Show-Biz Blues

Виталий Шелестов
  Суматошные утренние часы большого города… Большинство, разумеется, опаздывает, хотя признаться в этом могут только себе самим. Всё просто исходит из обратного житейского постулата: никуда не торопись — не опоздаешь. Однако большинству кажется в часы утреннего пика, будто именно вот-вот их постигнет нечто, превратившее весть последующий день в сплошную неурядицу из причин, следствий и разносолов по части как словесной, так и деятельной: опоздание на службу или же к заводскому станку завсегда кажется не следствием, а причиной всех дальнейших мнимых неприятностей. Иллюзию таких концепций подогревают административные службы, растущие в грибной последовательности за последние годы в любом производственном узле — от фермерского хозяйства до гигантского акционерного общества закрытого типа…  Впрочем, что-то меня заносит не в нужную сторону: «В огороде бузина…»
 
  Так вот, следую давно проторенным путём на остановку через подземку станции метро «Пушкинская», да вдруг слышу сквознячком нечто не совсем привычное нашему слуху. Здесь хотелось бы упомянуть тот факт, что в целом наши уши сделались привычны к всевозможным сюрпризам в подобных местах, оно и понятно: калейдоскоп не только действий и визуальных ассоциаций, но и звуков есть всенепременная их составляющая. И всякий раз, глядя со стороны, невольно классифицируешь, или, если быть точнее, подразделяешь толпу на две основные категории: тех, кто шагает, семенит, дефилирует, одним словом, следует каждый в своём направлении, и тех, кто по роду своей деятельности весьма желал бы привлечь к себе побольше внимания первых, следуя, понятное дело, меркантильным соображениям, — проще говоря, контингент продающих, просящих и демонстрирующих. Так сказать, животрепещущая прослойка многоклассового и считающего себя цивилизованным общества. И если опустить причины, по которым другая категория сделалась таковой, можно с некоторым апломбом отметить, что якобы определённая гармония здесь имеет место. Потенциальные покупатели, благодетели и зрители-слушатели в любой момент уж наверняка не заставят себя долго ждать, а уж потом, что называется, всё зависит от многих факторов, в том числе и силы профессионализма привлёкших внимание…
 
  А услышал я не совсем частый для здешних широт звуковой саунд. Что чаще всего исполняют уличные музыканты наших современных городов? Как правило, ширпотребовскую дребедень, сотканную из незамысловатой попсы и блатняка, реже собственные песенные креативы, которые на поверку, мягко говоря, оставляют желать. Иногда делаются попытки копирования отечественных бардов (перечислять оных, пожалуй, не стану), что снова-таки в большинстве случаев звучит по-дилетантски и порой ничего, кроме раздражения не вызывают. Бывают случаи имитации подобия мировых рок-  и поп-шлягеров, причём иной раз в весьма оригинальной интерпретации, вот только почему-то в большинстве таких случаев тотчас вспоминаются небезызвестные крыловские персонажи: «Я, прима, сяду против вторы, тогда пойдёт уж музыка…» 

  Вовсе не хочу сказать, что у всех без исключения напрочь отсутствуют талант и техника исполнения. Кое-кто и впрямь не лишён определённых навыков владения инструментом и неплохих голосовых данных. Однако в который уж раз приходится возвращаться к мудрёной аксиоме, где якобы исключения лишь подтверждают правило! В целом же и по большому счёту не ласкают слух уличные и базарные перепевы и переборы в основном юных дарований, словно бы который раз напоминая о том, что искусство, в том числе песенно-музыкальное, — тяжкий и упорный труд, к тому же подвластный далеко не каждому…

  В подземных переходах акустика несколько иная, чем под открытым небом. Причём лучше всего сохраняется тембр, передавая свои колебания в разные стороны, оттого и слышны аккорды исполняемой композиции ещё при спуске в подземку. Искажённые гитарные переборы звучали переливчато и с тем мрачноватым задором, что характерен не только для рок-музыки, но и блюза, ибо на сей раз звучал ритм-н-блюз в самых что ни на есть своих традициях. Исполнялась достаточно известная в определённых кругах композиция — «Show-biz blues». Считается, что сочинил и исполнил её в конце 60-х Питер Грин, основатель культовых «Fleetwood Mac», но, думаю, ростки оной пробуждались задолго до того. Блюз, в особенности гитарный, пожалуй, наиболее чувствителен к импровизации, и потому аккорды, извлекаемые сейчас в гулком и шумном переходе, были наверняка знакомы в низовьях Миссисипи еще во времена «сухого закона» или Великой депрессии. Не буду вдаваться в измышления об эволюции данного музыкального опуса, тем паче, что в техническом отношении он по большому счёту не представляет особой сложности: любой мало-мальски натасканный гитарой сможет исполнить его если не в один присест, то уж с третьей-четвёртой попытки уж точно. Всё дело заключалось в той самой импровизированной составляющей, которую вкладывал в композицию исполнитель — парень лет двадцати пяти в погрызенных джинсах и майке с портретом Би Би Кинга. Гитара у него была не простая акустическая и с довольно широким корпусом, к которому при помощи шнуров были подсоединены с одной стороны динамик, с другой — коробочка с ручными тумблерами и регуляторами (педаль-дисторшн) для, как можно догадаться, искажения путём искусственного резонанса струнных звуков под характерный не только для ритм-н-блюза, но и в целом тяжёлого рока саунд — овердрайв. Правда, у многих при этом «уши в трубочку заворачиваются», поскольку сам по себе этот звук напоминает собой не что иное как рычание попавшего в ловушку зверюги или же скрежет наткнувшейся на сучок бензопилы, что само по себе имеет весьма отдалённое отношение к истинной музыке… Тем не менее, овердрайв вопреки всему оказался на редкость живуч, и на нём (точнее, с ним) выросло уже не одно поколение; его первые поклонники уже нянчат правнуков, не переставая при этом отбивать по ходу ногами в такт любимым по сей день мелодиям…
 
  На мизинец левой руки музыканта была надета трубчатая никелированная штуковина, именуемая «слайдером». Данное приспособление служит, как нетрудно догадаться, для придания струнам особого звучания — плавно скользящего, или «пьяного». Причём в таких случаях сами струны частенько и вовсе не прижимаются к гитарному грифу, придавая этим ещё более плавный и скользящий саунд-овердрайв, что делает саму композицию этаким гуляющим хмельным ветерком, ненароком залетевшим в эти подземные галереи, дабы позабавиться озабоченным до нелепости видом очень многих из нас. Во всяком случае, так показалось мне, когда я приблизился к исполнителю, который, слегка покачиваясь в такт извлекаемым аккордам, по-английски наворачивал: «Иф ай ни-ид эврибади… бэйби ай уод тэйк ю хом уиз ми-и…» Не берусь судить об акценте, ибо сам по части инглиша не сильный дока, но, как многие считают, никакой другой язык в качестве контентного составляющего ритм-н-блюза не будет столь гармонично его дополнять, а лишь резать слух. Дескать, то же самое, как если бы исполнять частушки по-французски. Оспаривать данную аксиому нет резона, поскольку вкус и цвет порой сами выбирают себе сторонников. И всё же в сочетании с гитарными аккордами общее звучание композиции представляло собой исполнение, близкое к подлинному мастерству, хотя, как уже упоминалось, по части сложности здесь не было проблем: стандартный трёх-аккордный в виде лавировки пальцами ход. После куплета, а оный был прост и краток по части фразеологии, наступала многозначительная пауза с замиранием; струны в звуковом плане уходили куда-то в невесомое, после чего снова вступали в экшн-действие, подчиняясь пальцам исполнителя… Мастерство исполнения музкомпозиции не в прямом соотношении с физическим законом о скорости движения пальцами по грифу или клавишам: оно заключается в той или иной степени заложенной в инструмент души…

  Что ещё добавить было? Редко занимаюсь благотворительностью, ибо у самого в кармане «вошь на аркане», но добавленные музыкальные флюиды заставили согбённо облагодетельствовать музыканта денежной купюрой и улицезреть приветственную благодарность в виде кивка: мы в тот момент исключительно понимали друг друга…