Бытие человека и внешняя среда связаны неразрывно. Эту мысль, в той или иной интерпретации, высказывали уже, наверное, миллионы раз. И как они связаны тоже миллионы раз объясняли: барометрическое давление, состав, влажность и температура воздуха, экология, шмакология и все такое прочее. Это понятно. Непонятно только где конкретно, они связаны. Какие у этой точки связи координаты? Где у нее, так сказать, абсцисса, а где ордината?
Я, дорогие мои, вычислил числовую позицию этого соединения: сорок. Сорок лет и сорок градусов по Цельсию. Сорок лет от рождения и сорок градусов по обе стороны от нуля.
Есть такое физическое испытание: кросс с нагрузкой. Пять километров нужно пробежать без нагрузки, а следующие пять с нагрузкой. Когда это испытание проходил я, то это был армейский рюкзак туго набитый аккуратно напиленными из дуба кубиками, по двенадцать граней в каждом. Когда бежишь первые пять километров, то думаешь: «Зачем я вообще этим занялся?», а когда вторые - «Зачем я вообще родился?» Только получив отягощение, понимаешь, как же легка была первая половина дистанции. Главное в этом кроссе даже не в ногах и легких, главное - в голове. Главное-умение терпеть.
Сорок лет друзья мои это, примерно, середина жизни. До сорока лет мы бежим вприскочку, а после нам на плечи наваливается груз пережитого. Восточные философы называют этот мешок очень таинственно и романтично - карма.
Всё отличие восточной философии от философии христианской в том, что на востоке думают над тем, как бы рюкзак этот сделать полегче, в идеале - совсем не брать. А христиане терпят всю жизнь и у них два вопроса: «Зачем они родились?» и «Почему так тяжело?». Бог отвечает: «Посмотрите что у вас в рюкзаке». А в рюкзаке нет ничего загадочного. Там «кубики» нашей жизни, по двенадцать месяцев в каждом. Смотри на них и всё поймешь. Дети строят пирамидки из игрушечных кубиков, а взрослые из кубиков «кармы». У кого-то получается красивый храм, у кого-то дом, у кого-то покосившийся сарай, а у кого-то просто бесформенная куча.
После сорока как-то что-то не то: как-то колет, где-то ноет, почему-то скрипит, зачем-то хрустит, отчего-то побаливает, куда-то не туда отдаёт и начинает постреливать.
Именно после сорока человек понимает, что та пресловутая капля никотина наконец-то убила в нём лошадь, и остался только упрямый ослик, которого теперь не заставишь бросить курить.
Жизнь после сорока - экстрим. Те из молодёжи, кто стремиться насытить свою жизнь чем-то запредельным, не спешите. Доживите до сорока.
Знаете, всегда смотря рекламу, думаю: «Что это значит – экстремальная свежесть? Это как понять? Экстремальная жара или холод это я понимаю. Это на грани выживания. А свежесть? Это что такое, вы мне объясните, пожалуйста? Это как понять? Это что, свежесть на грани вонючести? Или это какая-то такая свежесть, которая еще свежее, чем свежесть? Или этими дезодорантами нужно пользоваться только в экстремальную жару? Но спросите того, кто хоть раз побывал в условиях экстремальной жары, о чем он думал в тех условиях? Спросите, кто из побывавших в пустыне брал с собою дезодорант. Он там нужен как рыбе зонтик».
Когда сорок градусов в тени, жарко не только физически, жарко морально, жарко интеллектуально, жарко без вентилятора, с вентилятором еще жарче. Жарко тебе, родственникам, товарищам, знакомым, собакам кошкам, жукам и мухам, и даже образам, которые в голове, тоже жарко. Выгорают не только рубашка на теле, волосы на голове, но и мысли. Идеи становятся такими же блёклыми как одежда и выцветшими, как шевелюра. Пространство расширяется и становится бесконечным. Жара «плющит» тело, словно ищет предел текучести тех семидесяти процентов воды, что внутри. Вы знаете, друзья, признаюсь честно, [сейчас можно, чего уж там!], через пять дней пребывания в пустыне мне, иногда, начинало казаться, что вот-вот из-за бархана выпрыгнут черти с огромной сковородой. На седьмой день я понял, что мы уже на сковороде, а на десятый до меня дошло, что чертей не будет, они не дураки шастать по таким местам. Зло не синоним идиотизма.
Минус сорок на солнце с ветром, это когда все новомодные супер-согревающая одежда просто трескается как скорлупа и есть одна защита – натуральная шерсть и натуральные шкуры. Это когда полчаса одеваешься, чтобы на пять минут выйти на улицу. Это когда понимаешь, зачем на каторгу ссылали в Сибирь. В Сибири не нужны кандалы – там тело сковывает главный надзиратель – холод. Пространство при холоде сужается и становится тесным. Экстремальный холод не плющит тела, он его «форматирует», он стремится превратить его в форму, памятник, скульптуру.
Кто хоть раз пережил сорок градусов Цельсия, неважно какого знака, тому тридцать покажется райской температурой.
Вот так мы и существуем: просыпаемся, живем, поём, едим, любим, ненавидим, злимся, обижаемся, радуемся, плачем, улыбаемся, засыпаем…
И все это время неумолимо движемся к «Бермудскому треугольнику» из трех координат с цифрой сорок.
Какова мораль?
Не исчезайте бесследно, пишите рецензии.