Часть 3. Глава 2. Вспомнил к Богу обратиться

             
               ЧАСТЬ 3. В МОНАСТЫРЕ
               Глава 2
               «Вспомнил к Богу обратиться»

     - Не горюйте, отче, – красивая улыбка не сходила с лица Димитрия, – на пороге монастыря не оставим. Отец гостиничный* сказал, сами слышали, уедут из домика священники с семьями и вас поселят с другими батюшками. Они тоже ждут заселения в гостиницу. – Двое высоких мужчин  вошли в корпус трудников. – Переночуете две ночи в моей келье. Отец наместник благословил.   
     - Спаси тебя Господи, Димитрий, – склонил голову отец Иоанн перед доброжелательным трудником. – А где же ты сам?..
     - А-а, я-то что? В монахи готовлюсь. Мне неудобства полезны, – расплылся в приветливой улыбке монастырский работник. – Батюшка меня благословил переночевать у брата Виктора в келье. Надеялся, что благословит ночевать в храме.
     Разговаривая, мужчины прошли до конца широкого тёмного коридора. Мимо нескольких дверей. Остановились у последней двери, расположенной перед небольшим окном. Димитрий по-хозяйски уверенно провернул ключ в замке.
     - Где в храме спать можно? – удивился отец Иоанн.
     - В храме хорошо спать. Лучше, чем в келье, – трудник загорелой пятернёй почесал рыжую бороду и толкнул дверь, покрашенную в тон тёмно-зелёным стенам.
     Войдя вслед за трудником в келью, священник вдохнул сладковатый медовый аромат.
     - Неужели свечами так пахнет? – изумился иерей.
     - А-а, учуяли разницу, – тихо засмеялся монастырский работник, поворачиваясь лицом к гостю. – Заводские-то свечи, что в ваших храмах ставят, почти ничем не пахнут.
     - Да, почти не пахнут. Это я только сейчас понял, – деловито ответил иерей.
     - Да чем они могут пахнуть, если сделаны из очищенного воска, а то из парафина? А наши свечи – с оптинской пасеки. Из необработанного воска. У нас всё настоящее! – похвалился Димитрий. – Кстати, наши намного дешевле церковных. Советую купить для домашней молитвы. Многие паломники по двести штук покупают. Полезно, между прочим. Прополис при горении очищает воздух.
     Опытным глазом строителя отец Иоанн сразу определил размер комнаты: метра четыре в длину и не более двух метров в ширину. Полупустая комната, оклеенная дешёвыми обоями. В углу – аккуратно заправленная старая железная кровать, над изголовьем которой прикреплён настенный календарь с изображением Серафима Саровского; под окном – облупленная широкая тумба, поместившая сверху несколько икон и подсвечник перед ними, Евангелие, толстый молитвослов и какие-то две книжки; на стене у двери – старая железная вешалка в два рожка, на одном рожке – чёрная болоньевая куртка, а под ней, на полу, – пыльные кирзовые сапоги. «Спартанский образ жизни, – поразился отец Иоанн. – Молитва, каждодневный труд, минимум вещей – вот и всё, что нужно человеку. А мы в миру вещи копим – вот они нами и управляют».
     - В храмах у нас воздух чистый! Свечами пахнет! – Молодые синие глаза трудника восторженно заблестели. – Когда батюшка благословит в храме спать, бросишь матрац на пол, укроешься тем, что на тебе, халат или куртка, и спишь, как младенец. Просыпаешься утром: голова ясная, силы откуда-то взялись. Господь укрепляет!
     - И часто ты в храме спишь?
     - К сожалению, редко. Когда послушание в храме несёшь или гости приезжают, батюшка благословит… Давно в храме не ночевал. У нас как? Выбора нет. На какое послушание благословят, то и выполняешь. Не каждый день в храме бываем: не успеваем. А так в хра-ам хо-очется, – трудник, сморщив красивое лицо, с силой потёр грудь рукой. Глаза заблестели от слёз. – Э-е-х, – тряхнул он головой, чтобы сбросить нахлынувшую тоску. – В храмах много кто спит.
     - Например?
     - Зачем – например? Я вам точно скажу. Паломники, что приезжают потрудиться для монастыря. Мест часто не бывает в паломнической гостинице, и вагончики заняты – так их в храм… Те, кто постриг принял. Первые три дня новоначальных монахов в храме благословляют ночевать и молиться.
     - Выходит, не все трудники в вагончиках живут? Ты вот, смотрю, в отдельной келье, а другие небось по двое-трое, – не промолчал отец Иоанн.
     - Скажете, отче, «по двое-трое». В вагончиках по пять-шесть человек ютятся. Через сумки перепрыгивают.
     - А вы с братией, – кивнул иерей в сторону предполагаемых келий, – почему по одному?
     - Не путайте, отче, – приосанился Димитрий, всунув руки в рабочий халат. – Одно дело – трудник, который решил стать монахом, и другое дело – паломник, который на время приехал потрудиться во славу Божию.
     - Это не одно и то же?
     - Конечно, нет, отче. – Трудник участливо спросил: – Не душно? А то с непривычки некоторые задыхаются от запаха оптинских свечей.
     - Наоборот, даже настроение поднялось, – совсем освоился гость.
     - Хорошо. Это хорошо, – довольно заурчал Димитрий.
     У священника внутри потеплело: так просто, по-домашнему, прозвучало это урчание.
     - Димитрий, ты форточку открываешь, чтобы проветривать келью? – прикоснулся рукой отец Иоанн к тонкой занавеске на окне.
     - А чего проветривать? Сюда только на ночь прихожу. Всё остальное время занято, – ответил разговорчивый трудник. – Батюшка благословил раз в неделю мыть пол в келье. Когда убираюсь, открываю дверь. Вот тогда и проветривается келья. Если захотите, можете форточку открыть. Я не открываю, чтобы не искушать паломников.
     - В чём же тут искушение? – снова удивился отец Иоанн.
     - Так ведь сюда разные люди едут. Душу искалеченную приезжают лечить. Всякое искушение может быть. Двери келий мы с братьями не друг от друга закрываем. Да и на насельников порой враг человеческий нападает. Вы насколько в Оптину? – тактично закончил Димитрий разговор на прежнюю тему.
     - На всю неделю. В воскресенье надо домой собираться, – ответил иерей.
     - Это хорошо-о. На неделю – хорошо, – неподдельно порадовался Димитрий. – Чем дольше, тем лучше. И послушание у вас хорошее – пение на клиросе. Хорошее в том смысле, что будет свободное время полюбоваться местностью. У нас красота-а! – мечтательно протянул монастырский работник. – Послушание будете нести – значит, и за гостиницу не нужно будет платить, и в трапезной бесплатно можно питаться.
     - Я за благодатью Божьей приехал. Исповедаться, причаститься.
     - Хорошо, хорошо, – урчал благодушный хозяин кельи, всё больше располагая к себе. Затем, приподняв левую бровь, спросил: – В воскресенье какое число?
     - Десятое. Десятое июля, – подсказал отец Иоанн.
     - Десятого июля в Оптиной престольный праздник – день памяти батюшки Амвросия Оптинского.
     - Да?
     - Разве не сказал ваш благочинный? Он ведь был у нас не один раз.
     - Не сказал, – немного расстроился приходской священник. – Отец благочинный обмолвился, что в монастыре всё объяснят.
     - Мне тоже ничего не сказал. Попросил вас встретить, помочь устроиться. – Димитрий успокоил гостя: – Ничего  страшного,  на месте сориентируемся. Удачно вы приехали.
     - Удачно?
     - Конечно, удачно. В этот четверг праздник Иоанна Предтечи в Предтеченском скиту. Там будет служба. Наверно, знаете: скит закрыт от посторонних глаз. Открыт для посещения только четыре раза в году. Можете экскурсию совершить в келью батюшки Амвросия. А в воскресенье, в его денёк, исповедуетесь и причаститесь во Введенском храме. Советую не уезжать в воскресенье утром. Лучше вечером.
     - Надо подумать, как лучше сделать. Ещё время есть, – сказал священник. И напомнил монастырскому провожатому: – Мне бы узнать на завтрашний день расписание богослужений, в каком храме служить.
     - Сейчас схожу, узнаю, – быстро ответил трудник, повернувшись к выходу, и, как  ужаленный, всплеснул руками: – Я же чистое постельное принёс. Пошёл вас, отче, встречать и забыл совсем. О-ё-ёй, – с сожалением покачал головой. – Сейчас перестелю кровать. Снова разговорился. Грех мой, м-м, – промычал он.
     Покорный трудник старательно заправлял постель белоснежным бельём и растолковывал гостю:
     - Вам нужно отдохнуть с дороги, послушания на сегодня всё равно нет. А я схожу, узнаю, в каком храме вы будете послушание нести. Потом пойду… надо свою работу выполнить. За меня никто не сделает. Перед вечерней трапезой зайду к вам, отче, и всё передам, что мне скажут. – Быстро выпрямился и склонил голову: – Вы уж извините меня, отче, забыл предупредить. Сегодня вам нельзя в трапезную вместе с братией. Послушания у вас ещё сегодня нет. Трапезничать вместе с паломниками не советую: там разные люди. Много среди них умиротворённых людей, но есть и гневливый люд. Если хотите, то можете с братией в корпусе покушать, – без тени лукавства, по-доброму улыбнулся, как будто близкому родственнику. –  У нас не все ходят в трапезную. Братия не откажет вам. Мужики у нас хорошие.
     - Спасибо, Димитрий. Мне с собой матушка тут что-то приготовила, – показал иерей рукой в сторону кубастой дорожной сумки, прислонившейся к свободной стене.
     - А-а, ну, как хотите, отче. – И снова хозяин кельи нагнулся, заправляя кровать.
     Священник упрекнул себя: «Что ж я так обижаю человека. Он, безответный, будет у кого-то в келье на полу спать, а я – на его кровати, как барин».
     - Да мне бы тут, на полу, что-нибудь постелил, Димитрий, – смущённо  произнёс иерей.
     - Не думайте об этом, отче. – Трудник закончил заправлять кровать. – У нас так принято: гостю самое лучшее.


     На новом месте человек обычно спит чутко или бессонница мучает – отец Иоанн спал крепко в течение двух часов. Провалился в сон, будто трудился двое суток подряд. И ни одного сновидения.
     Потянулся, открыв глаза. Удобная кровать, хотя и старая. Железная сетка под матрацем пружинит – приятно укачивает. Хорошо, как в детстве. «Сколько ни лежи, а вставать надо, – заставил себя одеться приходской священник. – Стыдно перед гостеприимным хозяином своим подрясником трясти». Заправил кровать. Самому не понравилось. Невольно вспомнилась служба в армии: если что-то раньше не умел, там научат. «Димитрий, видно, научился в монастыре всему, даже кровать не хуже женщины заправлять», – немного пожалел Евтеев своего благодетеля.
     Посмотрел в окно. Ликующее солнце с любовью дарило монастырю свет и тепло, как милость. Слабый ветерок покачивал невысокие тёмно-зелёные кустарники. Цветы на многочисленных клумбах беззаботно кивали белыми, жёлтыми, розовыми, красными, малиновыми, фиолетовыми бутонами и нежно-зелёными листочками, словно приветствовали незримых святых посетителей обители. Везде безупречная чистота. Ни одного человека на дорожках, уложенных плиткой,  как будто все насельники и паломники отдыхали в жаркое время дня. Прислушался. Ни одного внешнего звука не проникало в келью. Благодатная тишина.
     Иерей подошёл к тумбе. С икон привычно взирали на него Божия Матерь и Спаситель, только один святой пристально всматривался в нового паломника. Иерей приблизился к лику. Разобрал надпись на иконе: преподобный Амвросий Оптинский. Добрый взгляд, казалось, проникал глубоко в душу, будто исследовал её, отыскивая доброе начало.
     Отец Иоанн не притронулся к Евангелию и молитвослову. Взял в руки книгу, которая лежала в стороне. Увидел название: «Священные псалмы в устах поэтов». Удивился. Раскрыл наугад. Прочитал: «А.;. Мерзляковъ. Псаломъ 29-й». Присел на кровать и стал читать про себя:
     Превозношу Тебя, что Ты меня возставилъ,
     Что Ты, Господь, меня подъялъ и оживилъ,
     Что Ты врагамъ моимъ меня не предоставилъ,
     Имъ радости о мн; не допустилъ.
     Заволновался священник: «Это же обо мне. Всё, как со мной было». С увлечением продолжил:
     Воззвалъ къ Теб; я: Ты послалъ мн; исц;ленье,
     Изъ ада духъ Ты мой извелъ, отъ смерти спасъ…
     Отец Иоанн посмотрел оглавление, где было указано сто пятьдесят одно стихотворение на разные песнопения царя Давида.
     «Насколько народ в девятнадцатом веке был набожным, что даже известные люди писали стихи на тему псалмов, – подумал с радостью. – Ломоносов,  Капнист, Глинка, Шахматов-Ширинский, – вёл пальцем вниз по оглавлению, – Хвостов, Богданович, Языков, Шатров, Голенищев-Кутузов…
     - Ого, и Кутузов, фельдмаршал, стихи писал?! – вырвалось восхищение иерея.
«Лопухин, Мерзляков, Грибоедов, Дмитриев, Державин, Майков, Бутовский, Херасков, Хомяков, Буринский, Петров, Козельский, Кокошкин, Корнеев, Крылов», – дошёл до конца оглавления священник.   
     - И Крылов здесь? – поднял брови иерей. – Знаю, что Иван Андреевич басни сочинял. Но чтобы стихотворения… Тут даже не одно.
     Желая познакомиться с неизвестным творчеством знаменитого русского баснописца, поспешил открыть страницу первого стихотворения Крылова и вполголоса забасил:
     - «Возлюблю ТЯ,  Господи, кр;посте моя». Псаломъ семнадцатый.
     Къ Теб;, мой Богъ, великiй, вечный,
     Желанья вс; мои парятъ:
     Сквозь тьму и бездны безконечны,
     Гд; миллiоны зв;здъ горятъ.
     Великъ, непостижимъ Творецъ:
     Въ б;дахъ мн; щитъ, въ суд; Отецъ.
     Бол;зни взоръ мой помрачили,
     Земля разверзлась подо мной;
     Какъ сонмъ ст;сненныхъ тучъ, печали
     Носились надъ моей главой;
     Переставало сердце биться,
     Потекъ по жиламъ смерти хладъ;
     Уже ногой вступилъ я въ адъ...
     Но вспомнилъ къ Богу обратиться,
     Сквозь небеса проникъ мой вздохъ –
     Мой горькiй вопль услышалъ Богъ…
     Отец Иоанн не мог остановиться. Сердце его учащённо билось: прежние переживания  с новой силой поднимались из глубины сознания. Он и не заметил, как всё громче и громче читал. Поставленный голос звучал гулко в полупустой келье.
     Пари мой духъ за круги зв;здны,
     Любовью къ Богу вознесенъ;
     Храни пути Его небесны –
     И будешь въ гибели спасенъ.
     Б;ги мужей коварныхъ, льстивыхъ:
     Беседа ихъ для сердца ядъ.
     Смиренныхъ щитъ! Смиритель гордыхъ!
     Блесни зарями въ грудь мою –
     И въ п;сняхъ я, надежды полныхъ,
     Твою державу воспою;
     Чрезъ с;ти ухищренiй ада
     Переступлю какъ сынъ орлинъ,
     Чрезъ бездны, страшныя для взгляда –
     И, в;рой воспаленъ къ Царю,
     Какъ солнце, правдой возгорю…
     - Кто тот мудрый человек, что собрал эти замечательные стихи? – потрясённый, говорил сам с собой священник. Будто самого сердца достиг свет, исходивший от стихов. – «Сионский песнопевец. Собрал игумен Антоний. Издание второе Афонского Русского Пантелеимонова монастыря. 1902 год», – прочитал он на титульном листе сборника.
     В дверь постучали. «Помешал кому-то из братии, – только сейчас опомнился иерей. – Стыдно. Как мальчишка. Что скажу в оправдание?» Встал с кровати, положил книгу на тумбу. 
     - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых помилуй нас, – прозвучал за дверью знакомый голос.
     - Я не закрывался, – произнёс отец Иоанн, приоткрывая дверь.
     - Отче, нужно было сказать «аминь» после моей молитвы, – мягко произнёс Димитрий, медленно войдя в келью. – Это для того, чтобы тот, кто стоит за дверью, знал, можно войти или нельзя. Нехорошо, когда застаёшь человека в неподходящий момент – искушаешь и сам искушаешься.
     - Не знал, извини, – склонил голову священник, чувствуя себя провинившимся школьником.
     - Вы меня простите, отче, – согнулся в смиренном поклоне насельник. – Это я виноват: не предупредил сразу. Ну, ничего страшного, – обаятельная улыбка Димитрия засветилась тихой радостью, – узнаете за неделю ещё многое.
     - Неудобно. Священнослужитель, а таких тонкостей не знаю, – вслух укорил себя отец Иоанн.
     - В первый раз у всех путаница. Ничего страшного.
     - Я увлёкся и громко начал читал твою книгу. Стихи, – растерявшийся иерей взял в руки тонкую книжицу с тумбы и показал труднику.
     - А-а, эта… Я её уже не читаю давно. Лежит… Если хотите, могу вам подарить. Читайте, раз понравилась.
     - Спасибо, – прижал книгу к груди взволнованный священник. – Ты постучал, а я думал, что побеспокоил братию. Замечание мне сделают или поругают.
     - В корпусе никого нет, – простодушно засмеялся Димитрий. – Все на послушаниях. Я отпросился, чтобы вас проведать. Может, чего нужно, отче?
     - Спасибо за заботу, Димитрий. Спаси, Господи, – поклонился растроганный вниманием гость. – Как я хорошо здесь отдохнул! – поделился минутным счастьем. – Дома так спокойно давно не спал. Сны нехорошие одолевают.
     - С отцом наместником обязательно поговорите, – беспокойство насельника святой обители проявилось глубокими морщинами на лбу. – Правда, его трудно застать, но я подойду к нему, договорюсь, чтобы вас принял.
     - Спаси, Господи, – снова поклонился отец Иоанн. – Владыка не благословил на встречу с отцом наместником. Может, в другой раз придётся.
     - Я узнал, где вы будете послушание нести.
     - Так, – собрался с мыслями иерей.
     - В Казанском храме.
     - Когда?
     - На вечернем богослужении. В пять часов начинается. Завтра всё подробно узнаем.
     - Сразу не сказали?
     - У нас заранее ни о чём не говорят, – предупредил Димитрий. – Загад не бывает богат. Завтра подъём в пять утра. Сначала утреннее правило. Полшестого – богослужение во Введенском соборе. ПостоИте, послушаете монастырский хор. Вам с братией петь вечером на клиросе. Меня не ждите. Я буду на послушании. После службы сразу идите в келью.


     * ГОСТИНИЧНЫЙ отвечает за размещение и проживание гостей в монастыре.


     Светлана Грачёва
     Воскресенск
     2016 год
               
                Продолжение следует