ОБ ОЩУЩЕНИИ ГЕРМАНЦАМИ СВОЕЙ ЭТНИЧЕСКОЙ ОБЩНОСТИ ВО ВРЕМЕНА РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Римские авторы имперской эпохи постоянно сообщают о наличии чувства своей этнической общности у германцев, боровшихся с римлянами. Они исходят, в частности, из наличия такого чувства у Арминия - вождя восставших против римского господства херусков (предков саксов) -, коль скоро он призывал не только свое собственное племя, но и всех германцев (курсив здесь и далее наш – В.А.) к борьбе за свободу и свои исконные обычаи (в «Анналах» римского историка Публия Корнелия Тацита: «родину, предков и старину»), но, в то же время - и у сохранившего верность римлянам херуска Сегеста, предавшего Арминия (своего зятя), но отрицавшего брошенное ему обвинение в предательстве Германии:
«В священных рощах германцев еще можно видеть значки римского войска (разбитого Арминием во главе объединенных германских племен в Тевтобургском лесу – В.А.), которые он там развесил в дар отечественным богам. Пусть Сегест живет на покоренном берегу, пусть его сын снова станет жрецом у алтаря смертному (сын Сегеста, Сегимунд, стал «августалом», т.е. жрецом культа обожествленного римского императора Октавиана Августа – В.А.), — германцы вовек не простят, что между Альбисом (Эльбой – В.А.) и Рейном им пришлось увидеть розги, и секиры, и тогу (т.е. знаки чужеземного римского господства – В.А.). Другие народы, не знакомые с римским владычеством, не испытали казней, не знают податей. Германцы же избавились от всего этого, и с пустыми руками ушел от них этот причисленный к богам Август...» (Тацит. Анналы I, 59);
«Он (Сегест – В.А.) сказал следующее: Сегодня я не впервые приношу доказательства моей верности и преданности народу римскому; с той поры как божественный Август даровал мне права гражданства, я избирал для себя друзей и врагов, помышляя только о вашем благе, и не из ненависти к родной стране (ведь предатели омерзительны даже тем, кому они отдают предпочтение), а потому, что считал одно и то же полезным для римлян и германцев и мир мне был дороже войны... И когда явилась возможность обратиться к тебе, я предпочел старое новому и покой — волнениям, и не ради награды, но чтобы снять с себя подозрение в вероломстве и стать полезным германскому народу посредником, если он предпочтет раскаяние гибели» (Тацит. Анналы I, 58).
Согласно тому же Тациту, германец-батав Цивилис во время восстания батавов против римлян в 69 г. п.Р.Х., стремясь придать своим соплеменникам мужества в борьбе с Римом, напомнил им об их кровном родстве с другими германцами, которые, в силу связывающих их кровных уз, не оставят батавов в беде:
«У нас — могучие пешие и конные войска, германцы нам братья, галлы хотят того же, что мы; (Тацит. История IV, 14). Да и убии (по Тациту, «племя, германское по своему происхождению», которое, однако, «отреклось от родного народа и приняло римское имя агриппинов»), жившие в Колонии тревиров или Агриппиновой колонии (современном немецком городе Кёльне) на Рен(ус)е (Рейне), именуемые Тацитом в «Истории» (IV, 65) «колонистами», согласно римскому историку, называли восставшие против римской власти германские племена батавов, канинефатов, бруктеров, тенктеров, кугернов и др. своими германскими кровными родственниками: «Колонисты думали долго и, наконец, дали следующий ответ. «Едва обретя свободу, мы нетерпеливо, не думая об осторожности, воспользовались первой же возможностью, чтобы воссоединиться с нашими соплеменниками — с вами и другими германскими народами».
«Тенктеры, обитавшие на другом берегу Рейна, послали своих представителей в совет колонии, и самый свирепый из них передал решение своего племени в следующих словах: «Мы благодарим наших общих богов и величайшего среди них — Марса за то, что они вернули вас в семью германских народов и разрешили снова называться германским именем» (Тацит. История IV, 64). Примеров такого рода можно привести еще немало. Неужели же все это – выдумки чудаковатых или эксцентричных римлян? Но, спрашивается, чего ради римлянам было все это выдумывать?
После битвы в Тевтобургском лесу, одержанной над римским оккупационным войском объединившимися в борьбе с римской властью германскими племенами под предводительством херуска Арминия, римляне, естественно, не сомневались в существовании у германцев чувства этнической общности, солидарности и стремления к освобождению всей Германии, осознаваемой германцами как свое общее отечество. После известия о разгроме римлян в Тевтобургском лесу римский император Октавиан Август прежде всего приказал распустить своих германских телохранителей (которым он дотоле доверял больше, чем римлянам), опасаясь, что они взбунтуются, узнав о победе своих соотечественников. Значит, он исходил из наличия у всех германцев чувства этнической общности и солидарности.
Все эти свидетельства рассматриваются критиками понятия «германцы» как интерпретация римлян, соответствующая их мышлению, а не мышлению германцев. У германцев же, по мнению современных «гиперкритиков», попросту отсутствовало чувство идентичности, выходящее за рамки отдельно взятого племени. Правда, имеются сообщения о фактах, не поддающихся объяснению при условии отсутствия у германцев чувства своей этнической общности. Так, существует немало примеров присоединения германских племен, живших за пределами римских владений и, соответственно, не испытавших на себе римского ига, к восставшим против римлян подъяремным германцам, а также перехода германских наемных отрядов римского войска, брошенных римлянами на борьбу с восставшими германцами, на сторону восставших (даже принадлежавших к другим германским племенам).
Если верить жизнеописанию Гая Юлия Цезаря в «Сравнительных автобиографиях» греческого историка Плутарха Херонейского, после разгрома Цезарем германских племен тенктеров и узипетов, германцы племени сугамбров «дружелюбно приняли» у себя тенктерских и узипетских беглецов, отказавшись выдать беженцев победоносному Цезарю, хотя он за это пошел на них войной.
После разгрома трех легионов римского наместника Германии Публия Квинтилия Вара восставшими германцами во главе с вождем херусков Арминием в Тевтобургском лесу, согласно римским авторам, вся Германия встретила известие о поражении римлян бурным ликованием. Сын сторонника римлян Сегеста (тестя Арминия), Сегимунд (Сигимунд), «августал» (жрец при алтаре императора Августа) в римской Агриппиновой колонии (современном Кёльне), получив известие о восстании германцев, поспешил присоединиться к своему народу: «назначенный жрецом при святилище убиев в том же году, когда восстала Германия, он, сорвав с себя жреческие повязки, перебежал в лагерь восставших...» (Тацит. Анналы I, 57). Даже некоторые германские племена, жившие на левом (римском) берегу Рен(ус)а-Рейна, начали колебаться в своей верности Риму. Об этом, в частности, писал римский автор Веллей Патеркул в своей «Римской истории» (II, 120):
«Следует привести правдивое свидетельство о Л. Аспренате (римском полководце – В.А.): воюя в качестве легата при своем дяде Варе, он энергичными и смелыми действиями двух легионов, которые возглавлял, сохранил войско при этом великом бедствии и, своевременно спустившись в нижние зимние лагеря, укрепил в верности колебавшиеся племена по эту (римскую – В.А.) сторону Рена.»
Когда царь германского племенного союза маркоман(н)ов Мар(о)бод отклонил призыв Арминия присоединиться к общегерманскому восстанию, подчинявшиеся ранее власти Мар(о)бода германские племена семнонов и лангобардов отказали ему в повиновении и перешли на сторону восставших: «Таким образом, в войну со свебами (в данном случае Тацит именует маркоманнов свебами, поскольку именно свебы, родное племя Маробода, как и Ариовиста, противника Гая Юлия Цезаря, были главным племенем маркоманнского союза – В.А.) вступили не только херуски и их союзники — давние воины Арминия, — но и примкнувшие к нему, отмежевавшись от Маробода, свебские племена семнонов и лангобардов» (Тацит. Анналы II, 45).
Еще во времена Тацита – через 90 лет после восстания Арминия – германцы восхваляли совершенные им подвиги в своих героических песнях.
В ходе боев римлян со свободными от римской власти германцами-хавками в 47 г. п.Р.Х. каннинефат Ганнаск (германское племя канинефатов обитало на территории современных западных Нидерландов), много лет прослуживший в римском войске, перешел на сторону хавков: «Тогда же хавки, свободные от внутренних смут и осмелевшие..., подошли на легких судах к Нижней Германии (оставшейся после восстания Арминия под властью римлян – В.А.) и до прибытия Корбулона (главнокомандующего римским экспедиционным корпусом – В.А.) опустошали ее набегами; их предводитель Ганнаск, родом из племени каннинефатов, ранее служивший у нас (римлян – В.А.) во вспомогательном войске, а затем перебежавший к германцам, грабил и разорял главным образом галльский (подвластный Риму - В.А.) берег...» (Тацит. Анналы XI, 18).
Не только восстание Арминия, но и восстание батавов (проживавших на территории современных Нидерландов) в 69 г. п.Р.Х. под предводительством Цивилиса, имело (хотя и не изначально) национально-германский характер. К восставшим батавам присоединились многие германские племена. В ходе боев римлян с восставшими вспомогательная когорта римского войска («ауксилия»), состоявшая из германцев-тунгров, перешла на сторону повстанцев. В дальнейшем к батавам присоединились также другие римские «ауксилии», состоявшие из убиев и тревиров.
Тацит сообщает в своей «Истории», что слава батавов, героически боровшихся за свободу, распространилась по всей Германии, что многочисленные германские племена направляли к ним посланников и вспомогательные войска.
«Они (батавы – В.А.) получили оружие и корабли, которых им не хватало, все восхищались мужеством своих освободителей, и слава о них разошлась широко по землям Германии... Германцы тут же прислали послов с предложением помощи...» (Тацит. История IV, 17).
После перехода большей части находившихся на римской службе германских вспомогательных отрядов на сторону восставших батавов, римлянам, наученным горьким опытом, пришлось использовать свои германские войска лишь в отдаленных от Германии провинциях Римской империи.
Присоединение германских племен к восставшим и переход на сторону восставших германских вспомогательных частей римского войска – несомненные факты. Невозможно представить себе, что римские историки эти факты – весьма неприятные для римского имиджа – просто взяли, да и выдумали. Их можно объяснить, только признав наличие у тогдашних германцев чувства и сознания своей этнической общности и солидарности. В существование которого римские авторы, писавшие по свежим следам событий, не высказывали ни малейших сомнений. Нет ровным счетом никаких причин сомневаться в том, что как во времена Арминия, так и во времена Цивилиса существовало антиримское германское освободительное движение, далеко выходившее за рамки отдельно какого-либо взятого германского племени.
Здесь конец и Господу нашему слава!