Гл.35
Уже минуло почти два года, с той поры как Артём Кочкин покинул родной дом и вместе с табором отправился в неизвестное путешествие. Всё, что знали о нём родители, это то, что их сын расписался с цыганкой по имени Зита, а вот что дальше? Всё покрыто мраком и тайной. Это тревожило и иссушало душу, доводило до глубокого отчаяния. Где он сейчас? Жив ли? Сыт ли? Чем занимается, как его здоровье? Да мало ли вопросов возникало у родных, особенно у матери, сердце которой было полностью разбито. От той весёлой и охочей до смеха и шуток женщины, более ничего не осталось. К кому они с Семёном только не обращались, дабы хоть немного узнать о любимом и единственном сыночке. И, якобы, к колдуньям, и к ведуньям, и к хиромантам, да их столько было всяких разных, обещающих поведать ни только о судьбе потерявшегося в этой жизни Артёма, но предсказать и их с Семёном будущее. Как раз родителей не особенно интересовала их дальнейшее существование, но чтобы дознаться о дорогой им кровинке, денег не жалели ни для кого, пока не вмешался Ларионович и не запретил им и носа из деревни показывать. Он как-то вызвал Люсю к себе в кабинет.
- Вы что, дети маленькие, что ли? Или не понимаете, что этим аферистам наплевать на вас и вашего Артёма. Да с вас просто тупо выкачивают деньги, а вы отдаёте их за ложную информацию. Небось, все говорят, что он жив-живёхонек? Я угадал?
Люся, кивнув, опустила голову.
- А знаешь, почему для всех он живой-невредимый? Чтобы ты ещё раз к ним наведалась. А коли скажут, будто нету его уже, ты ведь не явишься, верно? Не дурите, Люся, вы же взрослые люди. Хватит уже кормить всяких паразитов, которые физически не приспособлены работать, а наживаются только обманом, надувательством и природной хитростью.
- Я разделяю ваши мысли, Ларионович, - тихим голосом прошептала Люся. - да только, знаете, как приятно слышать, что ребёнок мой ещё дышит вот этим воздухом, что и мы с вами. - на её глаза навернулись слёзы. Ларионович подскочил, чтобы налить ей из графина стакан воды, но она его упредила, легонько махнула рукой, мол, не надо, и он вновь шумно приземлился в своё кресло.
- Понимаю, Люся. Но как ты не можешь согласиться с тем, что перетерпеть подобное - на твоём роду написано. Уже ничего не изменить, поэтому не усугубляй обстановку, а просто-напросто смирись. И главное, надейся. Два года - это ещё очень мизерный срок. Люся, это не двадцать лет и всегда помни об этом.
- Да если бы мне сказали, что я увижусь с ним всего разок и пусть даже в конце моего отведённого жизненного отрезка, то я бы знала, ради чего мне жить - да ради этой единственной встречи. Мне бы только одним глазком на него посмотреть, а там уже всё безразлично. Ну хоть бы весточку прислал какую. Ничего.
Ларионович долго убеждал Люсю, такое он проделывал пару раз в неделю. Зубков верил, будто после такого общения ей становится немного полегче. Пусть на несколько дней, но и это уже, своего рода, успех в её положении. Сейчас ему Люся обещала, что ко всяким экстрасенсам она больше ни шагу. И то неплохо.
Но однажды, она встретилась на дороге с Клавдией Михайловной. Пожилая женщина с болью смотрела на крёстную своей внучки, она ни о чём не расспрашивала, как это делали многие деревенские, не лезла в душу, лишь взяла Люсю за локоток и доверительно проговорила:
- Люсенька, детка моя, до чего ты себя довела, на тебя уже без страха и не взглянешь. Ты стала чёрная, как ночь, морщинки избороздили твоё молодое личико, а ведь могло бы обернуться всё иначе, кабы вы с Семёном поступили благоразумно. Я не имею в виду то, чтобы дать добро на брак с той смуглянкой, я о другом. С самого начала вам следовало поехать в церковь и перекрестить Семёна. Тебя-то крестили твои родители, а вот муж твой так и ходит по земле, вроде того отшельника. Мать его покойная тоже так рассуждала, мол, нету Бога и дитя своего не повезу до попов хитроумных. Ну и что получилось? Думаешь, совпадение, что он стал калекой? Вряд ли. Мальчик находился не под Божьим крылом, дабы Господь смог его защитить, вот и результат получился, какой есть. Потом она прозрела на старости лет, отступница наша, и повезла Артёмку для крещения, но не получилось, машина сломалась и они возвернулись. А жаль. Бери, Люся, Семёна и немедленно отправляйтесь в храм, пусть твой супруг станет под крест, а ты попроси батюшку, пускай он все грехи твои отпустит и этим, поверь, вы огромную пользу сотворите для своего Артёмки. Когда он приедет к вам навсегда, а я верю, это непременно случится, если меня послушаете, то и его потом в срочном порядке в церковь тащите, как бы он ни упирался. Вам, Люся, нынче только на одного Господа надлежит уповать и ни на кого больше. Я и сама грешна, но тебе дурное не посоветую.
Понимаешь, чутьё у меня на этих Муравьёвых, хоть вы все со мной не согласны, но я интуитивно умею заглянуть наперёд и с точностью определить, что моя внучка не будет счастлива с этим Ванькой. Никто никогда меня в этом не переубедит. Порода у них вся такая, только беду приносить тем, кто их окружает. Иными словами, как замешено тесто, таковым и пирог зараз поспеет.
Но я ничего не в силах поделать, Машка ждёт его верно почти два года, он уже скоро и отслужится. Наверное, и замуж за него побежит, а я против такой любви бессильна, не знаю средств таких, ведь убить её и искоренить, совсем невозможно. Я пыталась. Но пусть мотылёк обожжёт крылышки, тогда и бабку вспомнит добрым словом, а мне много не надо и то будет радостно, даже на том свете. Вот где несчастье, Люся, а вам-то и нужно всего, что дружно собраться и храм посетить. Очень надеюсь, что прислушаешься ко мне, а я всё время молюсь за вас, но мои просьбы застревают где-то на пол-пути. Я беспомощна, коли отец Артёма креста не носит, ибо пока не имеет на то право. Да и сам Артём тоже. Так помогите мне, не откладывайте намеченное в долгий ящик и увидишь, как радуга на небе засияет разноцветными красками.
Люся со всей серьёзностью отнеслась к словам Клавдии и слушала её, затаив дыхание.
"Какая я дура, чего же сама не догадалась так поступить? А ведь облегчение лежало на поверхности."
В самые короткие сроки была организована поездка в райцентр, там Семёна и покрестили, взяв в крёстные пожилых односельчан, которые недавно вышли на пенсию. Семёна не пришлось долго уговаривать, он понимал какова цена его поступка и для чего он это делает. После обряда, мужчина, нагнув голову, гладил надетый на него серебряный крестик, с распятием Христа, а с его волос вода струйкой стекала ему под ноги, но он был доволен и абсолютно ни о чём не жалел.
Люся неистово молилась перед иконой Девы Марии и её младенца Иисуса, она просила, чтобы сыну всегда сопутствовала удача, а они до самой смерти будут ждать его и надеяться на встречу, которая непременно произойдёт, Люся теперь свято в это верила. А когда она осталась наедине со священником, то смело перечислила ему все свои грехи и среди прочих обмолвилась и том, что когда-то не поняла сына и не благословила его намерений жениться на цыганке.
- Это не грех, дочь моя. - ласковым голосом перебил её священник. - Ты хотела для своего ребёнка лучшей доли, но ни одному человеку на земле не дано знать, что для кого польза, а что вред. Бывает и такое, когда юноша выбирает себе спутницу из своего круга, но его родителям она всё равно чем-то не в угоду. А тут - цыганка. Мне понятны ваши с мужем сомнения, потому что мы все обыкновенные люди, и только Отец Небесный способен открыть для нас ту дорогу, которая нам нужнее всего.
Удивительно, но после всех этих событий, Люся приобрела настоящий душевный покой. Её больше не тревожили кошмары, бессонница и те ужасные мысли, без угрызения совести отнимающие последние силы и желание бороться за себя и своё скудное бытие под этим солнцем. Женщина знала - с Артёмом всё нормально, а их разлуке скоро наступит конец.
А ведь и действительно, чудеса есть в этом мире. Как-то ночью в окошко Кочкиных постучались. Семён спал сном младенца и ничего не слышал, а Люся сразу подхватилась и сердце её приняло бешеный, безостановочный ритм. Накинув поверх сорочки ситцевый халат, на ходу застёгивая пуговицы, Люся, забыв надеть обувь, выбралась на крыльцо. Сразу даже испугалась, увидев перед собой заросшего молодого мужчину в цыганской одежде, держащего на руках маленькую девочку, обхватившую его за шею тонкими ручонками.
Но когда, включив свет на веранде, она поняла кто перед нею, то пронзительный крик сначала вырвался наружу, а потом так и застрял в горле.
- Аааа... - лишь раздавалось из гортани глухое, похожее на рычание, но с этим звуком она и бухнулась на колени перед пришельцем, почти не способная произнести членораздельного слова.
- Прости меня, сыночек! Прости, родненький, за всё прости. - всхлипывая, только и повторяла она.
Артём, а это был он, тоже стал перед матерью на колени, не выпуская из рук малышку. А та без страха, а наоборот с любопытством, взирала на незнакомую женщину и никак не могла понять, почему тётя так плачет, ведь они её не обижали.
- Мамочка, это вы с отцом меня простите. За то, что скрылся от вас, не предупредив, словно вор какой-то. За то, что напрасно затаил обиду, и за то, что никаких вестей о себе присылал. - потом он поставил перед собой девочку, которой было чуть больше года, и сказал с грустной улыбкой:
- Знакомься, мам, это твоя внучка. Зовут её Ксенией.
- О Божечки! - Люся протянула руки и кроха тут же, с удовольствием пошла в эти объятия. Не зря говорят, что дети очень хорошо чувствуют, где свой, а где чужой.
Люся прижала к себе маленькое тельце и промолвила:
- Спасибо тебе, Господи. Ты мне не только сына вернул, но и внученьку подарил.
Ксения была похожа на Артёма, только карие глазки и тёмные кудряшки на головке выдавали её сходство с матерью, а разрез этих самых глазят, пухленькие губы, носик курносый - всё это, без сомнения, Артёмово.
- А где отец? - с тревогой поинтересовался Артём. - Надеюсь, всё нормально?
- Я здесь. - раздалось из глубины веранды. Семён второпях натаскивал на себя тапки, но от волнения у него ничего не получалось. Тогда он бросил эту глупую затею и выбежал на порог босиком. Отец и сын крепко обнялись, к ним присоединилась и Люся с внученькой.
- Сыночек, а почему ты один, где твоя Зита? - наконец, вспомнив, спросила Люся.
У Артёма лицо сделалось каменным.
- Нету Зиты, она умерла.
- Как? Как умерла? - чуть ли не в один голос вскричали Люся и Семён.
- Однажды, она наступила на ржавый гвоздь. Рана оказалась глубокой. Я не мог заставить её пойти в больницу, а старая Роза, она в таборе за знахаря числится, не помогла ей. Пошло заражение ноги. Сначала по колено отрезали, а потом... В общем, не спасли Зиту.
- И давно? - тихо произнесла Люся.
- Да, давно. Ксюше ещё и полгода не исполнилось. Потом мы её нянчили всем табором.
- А чего же ты домой не вернулся, сыночек? Всё ж легче в родных стенах и мы бы откликнулись на беду, малышку помогли бы растить, или мы чужие тебе?
- Мам, я переживал, что ты и в калитку меня не пустишь. Помнишь, ты была против этого брака. К тому же, зима тогда выдалась снежная и морозная, ну куда с такой крохой пускаться в далёкий путь, чтобы и дитя загубить? А сейчас табор вновь проезжал наши края, меня довезли до соседней деревни, а потом я километров двенадцать шёл пешком. Как раз ночь и никакой проходящий транспорт нам не попался.
Вести по Валеевке, о том, что Артём Кочкин в целости и сохранности явился под родительский кров, ещё и дочку с собой привёз, разнеслись мгновенно. К их двору с утра подходили люди, всем хотелось его обнять и пожать ему руку. Но были и те, кому просто было любопытно взглянуть на ребёнка и узнать поподробнее о путешествиях молодого человека.
Уже к вечеру Люся накрыла стол под виноградной аркой, приготовила всего много, на случай, если нагрянут друзья или родственники. Ещё далеко не все посетили их гостеприимный дом. И правда, в ворота постучались Клавдия Михайловна и Маша, а чуть позже подъехал и Иван Ларионович. Артём всех встречал при полном параде: отец заставил его хорошенько побриться, а Люся подала сыну его вещи, которые берегла эти два года.
За столом произошла важная беседа, это касалось будущего Артёма. Тем более, от тех, кто к ним присоединился, скрывать было нечего, все им желали только благополучия. О том, что Артём поселится теперь в Валеевке, то Люся выяснила ещё ночью, её это волновало в первую очередь. А нынче разговор начал глава семейства:
- Артёмка, что собираешься делать дальше? Мы тут с матерью наметили кое-какой план, но нам надо с тобою его согласовать. - проговорил Семён.
- А что за планы? - весело поинтересовался Артём, за обе щеки уплетая картошку со свининой. Маленькая Ксюша сидела у бабушки на руках, но её поманила к себе Маша. Девушке не терпелось понянчить это очаровательное создание. Девчушка звонко засмеялась и без раздумий потянулась к миловидной тёте, вызывая у всех трогательные улыбки и нежность во взгляде.
- Сынок, - в разговор вмешалась Люся на правах матери. - мы с отцом вот о чём подумали... Тебе обязательно нужно получить образование, но это уже после Армии. Нас тут замучили повестками из военкомата, мы ездили туда и объясняли ситуацию. Ты должен сам туда явиться.
- Это дело! - поддержал Ларионович. - Долг Родине надо отдать.
- Конечно. - кивнула ему Люся. - Отвезёшь документы в этот же институт, но уже через два года. А Ксюшеньку мы с отцом будем воспитывать. Сейчас у меня отпуск, вот и она пусть пока немножко обвыкнется, а потом я оформлю её в садик, потому что мы ещё продолжаем трудиться. А ты служи, сынок, и не о чём не беспокойся. Ты молодой, красивый и у тебя ещё всё впереди.
- Насчёт службы ничего против не имею. Но учиться я пойду не в свой институт. Хочу тоже принимать участие в воспитании дочери. Мам, пап, для меня это важно. По этой причине попытаюсь поступить в другой ВУЗ, например, в сельскохозяйственный, и только на заочное отделение. Чтобы мой ребёнок всегда был на моих глазах.
- Вот это дело! - снова одобрил Ларионович. - Нам не помешает инженер по сельхозмашинам. Это, своего рода, подсказка.
- Вот и я так считаю. - поддержал Артём главу поселения. - А на работу готов выйти хоть завтра. Заберут меня только в октябре, а до него ещё есть время. Ларионович, вы найдёте для меня какое-либо место?
- А то! У нас навалом занятости для разнорабочих и плотников, только лишь для трактористов работа дефицит. Когда надумаешь, к плотницкой и подтягивайся. Оформим пока учеником, зато после Армии уже полегче будет с освоением этой профессии. Таким образом и получишь две специальности. А в жизни, Артёмка, оно всё пригодится.
- Одобряю! - воскликнул Семён. - Но до тех пор, сынок, нам нужно поспешить в церковь. Тебя перекрестить. За Ксюшеньку ты вчера нам поведал, что она уже крещёная, тогда, получается, будто ты один у нас атеист? - Семён, улыбаясь, из-под футболки вытащил наружу серебряный крестик. - Даже я там побывал! Оценил подвиг?