RLD
Человек играет лишь там, где он является человеком в полном смысле слова, и он лишь тогда человек, когда играет.
(Фридрих Шиллер. Письмо об эстетическом воспитании)*
Я бы хотел поделиться некоторыми воспоминаниями о моем безвременно ушедшем дорогом кузене Петре Федоровиче Космолинском, который, сколько я себя помню, всегда был для меня и для всей нашей семьи просто Петей, так же, как его мама, подруга детских лет моей покойной матери, проведшая свои детские годы в том же доме 13 на улице Фрунзе (так в советское время именовалась старинная московская улица Знаменка, названная так давным-давно по церкви Знамения Пресвятой Богородицы и выходящая прямо к Кремлю), но только этажом ниже - Наталья Борисовна Ивановская - всегда была для моей мамы "Тусей", а для меня - "тетей Тусей", а ее сестра Ксения Борисовна - "Ксаной" (а для меня, соответственно, "тетей Ксаной").
Мое первое лето в Апрелевке под Москвой я провел не где-нибудь, а на даче у Пети. Мне было полгода, ему - пять с половиной. Он был постоянным другом и товарищем моих детских игр. Мы играли с ним во всех его солдатиков, которых он изготавливал всегда, сколько я его помню - сперва из пластилина, потом из пенопласта, потом из бумаги, потом из олова, потом - снова из бумаги. Их у него были тысячи - стойких и безмолвных воинов разных стран, времен и народов. Однако более всего Петра Космолинского интересовали солдаты наполеоновской эпохи. Он так живо, красочно и разнообразно воплощал их в своих композициях, будь то в пластилине, пенопласте или олове (точнее - сплаве олова со свинцом), что мне казалось, будто он действительно то и дело совершал путешествия во времени, воочию узрев грандиозные сражения наполеоновской эпохи, шагая в одном строю со "старыми гвардейцами" Наполеона и мчась в стремительную сабельную атаку с русскими гусарами Дениса Давыдова.
Во всяком случае, первые пластилиновые солдаты его изготовления, которые сохранились в моей памяти (это было в квартире Космолинских на Беговой, еще до их переезда на бульвар генерала Глаголева), размером с мою руку (мне тогда было года четыре), были именно наполеоновской эпохи - русские солдаты в черных киверах, зеленых мундирах, белых штанах и черных сапогах, с лихо закрученными черными усами на розовых лицах. Тогда же, кстати, он впервые показал мне первых пластмассовых средневековых воинов фабричного изготовления, которых мне довелось увидеть (привезенных "оттуда", "с Запада", "из-за кордона" - выражение "из-за бугра", никогда мне не нравившееся, в то время еще не вошло в обиход!) - ярко раскрашенного витязя в кольчуге и коническом шлеме, замахивающегося мечом, и не раскрашенного, цвета слоновой кости, рыцаря в горшковом шлеме-топфгельме, опирающегося на щит с большим латинским крестом... Всякий раз, меняя свои пристрастия и переходя от пластилиновых солдатиков к пенопластовым, от пенопластовых - к бумажным, от бумажных - к оловянным, он дарил мне свое предыдущее войско (а я, грешным делом, раздаривал солдатиков со временем уже своим сверстникам или младшим товарищам).
Помню, долгое время у меня стояли на полке подаренные Петей два пенопластовых немецких танка "Пантера" черного цвета с "крестами Святого Николая" на бортах и один зеленый "Тигр". Башни у них вращались на гвоздиках, вбитых в корпус.
Пластилиновых солдатиков было не меньше двух тысяч. Греки были белые или розовые; галлы - белые с оранжевыми нашлепками на головах (как известно из античных источников, у галлов были рыжие волосы); персы - коричневые, карфагеняне - черные; римляне - желтые. У всех воинов были "юбочки" из пластилиновых полосок разных цветов (по отрядам); щиты, вырезанные из металлической фольги крышечек от бутылок с молочными продуктами (в СССР тогда кефир продавался в стеклянных бутылках с крышечками изумрудно-зеленого, молоко - серебряного, ацидофилин - темно-синего, ряженка - бежевого, топленое молоко - малинового, простокваша - голубого, сливки - лилового цвета), и шлемы из фольги (обычно серебряные), с гребнями (у греков, римлян и карфагенян) или колпаками (у персов) из разноцветного пластилина - опять-таки, по отрядам. Были среди них отдельные, особенно "роскошно" украшенные, фигурки "военачальников". Так, например, персидский царь, сидевший на белом коне, в золотом панцире, красном плаще с золотой застежкой-фибулой, золотом шлеме с красным колпаком и с золотым узорчатым щитом овальной формы. Или розовый "Ахилл" в серебряном "коринфском" шлеме с красным гребнем, голубом плаще и серебряном панцире. Один из римских консулов, как пятикратный триумфатор, был в синем плаще с пятью поперечными белыми пластилиновыми полосками (по числу триумфов). Имелись в войсках пластилиновые катапульты, баллисты, тараны; боевые и триумфальные колесницы запряженные, соответственно, парой и четверкой лошадей), крепостные сооружения и даже боевые слоны с башенками на спине.
Огромным, ни с чем не сравнимым удовольствием было для меня расставлять две противоборствующие армии на полу (рисуя при этом цветными мелками на паркете реки, горы, леса и холмы; как они изображаются на картах, я уже знал из своей любимой в то время книги - двухтомника "Истории военного искусства" полковника Е.А. Разина, 1939 и 1940 гг. издания, подаренных мне папой Пети - полковником Федором Петровичем Космолинским, а попросту говоря - "дядей Федей", закадычным другом моего собственного папы, вместе с которым он много лет ездил в Калугу с докладами на "Циолковские чтения" - да будет им обоим земля пухом!).
Иногда я не успевал за вечер расставить армии и оставлял их на ночь. Однажды папа, забыв об этом, в темноте наступил на пластилиновое войско, и утром я с ужасом увидел, что раздавлено множество воинов, и в том числе - о горе! - римский триумфатор в серебряном шлеме с красным гребнем и синем плаще с пятью белыми полосками! Интересно, что мне и в голову не пришло восстановить его самому, слепив заново - ведь это был воин, сделанный ПЕТЕЙ!
О размерах солдатиков следующей "волны" Петиных увлечений - бойцов наполеоновской эпохи, вырезавшихся им обыкновенным лезвием безопасной бритвы из пенопласта и раскрашивавшихся вручную, можно судить по следующему примеру. Пикой для наполеоновских и русских улан, русских казаков и татар служила обычная булавка. Кони вырезались отдельно, в спине у них сверлилось отверстие, в которое вставлялся всадник (нижняя часть тела которого заканчивалась штырьком; ноги всадника, вместе с седлом и стременами, рисовались на конских боках).
У пенопластовых армий имелась даже своя миниатюрная артиллерия. Стволами пушек служили медные гильзы от мелкокалиберной винтовки. Колеса вырезались из пенопласта отдельно и крепились гвоздиками в пенопластовым лафетам. Вместо пороха служила сера, соскобленная со спичечных головок, вместо ядер - мелкая дробь. Когда пушка была заряжена и наведена на пенопластовый строй неприятеля, заряд поджигался через отверстие в гильзе-стволе, производился выстрел - и дробинка-ядро летела во врага. При попадании на пенопластовом конском или человеческом туловище оставался коричневатый след, а иногда пенопласт даже оплавлялся.
В ту пору Петя был еще достаточно экономным, и "раненые" (а может, и "убитые" солдаты возвращались в строй). Позднее, когда он, подарив мне все свое пенопластовое войско, включая пушки, зарядные ящики и знамена, перешел на солдатиков, вырезанных из плотной бумаги (которых можно было переодевать в разные мундиры и даже в цивильное платье), он стал более "жесток" и даже "кровожаден": если кто-то из бумажных солдат оказывался по игре "убитым", его безжалостно разрывали на части и выбрасывали.
Точнее говоря, из бумаги Петя изготавливал не просто "солдатиков", а население целой виртуальной страны - "Вирджинии", в которой имелось буквально все: люди, белье, военная форма, костюмы, галстуки, носки, ботинки, сапоги, редакции газет (с типографиями и миниатюрными печатными станками, изготовленными из пенопласта, скрепленного шурупами от металлического детского конструктора; шрифт, как и матрицы для кандидатов в президенты "Вирджинии" изготавливался из "ластика"). Были в "Вирджинии" танки и бронетранспортеры, военные корабли - вплоть до многопалубных авианосцев, линкоров и ракетных крейсеров с вращающимися башнями, прикрепленными к корпусу корабля медной проволокой (корабли, танки, автомобили, бронемашины и самолеты были выполнены как бы в "проекции сверху"). К винтовкам полагались патронные обоймы, к пистолетам - магазины, к револьверам - отдельные патроны (ПОШТУЧНО вставлявшиеся в барабан!), к автоматам - диски или рожки, к пулеметам и скорострельным пушкам - длинные патронные и снарядные ленты (которые уничтожались, если боеприпасы были израсходованы). В "барах" можно было заказать различные напитки или кушанья, за которые расплачивались наличными - банкноты печатались на пенопластово-резиновых "полиграфических станках", монеты - двусторонние, окрашенные золотой или серебряной краской, с наклеенными, вырезавшимися отдельно цифрами и гербом страны, изготавливались в основном ручным способом. В казино таким же образом изготавливались фишки, игорные жетоны и прочее.
Если первоначально бумажные солдаты были "одеты" в военную форму, изготовленную из зеленых или голубых обложек ученических тетрадок, а майки, трусы и носки (а у женщин - чулки, колготки, комбинации, бюстгальтеры и трусики) рисовались прямо на "теле" бумажных фигурок, то впоследствии униформа, головные уборы, галстуки, бабочки, очки (в том числе солнцезащитные!) изготавливались из разноцветной бумаги, надевались на фигурки и снимались с них. Если поначалу бумажные "белые люди" были действительно белыми, "негры" - действительно черными (раскрашивались черным карандашом), а черты лица им рисовались простой авторучкой, заряженной синими чернилами, то со временем чернила стали черными, кожа "белых" людей стала раскрашиваться розовым карандашом, а тела "негров" - коричневым (причем цвета варьировались, для придания телам то оливкового, то светло-коричневого, то даже иссиня-черного, с оттенком лилового) цвета. "Бумажные" человечки одевались по моде, регулярно меняли свой гардероб (в том числе в зависимости от сезона), "покупали" пиво (при этом в кружку вставлялась треугольная, заостренная книзу, бумажная "порция пива" с шапкой пены в верхней части, которая, будучи "выпитой", уничтожалась - то же самое происходило и с другими напитками и кушаньями, приобретенными в вирджинской "сети предприятий общественного питания").
Государственный флаг "Вирджинии" напоминал звездно-полосатый американский, с той лишь разницей, что полосы на нем были синими, крыж - красным, а число белых звездочек в этом крыже было равно 25 - по числу "вирджинских" федеральных штатов. Гербом страны был золотой двуглавый орел без корон, наложенный на две перекрещенных по диагонали в виде Андреевского креста полосы (красную и зеленую) на серебряном поле (в соответствии с "вирджинскими", а не нашими, правилами геральдики, разумеется). Впоследствии мой закадычный друг и одноклассник "Бата" (Андрей Баталов) "один к одному" заимствовал вирджинского государственного орла (включая красную и зеленую полосы), сделав его гербом военно-монашеского Ордена гурландских рыцарей в своей Лученбургской империи, расположенной на планете Крон (сиречь Сатурн).
Существование "Вирджинии" и "вирджинцев" регулярно прерывалось грандиозными стихийными катастрофами, которые Петя именовал "Всемирным потопом". В переводе с виртуального "вирджинского" на наш нормальный язык это означало, что Петин папа, дядя Федя Космолинский, в очередном приступе гнева, вызванного "бездельничаньем" (по его мнению) младшего сына, спускал все население "Вирджинии" со всем его имуществом в унитаз. Петя относился к этому не просто стоически, но даже с юмором (я на его месте давно пришел бы в отчаяние) и спокойно садился за восстановление уничтоженной "потопом" бумажно-картонной цивилизации.
Несколько лет в нее играли некоторые товарищи Пети по школе - члены созданного им в классе клана "Мак Кау" ("Сыны Коровы"), гербом которого служила голова коровы с удивленным выражением морды и цветком во рту, и клуба "Мамонты" (значки для членов которого, в виде металлического шагающего мамонта с грозно поднятым хоботом и громадными бивнями, изготовил - конечно же! - Петя). У них были свои собственные виртуальные бумажно-картонные страны с казавшимися мне тогда весьма экзотическими названиями - "Галипихра", "Сан-Теодор", "Нуэво-Рико" и т.д. Но со временем они сменили увлечения. Играть в "Вирджинию" продолжали только мы с Петей.
Со временем Пете наскучило играть в "Вирджинию" ХХ века. Подарив мне ее "со всеми потрохами", он быстренько изготовил себе сразу несколько виртуальных средневековых государств - Богемию, Испанию, Германию, Францию, Англию, Швецию, Данию и Древнюю Русь - также "со всеми потрохами", включая коней, доспехи, геральдические штандарты на древках, оружие (вплоть до катапульт, аркебуз, арбалетов, мушкетов и пушек!), парусных гражданских и военных кораблей, и прочая, и прочая, и прочая. Особенно хорошо мне запомнились роскошные - черные, инкрустированные золотом, "максимилиановские" доспехи короля Богемии.
Через какое-то время пришло новое увлечение. "Средневековая Европа" была передана мне, а Петя, как по мановению ока, создал "из ничего" свой собственный бумажный Античный мир, включая Греции, Рим, Карфаген, Финикию, Египет и Парфию - опять-таки, "со всеми потрохами", включая триеру троянского царевича Париса, армаду Агамемнона и Менелая, корабль Ясона "Арго" и флотилию Одиссея.
Когда мне негде было жить, я жил у Пети на бульваре матроса Железняка, дом 3, квартира 80. Эта небольшая, двухкомнатная квартирка была настоящим маленьким музеем. На украшавшем стену богато расшитом серебряными узорами, черном с красной отделкой, якутском конским чепраке висела русская офицерская шашка последнего Царствования, перекрещенная с никелированными металлическими ножнами, а по бокам от шашки - русский артиллерийский бебут времен Первой мировой, офицерская шпага и солдатский тесак времен Александра I Благословенного.
Шкафы были забиты не просто редкими, а редчайшими (особенно по тем временам), в том числе старинными, книгами по униформологии, военной истории, вексиллологии, фалеристике, "солдатистике" и геральдике. На стенах висели гербы, фотографии, картины, литографии и гравюры (изображавшие по преимуществу солдат в форме различных стран, эпох и полков, крепости и батальные сцены). Особенно привлекали внимание две малиновые бархатные подушки, на одной из которых висели награды самого Пети, а на другой - его коллекция русских и иностранных орденов, крестов, медалей и нагрудных знаков (одних французских орденов Почетного легиона там было пять штук) - в том числе и полный "бант" русских знаков Военного ордена (солдатских Георгиевских крестов).
На полочках стояли изготовленные Петей собственноручно модели парусных кораблей, макеты крепостей и замков и, самое главное - солдатики всех стран и народов - пластмассовые, деревянные, но преимущественно оловянные - главным образом, Петиного изготовления.
Каждый год Петя дарил мне и моим родителям на день рождения по оловянной фигурке - пешей или конной. Если рассмотреть подаренные Петей мне по порядку, то первым подарком был петровский солдат-преображенец в зеленом кафтане, красном камзоле, черной шляпе-треуголке с белой каймой, черном галстухе, зеленых штанах, красных чулках и черных башмаках, вооруженный шпагой и фузеей со штыком; вторым - петровский бомбардир, при шпаге, в красном кафтане, синем камзоле, черной треуголке с белой каймой, черном галстухе, красных штанах, белых с синими вертикальными полосками чулках и черных башмаках, с банником в руке (древко банника было изготовлено из длинной спички и выкрашено в красный свет, а щетка - из какой-то черной шкурки); третьим - стрелок из ручной бомбарды-"мортирцы", с алебардой в качестве сошки (он был при шпаге и одет так же, как и бомбардир с банником, отличаясь от него лишь черной каскеткой в золотым двуглавым орлом вместо треуголки); четвертым и пятым - гусары двух разных полков времен Елизаветы Петровны (один, в красном доломане, рейтузах, ментике и мирлитоне - на буланом, другой, в синем доломане, рейтузах, ментике и мирлитоне - на гнедом коне); шестым - павловский егерь со штуцером в светло-зеленых цилиндре, камзоле, мундире и штанах и черных коротких сапожках; седьмым - гвардеец-семеновец Наполеоновской эпохи с огромным черным султаном на кивере, в темно-зеленом мундире, белых лосинах и черных сапогах, вооруженный тесаком и ружьем со штыком; седьмым - матрос Гвардейского Флотского экипажа в черном кивере, зеленом мундире и длинных серых панталонах, держащий ружье со штыком "на-краул"; восьмым - немецкий рыцарь времен императора Максимилиана I Габсбурга в серебряных латах, с длинным турнирным копьем в красно-белую полоску и треугольным черно-красно-золотым щитом, на мощном вороном коне-тяжеловозе с белыми бабками; девятым - французский офицер времен Первой мировой, во френче и галифе цвета хаки, каске Адриана с гребешком и высоких, до колен, шнурованных коричневых ботинках, марширующий, как на параде, с обнаженной саблей на плече; десятым - солдат французских колониальных войск времен войны с Вьетмином в Индокитае, в круглой каске и комбинезоне цвета хаки, перепоясанный ремнями с патронташем, в башмаках с гамашами, стреляющий с колена из короткого автоматического карабина; одиннадцатым - обмундированный таким же образом француз, но только наносящий невидимому врагу штыковой удар; двенадцатым - бегущий в атаку французский парашютист времен войны в Алжире, вооруженный автоматом, с ручной гранатой-"лимонкой" на поясе, в красном берете, комбинезоне оливкового цвета и коричневых высоких башмаках; тринадцатым - барабанщик Иностранного Легиона в аналогичном комбинезоне, ботинках с гамашами и в пилотке вместо берета; четырнадцатым - пеший рыцарь испанского военно-монашеского Ордена Святого Иакова и Меча (Сантьяго) в шлеме-бацинете и белом кафтане поверх кольчуги, с обнаженным мечом и миндалевидным белым щитом (щит и кольчуга были украшены эмблемой ордена Сантьяго - красным лилиевидным крестом, нижний луч которого переходил в лезвие меча); пятнадцатым - фигурка генерал-майора германского вермахта Гельмута фон Панвица, командира XV Казачьего кавалерийского Корпуса и последнего Походного атамана всех казачьих войск, в полной парадной форме и с саблей.
В-общем, Петя делал солдатиков, по его собственному выражению, "сколько себя помнил". Детское увлечение со временем переросло в серьезное занятие военной историей, униформологией, фалеристикой и прочими "сопутствующими" направлениями исторической науки.
Первым в изучении истории униформы Русской армии Петю поддержал друг отца, тоже врач, Игорь Петрович Шинкаренко. Тема в советские времена была, мягко говоря, не слишком популярной. Узнав об увлечении Пети солдатиками, Игорь Петрович подарил ему первую в Петиной жизни серьезную книгу по военной истории - "Отечественная Война и русское общество", 1912 г. издания. Поначалу сам И.П. Шинкаренко отнесся к увлечению подростка Космолинского оловянными солдатиками несерьезно, считая таблицы гораздо лучшей формой для передачи униформологической информации.
Однако, увидев Петиных "солдатиков" воочию, воскликнул: "Это же уже таблица!", настолько точно и наглядно они предоставляли информацию. С тех пор Шинкаренко старался помогать юному "солдатисту", чем только мог - находил информацию, знакомил с нужными людьми. Однако после внезапной смерти старшего товарища в 1979 г. Петя снова оказался в "подвешенном" состоянии почти повсеместного непонимания и неизвестности. Но тут, к счастью, пригодились знакомства моей покойной мамы, художницы Людмилы Филипповны Покорской-Акуновой (для Пети она с детства была и оставалась "тетей Люсей"), старшего инспектора-методиста Всесоюзного Методического Кабинета по делам учебных заведений искусств Министерства культуры СССР (сокращенное название которого звучало весьма забавно - МКПУЗИ, вследствие чего его работников шутливо называли "эмкапузиками"). Закончив Строгановское художественное училище, Петя был принят в молодежную секцию Союза Художников. Это стало первым серьезным шагом на пути к официальному признанию.
К нему зачастили корреспонденты и, наконец, появилась первая из (ставших со временем весьма многочисленными) статей об "оловянном войске Петра Космолинского", названная, по непостижимой иронии судьбы, "Пластилиновая армия".
После публикации вскоре обнаружилось, что в нашей многострадальной стране на 62-м году советской власти существует немало людей, объединенных любовью к военной истории, оружию, солдатикам и униформе. Число публикаций стало стремительно возрастать, пошел поток писем со всего Советского Союза. В результате, созвонившись и познакомившись с многими московскими энтузиастами, Петя пришел к идее создания военно-исторического клуба, сообщества по интересам, которое и было учреждено впоследствии при Всесоюзном Обществе охране памятников истории и культуры. На организационное собрание клуба пришло около двадцати человек (из которых никто не знал никого, кроме Петра Космолинского).
Так в 1982 г. появилась на свет Военно-Историческая Комиссия (ВИК), превратившаяся со временем в Военно-Исторический Клуб, объединивший в своих рядах ревнителей самых разных направлений военной истории, и в том числе - первые "группы военной реконструкции", устраивающие ныне красочные военно-исторические праздники, ежегодные реконструкции Бородинской битвы, битвы при Малоярославце и в других местах отечественной и мировой боевой славы.
С тех пор у нас в России и в других странах СНГ появилось великое множество военно-исторических объединений, но начало было положено созданной Петром Космолинским Военно-Исторической Комиссией, на собраниях которой энтузиасты военной истории обменивались информацией и опытом, читали лекции, организовывали конференции и первые военно-исторические выставки, в том числе - "оловянных" солдатиков. Как сейчас помню, одну из этих первых выставок, проводившуюся на квартире у Пети. Один из участников (фамилию которого я, к сожалению, забыл) представил вниманию собравшихся эпизод Полтавской битвы, изображавший штурм шведской пехотой русских редутов. Меня тогда поразило, что на "траву" для поля боя "солдатист", по своему собственному признанию, израсходовал четыре женских парика (стоившие в то время в советской Москве бешеных денег). Сам Петя, помнится, тогда выставил композицию "Развод Кременчугского мушкетерского полка в 1806 г. в присутствии генерала Михельсона" (победившего в молодые годы самого самозваного "Государя Императора Петра III Федоровича" - донского казака Емельку Пугачева)...
XIII выставка Молодых художников в Москве, проводившаяся в московском Манеже в 1983-84 гг., принесла Петру Космолинскому звание лауреата. Он выставил в Манеже 70 "оловянных" фигурок. Хотя от участвовавших в выставке молодых художников требовалось не более 3 работ, в оргкомитете выставки при виде "оловянной" армии сразу же заявили: "Берем все, если сделаете сами себе витрину".
С тех пор "солдаты Петра Космолинского" приняли участие более чем в 200 художественных выставках. Петя объездил весь Советский Союз - с запада на восток и с севера на юг. Были и зарубежные выставки - в Австралии, Франции, Финляндии, Италии, Бельгии и Чехословакии (где "оловянные" солдатики Петра Космолинского вошли в число экспонатов исторического музея битвы при Аустерлице/Славкове-у-Брно).
В 1989 г. Петя, в медвежьей шапке, синем мундире и белом кожаном фартуке французского пионера (сапера), в составе российской делегации военных реконструкторов принял участие в юбилейных торжествах по случаю 200-летия Французской революции и был награжден репликой медали участникам взятия Бастилии. Оставаясь до конца жизни стойким монархистом (или, выражаясь по-французски, "роялистом") он в минуту откровенности признался мне, что колебался, ехать ли во Францию или не ехать, но "искушение было слишком велико". Дух человеческий, как говорится, слаб... но, в конце концов, Петю можно понять. И потому, наверно, нам сегодня не стоит слишком строго осуждать наших соратников, одевающих иногда, для участия в том или ином историческом мероприятии, "не тот" (с чьей-то точки зрения) мундир...
*Письмо пятнадцатое.