За все, чем мы дорожим. Эпилог

Екатерина Полякова
Эпилог. Своих не бросаем

Год 3054

Сейчас
Рафаэль Нуарэ шагал по широкой аллее парка памяти. День выдался просто прекрасным, и в разрывах облаков даже пробивались лучи Паллады. Гулять бы да радоваться жизни, но Рафаэль помнил о своей нынешней цели. Похоронная церемония врезалась в память отдельными фрагментами. Множество народу. Военные в парадной форме с траурными белыми повязками, гражданские в строгих белых костюмах. Среди них Деверо в кресле на колесах. Видно было, что ему все еще больно. Рядом – верная Эжени в парадной форме, уже не курсантской, а флотской, с белыми энсинскими «рамочками» астроэкспедиции. «У них же выпуск сегодня, – пронеслось в голове у Рафаэля. – Как ее отпустили?». Впрочем, Рафаэль удивился еще больше, увидев рядом Эрика. Брат тоже был во флотской парадной форме, только «рамочки» голубые. Хоть кресло Деверо и электроуправляемое, Эжени держалась за специальные ручки на спинке. Рядом с креслом стояла Зои Крэнстон, не столько печальная, сколько обеспокоенная. До Рафаэля долетели обрывки разговора:
- Вы уверены, что вам стоило приезжать, Люсьен?
- Абсолютно, Зои. Я просто не мог иначе.
Зои понимающе кивает:
- Если что, я рядом. Да и доктор Картье здесь.
«Если Зои здесь, то Асахиро наверняка где-то рядом». И действительно, все трое контракторов стояли чуть поодаль. По лицам Асахиро и Стивена, как обычно, нельзя было прочесть никаких эмоций, и только взгляд Дарти ясно говорил: «Как же так? Не верю». Хмурый Нил стоял рядом с таким же хмурым Фернандо Оливейрой, обнимавшим тихо всхлипывающую старшую дочь. Младшая взахлеб рыдала на плече у коммандера Хендрикс и обещала «пойти в ударную группу, вот как сеньорита Алла, и всем устроить!». Селин гладила девочку по голове и говорила что-то утешительное, но и у нее самой в глазах застыла печаль, как и у стоящего рядом Враноффски.
По лицу Габриэль текли слезы, но она не вытирала их и вообще как будто не замечала. Эрик, когда был маленьким, часто держался так же. Братишка терпеть не мог, когда его видели в слезах, которые он не в силах сдержать, и говорил: «Это глаза плачут, а я – нет». Рядом с Габриэль стояла Флёр, держа ее за руку. Рафаэль подошел к ним, бережно поддерживая Имельду.
- Здравствуйте, коммандер, – тихо сказала Флёр. – Имельда, дорогая, давай отойдем. Нашим супругам нужно поговорить.
Имельда понимающе кивнула, позволив подруге отвести ее в сторону.
Габриэль взглянула на Нуарэ.
- Думала, он вечный, – сказала она.
- Знаешь, я тоже так думал, – ответил Рафаэль и обнял ее. Она не отстранилась. Еще каких-то пять лет назад Рафаэль отдал бы за это весь обитаемый космос и половину необитаемого, а теперь спокойно обнимал ее – как сестру.

Тогда
В космофлоте давно шутили, что слова «Сирокко» и «штатный вылет» не сочетаются. Даже адмирал Андраде, далекий от всяческих суеверий как никто, предпочитал воздерживаться от прогнозов. «А то знаю я вас». «А чего нас знать? – обычно парировал капитан. – С Деметры вернулись спокойно, на Аквамарине вообще приятная морская прогулка вышла, на Маринеск вы нас не посылаете». И действительно ведь не посылали, с тех самых пор. Габриэль, впрочем, была даже благодарна командованию, если это и правда решение в верхах, а не случайность. Хорошая планета… только вот за последние пять лет желания возвращаться у Габриэль не возникло. И еще лет пять точно не возникнет.
Тем более что и без Маринеска было чем заняться. То подозрительная деятельность на Деметре, хотя, казалось бы, после того, что там наворотили терране, там жить-то нельзя, не то что какую-то деятельность разворачивать. То Аквамарина, к которой тянет лапы то Терра, то Лехана, то обе сразу. Собственно, на Аквамарине сейчас «отдыхала» Селина Хендрикс, даже прислала несколько снимков красивейших закатов. Официально она считалась стажером в службе безопасности сомбрийской научной станции, реально, разумеется, занималась тем же, чем и всегда – отслеживала не в меру любопытных личностей и обеспечивала, чтобы их в этой жизни уже вряд ли что-то интересовало. И теперь вот опять вездесущая Лехана.
Габриэль скрипнула зубами. Временами она начинала понимать сержанта Карреру, мечтавшего скинуть туда с орбиты ядерную бомбу. Казалось бы, Лехану уже не раз и не два осаживали, в том числе благодаря информации, которую добыл Фернандо Оливейра – но казалось, что у нее, как у спрута из старой сказки, вместо каждого отрубленного щупальца вырастает пара новых. А то и целый пучок. И сейчас эти щупальца опять потянулись к сомбрийским конвоям с медицинской техникой. А по каналам той же Селины пришла информация, что в леханских частных армиях видели «запрограммированных» высоких уровней. Два и два в Теневом союзе складывать умели. И Сомбра решила действовать на опережение. Регулярные части обеспечивали спокойный проход очередного конвоя, а Тени отправились разыскивать пиратскую флотилию, повадившуюся грабить конвои.
Помимо «Сирокко», на задание вылетело еще четыре корабля Теневой флотилии, в том числе «Нот» под командованием Нила Росса. Капитанское звание и корабль Росс получил совсем недавно и на совете весь светился. Хотя вот уж кто натерпелся от Леханы и чудом остался жив. Но Росс горел желанием хотя бы сейчас «наподдать кактусоедам». «Самим бы не наподдали», – думала про себя Габриэль, слушая рассказ о совете.
Впрочем, пока все шло спокойно. Пираты не показывались, на самом корабле тоже ничего из ряда вон выходящего не наблюдалось. Приходила Алла – проверить, все ли в порядке с имплантом, и намазать заживляющим гелем сбитые костяшки. Конечно, опять схватилась со Снайпером и закономерно пересчитала собой все углы в зале. Впрочем, к большому облегчению Габриэль, Алла не пыталась с ним равняться, как когда-то Селина. Просто училась у хорошего бойца, набивала синяки и не расстраивалась. Она, кажется, вообще никогда не расстраивалась. Габи полюбила в свободные часы болтать с ней в отсеке экипажа.
А сейчас можно было спокойно пить травяной чай, листать на планшете статьи по педиатрии и выписывать рекомендации для Виржини, у которой полгода назад родился сын. Да, Виржини, поправив в клинике здоровье и нервы, заключила семейный союз с инженером-энергетиком, дальним родственником Дома Донагью, флегматичным, как десять китов. Габриэль даже однажды заглянула к ним в гости. Конечно, чудес не бывает, Виржини по-прежнему была полноватой и эмоционально нестабильной, но прежних истерик с ней не случалось после лечения ни разу, а над ее перепадами настроения супруг добродушно подшучивал: «Так, плановые три круга по потолку и продолжаем разговор». А вот Аньес уже не было в живых. Вскоре после свадьбы Виржини ее нашли мертвой в каком-то кабаке в доках, чуть ли не в «Черной дыре». Передозировка наркотиков. К Габриэль по этому поводу даже приходили репортеры, якобы из криминальной хроники. Оказалась паршивая газетенка со светскими сплетнями. Да хоть правительственное издание, Габриэль было не до того, а Флёр – тем более. У маленькой Ли тогда как раз резались зубы, да еще они с Флёр подхватили на редкость мерзкий вирус. Примчавшийся помогать Жан – как-никак, биологическим отцом Ли стал именно он – свалился за компанию. А вернувшаяся Габриэль хотела провести время с семьей, а не рыться в грязном белье сестры, которую давно и за сестру не считала. Словом, репортеры убрались очень быстро.
Габриэль тряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания. Это было давно. Сейчас Ли уже три года, настоящий сорванец, и они с Флёр ждут ее дома. Рекомендации для Виржини, пожалуй, подождут, все равно до возвращения их не отправить. А пока можно, скажем, зайти к Алле в ее закуток, у них как раз должна уже закончиться тренировка… Но стоило Габриэль выйти из каюты – ее сбило с ног страшным ударом, сотрясшим весь корабль.

Сейчас
- Ты его родных не видел? – спросила Габриэль, немного успокоившись. – Они вообще приехали?
- Наводил справки, – ответил Нуарэ. – Они улетели на Стеллариум III. Совсем недавно.
- Ничего себе поворот, – Габриэль нахмурилась. – Мы были ему второй семьей, а его собственная семья даже похоронить не смогла. Или не захотела.
- Это как-то неправильно, – сказала подошедшая Имельда.
- Врагу не пожелаешь, – согласилась с подругой Флёр.
Церемониальная рота внесла на траурную площадку погребальную капсулу, накрытую республиканским флагом. Этот флаг после церемонии отдают родственникам погибшего. Но кому теперь его принять? И тут Рафаэль увидел ее. Хрупкая девочка, поразительно похожая на своего отца. Тот же прямой открытый взгляд, те же глаза цвета пыльной травы. Траурное белое платье на ней было явно с чужого плеча. Не проронив ни слезинки, она приняла аккуратно свернутый флаг от командира церемониальной роты. По команде прозвучал троекратный прощальный залп. После техник включил автоматику, и капсула медленно отправилась на ленте транспортера внутрь погребального комплекса, где тело Жоао Да Силвы станет землей, которая даст жизнь дереву, посаженному в его честь.

Тогда
Жоао Да Силва не был пилотом, который в буквальном смысле слова врастает в корабль и чувствует его всем телом. Хотя, понятно, в команде наемников чего только ни приходилось делать, и пилотировать тоже. Но еще до того, как по внутренней связи раздалась многоэтажная брань Коула, перекрывая истошно воющую сирену, капитан каким-то необъяснимым чутьем уже понимал: «Сирокко» отлетал свое. Когда их подбили хундианские пираты, было отчетливое чувство: да, есть проблемы, но корабль на ходу, выберемся. Сейчас же капитан физически ощущал, что самим не справиться. Коул отчитывался о повреждениях, и Да Силва лишь кивал: его догадки подтверждались на глазах. Управление вышло из строя, повреждена система регенерации кислорода… Корабль еще держался, но именно что «еще».
Нет, но каковы же сволочи! Конечно, у любого уважающего себя военного корабля есть система обнаружения и противника, и всякой летящей в его сторону дряни. С пиратами тогда не повезло, но сами сглупили – не ожидали атаки. Но сейчас прилетело что-то такое, что на редкость хорошо умело прятаться. И еще вопрос, где хозяева этой хреновины. Потому что прямой встречи с ними «Сирокко» точно не переживет.
Все это промелькнуло где-то на фоне сознания и исчезло – некогда думать, чем и почему прилетело, пора разбираться, что делать дальше. Максимально закрыться от систем обнаружения, уйти в полное радиомолчание, сделав исключение только для одного сообщения по самому зашифрованному каналу. И лучше не на всех, а адресно – меньше шансов, что засекут. Враноффски доложил, что ближе всех «Нот» – значит, вызываем Росса. И надеемся, что удастся продержаться. Лично Да Силва собирался сделать для этого все. Он включил общую связь.
- Леон, – к чертям субординацию, уже не до нее, – корабль хоть как-то управляется?
- Только в ручном режиме, автоматику выбило. И мы без штурмана. В смысле, Деверо жив, – быстро поправился Леон, – но его кресло сорвало с креплений. Он в медотсеке с переломами.
- Юджин?
- Ни хрена не слушается! – до сих пор Коул рапортовал вполне официально, но тут его прорвало. – До резервной системы не могу достучаться.
- Уводи своих из машинного отделения, кто еще остался. Чем меньше помещений, тем дольше продержится регенерация кислорода.
- Как ее перекинуть-то… – пробурчал Коул, продолжая чем-то щелкать в своих владениях. – Если только из рубки.
Все именно так, как предполагал Да Силва. Он помолчал секунду, глубоко вдохнул и спокойно проговорил:
- Значит так. Сейчас у нас два варианта. Или мы ложимся в дрейф и ждем помощи – но тогда мы беззащитны перед дальнейшими атаками.
Из отсека экипажа сержант Каррера коротко, но весьма красочно сообщил, что он об этом думает.
- Согласен с вами. Вариант второй: тянуть вручную, насколько в рубке хватит кислорода. Рискованно, но повышает наши шансы дожить до помощи. При активации резервной системы помещения корабля отрезаны друг от друга, так что связи с рубкой не будет.
- Понял, – бесцветным голосом отозвался Леон.
- Ничего ты не понял, – парировал капитан. – Пошел вон из рубки.
- Капитан! Я пилот, и мне…
- Тебе еще летать и летать, – осадил его Да Силва. – Закон моря и космоса: последним с корабля уходит капитан. Пошел вон!
Леон молча повиновался.
- Что вы такое удумали? – возмущенно воскликнула Габриэль. – Вы же…
Слово «погибнете» она выговорить не смогла.
- Габи, девочка моя, – капитан тепло улыбнулся, хотя Габриэль не могла его видеть, – мы с тобой уже говорили, что волшебников в этом мире не бывает. Бессмертных тоже. Рано или поздно мое время придет. Я не хочу зарастать мхом в отставке. И тем более не хочу, чтобы кто-нибудь из этой леханской швали звался убийцей Да Силвы
- Много чести! – вполне различимо фыркнул Враноффски.
- Согласен. Если меня убьет сам космос – я не хочу для себя лучшей судьбы. Да и, в конце концов, я сказал «рискованно», а не «смертельно». Может, еще и рано меня хоронить. Может, эта штуковина еще и продержится. Впрочем, если и нет – я неплохо пожил на этом свете. А вам еще жить.
Экипаж молчал. Нуарэ пробормотал почти про себя:
- Это тот самый момент, когда мне бы хотелось надеяться на лучшее.
- Как говорили ваши дальние предки, Рафаэль, – улыбнулся капитан, – делай что должен, и будь что будет. Я не француз и тем паче не рыцарь, но они говорили верно.
Ударом кулака он отключил связь и направился в рубку. Путь пролегал через отсек экипажа. Отряд Карреры смотрел встревоженно, но лишних вопросов не задавал. У них, кажется, никто не пострадал – во всяком случае, серьезно. Алла держалась за мягкое место и цветисто жаловалась, что надо же было так некстати отойти в уборную. Каррера, похоже, был готов записывать избранные выражения. Остальных тоже раскидало при атаке, но ударная группа на то и ударная, чтобы реагировать на любые неожиданности.
Асахиро стоял чуть в стороне, вытирая кровь со лба – все-таки обо что-то приложился. Капитан жестом подозвал его и снял с пояса «Аспид».
- Храни. Если что – потом вернешь. Если еще что – тебе пригодится.
Асахиро коротко поклонился. Капитан обернулся к Снайперу:
- Тебе не предлагаю. Ты сам – оружие, тебе ни к чему.
И по-дружески, но от души врезал ему кулаком в плечо. Точнее, попытался – его рука встретила жесткий блок. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, затем капитан чуть улыбнулся и ушел.

Недавно
- Я. Никуда. С вами. Не полечу.
Голос семнадцатилетней девушки был спокойным и решительным.
- Ты пока еще не в том возрасте, чтобы не зависеть от своей семьи ни в чем, – парировала мать. – Можно подумать, на Стеллариуме III ты учиться не сможешь. Мы сумеем оплатить твою учебу.
- Можно подумать, в деньгах дело! Я не оставлю Сомбру, здесь мой дом. Не смейте лишать меня единственной возможности видеться с отцом. Или ты думаешь, что твой очередной новый муж мне его заменит?
Упомянутый новый муж матери демонстративно откашлялся, давая понять, что он присутствует при разговоре.
- А жизнь матери для тебя пустой звук? Сколько ты его видела все то время, пока он мотался по космосу?
- Сколько ни видела, все мое. Можно подумать, он, как ты говоришь, мотается по космосу просто так. Скучно стало, погулять вышел! Ты это еще высшему командованию Космофлота скажи, во они повеселятся.
- Тебе не кажется, что хамить родителям – плохая идея?
- Плохая идея – это решать за человека, который сам может думать, что ему надо.
- Алина Аманда Исабель Смирнофф Да Силва! – повысил голос отчим. – От тебя и так в последние пять лет сплошные проблемы. Весь лицей стонет от твоего скандального поведения. Дома с тобой не сладить. Изволь наконец хоть сейчас не осложнять жизнь своей семье, иначе я буду вынужден применить силу.
- Да вы хоть раз моими школьными делами интересовались? Ну так запросите мой табель с отличными отметками или копию письма с отличными рекомендациями в Штормградский университет. Это у вас называется «проблемы»? – тон девушки стал совсем ледяным. – Интересно, какие же от меня проблемы дома? Слишком много ем? Вообще смею существовать?
- Аля!  – возмутилась мать, – Что ты такое говоришь?
- Не я тут начала о проблемах и применении силы, – девушка снова обратилась к отчиму, и в ее глазах внезапно полыхнула злость. – Знаете, я очень люблю своего отца. Он научил меня многому. И тому, что большой шкаф громче падает, он тоже успел меня научить.
- Твой отец неизвестно где, и вернется ли, неизвестно. Все эти годы тебя растила и кормила мать, пока не встретила меня. Хоть бы о ней сейчас подумала, нахалка! – отчим начал распаляться. – У меня дело, которое принесет мне такие деньги, что я смогу обеспечить вас всем до конца вашей жизни, а ты тут треплешь матери нервы своими патриотическими выступлениями. Ни пол-реаля не заработала, а туда же. Дом ей тут, понимаете ли! Такая же пустозвонка, как твой отец, тот тоже только и знает, что о судьбах планеты вещать, а на семью плевать хотел. Одно слово – пес цепной, даром что бывший наемник, ни принципов, ни ответственности.
Мать попыталась спасти ситуацию.
- Борис, хватит! Ты перегибаешь палку!
Девушка сжала кулаки до хруста в костяшках пальцев.
- Значит так, мам. Ты живи с этим плюгавым уродом как хочешь, хоть на любом из Стеллариумов, хоть на Энкиду со змеюками в яме, а я больше не собираюсь слушать, как имя моего отца – на минуточку, капитана Космофлота – смешивают с грязью. А меня теперь зовут Аманда Исабель Да Силва, и я дочь своего отца и ничья больше. Новое удостоверение личности я уже сделала. И если хоть одна задница про него и про Космофлот вякнет что-нибудь такое, от нее клочки по закоулочкам полетят.
Мать не успела ничего ответить, как дочь метнулась в соседнюю комнату, подхватила заранее собранный рюкзак, и, не оглядываясь, прошла в прихожую.
- Да пусть катится, – завопил вслед отчим. – Еще вспомнит про нас, когда денег захочет, да поздно будет!
- В задницу себе свои деньги засунь, миллионер гребаный! – рявкнула девушка, врезала кулаком по сенсору дверной панели и выбежала из дома в направлении ближайшей флаерной станции.
Через несколько дней председатель приемной комиссии Штормградского университета увещевал абитуриентку не делать глупостей и не забирать документы. Хрупкая зеленоглазая девочка с растрепанными пепельными локонами, на вид сущий ребенок, стояла перед ним и нервно теребила ремешок наручного комма. 
- Господин Ортега, подпишите, прошу вас.
- Вы ведь блестяще выдержали вступительные испытания. У вас отличные рекомендации. Вы действительно хотите забрать документы, чтобы подать их... в Военную Академию? Подумайте хорошо. Вы сможете учиться в самом престижном университете Республики, при условии хорошей учебы вам откроются двери в большую науку и связи в академических кругах, а вы показали себя как человек целеустремленный и думающий.
- Да, господин Ортега, вы совершенно правы. Именно этого я и хочу. Вы ведь слышали последние новости?
- Слышал, но...
- То есть, вы знаете о «Сирокко»?
- Но как крушение корабля повлияло на ваше решение?
- Господин Ортега, я понимаю, всех абитуриентов сложно запомнить по именам, но моя фамилия Да Силва. И теперь, когда я – единственная, кто носит эту фамилию, я должна служить в Космофлоте. Это не обсуждается.

Тогда
Габриэль запретила себе думать о происходящем. Капитан, с его опытом, определенно знает, что делать. Она даже рявкнула на Леона и пристроила его к делу – помочь выявить всех пострадавших и согнать экипаж к медотсеку. Все лучше, чем бродить с потерянным видом и думать, что капитан, возможно, пожертвовал собой за тебя. А когда рядом кому-то плохо – Леон способен забыть про любые свои трудности и кинуться на выручку. Вот пусть они с Джоном и разбираются, тем более что, кажется, единственным серьезно пострадавшим был Деверо. Его зажало между сорвавшимся креслом и приборной панелью, правая нога точно сломана, в левой как минимум трещина в кости. И нужно успеть оказать ему помощь, пока еще есть нормальный уровень кислорода и энергия. Конечно, большая часть аппаратуры сейчас бесполезна, включать энергоемкие приборы – недопустимое расточительство, если речь не идет о жизни и смерти. Габи помянула добрым словом наставников из Академии, учивших при необходимости обходиться без техники – и делать все руками, и переносить «пострадавшего» (в исполнении ехидно хихикающего однокурсника) на этих самых руках. Потому что, когда по интеркому раздался панический возглас Леона, Габи не вспоминала ни о каких гравиносилках – подхватила Люсьена на плечи и рванула в медотсек. Спина не будет ей благодарна за такой кросс, ей и того майора за глаза хватило. Но пока вроде нормально, а значит, надо действовать. Через пару часов содержание кислорода в воздухе упадет, дышать будет все еще можно, но трудно. А Габи после пожара была особенно чувствительна к качеству воздуха. Значит, пойдут круги перед глазами, руки станут плохо слушаться… Нужно успеть.
Вскоре Деверо лежал на гравиносилках в медикаментозном сне – так будет проще эвакуировать. Хотелось бы думать, что это все же случится. А пока Габи занялась другими пострадавшими. У пары техников сотрясения, еще один вывихнул руку, в остальном – ничего страшнее синяков и ссадин. Уже радует. Когда Алла жаловалась на свою ушибленную задницу, Габи даже рассмеялась. Обрабатывать ушибленное Алла не далась, забрала тюбик геля и скрылась. Габи улыбнулась ей вслед – и тут она увидела Асахиро.
- Так, друг мой, идите-ка сюда.
- Не стоит, – он стер с лица кровь, уже явно не в первый раз, судя по его рукам. – Вам и без меня хватает дел.
- С другой стороны, – неожиданно подал голос Снайпер, – доктор Картье много раз говорила мне об опасности недолеченных травм. Впрочем, ее и правда незачем беспокоить. Дай сюда свой пакет, сделаю.
- Спасибо, – искренне сказала Габи.
Оставалось только ждать. От них уже мало что зависело. Прямо скажем, не зависело ничего. Габи скрипнула зубами. Нет ничего хуже, чем сидеть и ждать – то ли в следующую секунду тебя распылят по подпространству, то ли ты просто медленно задохнешься на родном корабле. Только вот…
- Юджин, – негромко окликнула она, – сколько по твоим прогнозам еще продержится регенерация?
- Твою налево! Прости, Габи, я не тебе. По моим прогнозам… должна была сдохнуть час назад.
- Твою. Налево, – отрывисто повторила Габи. В памяти прозвучали слова Коула: «Как ее перекинуть-то… Если только из рубки». Так что же получается…
- А вот и мы! – внезапно раздался веселый голос – Враноффски вывел и внешнюю связь на аварийную систему трансляции. – Вы как там, живы?
- Капитан Росс! – заорал Враноффски. – Мы-то живы, только…
- Значит так, – Росс не дослушал. – Кактусоедов отвлекли на себя наши бешеные сестрички, они мастера уходить от погони. Ведут аккурат на соединение Бенецки! Скоро кому-то кактус засунут куда надо. Я б им тоже наподдал, но вас вытащить важнее. Все, стыкуемся.
Габриэль сделала шаг по направлению к рубке – и внезапно перед глазами поплыли круги. Но не от недостатка кислорода. Просто теперь, когда спасение было в двух шагах, силы закончились. Ее подхватили, и она узнала коммандера Нуарэ. «Я все-таки упала в твои объятия, – усмехнулась она про себя. – Но не так, как планировалось». Впрочем, у них обоих это давно было безобидной шуткой.
- Уф, успел! – из стыковочного узла появился лично Росс. – Не мог не проверить сам, пусть уж Донна пока командует. Рафи, Габриэль, все целы? Капитан?
- Капитан остался в рубке, – едва слышно проговорил Леон.
Росс понял его без лишних слов. Махнув своим, чтобы начинали эвакуацию, он сам кинулся к рубке и с размаху врезал рукояткой табельного пистолета по пульту перед входом, благо аварийная блокирующая система отключилась после стыковки. Дверь отъехала в сторону, Росс и Леон кинулись внутрь и, словно споткнувшись, застыли на пороге.
Помощь пришла. Но капитан Да Силва был мертв.

Недавно
Двое курсантов Штормградской Военной Академии понуро ждали своей участи в кабинете заместителя начальника. Юноша бодрился, девушка ощутимо нервничала. Майор Кейнс был непреклонен.
- Вы ведь знаете, что такие вопросы в один день не решаются. Любое прошение об увольнительной рассматривается в трехдневный срок. И даже образцовая учеба и примерное поведение не являются основанием для привилегий.
- Майор, мы должны быть там, – девушка отчаянно старалась, чтобы голос не дрожал. – Капитан Да Силва очень много для нас сделал. Мы бы очень хотели проводить его в последний путь.
- Кадет О'Рэйли, когда вы поступали в Академию, вы читали внутренний Устав, не так ли? Правила есть правила, они одинаковы для всех. Пока не прошла церемония выпуска, на которой вы получите свои знаки отличия, вы все еще курсанты и обязаны подчиняться Уставу, несмотря на то, что приказ о вашем распределении уже готов. Так что готовьтесь к церемонии. До этого любая попытка покинуть стены Академии считается несанкционированной.
Покидать Академию накануне выпуска было строжайше запрещено. Правило это было введено ради самих же курсантов, чтобы вырвавшаяся на свободу молодежь, у которой впереди целый месяц законного отдыха до распределения, не рванула отмечать выпуск слишком уж бурно и Академию не позорила.
Дверь в кабинет открылась, и вошел сам начальник Академии. Судя по его виду, дело у него было срочное и важное. По другим делам полковник Эррера почти не покидал своего кабинета. Курсанты отсалютовали начальнику с положенным «Здравия желаю, господин полковник!». Юноша продолжал стоять навытяжку с каменным лицом, девушке так и не удалось скрыть своих эмоций, и лицо ее стало несчастным. Если уж пришел сам начальник Академии, значит, их сейчас просто выставят. Где дела начальника, а где – двух курсантов, которые шесть лет не требовали себе поблажек, а тут вдруг осмелились обратиться с просьбой.
- Что за нравы, – проворчал майор Кейнс. – Полюбуйтесь на них, полковник. Двое лучших курсантов Академии, а ведут себя как капризные дети с гражданки. Вынь да положь им увольнительную накануне выпуска.
- А что, собственно, произошло? – спросил полковник Эррера. – Умер кто-то?
Кажется, это был шанс. Юноша взял инициативу на себя.
- Разрешите обратиться, господин полковник? – спросил он, не слишком надеясь, что ему позволят все толком объяснить.
- Вольно. Разрешаю.
- Вы же наверняка слышали о крушении «Сирокко» и гибели капитана Да Силвы?
- Да об этом вся галактическая сеть знает, не говоря уже о Сомбре, – пожал плечами полковник.
- И этим двоим необходимо попасть на церемонию прощания с капитаном, – уточнил майор Кейнс.
- Вот как, – полковник Эррера пристально посмотрел на курсантов. – Я могу знать причины вашего желания попасть на прощальную церемонию, пропустив собственный выпуск из Академии?
Юноша набрал полную грудь воздуха и заговорил:
- Мой старший брат Рафаэль служил на «Сирокко» старшим помощником. Он чуть не погиб во время операции на Маринеске, и только благодаря капитану Да Силве и его людям наш Дом не потерял любимого внука, сына и брата. Так что лично я многим ему обязан. И Эжени тоже, – он кивнул на девушку, – Если бы не решение капитана Да Силвы, Эжени не попала бы на Сомбру и не стала курсантом Академии. Ну и наконец... навигатор «Сирокко», лейтенант Люсьен Деверо, был серьезно ранен при крушении корабля. Как вы думаете, господин полковник, – будущий выпускник решился на некоторую дерзость, – много ли радости будет Эжени на выпуске, если она знает, что ее без пяти минут супруг находится в не самом лучшем физическом и психологическом состоянии, а она не может быть с ним рядом?
Полковник Эррера взял со стола своего заместителя прошение и молча написал на нем «Удовлетворить», поставив витиеватую роспись.
- Вам выдадут ваши комплекты формы, энсин Нуарэ. И энсину О'Рэйли тоже. За копией приказа о вашем назначении вы можете явиться на следующий день после церемонии выпуска.
Оба курсанта вытянулись по стойке «смирно».
- Благодарю вас, господин полковник, – сказал юноша.
- Разрешите идти? – спросила девушка.
- Вольно. Разрешаю.
Оба выпускника не сдержали облегченного вздоха, покидая кабинет начальства.
- Но полковник... – начал было майор Кейнс.
- Джордж, это О'Рэйли и Нуарэ. Вспомни методы приемной матери первой и всей семьи второго. Эти всегда добиваются своего. Так пусть детишки хоть раз в жизни возьмут свое без жертв и разрушений. Когда еще им такая возможность представится.

Сейчас
В погребальный комплекс Рафаэль явился утром следующего дня. Деревья в парке памяти по традиции сажают с утра. На душе у него было неспокойно. Кто знает, посадит ли дерево дочь капитана. С одной стороны, хорошо, что она была на похоронах, с другой – это еще ни о чем не говорит. Рафаэль совершенно ничего не знал о семье Да Силвы. Вдруг они уже улетели?
- Дочь покойного вышла отсюда несколько минут назад, – сообщила Рафаэлю приятная девушка-регистратор. – Если хотите, вы можете помочь ей с посадкой. Она пошла выбирать место по десятой аллее. Там много деревьев в память о военных.
Рафаэль отправился по аллее, на которую ему указали. Через несколько минут его поиски завершились. Девочка в мешковатых темно-зеленых штанах и легкой серой курточке, где количество нашивок, молний и карманов стремилось к бесконечности, стояла в стороне от парковой дорожки, опираясь на лопату. Рядом – контейнер с удобрением и саженцем ясеня, ведерко с водой и табличка с именем «Жоао». Фамилий в парках памяти не писали – они принадлежат оставшимся в живых. Выкопав ямку чуть поодаль от молодых деревьев, девочка резким движением достала из кармана перочинный нож. Рафаэль отметил, что обращаться с ним она явно умеет. Но зачем? Он не без тревоги следил за ее действиями, но решил пока не вмешиваться. Одним движением девочка отрезала свои белокурые локоны и бросила в яму. Теперь на ее голове красовались какие-то невразумительные вихры. Девочка опустила в яму контейнер с саженцем, присыпала землей и полила водой из ведерка. Закончив посадку, она установила рядом с деревом табличку и, подобрав с земли рюкзак, повернулась, чтобы уйти. Только сейчас она увидела Рафаэля.
- Здравствуйте, коммандер.
- Здравствуйте, мадемуазель... – Рафаэль замялся, потому что совершенно не помнил, как зовут его собеседницу. Капитан лишь пару раз говорил о дочери в его присутствии. Единственное, что запомнил Рафаэль, имя было длинным и вычурным.
- Аманда Исабель Да Силва.
- Вы здесь… одна? – Нуарэ чувствовал себя идиотом, но не спросить не мог.
- Я сирота, – отрезала Аманда. – Нет, если что, с маменькой и отчимом все нормально, они живы и здоровы. Надеюсь. Не могу сказать наверняка, потому что я больше никогда их не увижу. Они насовсем улетели с Сомбры.
- Как же так вышло, что вас не взяли с собой?
- Я сама не захотела. Мою мать увез с собой ее новый супруг. Он большая шишка в компании, которая продает медтехнику. У этой фирмы открылось представительство на Стеллариуме III, а его назначили главой. Деньги, красивая жизнь, все такое. А я сделала новое удостоверение личности и осталась. Я в возрасте сознательности, могу оформить расторжение родства. Думаю, им так будет только проще.
Полупрезрительные интонации девочки не ускользнули от внимания Рафаэля.
- Значит, красивой жизни не захотели? – он позволил себе немного иронии – ровно столько, чтобы показать: он внимательно слушает, но не лезет в душу.
- Да нужны мне деньги этого плюгавого му... ой! – девочка осеклась и испуганно зажала рот ладонью.
- Не ладили с отчимом?
- Мягко говоря. Он – злая пародия на леханских донов, если вы понимаете, о чем я. Везде видит деньги. Если человек или вещь не представляет для него ценности в денежном эквиваленте, то он будет о них  ноги вытирать.
Рафаэль понимающе кивнул.
- Мать красивая, эффектная, с ней не стыдно появляться на людях. А я – довесок, который к тому же обходился ему слишком дорого. Каждый реаль, потраченный на меня, подсчитывали и регулярно тыкали меня носом в эти счета. Кроме того, этот... этот...
- Умный и достойный человек с точностью до наоборот, – иронично усмехнулся Рафаэль.
- Ага, в общем, он терпеть не может военных. Понятия не имею, что они ему сделали, но сколько грязи он на отца вылил – не сосчитать. Думал, что я стану терпеть его выкрутасы ради его гребаных денег. А я не стала и подала документы в Штормградский университет. Вот он и взбесился, что я не даю взять себя, как какой-то чемодан, и увезти на чужую планету, где меня никто не поддержит, потому что у меня там никого нет, а мать не пойдет с ним на конфликт, – Аманда говорила по-прежнему зло, но, чувствуя поддержку Рафаэля, чуть успокоилась.
- И они не пытались вас разыскать или вернуть?
- Я заблокировала их канал на своем комме, когда уходила из дома. А в службу охраны правопорядка они наверняка обращаться не стали. У них ведь билеты были уже оплачены. Мои поиски сорвали бы им отъезд. К тому же, этот недоделанный дон уверен, что я захочу денег, модных шмоток и всего такого, раскаюсь и приду просить прощения. Ага, разбежался. Ни один Да Силва не живет в клетке, даже в золотой. Я держала экзамены в университет и была зачислена. Думала, буду жить в общежитии. А через пару дней после объявления результатов узнала о «Сирокко». В университете меня очень просили трижды подумать, но я все равно перевела документы в Военную Академию. Вернее, перевела бы, если бы там мне не дали от ворот поворот.
- Кажется, понимаю, почему, – Рафаэль привычно оглядел Аманду. Она не выглядела болезненной, двигалась ловко и уверенно, не щурилась даже в этот ясный день, но ее только что не сдувало ветром. Да Силва был на «Сирокко» самым малорослым, пока не появился Снайпер. А дочь была еще миниатюрнее.
- Они приняли результаты экзаменов, но сказали, что я категорически не прохожу по уровню физподготовки. Вес ниже минимума. Отправили пересдавать тесты осенью и набирать необходимые килограммы. Ох, представляю, что бы поднялось, скажи я такое одноклассницам во Вьентосе! – Аманда закатила глаза и произнесла, кривляясь и растягивая слова: – «Дееевочки, а вы не знаете такую диэээту, чтоб за месяц нажрать с десяток килограаааммов?». Их бы точно удар хватил!
Рафаэль не смог сдержать усмешки.
- Мне пора, коммандер, – сказала Аманда.
- Где вы остановились в столице?
Она замялась.
- Третьезаветники приютили. Они же одолжили траурное платье. Но это временное решение. Они милые люди, но я неверующая и не хочу их напрягать.
- Тогда едем ко мне, – решительно сказал Рафаэль. – Если вы не боитесь соседства с маленькими детьми, я буду рад предложить вам одну из своих гостевых комнат, пока не решится вопрос с Академией.
Аманда хмыкнула:
- Коммандер, вас жена не убьет? Приводите домой постороннюю девку с лопатой и ужасом на голове…
- Видите ли, Аманда...
- Можно просто Мэнди.
- Отлично. Я в мирной жизни Рафаэль. Так вот, Мэнди, мы с супругой доверяем друг другу абсолютно. Иначе мы бы не были вместе. Кроме того, я просто не могу бросить в трудной ситуации дочь человека, служить под началом которого было для меня честью. А что касается вашей прически, я знаю тех, кто с удовольствием ей займется.
- Спасибо, коммандер! – горячо воскликнула Мэнди. – Честно говоря, я вас боялась.
- Да-да, – усмехнулся Рафаэль, – я бездушное чудовище, разбирающее по косточкам любого собеседника. Бояться меня вы будете, если доведется летать под моим командованием, а пока вы моя гостья.

Тогда
Тело капитана перенесли на «Нот» сам Росс и Нуарэ. Джон Аллен и Дарти переправили гравиносилки с Деверо. Точнее, переправил Джон, Дарти просто шел рядом, пошатываясь, словно контуженный. Джон даже спросил, не нужна ли помощь, Дарти отчаянно замотал головой. Асахиро увидел лицо друга – тот был готов расплакаться. Асахиро коснулся кобуры «Аспида» – подарок капитана удобно расположился рядом с его обычным пистолетом, как будто всегда там был. «Капитан сам решил уйти. Достойно».
Габриэль едва держалась на ногах, и Асахиро подставил ей плечо. С другой стороны ее поддержал Снайпер. Она еще порывалась пойти в медблок «Нота» за Деверо, но местный медик ее не пустил, твердо сказав: «Вы и так сделали все, что могли. Идите отдыхать».
- Какой тут отдыхать… – проворчала Габриэль. – Парни, подождите меня, что-то ботинок расстегнулся.
Она наклонилась поправить липучку и внезапно со стоном сползла на пол. Тут же откуда-то материализовалась совсем юная девушка, с виду не старше Алисы Враноффски и такая же кудрявая и большеглазая, но с лейтенантскими зелеными звездами.
- Вам плохо?
- Спину… заклинило… – сквозь зубы произнесла Габриэль, скорчившись на полу.
- Так, сейчас разберемся! Доктор Валери, не беспокойтесь, все сделаю сама!
Она унеслась в медотсек, вернулась с гравиносилками и сделала знак Снайперу и Асахиро, чтобы те помогли переложить на них Габриэль.
- Вот, отлично! Пойдемте со мной, мало ли, помощь понадобится. Кстати, я Ханна Райли, второй медик «Нота».
- Стивен Вонг, – представился Снайпер.
- Наслышана! Это ведь вам и коммандеру Нуарэ наш капитан обязан жизнью…
Ханна еще что-то щебетала, но Асахиро ее не слышал. Переложив Габриэль на носилки, он выпрямился – и внезапно у него закружилась голова. Похоже, той ссадиной он все же не отделался… Пришлось прислониться к стене и закрыть глаза, чтобы не упасть. «Позорище! Меня о помощи попросили, а я…».
Кто-то взял его за руку. Асахиро резко отстранился. Зря – держаться на ногах стало еще сложнее.
- Спокойно, я свой, – проговорил кто-то по-японски. – Позвольте, я взгляну, что с вами.
Асахиро открыл глаза. Перед ним стоял доктор Валери. Но…
- Моя мать родом с Ракуэна, и японский – мой второй родной язык, – улыбнулся он. – Скажите, вы сможете идти самостоятельно?
- Разумеется.
Валери хотел было поддержать Асахиро под локоть, но он не позволил. В конце концов, не так далеко тут идти.
- Спорю на что угодно, вы не ракуэнец, – сказал по дороге медик. – У вас другой выговор.
- Странно, что еще хоть какой-то сохранился, – криво усмехнулся Асахиро. – Я почти не пользуюсь родным языком.
- Бывших терран в космофлоте Республики четверо, – продолжал рассуждать Валери, – и они известны в лицо всем. Откуда вы, сержант? Станционер?
- Старые Колонии, планета Алхор, японская диаспора. Шесть лет назад в тех краях экипаж «Сирокко» обратился ко мне и моим друзьям за помощью. С тех пор я с ними.
- Я слышал о парнях оттуда, которые стали нашими контракторами. Так вы один из них? Да, простите мою невежливость, я – лейтенант медслужбы Лионель Валери и корабельный врач «Нота». Впрочем, вы можете называть меня Синдзи Химура.
- Асахиро Фудзисита, – он поклонился и едва снова не потерял равновесие. По счастью, они уже пришли.
Возясь с датчиками, Валери-Химура рассказывал про свою семью. Его мать, Наоко Химура, была родом из состоятельной ракуэнской семьи, и ее картины по шелку были известны далеко за пределами планеты. «Если вы смотрите новости, вы могли видеть госпожу президента в платках, изготовленных по эскизам матери». Асахиро кивнул – новости в основном смотрела Зои, но он действительно пару раз замечал на Изабель де Фон-Рэо шейные платки в японском стиле. Наоко вышла замуж за сомбрийского журналиста. Двое сыновей – у Лионеля был младший брат – так и выросли с двойными именами и в двух культурах.
- Простите, я не слишком много болтаю? – спохватился Лионель. – Сотрясения у вас, похоже, все-таки нет, но, судя по вашему состоянию, вам бы отлежаться.
- Нет, все нормально. Так… проще.
Поддерживать разговор было тяжело, но это, по крайней мере, немного отвлекало и от мыслей о крушении, и от манипуляций Валери – Асахиро по-прежнему с трудом переносил чужие прикосновения. Габриэль – своя, а этот обходительный медик, пусть и говорил на одном с ним языке, своим не был. Впрочем, слушать его было интересно. Немного стесняясь, Лионель упомянул, что пишет стихи, но терпеть не может, когда его называют поэтом, и быстро перевел разговор обратно на мать. Ее картинами он был готов восхищаться бесконечно. Асахиро заметил на его столе электронную рамку с горным пейзажем.
- Не могу назвать себя знатоком искусства, – проговорил он, – но это действительно красиво. Жаль, Деверо сейчас не в состоянии оценить – вот он разбирается.
- Еще оценит, – спокойно улыбнулся Лионель. – Будет с вашим навигатором все хорошо, хоть и не сразу. У меня сейчас проблема не столько в том, как ему болевой синдром снять, сколько в том, как успокоить вашего драгоценного старшего медика. Ей сейчас самой помощь нужна, а моя помощница уже полезла на стенку с того экзамена, который ей учинили вместо того, чтобы спокойно выпить успокоительное.
- Узнаю Габриэль, – мрачно усмехнулся Асахиро.
- Не думал, что еще ее увижу. И тем более не думал, что встреча будет при таких обстоятельствах. Мы немного пересекались в Академии, хотя учились на разных курсах – я старше на три года. Как была юной девочкой, одержимой желанием спасать и помогать, так ей и осталась. Только опыта прибавилось. Невероятный человек.
- Что да, то да. Уж если она ухитрилась застроить меня и Снайпера, то есть, Вонга... Где он, кстати?
- Насколько я понимаю, помог Ханне с носилками и теперь спит. Вам, кстати, я бы посоветовал поступить так же. Понимаю, что после всего вы не уснете, но я помогу. Вот, выпейте.
То ли приятный на вкус травяной напиток был довольно сильным снотворным, то ли Асахиро вымотался сильнее, чем сам думал, но вскоре он уже спал.

Тем временем
Неделька выдалась еще та. То сделка срывается, то на производстве чуть не выпустили бракованную партию. Хорошо хоть Юрий помог избежать непоправимого. Жюль был очень благодарен Габи, которая буквально за руку привела в обход всех собеседований комиссованного из Космофлота по ранению парня и сказала: «Пап, это Юра. Он молодец». Не обманула. Впрочем, с того первого и последнего раза она больше никогда его не обманывала. Парень оказался большим умницей и уже через два года пошел из простых техников на повышение квалификации. Определенно будет кого назначить новым начальником цеха, нынешнему-то всего несколько лет до заслуженной пенсии осталось. В общем, дел было невпроворот. Это ведь только кажется, что владельцу крупной компании ничего не надо делать – знай только раздавай указания из шикарного кресла начальника, да бумажки подписывай. Ага, как же. Делал бы так – уже давно бы в трубу вылетел. Пример некогда любимой, а ныне бывшей супруги служил отличным назиданием. Котировки акций некогда процветающей компании шатались как пьяные, и аналитики не обещали ничего хорошего.
Еще и с Джо вдруг повздорил на ровном месте. Впрочем, его Джоанна – золотой человек. Не стала злиться, сказала, что оба устали, и укатила, пользуясь отпуском, на неделю в Тандервилль, на свадьбу двоюродного племянника. Жюль соскучился и предвкушал встречу. Правда, совсем загрустить не дала внучка. Так вышло, что Габи снова в космосе, Флёр на гастролях, а Жан, генетический отец девочки, еще не вернулся из командировки – поехал представлять какой-то крупный проект на престижную выставку. Жюль сначала переживал, все-таки он раньше не оставался с ребенком на такой долгий срок, но вечера проходили на удивление мирно. Внучка сначала висла на шее у няни и упрашивала прийти еще – «ты же мне друг, правда?» – потом на шее самого Жюля, а проглотив заказанный ужин, тащила дедушку слушать, как они с няней лечили плюшевых зверей. Играть в доктора Ли была готова сутками. А уж когда Жюль ей подыгрывал, восторгу юной «доктора Сагредо» не было предела.
Наконец вернулся довольный Жан, чей проект получил какую-то престижную награду. В кои веки Жюль смог познакомиться с ним поближе, и впечатление осталось самое приятное. Жан увез счастливого ребенка домой, готовиться встречать маму Флёр, маму Габи и дядю Леона, а Жюль смог выдохнуть. Теперь ему хотелось побыть одному и дождаться Джоанну, по которой он основательно соскучился. Да и есть хотелось ужасно. Дорогие рестораны Жюль терпеть не мог, предпочитал уютные кафе, где можно тихо и не спеша поесть. Джоанна как-то говорила, что половина офиса бегает на обед в «Золотое яблоко». Ну что ж, надо посмотреть, что за «Яблоко» такое. Раз уж сотрудники постоянны в своих предпочтениях, надо думать, кормят там действительно неплохо. И кафе совсем рядом.
На входе Жюль машинально придержал дверь молодой женщине лет тридцати с небольшим, в простом, но очень стильном голубом платье.
- Спасибо! – женщина тепло улыбнулась ему и чуть растерянно добавила: – Привет, папа.
Жюль не поверил своим глазам, но перед ним действительно была его средняя дочь. Только не запустившая себя расплывшаяся толстуха, одетая дорого и кричаще, но с потухшими глазами и уныло-равнодушным выражением лица, а симпатичная молодая женщина в простом, но с большим вкусом подобранном наряде, жизнерадостная и с доброй улыбкой. Может, и склонная к полноте, но эта полнота была скорее уютной и ее не портила.
- Привет, Виржини!
- Не узнал? – снова улыбнулась дочь.
- Как же тебя узнаешь. Ты же совсем другая. Выглядишь потрясающе.
- Спасибо. Ты тоже. Хочешь, присядем? Я смотрю, ты тут первый раз. А я знаю здешнее меню.
- Почему бы и нет.
Они устроились на уютных диванчиках. Виржини подложила себе под спину небольшую подушку и расслабленно вздохнула.
- Так-то лучше. Кажется, я переохладилась в бассейне, теперь вот спина побаливает. Восстанавливаюсь после рождения сына, хожу на плавание. Была у доктора, потом еще зашла в пару мест по делам, по дороге проголодалась так, что до дома дотерпеть нет сил. Хорошо, что с Микки сидят мама и сестра моего супруга. Они в гости приехали.
- У тебя сын? Поздравляю.
- Когда он родился, мы с Брэндоном бросили в шапку бумажки с именами и перемешали. Первым достали имя Майкл. Так он и стал Майклом, Микки. Сейчас ему уже полгодика. Говорят, очень похож на меня. Тебе помочь с выбором? Если что, крем-суп с лососем и зеленью просто невероятно вкусный. И яблочный пирог по новому рецепту очень хвалили.
Жюль заметил, что дочь – в отношении Виржини он так и не мог сказать «бывшая»  – смотрит диабетическое меню.
- С тобой точно все в порядке?
Он особенно выделил слово «точно».
- Да, вполне. И уж точно лучше, чем было пять лет назад. Даже не смотрю на свои снимки того времени. Я была похожа на шарик с глазками. Очень несчастливый, но уверенный, что у него все есть.
Некоторое время они изучали меню и выбирали себе блюда по вкусу. Пока ждали заказов, Виржини задумчиво произнесла:
- Знаешь, а даже хорошо, что все вышло так.
Жюль удивленно поднял бровь. Он помнил, какими ненавидящими взглядами провожали его бывшая супруга и дочери, и как разревелась Виржини от осознания того, что потеряла почти все.
Виржини продолжила:
- Просто если бы все продолжалось как было, я бы, наверное, тихо загнулась от диабета. Я же не понимала, что мама… эээ… не очень здоровый человек. И что Аньес никого не любила и не жалела, а мной просто играла. Я хотела быть второй Аньес, а была посмешищем для всех. Габи пыталась мне это вдолбить, а я и слушать не желала, думала, она мне завидует, потому что мама ее не любит. Сейчас говорю и самой страшно. А мама вообще любит только себя. И… я пришла к Габи и Флёр и просила у них прощения. Думала, Габи меня в окно выкинет или сдаст нацгвардам – я-то хотела ее сдать, когда она пришла разобраться с Аньес. А она не выкинула, а познакомила с доктором Полиной. Я лечилась у нее, рассказывала про все и ревела как маленькая, все глаза выплакала. Стыдно было ужасно, я себя ненавидела. Доктор Полина мне сильно помогла. В общем, если бы не это все, я бы не встретила ни ее, ни Брэндона, ни еще много кого. Микки бы не родился.
Жюль понимающе кивнул и спросил:
- А как вы познакомились?
- Ой, смешно вспоминать. Я из клиники шла. По дороге начала плакать, под ноги не смотрела, запнулась и грохнулась прямо в лужу. Ногу подвернула. А тут Брэндон идет. Помог подняться, успокоил, рассмешил, ногу растер. Домой отвез. Потом сказал, что я ему сразу понравилась. А я подумала – если уж я ему понравилась такая, без всех своих денег, грязная и зареванная, значит, точно человек хороший.
Жюль улыбнулся. Он даже мечтать не мог о том, что у Виржини все сложится именно так. Наблюдать, как неглупая и незлая девочка превращается в помешанную на деньгах и статусе обжору-истеричку, было тяжело, но юная Виржини занималась саморазрушением так упоенно и с такой радостью, что остановить ее было не под силу никому. Жюль давно оплакал старшую и среднюю дочерей и махнул на них рукой. А теперь с души свалился один из огромных камней. Он был никудышным отцом. Он смалодушничал и замел под коврик болезнь супруги. Он не заметил социопатии Аньес. С его попустительства Габриэль чуть не затравили. Прошлого, конечно, не переделать. Но хорошо, что настоящее расставляет все по своим местам.
- Пап, я хочу познакомить тебя с Брэндоном и Микки, – сказала Виржини и тут же добавила: – Ты не подумай, я не ради того, чтоб деньги просить. Брэндон работает, у меня маленький магазинчик детской одежды, очень уж не хочется сидеть без дела. Микки ни в чем не нуждается. У него есть все, что нужно счастливому ребенку. Брэндон балует нас обоих, он вообще замечательный. Я даже от маминого наследства отказалась. Деньги большие, но несчастливые они.  Все, что у меня было накоплено, вложила в магазин.
- Ты что, я совершенно ничего такого не думал, – совершенно искренне ответил Жюль. – Буду рад, если ты пригласишь меня в гости. И знаешь что? Я тобой горжусь.

Сейчас
Не успела Мэнди зайти в дом коммандера, которого она не решалась называть по имени, как на нее стремительно вылетела голубая ракета и с торжествующим визгом «Бубум!» врезалась ей прямо в живот.
- Ууууйй... – простонала Мэнди, только чудом удержавшись на ногах.
Ракета при ближайшем рассмотрении оказалась темноволосым голубоглазым мальчишкой лет трех, одетым в голубой матросский костюмчик. Мальчишка посмотрел на Мэнди и серьезно сообщил:
- Это была атака сомб’ийских к’ейсе’ов.
Мэнди только и смогла сказать:
- Слушай, адмирал! Сейчас тебе папка-то за такое поведение контратаку нордиканского дредноута покажет.
Мальчишка спрятался за отца, выглянул из-за его ноги и торжествующе ответил:
- Нипаказыт.
Коммандер сделал притворно сердитое лицо:
- Еще как покажу. Всем крейсерам на дозаправку.
Мальчишка радостно подпрыгнул на месте, выкрикнул: «Есть!» и с топотом понесся куда-то в глубину дома. Мэнди ожидала услышать грохот разбитых по пути вещей и отчаянный рев, но ни того, ни другого не последовало. Хотя несся он как стадо нордиканских кабанов в период гона. Нуарэ-старший смотрел ему вслед с плохо скрываемой нежностью.
- На что угодно можно уговорить, если это в космической обертке, – улыбнулся коммандер. – Кстати, мы как раз к обеду, вы, наверное, проголодались.
Это было мягко сказано. У Мэнди уже давно откровенно бурчало в животе, и именно сейчас желудок выдал особо сложную руладу. Мэнди почувствовала, что краснеет, но коммандер ничего не заметил или скорее не подал виду.
- Вы любите красную треску? – тем же тоном спросил он.
- Обожаю рыбу! – с неподдельным энтузиазмом подпрыгнула Мэнди. – Я же ребенок из портового города! Да и вообще я в еде не привередлива и ем все, что не приколочено. Готовить умею, но без всяких изысков.
- Непривередливость вам пригодится в Академии, – коммандер снова улыбнулся совершенно отечески. – Помнится, под конец трехнедельного перелета от корабельных пайков взвыли даже наши контракторы.
- Ооо! А мы, между прочим, в них играли! В смысле, вообще в разгром тех пиратов с Хунда. Целый месяц!
- Надеюсь, улица устояла? – хмыкнул коммандер. – А то было там... много чего.
- Улица устояла, – рассмеялась в ответ Мэнди, – хотя мы сражались героически. А вот нашим локтям и коленям повезло куда меньше.
- Хотя бы иногда баталии обходятся разбитыми коленками... – вздохнул Нуарэ, обращаясь скорее к самому себе, чем к Мэнди. – Тогда, конечно, нам в страшном сне не могло присниться, во что выльется мирное посольство на Маринеск.
- Отец прилетел сам не свой. И шрам на лбу был страшный, пришлось идти к пластическим хирургам. Он ничего не рассказывал. Сказал, засекречено.
- Да уж... – мрачно кивнул коммандер. – Но во второй раз мы действительно летели драться. А тогда – совершенно мирное заключение союза, и тут на обратном пути невесть откуда эти пираты. И ведь тоже мне красавцы – как швыряться осколочными гранатами, так они круты, а как за это швыряние отвечать – так их тут нет. Пока Снайпером не припугнул, нытье не прекратилось.
Нуарэ, похоже, и сам вспоминал эти давние времена, и явно не без удовольствия. Мэнди охотно поддержала:
- Ой да, наслышана, что они вели себя как распоследние позорники и кочевряжились так, что вывели из себя весь экипаж. А за такие гранаты вообще надо башку оторвать и играть ей в мячик!
- Ну капитан и наши доблестные контракторы примерно это и устроили. Особенно тот самый Снайпер. Сюжет про его прорыв на флагман в ваших играх тоже был?
- Ради того и играли! – с широченной улыбкой воскликнула Мэнди.
- Ну да, ему мы и обязаны успехом всего этого безумства. Надо вас как-нибудь познакомить, что ли. На церемонии он был, но вам, предполагаю, было ни до чего… – видимо, Мэнди совсем погрустнела, потому что коммандер резко сменил тему: – Простите, опять все возвращается к одному... А вы проголодались.
В столовой уже сидел трехлетний «адмирал» и красивая шатенка, на которую он был очень похож. Значит, это его мать и супруга коммандера. «Адмирала», как Мэнди поняла по разговору, звали Патриком.
- Имельда, – сказал коммандер, – со мной Аманда Исабель Да Силва. Дочь моего капитана. Она приехала поступать в Академию, и я предложил ей остановиться на первое время у нас. В столице Аманда одна.
Он обнял Имельду в знак приветствия и чуть направил ее в сторону Мэнди. Что-то здесь было явно не так, но Мэнди пока не понимала, что именно.
- Можно просто Мэнди, – сказала она и протянула руку. Имельда с некоторой задержкой ответила на рукопожатие, потом едва ощутимо провела рукой по лицу Мэнди. Так вот оно что!
- Рада знакомству, – голос Имельды был тихим и очень мягким. – Прошу вас, ведите себя как обычно. Я незрячая с рождения, какие-то мои действия могут быть непривычны, но здесь все устроено удобным для меня образом, так что никаких специальных действий не требуется. Прошу к столу, треска уже готова.
- Ох, простите, я балда, – Мэнди хлопнула себя по лбу. Все думала, что же не так, а никакого «не так» и нет вовсе. Я тоже рада с вами познакомиться. А Патрик мне уже атаку сомбрийских крейсеров показал.
Имельда негромко рассмеялась:
- Он бредит космосом. Все говорят, что внешне он пошел в меня, но мне кажется, что от Рафаэля в нем больше.

Тем временем
В день похорон Фернандо закрыл бар, но уже на следующий день вернулся к работе. И теперь Селина, мрачная как все сомбрийские тучи разом, сидела у стойки и тянула какой-то горьковатый коктейль фиолетового цвета. Ингредиенты спрашивать она даже не стала. Фернандо не менее мрачно возился в своем барном хозяйстве, и даже Люси за стойкой не сияла своей обычной улыбкой. Да клиентов почти и не было.
- Я Дайан видела, – сказала Селина, просто чтобы не молчать. – Она вчера репортаж делала.
- Да, я смотрела, – ответила Люси. – Она молодец, люблю ее материалы смотреть.
- Умеет не лезть с камерой в нос, – кивнула Селина. Псевдосестры снова замолчали. Люси убрала опустевший бокал Селины. Фернандо вопросительно посмотрел на нее, та жестом показала «повтори». Но приложиться к новому коктейлю не успела.
- Селина! Здорово, что ты здесь!
В бар влетел небольшой ураган. В шестнадцать лет Кармен стала даже еще энергичнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. Метнулась обнять Фернандо, Люси и саму Селину – только отросшие косы мелькнули. Несмотря на поганое настроение, Селина улыбнулась.
- Я была на открытой лекции в Политехническом! – сообщила Кармен. – И записалась на курсы.
- А как же перестрелять всех плохих дядек? – ухмыльнулась Селина. Кармен махнула рукой:
- Ой, ну ты же понимаешь, как я разозлилась, когда про все это узнала. На словах оно, конечно, хорошо, но я ж не дура. Одно дело – в школе с пацанами драться, другое – по-серьезному. Да и как-то, знаешь… кулаками я на Лехане вот так намахалась! – она показала ладонью намного выше головы. – У тебя и у сеньориты Аллы лучше получается, вот.
- Благодарю за доверие, – шутливо раскланялась Селина. Кармен тем временем уже что-то набирала на комме, одновременно рассказывая Фернандо про лекцию и потягивая разноцветную смесь соков. Неожиданно она издала радостный вопль:
- Ура, Эстеллита идет! И не одна, – хитро прищурилась она.
Селина попыталась вспомнить, видела ли Эстеллу с кем-то. Вот Хуана Каррера – та постоянно попадалась ей у Враноффски, поскольку часто гуляет с Даном. Селина фыркнула про себя, вспомнив, как еще до отлета на Аквамарину и до всей этой истории слышала разговор между Ариэлем и сержантом Каррерой: «Враноффски! Твой брат встречается с моей дочерью…» – «Сержант, вы этому тихоне льстите. Это Хуанита с ним встречается. Спасительница наша!». Еще пару секунд Каррера привычно хмурился, но не выдержал и заржал.
- Эстеллита, ну у тебя и вид!
Эстелла вошла в «Кактус» прямо в лабораторном халате.
- А что? – она вскинула голову. – Ну торопилась, забыла переодеться. Все равно его домой в стирку забирать. Ну видно, что идет студент-медик, так что с того?
- Да смотритесь хорошо, – фыркнула Кармен, кивнув на пришедшего с сестрой парня в кадетской форме. Свет дневной, да это ж Гиллмартин-младший! На слова Кармен Алан (Селина наконец вспомнила его имя) опустил глаза. Кажется, даже покраснел – в полумраке бара было не разглядеть. Только сейчас он увидел Селину и поспешно отдал честь.
- Не на параде, – махнула рукой Селина. – Забирайтесь, что ли, ко мне на насест, – она показала на два места рядом с собой. Алан подсадил невысокую Эстеллу и сел сам. Фернандо зажужжал соковыжималкой, сотворяя что-то яркое и полосатое.
- Я видела тебя вчера, – сказала Селина Алану.
- Я не мог не прийти, – ответил он. – Только… постеснялся подойти. Коммандер Нуарэ… мне до сих пор перед ним стыдно. Когда отец не вернулся… я такую истерику закатил… Хуже малого ребенка. С самого себя противно.
Вот теперь он точно покраснел – аж до корней волос. Селина взялась за голову:
- Так. Во-первых, я тебя уверяю, коммандер давно все забыл. Во-вторых, ты курсант Академии. В жизни тебе еще не раз придется и самому побыть идиотом, и увидеть, как идиотами бывают другие. Так что... Фернандо, у тебя там никакого специального зелья для храбрости нет?
- А как же! – ухмыльнулся Фернандо. – Так и называется, специально для всяких там застенчивых курсантов. Уже несу!
Селина собиралась что-нибудь сострить по этому поводу, но от очередного вопля Кармен чуть не перевернула свой бокал. Теперь понятно, почему ее третьезаветный хор так полюбил – негоже таким голосовым связкам без дела оставаться.
- Сеньор Снайпер!
Вот тут Селина впервые за вечер от души расхохоталась. Кому рассказать, как Кармен обнимается с этой машиной для убийства, так не поверят же. Снайпер, впрочем, не то чтобы возражал. Наконец отцепив от себя Кармен, он коротко кивнул присутствующим и тоже устроился за стойкой. Люси, ни о чем не спрашивая, налила стакан виски. «За все, чем мы дорожим», – тихо произнесла Селина, подняв бокал. Космофлотский тост поддержал и Алан.
- А между прочим, – сообщила неугомонная Кармен, – папа скоро женится!
- Кажется, скоро это будет знать весь Штормград, – улыбнулась миловидная темноволосая женщина, вышедшая из подсобного помещения. Судя по всему, она была ровесницей Фернандо или младше лет на пять, хотя по виду не скажешь – Фернандо смотрелся старше своего возраста.
- Ну и что? – Кармен тряхнула головой. – Здорово же!
- Да, мы с Мариной помолвлены, – подтвердил Фернандо, появляясь из-за стойки. – Мать доктора Аллена нас познакомила. Честно говоря, долго не мог решиться – девчонки убедили. Они ведь взрослые уже. Понятно, что Леонору я забыть не смогу, но я ведь еще не старик. Жизнь продолжается.
- Жизнь продолжается, – эхом повторила Селина. И крепко пожала руки Фернандо и Марине: – Я очень за вас рада, правда. Сейчас так нужны хорошие новости.

Сейчас
Не успели Рафаэль и Мэнди приняться за еду, как в столовой появился Эрик. Стоп, а что это он не в форме?
- Сюрприз, братишка! – объявил он от двери. – У меня еще есть немного времени, чтобы звать тебя братом, а не коммандером. Имельда, солнце ясное, здравствуй, давно не виделись! Иди сюда, солдат! – он сгреб в охапку племянника. – Ууу, какой ты уже вымахал!
Патрик немедленно принялся что-то вещать про свои малышовые дела, но Эрик его уже не слушал – он увидел Мэнди.
- А вы…
Рафаэль представил Мэнди и брата друг другу, а потом хитро прищурился:
- А по какому это случаю ты в штатском? Ты ж теперь энсин, все по-взрослому.
Эрик привычно дернул плечом:
- Вот еще, парадную форму почем зря трепать. А полевая еще надоесть успеет. Дай хоть день расслабиться. Тем более я на флаере по всему городу сейчас мотался – Женьку O'Рэйли домой отвозил. Можешь представить, в каком она сейчас состоянии, Деверо ведь переломался нехило и до сих пор жутко хромает.
- Да уж, – вздохнул Рафаэль, – не то удивительно, что переломался, а что большинство остались целы... Ты молодец, Эрик, правильно сделал.
- Так вы… начала Имельда.
- Послали в кактус всю церемонию, – закончил за нее Эрик. – Написали прошение, забрали наши дипломы и парадную форму с погонами и рванули. На автопилоте, понятно – Женька плакала всю дорогу, надо ж было ее хоть за руку подержать. Ну и вечером я тоже с ней остался. А то Деверо вернулся в госпиталь, она одна. Сегодня вроде успокоилась, вот я и дома. Флот флотом, но мы люди или кто? Я прямо не знаю, как она после отпуска на свой сторожевик полетит.
- Деверо – это тот парень, что в кресле был? – уточнила Мэнди. – Я помню, с ним была девушка.
- Да, Деверо – навигатор «Сирокко», – ответил Рафаэль. – А девушка – Эжени О'Рэйли. Она его невеста.
- О-ох… А много людей вообще выжило?
- Все остальные, – коротко ответил Рафаэль, изо всех сил стараясь удержать лицо. – Капитан остался в рубке один, чтобы довести «Сирокко» до своих.
- Умеет эта девушка задавать правильные вопросы… – пробормотал Эрик едва слышно. И Рафаэль не мог не согласиться.
- Да… – отстраненно продолжал он, как будто бы не обращаясь ни к кому, но Мэнди явно понимала, что он говорит именно с ней. – Нам досталось жить дальше, зная, что за нас отдали жизнь. Но я знаю, что капитан не мог поступить иначе. И еще... его убила не какая-нибудь леханская шваль. Его убил космос. Он сказал, что не желал бы для себя лучшей судьбы. Простите, Мэнди.
Девушка была близка к тому, чтобы разрыдаться, но все же совладала с собой. Сглотнув, она тихо произнесла:
- Это… очень на него похоже.
Повисла пауза, но тут вмешался Эрик:
- Так, давайте наконец обедать! А уже потом предадимся воспоминаниям любой степени тяжести. Я не хочу быть ответственным за то, что довел юную девушку до стресса, а потом в голодный обморок уронил!
- Я сильная, – улыбнулась Мэнди. Но тут же помрачнела: – Осталось это доказать в Академии.
Эрик вопросительно взглянул на нее, но тут уже Рафаэль прекратил разговоры, сам положив Мэнди и брату по хорошей порции трески.
За десертом Мэнди рассказала о своих злоключениях с Академией.
- Ну вот и что мне с этим треклятым весом делать? Я, прямо скажем, голодом себя не морю!
- Я могу вам дать некоторые рекомендации, – подала голос Имельда. – Видите ли, примерно в вашем возрасте я сильно болела, похудела так, что меня буквально ветром сдувало. Правильно подобранное питание на самом деле творит чудеса.
- Не просто правильное, а спортивное! – радостно подхватил Эрик. – И вообще, одной едой делу не поможешь. Мэнди нужно не разъесться, а подготовиться к физическим испытаниям! Так, отпуск у меня как раз месяц, потом отправлюсь пугать змеюк на Энкиду. Мне и самому надо форму поддерживать, так что могу потренировать.
Рафаэль давно не видел брата таким воодушевленным. Похоже, он готов был тащить Мэнди на занятия прямо из-за стола. И, как всегда, его энтузиазм оказался заразителен – по крайней мере, Мэнди уже не выглядела полумертвой.
- Ну, если за дело взялся мой брат – успех вам обеспечен, – шутливо, но убежденно произнес Рафаэль. – На самом деле, та же Эжени на момент поступления тоже, прямо скажем, атлетом не была. Понятно, что ее прошлое располагает к хорошей физической форме, но она выраженный астеник. Ничего, взяли.
- Так тут другое, – нахмурился Эрик. – Женька ведь прилетела из такой дали, с ума сойти можно. О ней никто ничего не знал. А репутация отца Мэнди входит в комнату впереди нее самой. Братец, подумай, кто хочет обвинений в непотизме?
Рафаэль скривился:
- Ага, давайте теперь из страха непотизма отказывать перспективным кандидатам. Она ж на одной силе воли перешибет пол-Академии, и если тамошние психологи не мух ловили на лекциях, они должны это понимать. Мэнди, простите, что я о вас в третьем лице, профессиональное. Вы точно не из тех, кто будет ссылаться на авторитеты и происхождение. И вообще, – он все больше расходился, – уж в вашем-то случае какой к чертям терранским непотизм? Этак перед всеми, чьи родители чем-либо прославились, надо двери захлопывать, а то вдруг что подумают. Я еще могу понять наш с Эриком случай. Вот это воистину называется «репутация входит в комнату раньше носителя фамилии». Так вот, что характерно, ни меня, ни Эрика не пытались куда-либо не допустить – с нас просто спрашивали по полной. Не думаю, что вас этим можно напугать.
- Коммандер… – произнесла Мэнди каким-то странным голосом и быстро поправилась: – Рафаэль.
- Да?
- Я уже говорила – я вас боялась до… в общем, очень боялась. А вы… вы просто человек. Точнее, не «просто», а очень хороший человек. На котором ответственность, которая кого другого уже в крошку бы размолотила.
И, уже с обычной улыбкой обернувшись к Эрику, она добавила:
- А тренироваться готова хоть сегодня! Но немного попозже. А то на этом фруктовом пудинге я точно уже набрала половину нужного веса!

Тогда
Первые часы на «Ноте» выпали из памяти Нуарэ. Теперь он в чем-то понимал Вонга в этом его адреналиновом режиме – действуют рефлексы и привычные схемы, думать – лишнее. Подготовить погребальную капсулу, накрыть ее знаменем, отправить на Сомбру подобающий рапорт, выслушать чьи-то соболезнования, что-то ответить… Не думать. Лишнее. Но это Вонг умеет входить в такой режим и выходить из него произвольно, а Нуарэ в какой-то момент осознал, что у него дрожат руки. И отправился в медотсек за успокоительным.
- Напомните мне, сколько человек в экипаже, я сразу отложу пару коробок, чтобы точно всем хватило, – улыбнулся доктор Валери, готовя напиток. – Вот, пожалуйста. Можете почувствовать сонливость – тогда ложитесь прямо здесь, чтобы потом не пришлось искать вас по коридорам.
Нуарэ дежурно улыбнулся в ответ и выпил препарат. Руки дрожать перестали, но сна не было ни в одном глазу. Тогда он решил проведать Габриэль – он что-то слышал, что ей стало плохо…
- Вот, называется, стоило ненадолго расслабиться… – криво усмехнулась Габи с кушетки. – Люсьена на себе вытаскивала – вообще ничего не почувствовала, а наклонилась поправить ботинок и сама уже не встала.
- Но ты…
- Почти уже в порядке, только отлежаться. Может быть, еще один укол понадобится, доктор Валери завтра посмотрит. Обидно, конечно, мне бы другим помогать, а я тут лежу.
- Ты и так уже всем помогла, – убежденно произнес Нуарэ, беря ее за руку. Просто по-дружески. «И вот это ты, дурак, портил своей влюбленностью?».
Те времена Нуарэ вспоминал уже с трудом. То ли сказались смертельные ранения на Маринеске и криокамера, то ли, что даже более вероятно, встреча с Имельдой вытеснила все, что было до того – но чем дальше, тем меньше он понимал того влюбленного идиота, которого почему-то тоже звали Рафаэль Нуарэ. Окончательно он перестал его понимать, когда Имельда, уже после их свадьбы, позвала в гости Флёр, а та пришла вместе с Габриэль. И, глядя на них, Рафаэль с большим трудом сдерживался, чтобы не начать прямо здесь и прямо вслух крыть себя последними словами за безнадежную слепоту.
- Рада видеть в добром здравии, – с улыбкой сказала тогда Габриэль. – Коммандер, вы ведь простите мне небольшое нарушение субординации?
В ее лице и голосе не было ни насмешки, ни холодности. И едва ли не впервые в жизни Нуарэ с чувством произнес:
- Да к чертям терранским всю субординацию.
На мгновение во взгляде Габриэль мелькнуло удивление, но она тут же рассмеялась и обняла его:
- Рафи, будь счастлив. Просто будьте счастливы оба.
Нуарэ не нашелся с ответом. Но, кажется, его и не ждали.

Сейчас
Раф, конечно, может иронизировать сколько хочет, но Эрику действительно нравилось кого-нибудь учить. И не в смысле командовать – понятно, при необходимости рявкнуть он мог, но предпочитал обходиться без таких крайностей. Эрик любил объяснять, показывать на своем примере и видеть, как вдохновляются другие. Вот на сборах, когда болотная сырость косила отделение за отделением, а от витаминного концентрата кадеты воротили нос, как маленькие, Эрик демонстративно, с широкой улыбкой выхлебал перед строем полбутылки. Внутри его, конечно, перекашивало точно так же, как всех остальных, но это никого не касается. Что характерно, саботировать прием концентрата стали гораздо реже. А к Эрику приклеилось прозвище «капитан Цитрус». Как Мэнди хохотала, слушая эту историю! Она вообще слушала его очень внимательно, и Эрик радовался. Ему, младшему брату, нравилось быть старшим. Та же Женька – она замечательная, она друг и напарник, но с ней Эрик все равно оставался младшим. Она сама говорила – порой казалось, что у них разница не в год, а гораздо больше. Еще бы, с ее-то прошлым. Ей было чему учиться у Эрика, но ощущение, что старшая здесь именно она, все равно не исчезало. Не то чтобы Эрик завидовал или что… но с Мэнди он был старшим, и это было здорово.
Конечно, он познакомил ее со Снайпером. И насладился зрелищем широко распахнутых зеленых глаз – ну еще бы, живая легенда! Живая легенда наливала чай, разъясняла Эрику ошибки в технике и показывала самой Мэнди, какие преимущества можно извлечь из собственного малого веса. Эрик только усмехался – он видел тренировки у Карреры и сам наблюдал, как от Снайпера летали оппоненты на голову его выше и в два раза шире в плечах. Но Мэнди приходила не только за советами. Снайпер был последним, кто видел капитана Да Силву живым, и она раз за разом принималась расспрашивать. Снайпер не вполне понимал, чем может быть полезен, так что Эрику пришлось брать дело в свои руки. «Ты пойми, – объяснял он, пока Мэнди отошла, – дело не в том, все ты знаешь или не все. Ей нужно… как тебе сказать… до конца попрощаться. Собрать все, что можно. Это важно, правда». Мэнди действительно до малейших подробностей выслушивала и про отданный «Аспид», и даже про то, как капитан на прощание заехал Снайперу по плечу, а точнее, безуспешно попытался это сделать. Несколько раз Эрику казалось, что она расплачется, но она, кажется, вообще себе этого не позволяла.
Однажды, когда Эрик и Мэнди как раз вернулись с пробежки, они застали в столовой Рафаэля с отцом. Жоффрей Нуарэ только что прилетел с Нордики – там прошла большая конференция по военным разработкам. Несмотря на солидный возраст, отец по-прежнему стремился быть в курсе всего, что творится в его сфере. Увидев лично Стального Полковника, Мэнди попыталась спрятаться за Эрика. «Да ладно, он не страшный», – шепнул он, но, кажется, не убедил.
- Слушай, ну чего ты хочешь от моего брата? – продолжил какой-то предыдущий разговор Рафаэль, особенно подчеркнув слово «моего».
- Да ничего, – фыркнул отец. – А вот, кстати, и он.
Эрик хотел поздороваться и представить Мэнди, но отец его опередил:
- Так, про твои приключения я уже слышал. В самом деле, ураган бы с ней, с церемонией этой, но откуда у вас взялась эта девчонка Да Силва?
Мэнди вышла вперед и сказала с видом ученицы, отвечающей урок:
- Мне негде было жить. Коммандер и госпожа Имельда любезно позволили мне пожить у них, пока я решаю все проблемы с переводом из Университета в Военную Академию.
- Вроде у Да Силвы была квартира… – задумчиво произнес отец.
- Ну, положим, – вмешался Рафаэль, – для оплаты той квартиры нужен не студенческий доход, к тому же Мэнди даже еще не студентка. И оставлять ее разбираться с жильем и прочим в том состоянии, в котором я ее встретил в парке памяти, было бы по меньшей мере негуманно.
- Мэнди? – переспросил отец. – Прости, девочка, я совсем не помню, как тебя зовут. Помню только, что твой отец, Вселенную ему к изголовью, дал тебе какое-то  длиннющее имя, больше тебя самой.
Видя его улыбку, Мэнди немного осмелела.
- О, теперь за его длину можно не беспокоиться, мон колонель. Так уж вышло, что я вычеркнула из него половину, и то, что осталось – как раз по мне. Меня зовут Аманда Исабель Да Силва. Или просто Мэнди.
- И живет она у нас, – вставил Эрик. – В конце концов, пап, капитан Да Силва погиб совсем недавно, а тут еще у Мэнди возникли проблемы с переводом в Академию, которые я вполне могу помочь решить. Да и вообще, бросать ее в таком состоянии – это… терранство какое-то!
Жоффрей Нуарэ нахмурился, но не столько сердито, сколько для порядка – мол, не выражайся такими словами в нашем доме. Эрик спокойно встретил его взгляд.
- Не говоря уже о том, – задумчиво проговорила Имельда, входя в столовую, – что у Патрика теперь новая подруга, с которой он так просто не расстанется.
Вечером того же дня Эрик вышел в сад. Как всегда, Мэнди была там. И, как часто бывало, она рассказывала Патрику сказку.
- Так вот, жил да был отважный капитан, и звали его…
- Жоао! – радостно подсказал Патрик, явно слушавший все это не в первый раз.
- А хотя бы и Жоао. И был у него верный помощник…
Эрик затаился за кустом смородины, чтобы послушать. Мягким напевным голосом Мэнди рассказывала о приключениях героического экипажа, где – конечно, совершенно случайно! – попадалось множество знакомых имен. Там были злобные пираты, коварные терране и, разумеется, надежный союзник, отважный капитан («Адми’ал!»)… ладно, адмирал, которого совершенно случайно звали Патриком, и даже если герои попадали в неприятности, Патрик уж точно всех спасал.
- И все они вернулись на Сомбру и жили, – Мэнди едва заметно вздохнула, – долго и счастливо. Ну как, Патрик, понравилась тебе история?
- Ага! – Патрик вскочил и понесся по саду. Уже с противоположного конца донеслись вопли «Сдавайтесь, подлые пи’аты! Я сейчас д’узей позову!». Мэнди проводила его взглядом и повернулась точно к кусту смородины:
- А вы что скажете, энсин?
Это что же получается – она все время знала, что он тут? Чувствуя, что краснеет, Эрик вылез.
- Ну вот. Кадрового офицера из элитного подразделения космофлота поймали на подслушивании историй для детей.
Мэнди усмехнулась:
- А то я не в курсе, что ты слушаешь эти истории чуть не с самого начала. Видимо, я неплохой сказочник.
- Аманда, – пылко воскликнул Эрик, – ты самый лучший сказочник в мире!

Однажды
Капитан Рафаэль Нуарэ шагал по парку, пытаясь собраться с мыслями. Не то чтобы приказ о повышении стал неожиданностью, но к таким вещам никогда не бываешь готов заранее. Хотя, казалось бы, любого курсанта Академии готовят к тому, что однажды он встанет во главе экипажа, а потом, может быть, подразделения или флотилии. А у Нуарэ просто не было иных вариантов. И все же… Перед глазами еще стоял сверкающий корпус «Аквилона». Его корабля. Нуарэ коснулся жетона, оставшегося с «Сирокко» – теперь их будет три, а не два. Это не по форме, но в Тенях так поступали многие – кто сохранял жетон с первого корабля, на котором довелось летать, кто в знак памяти о крушении. «Сирокко» упокоился в недрах ближайшей звезды – последнее, что могли сделать для него Нуарэ и Росс. Потому что нельзя, чтобы даже до разбитого корабля добрались леханцы. И теперь все, что осталось – жетон на отдельной цепочке. У самого Нуарэ и у его экипажа… если это, конечно, будет его экипаж.
Новый корабль – это хорошо. Это значит, что Нуарэ вправе набрать на него команду вплоть до последнего техника. И, разумеется, он мог, никого особенно не спрашивая, просто подать список, и командование утвердило бы все назначения – просто потому что это Нуарэ, у него всегда все проверено. Но капитан чувствовал, что так нельзя. После всего, что было, экипаж должен сам решить, хотят ли они летать под его командованием. Впрочем, одну кандидатуру он все же указал сам. Когда ему задали вопрос, кого он планирует взять старшим помощником, Нуарэ, не колеблясь, назвал Себастьена Роша. Тот когда-то говорил, что, если доведется прослужить до отставки Да Силвы – пошел бы к Нуарэ. Значит, так тому и быть.
Вернувшись домой, Нуарэ набрал номер Габриэль. Кажется, когда он пытался объясниться ей в своих чувствах, он волновался меньше. Да, сейчас они в прекрасных отношениях, но это во многом заслуга самой Габриэль, всегда жестко разделявшей личное и служебное. К тому же за такого медика, как она, точно передерется половина Теней. Лихорадка нордиканская, вот еще севшего голоса не хватало!
- Пойдешь ко мне старшим медиком? – без предисловий спросил Нуарэ, как только перед ним возникла голографическая копия Габриэль.
- Я только этого и ждала, – ответила она. Нуарэ мысленно выдохнул. Хотя, похоже, не мысленно, потому что Габриэль спросила:
- Нет, правда, а что ты думал? Неужели же после всего я могу уйти из этого экипажа? Нет уж, я останусь и еще и Джона с собой притащу.
- Я буду очень рад, – искренне сказал Нуарэ. И, помолчав, добавил: – Знаешь… я решил по возможности переговорить со всеми лично. Вот только Роша не спрашивал, но он не против.
- Еще бы! – усмехнулась Габриэль. – Себ просто создан для должности главного зануды на корабле!
- На Враноффски посматривает Росс, но, хотя мы и друзья, я своего связиста не отдам. Если, конечно, он согласится.
- Уверена, что согласится. А Деверо?
- Еще не говорил с ним. Но буду. Честно говоря, рассматривал еще несколько кандидатур. Не потому, что сомневаюсь, просто… не уверен, что он захочет. Все-таки было… разное.
- Было, да прошло, – твердо сказала Габриэль. – Ты же сам знаешь, это лучший выбор. Лучше только Белые Звезды, но они своих не отдадут.
С Деверо Нуарэ встретился на следующий день, благо навигатор как раз выписался из госпиталя. Разговор был короткий – едва услышав предложение капитана, Деверо с улыбкой ответил: «Команду, с которой столько пройдено, я не променяю ни на что». Нуарэ в который раз почувствовал себя идиотом. Как можно было не ценить и не уважать этого парня? Но Габриэль права – что было, то прошло. Враноффски лишь ухмыльнулся: «Если я еще не окончательно вас достал – то я с вами». У него, как и у Деверо, на шее висел жетон «Сирокко». Такой же был и у Эрнандеса – вместо ответа Леон просто предъявил его и развел руками – мол, а как иначе?
- Вляпался так вляпался, – фыркнул Дарти. – Уж если я с этой командой притащился с другого конца Галактики, так тут и останусь.
Сержант Каррера смерил Нуарэ взглядом, в котором читалось, что, если бы не субординация, он бы сейчас высказал что-то очень длинное и совершенно непечатное.
- Капитан, – наконец произнес он, тщательно подбирая слова, – вы еще спрашивать будете? Когда это я своих бросал? И парням лично по шее дам, если в сторону посмотрят!
Отряд дружно заверил, что смотреть в сторону ни у кого и в мыслях не было. Нуарэ подошел к стоявшим чуть поодаль контракторам. Он чувствовал, что будет правильно поговорить с ними отдельно, пусть даже они давно в составе флотилии и приписаны к отряду Карреры. Это с Дарти давно все понятно, но эти двое – одиночки и, в общем-то, свободны в своем выборе. Тот же Вонг не раз намекал, что может уйти в любой момент. Шутил или нет – кто ж его знает. В любом случае, учитывая его полное презрение к субординации, это не тот человек, который молча пойдет куда сказали.
Асахиро Фудзисита даже не стал дожидаться вопроса.
- Я многим обязан этому экипажу, в том числе лично вам, – проговорил он. – Здесь моя команда и мой клан.
- Снайпер, – Нуарэ впервые обратился к Вонгу по прозвищу. Сейчас так было нужно. – Ты присоединишься к моему экипажу?
И Стивен Вонг едва ли не впервые за шесть лет отсалютовал по всем правилам и ответил:
- Да, мой капитан.

16.04.2014 – 17.08.2018