Говорят, что рукописи не горят. Но я не верю в эту байку. А вот тому, что рукописи оказываются на помойке, верю. Как-то в 90-е годы прошлого столетия, на помойке в нашем дворе, я обнаружил, среди всяческой дряни, эти драгоценные страницы.
Глубокой ночью вернулся из ресторана, где пропил пять рублей.
Сидел за столом с делегатами 26 съезда КПСС от Киргизии.
Они расплачивались купюрами из пачки с банковской упаковкой. Пили коньяк, попросили шампанского, но его не оказалось. Я пил пиво и расплачиваясь, задолжал официанту шестьдесят копеек. Плевать!
Зашел в кафе «Минутка», в витрине соки. Но почему-то народу много. Спрашиваю, есть ли водка. Такой прямой вопрос перепугал бармена. Оказалось, он из-под полы торговал водкой по два рубля за сто грамм.
В столовой злоупотребляют каким-то синтетическим жиром. От него у меня стонет поджелудочная железа. Даже тогда, когда у меня есть деньги, я ничего не могу найти в магазине вкусного и полезного, что могло бы поддержать мое бренное тело.
С удовольствием слушаю Мишу Горбачева.
Это замечательный трибун. Как сладко, логично он говорит по любому вопросу. Очевидно у него отличные референты. Как я хотел бы устроиться в его штат. Там, наверняка, окупились бы мои труды, и я мог бы в правительственном киоске покупать хорошей колбасы и тушенки, настоящий паштет, копченую миногу, душистую ветчину и мой любимый колбасный сыр.
Сын завел любовницу обыкновенной внешности. Она внимательна и добра, но почему-то не хочет ликвидировать ненужную ей бородавку. Бородавку надо вывести, это ежу понятно.
В мое отсутствие приехала дочь, и мой вечерний халат положила под собаку. Собака его вывозила шерстью, и завоняла собачьим запахом.
Прочитал в журнале статью о гильментах и очень расстроился.
Так как мало пью или делаю это крайне осторожно в учреждении, где работаю, меня выдвинули в председатели общества борьбы с пьянством среди сотрудников. В коллективе пьют только три человека, включая меня. Видимо работы будет мало.
Я объявил, что все должны сдать мне на борьбу с пьянством по три рубля. Все заныли. Но какой же я председатель без кассы!
Служебная записка: «По поводу скандального дела на профсоюзном собрании, где нашли вора, хочу с радостью сообщить, что приобрел два килограмма сосисок и столько же маргарина и готов в присутствии наших славных функционеров, разоблачивших меня, вернуть все это на кухню. И еще готовлюсь вернуть пять кастрюлек супа».
Нужна публичность.
Если экономику довели до развала, общественную этику до безобразия, то среднюю образовательную школу превратили в сумасшедший дом для совместного пребывания в нем детей и взрослых.
Сегодня вторник, я свободен и таскаюсь по магазинам в поисках еды.
Мой пес Дженни Маркс ждет меня, он голоден. Когда я прихожу в дом, то, открыв дверь, подчеркнуто торжественным, бодрым голосом приветствую своего пса – Дженни Боруховна, здрасте, привет вам от Кровавой Мэри (кровяная колбаса).
Моя жалкая собачонка сразу понимает, что хозяин принес для себя сосиски, а для нее кровяной колбасы, она радуется, тащит в зубах шлепанцы и готова лизать меня в нос.
За содержание личной собаки взимается налог тридцать шесть рублей в год. Стоимость личного телефона – двадцать пять рублей в год. Странно!
Я посадил помидоры в середине июля. Они расцвели. Построил три ящика, покрыл водостойким паком, всунул туда шесть кустов и они растут у меня на окне. Но растения болеют. Я режу сигареты, настаиваю их в банке, и, набирая в рот противный настой, брызгаю на листья. Полагаю, что бактерии подохнут. Это – эксперимент.
У жителей Чили обстановка в стране намного хуже, сажают, расстреливают.
У нас же уже отсажали, отстреляли. Так это же здорово! Как радостно стало жить, как не страшно поговорить за чашкой чая, высказать свою точку зрения, отличающуюся от докладов Миши Горбачева. Исчез страх за собственное мнение, уже не попадешь за решетку.
Это очень хорошо и для богатых и для бедных и для жуликов и для тружеников.
Пришел с работы и сижу как пень, не в силах взяться за дела. Восемь вечера, за окном погода мокрая с ветром.
Сколько раз принимался разобрать матушкины вещи, но от тоски не выдерживал и бросал. Глядя на все эти ненужные тряпки, удивляюсь, как бедно жила моя старушка. И становится жаль, что во многом ее обделял, даже обещанные ей походы в кино откладывал, считая, что все успеется. Но мать не успела. В кино же ходить ей нравилось, особенно когда ее приглашали в компанию.
В 1964 году изготовил фотошарж на Никиту Хрущева.
По своей бесшабашности потерял его. КГБ нашел. Меня вызвали.
На допросе с особистом вел себя с молодежной яростью. Слава Богу, пронесло!
В середине февраля на похоронах моей мачехи Евдокии Ильиничны при погребении упал в могильную яму и сильно ушибся, с большими последствиями. Несколько переломов ребер, лопнул кровеносный сосуд, вызвав внутреннее кровотечение.
Сколько на самом деле сломалось ребер – трудно сказать. Трещины и переломы были у меня и до этого случая. Несколько лет назад, седьмого ноября, меня ногами избила группа допризывников-комсомольцев.
В больнице врач-рентгенолог спросила, были ли поломаны ребра у меня ранее, я решительно ответил «нет», потому что хотел, чтобы по страховке мне заплатили и за старые и за новые переломы.
Кончилось тем, что врач подтвердила мне пять переломов, «украв» (или утаив) один перелом. Заплатили мне по сто рублей за перелом, и я первый раз в жизни получил после закрытия больничного пятьсот рублей.
Мне предстоят похороны тещи сына. Она вдруг заболела (рак легкого и гангрена ноги), и уходит в мир иной с помощью бесплатной медицины. Я беседую с ней как священник. Ей не жаль уходить – болезнь уничтожила в ней волю.
Вспоминаю, как когда-то в школе на уроке истории учительница допытывалась у меня:
– Скажи, когда у нас социалистический строй победил бесповоротно и когда окончательно?
Помнится, мы договорились, что окончательно он победил в 1940 году. Не будь войны, случился бы у нас коммунизм. И она прибавила, что мы окружены
враждебным империализмом, и надо быть бдительным, кругом шпионы.
Начальнику ОВД Советского Горисполкома.
Заявление
19 мая 1987 г., поздно вечером, пока я звонил из телефонной будки, напротив нашего Горисполкома, подростки школьного возраста украли мой велосипед.
Приметы велосипеда: старый, но сохранивший все ходовые качества, послевоенного выпуска, дамский с прогнутой плавно рамой. Остался мне от покойной моей матушки, ездил на нем на работу и на огород.
Покраска зеленая «фисташковая», местами облупилась, багажник в задней части заржавел, крылья никелированные, в нижней части рамы у педальной каретки мною просверлено отверстие (для заправки туда автола).
Если в течении месяца велосипед не будет найден, мое заявление прошу считать недействительным, за этот срок велосипед можно разобрать на части и его принадлежность невозможно будет установить.
Отчет расходов в IV квартале 1988 г.:
Купил канистру металлическую – 5р., гвоздей и инструмента, фотопринадлежностей, бумаги, красок – 20р., туфлей две пары – 50р., брюки (две штуки) – 45р., детали к велосипеду и ремонт – 10р., дал врачу, который направил меня в больницу и составил протокол страхкомиссии (он единственный дает мне больничный, если я сильно хвораю) – 20 р., самовар раскомплектованный – 10р., волшебный фонарь без объектива – 5р., электролобзиковую пилу – 10р.
Из заявления в энергосбыт:
Хочу обратить ваше внимание, что среднемесячная сумма потребляемой мной электроэнергии равна 25 киловатт. Значит за время неуплаты с 28.06.1988 г. я должен уплатить 6р. 10к. но фактически счетчик не работал с 10.10.1988 г. – значит за 3 месяца 1988 г. я должен дополнительно уплатить 3р. 05к.
Даже если мои расчеты ошибочны, то во всяком случае исходя из среднемесячной суммы потребления мною электроэнергии никак не получается сумма 145р. 20к. Прошу Вас в этом разобраться.
Месяца полтора назад исчезла в коммерческих магазинах водка по 23р. И вот пришла очередная радость! Появилась снова водка, но по цене 35р. Неиссякаемый источник советского уклада – непрестанные радости.
В Венецианской республике конца 17в. правил совет дожей-иезуитов. Они пытали своих противников до такой степени, что те умоляли скорей убить их. В промежутках между пытками несчастные ощущали даже благодарность к своим палачам.
Подобную парадоксальную ситуацию можно наблюдать и сейчас: люди испытывают благодарные чувства к сталинским и брежневским временам, потому, что тогда хотя бы без труда можно было напиться.
В кошмаре голодных страхов сегодняшних дней прошлое видится радостным.
С продуктами положение ухудшается. Мне в дорогу приходится собирать деньги, экономить на еде и питье. Часто хожу голодным и ложусь спать не жравши. Стараюсь покупать впрок сало и мять его с хлебом своими гнилыми зубами.
Намерен продать по 500р.: акваланг, подводный костюм, импортные туфли 44 размера, белые.
Меню моей собачки Дженни Маркс:
Бульон молочный на воде;
Сухарики черного хлеба;
Похлебка на молочно-водном бульоне;
Овсянка – хлопья;
Колбаса «Кровавая Мэри» по 81к. (Это не всегда. Колбасу трудно купить, за ней охотятся пенсионеры).
Моих знакомых все больше охватывает страх перед беспределом, ухудшением жизни, вероятностью народных бунтов. Многие строят планы, как и куда уехать, чтобы забыть изнасилованную деспотией Родину.
Боюсь, что ужасное питание и вынужденный, по бедности, отказ от спиртного меня сломают, начну болеть и помру на пятьдесят пятом году жизни. А так хотелось бы хотя бы один раз гульнуть с заработанной всей своей жизнью пенсии.
Устроился дворником, но бытовку мне не предоставили. Осенью и зимой стал простужаться, попал в больницу и раз, и два и три. Хронический бронхит и хреновое самочувствие вынудили меня дворничество оставить.
Обратился в отдел социальной помощи, но меня выставили в дверь. Объяснили просто: оказывается у меня остается прожиточный минимум. Это картошка, хлеб, лук, соль, кости, перловая крупа.
В субботу спал долго. Собака засуетилась. Значит приспичило. Обычно я выхожу с ней в лес, но если у меня похмелье, то выпускаю одну.
Пока пес гулял, поставил на огонь кастрюлю, заложил куриные лапы, соль, чеснок. Затем сосчитал деньги. Осталось немного. Самодельные очки приладил на уши и стал вспоминать прошлый вечер. Вспомнил, что в баре оставил сумку, в которой было 45 коробок свечей.
От холодного пива выпитого вчера дерет горло. Заварил чай. Давно не болею ничем серьезным, помогает водка. Пришли в голову мысли: потерял сестру Люсю, но как хорошо, что жив и здравствует друг Вадим с семьей.
Года два назад мы с ним поехали на кладбище привести в порядок могилу его матери. Красили, окапывали, а потом оказалось, что старались на чужой могиле.
Похоронил приятеля Владимира Анохина, матушку, батюшку и мачеху Евдокию Ильиничну. Близится время хоронить самого себя, а денег нет.
Если бы стал платить за квартиру, то умер бы с голоду. Пришлось выбрать жизнь.
Я ничего из одежды не могу себе купить. Дома вещей много, но все изношено и требует ремонта.
Вечером надо найти клубок ниток и заштопать носки, потом заняться ремонтом одежды.
Скучно. Даже выпивать стало скучно.
Надо бы застраховаться, что бы был полис на похоронную процедуру.
Прочитал в газете, что на окраине города умер старик, пролежал дома три недели, милиция удостоверилась в его смерти и оставила лежать на месте, пока не сожрут черви.
Собираюсь сварить на костном бульоне гречнево-капустную похлебку. Сунулся в поваренную книгу и обнаружил такой рецепт: «внутренности животных, измельченные в порошок и приготовленные в виде колбас или паштета. Состав – легкие, сердце, селезенка, уши, горло, нос, яйца, хвост».
Якобы такое блюдо очень ценится в Европе.
Надо бы вывесить праздничный флаг. Но вот беда – не знаю какой.
Под царским, российским было много несправедливостей, под красным, большевистским, было много напрасно пролитой крови.
Вывешивать нечего. Грустно.
Моей страстью в молодости были путешествия, но за всю жизнь далее Петрозаводска и Свердловска я побывать не сумел. Не смог накопить денег. Почему-то хотелось добраться до Новой Зеландии и сделать там несколько рисунков, чтобы было доказательство, что я там побывал.
Мой приятель Ефим, живя десять лет в США, посетил Мексику на своем микроавтобусе, на пароходе добрался до островов Гваделупа, Пуэрто-Рико, Барбадос.
Мой друг Колесов хочет даже постоянно жить в Новой Зеландии. Иногда мы заходим в кафе и за рюмкой коньяка размышляем, где и сколько взять валюты на авиабилет до Сиднея. Но Колесов говорит, что лучше ехать на пароходе до Вилингтона. Я ему возражаю, говорю, что расстояние огромное и лучше лететь самолетом.
Беседа заканчивается тем, что Колесов встает и просит у меня 5р. до получки, затем садиться в электричку и уезжает к себе домой.
Физическая смерть стала интересовать меня относительно недавно. В 1990 г. я пережил микроинсульт. Днем потерял сознание и упал, но вскоре очнулся. Ночью левая половина и язык перестали меня слушаться. Самомассажем привел свое тело в норму, заставил себя ворочать языком, повторяя сотни раз свое имя, помог горячий и холодный душ. После этого случая я стал часто думать о смерти.
Стыдно и обидно умереть пьяным, в нечистом белье, с оторванной пуговицей, с не составленным завещанием.
Собаку кормить все труднее. От всех эрзацев, которые я ей предлагаю, она пукает и частенько ее поносит. То же угрожает и мне.
Состояние души унылое, тела не лучше. Часто сижу с дырявым носком, который вынужден штопать (носки давно исчезли из продажи). На ум идут песни, которые мне вдолбили с рождения:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И как один умрем
В борьбе за это.
Мрачно исполнив этот репертуар, пытаюсь вспомнить что-либо человеческое. Увы!
Разговор с приятелем по телефону: «Борисыч, напиток, которым ты меня угощал не по моему здоровью, он близок к «виски», но там за бугром его разводят шипучкой, а мне твое «виски» свернуло мозги набекрень. Так что, твое угощение переваривал еще два дня и с трудом вошел в норму».
Ни аппетита нет, ни искать продукты нет желания, нет желания и готовить пищу. Одно лишь сознание, что для работы нужны силы, что сидит дома голодный пес, толкает меня рыскать по магазинам.
Выпить не хочется. Люблю выпивать, когда клеится работа, когда есть хоть какой-то конкретный прогресс.
Собираюсь съездить в Польшу с намерением продать какие-то вещи.
Мое положение похоже на положение червя, на которого наступили, не раздавили, но и ползти не дают. Но я все же хочу заползти в Польшу и наспикулировать валюты на 420$. Если поездка в Польшу будет удачной, то запишусь на 4-х дневную экскурсию «Москва-Стамбул», оттуда привезу валюты. Убежден, что в Стамбуле наторговать сподручней, чем в Польше. Но Польша – полигон, учебное поле, разминка. Когда-то спекулянт был подлецом и подлежал суду, сегодня спекулянт – уважаемая личность, деловой человек, строитель рыночных отношений.
Хочу сдать в комиссионку трубу-альт за 450р. Жаль нет футляра, нетоварный вид.
Сижу дома, вожусь по хозяйству, боюсь идти на работу, болит желудок.
Туалеты в центре города стали платными, поэтому если слабит, то и денег не напасешься… Собираю документы для оформления пенсии.
Настроение хреновое. Мне выбили последние верхние зубы. За апрель-август три раза разворотили почтовый ящик и четыре раза вскрыли погреб. Подростки нашего двора прячут в хламе коридора «фомки», ломики, это их шанцевый инструмент.
Родители пьют, редко кто из них имеет работу. В воздухе стоит мат, собаки и коты загадили лестницы, владельцы автомашин закатали газоны и замусорили двор бутылками.
Чтобы платить за квартиру и оплачивать долги за отопление питаюсь почти по тюремному меню. Тюрьму знаю, пробыл в милицейском подвале две недели. Как-то возвращаясь из гостей, пошатывался, а милиция хватала всех пьяных, это было в 1995 г. За хорошее поведение меня посылали грузчиком на перевозку мебели нуворишей. В носке я сохранил некоторую сумму, просил водителя тормозить около магазина, брал бутылку водки. Сокамерники за это меня уважали.
Купил сырые жилы и шкуры поросенка для супа, пакеты с молоком, почему-то были грязные.
Спичек в магазине не было целый месяц.
Как-то в магазине получил по роже суповым набором в огромной очереди за костями.
В другой раз был вышвырнут из очереди, так как не явился на перекличку по номерам.
Мадам Петрова (директриса) сидит по-прежнему в своем кресле, изображает царицу с селедкой в заднице. По ней плачет психиатрическая больница, но спокойных туда не берут, не хватает мест в палатах. Я ее обхожу, чтобы не сорваться и не послать ее на три буквы. Все же надо помнить, что от этой стервы зависит мое рабочее место и моя зарплата мелкого служащего.
Я пытался сунуться в художественные галереи, выставочные залы. Увы, правила остались советские, надо быть членом Союза художников, чего я не сделал в старое время. Хотел продать через комиссионку голову Аполлона Бельведерского (гипс) – не купили. Не приняли на продажу и старинные картины, доставшиеся мне после смерти матушки. Предложил одеяло германского офицера, но скупщики сказали, что если на нем нет свастики, то одеяло ничего не стоит.
Пошел на толкучку. Купил за 50р. картофелечистку, за 10р. щетку и за 20р. пару телефонных колодок. Нужна была легкая курточка, но попадались не дешевле 1000р., причем жалкого вида, не стал брать.
Пришел на следующий день и купил 10 банок тушенки, спиной почувствовал, чей-то завистливый взгляд. Дома, открыв первую банку, отравился, провалялся три дня в постели.
Из прошлого.
В 1980г. я проводил в США друга. Вел с ним переписку. В 1982 г. меня вызвали в штаб КГБ и показали два моих письма, объяснив, что машина на почте при сортировке порвала конверты. Пригрозив превратить меня в безработного бомжа, предложили подписать некую бумагу, на что я сразу согласился. Продиктовали текст, для слома моей психики заставили «страшные письма» разорвать. Подписка заканчивалась так: «…ни письменно, ни вслух или иным путем не передавать (перечислено кому), в том числе родным, детям».
Разумеется, уходил с ощущением, что я червь и меня раздавили. В двери я мрачно спросил: «А под одеялом в одиночестве и в пустой комнате – это не в счет?» - Хозяин кабинета не ответил.
А вся крамола моих писем заключалась в том, что я вкладывал в конверты вырезки из советских газет с моими комментариями, этикетки и упаковки продуктов (под рубрикой «что мы едим»), сообщал о повышении цен.
В исполком горсовета.
Заместителю председателя.
Заявление
Прошу в условиях введенной карточной системы на распределение сахара в розничной торговле, выдать Вашей властью талон на право покупки в магазине двух килограммов сахара за минувший месяц июнь. Эта норма мною не была получена в связи с внезапным отъездом в отпуск. Домоуправление было об этом письменно уведомлено, но оказывается, существующие жесткие правила, такие исключения не учитывают. Мне ответили: ваш талон сожжен, права утеряны.
В июле побывал в Польше. Хотел там поучиться у наших коробейников торговать.
Совершил целый ряд ошибок, истратил все свои сбережения и почти прогорел. Сразу после Польши сел на паровоз и покатил в Москву к сестрице. Ехал нищим, в груди была пустота.
Сестрица была напряжена, с утра до вечера бранила мужа за его растерянность, улыбка не посещала ее лицо. Такими напряженными я увидел и других своих московских знакомых.
Моя скромная торговля в Москве не принесла мне ожидаемого результата.
Пришел на Арбат и уж хотел достать из сумки вещи и серебряные цепочки, но заметил, сидящих по обе стороны улицы молодцов, вид у них был агрессивный, заметил в одной щели милиционеров. Как они среагируют!? И не решился. Пошел к библиотеке Ленина и выложил на сумке мелкий свой товар. Стоять пришлось долго, но никто ничего не купил. Лишь одна бедная девушка купила леску для удочки. Через три часа плюнул и ушел.
Однажды, раздавленный кризисом, сидел на камушке и торговал на барахолке купальником и туфлями сожительницы. Ко мне подошла старушка, и я в ней узнал свою бывшую любовницу 60-х годов. Я отметил ее бедное одеяние. Я предложил для ее внучки купальник (за бешеные деньги), сказал, что подыхаю с голоду. Мне было безразлично, где и с кем она живет и чем перебивается. И все же грустно вздохнув, пожелал ей выжить в этих тяжелых условиях.
Не нахожу покоя и к людям не хочется идти. Поехал на огороды и стучал там молотком, благо палок и гвоздей много. Но депрессия не проходит. Бывают часы тошнотворного состояния, так что делается страшно, не схожу ли я сума.
Два обстоятельства чуть отвлекли. Соседка-малярша этажом выше залила потолки и стены в моей квартире горячей водой. Долго возился с тазами, тряпками, ругался с маляршой. Но, что толку. Она алкоголичка.
Потом случился в стране переворот. Я об этом не сразу узнал, не было сообщений ни по радио, ни по телевизору. И, наконец, голос Америки четко передал призыв Ельцина к политической стачке.
Хочу верить в чудо, что подфартит судьба, и я вылезу из долговой ямы и только тогда почувствую себя человеком. А сейчас ощущение ничтожности, неприкаянности, страх перед каждым новым днем, перед предстоящей неделей. Как бы ни случилось беды. Сплю плохо, лежу часами и мучаюсь горькими мыслями.