с крахмальным воротником». Он мог носить не очень новое платье (всегда, впрочем, стараясь одеваться у хороших портных), но неизменно был в белоснежном белье (что отметила ещё при первом знакомстве его будущая супруга). Он сам чистил свои костюмы. По утрам он надевал короткую домашнюю куртку.

Стр.436
Он боится простуды и всяческих зараз; он верит, что в Мюнхене живёт некая «вундерфрау», которая вылечит его от всех болезней. Он пьёт совсем мало вина и старается соблюдать диету. И при всём этом он как-то совершенно буднично, по-житейски относится к самому страшному своему недугу - эпилепсии.

Стр.442
Он регулярно посылает - когда три, когда пять, когда десять рублей - своему вечно нуждавшемуся младшему брату Николаю Михайловичу. Анна Григорьевна аккуратно (и, надо полагать, тайком от мужа) заносит эти суммы в свои записные тетради (труд совершенно напрасный, ибо деньги эти, разумеется, никогда не будут возвращены опустившимся, болезненным, склонным к спиртному родственником).

Стр.453-454
«9-го декабря вышел в свет отдельным изданием роман Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы». Два тома 76 печатных листов. Цена 5 р. Гг. иногородние, выписывающие от автора (СПб., Кузнечный пер., д. 5, книжная торговля для иногородних Ф.М. Достоевского), пользуются бесплатною пересылкою».
«Расходится роман очень быстро, - пишет племянник, А.А.Достоевский, своему отцу в Ярославль, - уже продано на три тысячи рублей (в четыре дня); всё же издание в четыре тысячи экземпляров обошлось в четыре тысячи рублей, так что скоро книга будет продаваться в чистый барыш. Анна Григорьевна рассчитывает получить чистого барыша десять тысяч рублей, - конечно, если всё издание будет распродано...».

Стр.455
«Почтеннейший Фёдор Михайлович. Я предупредил письменно Великого князя, что Вы завтра в исходе 12-го часа явитесь в Аничков Дворец, чтобы представиться Ему и Цесаревне. Извольте идти наверх и сказать адъютанту, чтобы об вас доложили, и что Цесаревич предупреждён мною. А затем, когда выйдете от него, извольте спросить камердинера Цесаревны, чтобы Ей доложили об вас. Дело это просто делается».
Стр. 514
3 февраля 1881 года С.А.Толстая пишет сестре - о муже: «Его и всех нас ужасно поразила смерть Достоевского. Только что стал так известен и всеми любим, как умер. Лёвочку это навело на мысль о его собственной смерти, и он стал как-то сосредоточеннее и молчаливее».

Стр.547
В своей книге «За и против» (а ещё раньше - в повести «Сомнения Фёдора Достоевского») Виктор Шкловский высказал предположение, что смерть жильца квартиры номер десять так или иначе связана с арестом Баранникова*.

* А.И.Баранников - русский революционер, член Исполнительного комитета партии «Народная воля». Участник взрыва под Москвой и других покушений. Проживал на одной лестнице с Достоевским.

Стр.553-554
В своей повести «Сомнения Фёдора Достоевского» (1933) В.Шкловский нарисовал захватывающую картину: жандармские чины стучатся в квартиру к Достоевскому (он почему-то решает, что явились за ним) и, успокоив перепуганного хозяина, просят его оказать им честь и быть понятым при обыске у соседа. Достоевский нехотя соглашается; он сильно взволнован; у него открывается кровотечение. Нельзя не признать, что версия эта очень привлекательна. Она предлагает разгадку неожиданного ночного недомогания Достоевского, по-новому освещает причину его предсмертной болезни.

Стр.608
«На одной из панихид, - подтверждает Анна Григорьевна, - присутствовал юный тогда великий князь Дмитрий Константинович с своим воспитателем, что приятно поразило присутствовавших».
Появление у гроба русского писателя одного из представителей царствующего дома - событие совершенно незаурядное.

Стр.609
Выразив [...] свою личную скорбь, обер-прокурор Святейшего синода не забывает и общественную сторону дела: «Но смерть его - большая потеря и для России. В среде литераторов он - едва ли не один - был горячим проповедником основных начал веры, народности, любви к отечеству. Несчастное наше юношество, блуждающее, как овцы без пастыря, - к нему питало доверие, и действие его было весьма велико и благодетельно. Многие несчастные молодые люди обращались к нему, как к духовнику, словесно и письменно. Теперь некому заменить его».

Стр.610
«29 января 1881
Очень и очень сожалею о смерти бедного Достоевского, это большая потеря, и положительно никто его не заменит. Гр. Лорис-Меликов уже докладывал сегодня утром Государю об этом и просил разрешения материально помочь семейству Достоевского.
А<лександр>» .

Стр.612
Из числа русских литераторов пенсии назначались за Пушкина и за Карамзина: и тот и другой состояли на государственной службе. Достоевский был первым писателем, чьи литературные заслуги признавались, так сказать, сами по себе. Пенсия «производилась» вдове и детям частного человека. Впервые удостоверялось, что признательность отечества можно заслужить не только на поприще государственном.
Стр.613
Тогда, проводив Некрасова, он сказал: «Когда я умру, Аня, похорони меня здесь или где хочешь, но запомни, не хорони меня на Волковом кладбище, на Литераторских мостках. Не хочу я лежать между моими врагами, довольно я натерпелся от них при жизни!».

Стр.615
«Лавра, - говорил В.В. Комаров, - просит принять место безвозмездно и будет считать за честь, если прах писателя Достоевского, ревностно стоявшего за православную церковь, будет покоиться в стенах Лавры».

Стр.617
В записках Е.Н.Опочинина приводятся слова одного православного священника, русского миссионера в Китае отца Алексия. «Вредный это писатель! - так отзывается о Достоевском отец Алексий. - Тем вредный, что в произведениях своих прельстительность жизни возвеличивает и к ней, к жизни-то, старается всех привлечь. Это учитель от жизни, от плоти, а не от духа. От жизни же людей отвращать надо, надо, чтобы они в ней постигали духовность, а не погрязали по уши в её прелестях. А у него, заметьте, всякие там Аглаи и Анастасии Филипповны... И когда он говорит о них, у него восторг какой-то чувствуется... И хуже всего то, что читатель при всём том видит, что автор человек якобы верующий, даже христианин. В действительности же он вовсе не христианин, а все его углубления... суть одна лишь маска, скрывающая скептицизм и неверие»67.

Стр.618
Константин Леонтьев писал В.В.Розанову: «Его [Достоевского] монашество - сочинённое. И учение от<ца> Зосимы... ложное; и весь стиль его бесед фальшивый».

Стр.619
Светский глава духовного ведомства (фактически - министр по делам культов) [...]: «Мы ассигнуем деньги на похороны Достоевского» - в этом «мы» звучит внушительная государственная нота.

Стр.620
«Похороны Достоевского, - пишет Страхов, - представляли явление, которое всех поразило... Можно смело сказать, что до того времени никогда ещё не бывало на Руси таких похорон». Действительно, ни один русский писатель не удостаивался доселе таких проводов. Гроб частного человека сопровождала тридцатитысячная толпа (некоторые газеты называют ещё большую цифру): зрелище для Петербурга невиданное.

Стр.621
«Студентов, студенток и гимназистов» оказалось изрядно: во многих учебных заведениях были отменены занятия. (Правда, не во всех: так, ученики Первой гимназии, как свидетельствует осведомлённый наблюдатель, «несмотря на запрещение директора, собрали деньги на венок, и старшие из них ушли тайком из гимназии, чтобы участвовать в процессии».)
Венки покупались на общественные деньги, сборы были быстрые и щедрые.

Стр.622
Студенты Историко-филологического института написали: «Заступнику меньшой братии». Венок от города Москвы гласил: «Великому Учителю - из сердца России». Славянское благотворительное общество пометило: «Русскому человеку».
М.Е.Салтыков-Щедрин писал Н.К.Михайловскому. «Не возьмете ли Вы на себя труд присутствовать на похоронах Достоевского? Я лично не могу, ибо вскоре сам надеюсь последовать туда же, а если совсем уж никого не будет от «Отечественных записок», то неловко».

Стр.629
«Когда гроб наконец приблизился к монастырю, - говорит Любовь Фёдоровна, - монахи вышли из главных ворот и пошли навстречу моему отцу, который отныне будет покоиться среди них. Подобную честь они оказывали лишь царям...».

Стр.635-636
Михайловский* смотрит на дело трезво и без некрологических преувеличений. Именно в этой своей статье - может быть, по контрасту с общим панегирическим хором - он произнесёт слово, которому вскоре суждено стать крылатым: жестокий талант. Эта ёмкая формула надолго определит место Достоевского в отечественной литературной традиции.
Сам талант порою тоже ставится под сомнение.
Выразив своё несогласие с явно устаревшей поговоркой - «о мёртвых либо хорошо, либо ничего», - анонимный автор статьи в «Петербургской газете» спешит поведать читателям, что после «Бедных людей» и до «Униженных и оскорблённых» Достоевский «не писал ничего замечательного». После же «Записок из Мёртвого дома» «его дарование автора заметно слабеет и тенденциозность становится заметнее...». Каждый последующий роман - ниже предыдущего, «а "Дневник писателя" показывает уже упадок таланта и вместе с тем объясняет причину этого явления». Крупнейший художественный просчёт Достоевского - «Братья Карамазовы», ибо в них «тёплые страницы встречаются изредка, но византийщины масса, равно как и праздных рассуждений, не идущих к делу...» Герои романа - преимущественно «субъекты из сумасшедшего дома». Автор статьи полагает, что «рукоплескания малоразвившегося в политическом отношении общества» вскружили Достоевскому голову, и он возомнил себя пророком. По всему этому следует говорить о нём лишь как об авторе отдельных удачных произведений, «предав забвению деяния его на поприще реакции».
О «деяниях на поприще реакции» не забывает упомянуть и Михайловский. Он замечает, что со временем светлые чувства, когда-то присущие автору «Бедных людей», вытесняются «проповедью смирения и вольного или невольного (каторжного) страдания». Достоевский «стал даже с гораздо большей жадностью искать в человеческой душе сознания греховности, сознания своего ничтожества и мерзости». Ему была «ненавистна идея общественной реформы... общий порядок вещей был для него неприкосновенен» и т. д.
Идеолог народничества, его крупнейший литературный авторитет высказывает здесь ряд положений, которые не одно десятилетие будут официальной шпаргалкой «демократической критики». Ибо, согласно Михайловскому, автор «Братьев Карамазовых» - «злонамеренный писатель».

* Н.К.Михайловский - публицист, социолог и литературовед, критик, переводчик. Теоретик народничества.

Стр.654
…ещё через месяц Кавказское медицинское общество учредит стипендию имени Достоевского за сочинение на тему: «Этиология умопомешательства в общественных и нравственных условиях русской жизни по сочинениям Ф.М. Достоевского»149.