предыдущее - http://www.proza.ru/2018/07/29/823
А далеко в Москве, в ухоженной квартире на проспекте Вернадского, белая с золотом телефонная трубка аккуратно легла на рычаг.
Женщина с длинными чёрными волосами глубоко вздохнула и задумчиво обвела глазами красивую, обставленную со вкусом комнату - картины в белых и чёрных рамах, синие и тёмно-розовые подушки на мягкой мебели серого цвета, диван, авангардно поставленный спиной к окну... Девушка с колечками волос вокруг лба, уютно полулежала на диване с подушкой под локтем. В нише румынской «стенки» еле слышно ворковал перед ней цветной телевизор, приглушённый на время телефонного разговора.
- Что, не до нас ему? – спросила Нора, не поворачивая головы от экрана.
- Да, похоже, не до нас…
- А ты не беспокойся за него, ему сейчас хорошо, - сказала Нора. - Им всем там сейчас отлично. Сидят всей дружной, тёплой кодлой. Девочки, мальчики… Девчата стол накрыли, Сарман с гитарой в уголке, наигрывает Высоцкого… И скорее бормочет, чем поёт… - она помолчала. – Из пены уходящего потока на берег тихо выбралась любовь и растворилась в воздухе до срока… - продекламировала она задумчиво. Подобрала с дивана пульт и вытянула вперёд руку. Экран погас.
- А сроку было сорок сороков… – закончила она, медленно опуская руку с пультом.
– Напевает под нос потихоньку, - мечтательно продолжала она, - и ему всё равно, что кругом орут, ржут... Он всегда поёт для кого-то, кто внутри него… Именно поэтому рядом с ним непременно пристроится кто-нибудь пострадать. И Алка уже кидает косяки в сторону воздыхательницы. И бедный Колян получит дома по самое некуда. А может прямо и тут получит…
- Как ты всё хорошо живописала, - улыбнулась Вероника. – Прямо кино показала.
- Я эти тусовки знаю, как облупленные, - Нора повернулась к собеседнице. - Кинь сигаретку. Рядом с тобой лежат…
Она поймала пачку «Мальборо», закурила, подвинула к себе пепельницу толстого синего стекла. Прикрыла глаза.
- И чудаки - ещё такие есть, - нараспев проговорила она, - вдыхают полной грудью эту смесь и ни наград не ждут, ни наказанья. И, думая, что дышат просто так, они внезапно попадают в такт такого же неровного дыханья…
Она замолчала. Дым тихо плыл в приоткрытую форточку.
И тихо было в комнате, где сидели две женщины. Только за окном, за вышитой малиновой шторой, неутомимо шумела Москва. До конца века оставалось 10 лет и восемь дней.
Нора подобрала ноги, устроилась поудобнее.
- Итак, защитники крепости сопротивлялись до последнего вздоха, - сказала она эпически. - Расстроилась?
- Да, немного, - сказала Вероника. - После того, как обнаружила нечто прекрасное в нём. Сразу увидела его на сцене… Такой красивый, такой… фактурный со своими широкими плечами… Волосы ещё бы отпустить, как он носил в старших классах… Я просто вижу его в этом проекте.
- А он?
- А он, конечно, не видит. Он почти не слушал меня.
- Ну, ты встань на его-то место, - рассудительно сказала Нора. – Вдруг сваливается с неба женщина, которой он когда-то жил и дышал, ради которой был готов умереть. Он же сейчас как под наркотиком от тебя. А ты хочешь, чтобы он думал, планировал…
- Я всё понимаю, но… он совершенно волшебный партнёр. Я даже не ожидала. Очень эмпатичный. И вообще… Ты видела записи?
- Видела. Да я и так знаю.
- Нет, ты не дооцениваешь, - настойчиво сказала Вероники. – Ты посмотри, какой у него мах ногой, у него же потрясающая растяжка до сих пор сохранилась. У него постура сохранилась, это удивительно. Он сразу встал правильно, с первой секунды. Я думала, всё забыто уже, я вообще ни на что не надеялась. Конечно, он подзабыл технику, но… такой потенциал, и такая лёгкость и одновременно плотность. Понимаешь, у него при внешней лёгкости внутри плотная мужская сила. Этот флёр милого мальчика – снаружи. А внутри он цельный и твёрдый. Внутри у него сила, и хочется вести диалог с этой силой. Поверь мне. Я со многими танцевала. Каждый партнёр – это вселенная. И хочется эту вселенную узнать, хочется в неё войти и…
- И завоевать, - усмехнулась Нора.
- Почему завоевать… Взаимодействовать. Открывать что-то…
- Ну, вот ты наоткрывала, – рассмеялась Нора. - И что мы теперь имеем? Балбеса и сердцееда. Без царя в голове и без планов на будущее.
- Я и хочу организовать эти планы. Но я не знаю, что делать, Элен. Мне безумно будет жаль, если не удастся его уговорить…
- А у него были какие-то аргументы против?
- Никаких, - Вики покачала головой. – У него просто глубокое убеждение в том, что это ничего не значащая фигня. Он не видит ни этот мир, ни себя в нём. Для него хореограф – это женщина с несложившейся судьбой, которая проводит занятия в пансионатах для скучающей публики. Для него танцы – это выйти на сцену с девочкой, которая нравится, и показать всем, что он ради неё может.
- Не самое плохое представление о танцах… - подняла бровь Нора. - Многие мужчины трусят крикнуть на весь мир: Я её люблю…
- Элен, я всё понимаю, но я совсем про другое. Да, он смелый парень, хороший друг. И он красивый, сексапильный и совершенно обворожительное трепло… В общем, весь комплект, чтобы снести девушке голову. Но он при этом танцор от бога. И если он потеряет этот шанс, все вылетит в трубу. Мне будет жаль... Если бы он, например, уехал со мной, и я бы занялась его карьерой, у него могло быть имя в модельном бизнесе, он был бы вполне обеспеченным человеком. Но я бы хотела для него более перспективный путь, чем фотомодель… Понимаешь?
- Понимаю. А зачем ты ему сказала о дочери?
- Нужна была дистанция. Нужно было как-то останавливать чувства. Его, мои…
- Ах, твои, - сказала Нора. – Ну, я так и знала, что дружеским рукопожатием у вас не обойдётся.
- Я не предполагала, что так получится.
- А я предполагала, - сказала Нора. – И даже не сомневалась.
Вероника вздохнула, положила голову на руку. Какое-то время взгляд её скользил по узору серого ковра под ногами. Она подняла голову.
- Он ломает границы. Так бывает у обаятельных людей, и он… он искренний, это очень подкупает женщину, ему подчиняешься… Нужно было всё это как-то остановить. Чтобы он остыл, подумал на трезвую голову. Элен, пойми… Мне нужен танцор, нам вообще нужны хорошие танцоры. Мне нужен хороший партнёр. Пусть даже и любовник, да. Это бывает важно в танце. Пусть даже влюблённый любовник. Но уравновешенный и адекватный, а не одуревший от ревности сумасшедший пацан. Мне нужны в этом проекте равноценные партнёры. Равные. И я поняла, что всё должно быть честно. Если мы будем всё-таки работать вместе, он всё равно узнает так или иначе… Он был честен со мной, я тоже. Я считала, что это отрезвит его.
- Ну, отрезвило?
- Наверное. И это, и другое.
- А что ещё?
- Например, он не знал, что ко мне приходила его мать.
- Да, - Нора стряхнула пепел. – Ему никто не говорил. Даже я.
- А ты знала?
- Знала. От мамы. Они же подруги с его матерью… Зря ты ему рассказала, Вики… Он напридумает всякого…
- Например, чего?
- Например, что ты с ним была, потому что мама попросила.
- Она не просила, она… просто предупредила. Я ей сказала, чтобы она не волновалась. Напомнила, что благодаря мне он вернулся домой. Она сказала, что мне верит и не хочет никому зла. Такой очень умный и очень глупый разговор был. Я стирала в саду, она вошла, увидела его рубашку на верёвке… У неё было такое лицо…
- Хорошо, что не трусы, - немедленно вставила Нора. – Но представляю тётю Наташу. Единственный сыночек скитается по чужим постелям, того гляди школу бросит, дома грудной ребёнок, бессонные ночи, кавардак, и вот результат: какая-то заезжая цаца стирает её дитятке бельё.
- Цаца, правда, - рассмеялась Вероника. – Мне было неловко. Я стою в одном купальнике, с мокрыми руками, лохматая, босая… У меня было такое чувство, что меня в 12 лет застукали с мальчиком…
- А она смотрит на тебя и думает: Боже, боже… эту женщину обнимает мой мальчик… он с ней спит... он уже вырос, он мужчина, какой ужас…
Они обе рассмеялись, не очень весело, но дружно.
- А скорее всего, она сама больше переживала. Получилась плохая мать, не следит за сыном. Докатилась, что чужой человек обихаживает… Ну, ладно. Я надеюсь, что он вырос и воспринял всё нормально.
- Он почти нормально воспринял.
- Ну вот и хорошо. - Нора стряхнула пепел. – Сейчас он один, очухается, подумает. Потом приедет его девушка. Поможет всё забыть. А потом приедешь ты…
- Девушка приедет, это точно?
- Он сказал, что да. Он ждёт.
- Как ты думаешь, с ней можно будет подружиться? Вести переговоры?
- Хочешь взять её в сообщницы?
- А почему нет, Элен? Почему не всем вместе? Неужели целых три женщины не в силах вправить мозги одному… одному…
- Раздолбаю, - закончила Нора. - Ладно, успокойся. Это даже не неудача. Это просто попытка попытки. У тебя ещё будет возможность.
- Да, конечно. Мы же ещё встретимся.
- На узких перекрёстках мирозданья, – покивала Нора.
- Что?
- Да это всё оттуда. – Нора вздохнула. - И душам их дано бродить в цветах, и вечностью дышать в одно дыханье, и встретиться со вздохом на устах на хрупких переправах и мостах, на узких перекрёстках мирозданья, - скороговоркой процитировала она.
- Ты наизусть знаешь слова? – с удивлением спросила Вероника.
- Знаю… Первая песня Сармана, - она улыбнулась – Я из-за неё была в него влюблена однажды.
- Правда? Ты в него была влюблена?
- Ну, не то, чтобы влюблена... Так, однажды он произвёл на меня впечатление... Он её всё время учил на гитаре, эту песню,и как-то запел на пляже. Я была в девятом, он в седьмом.
- Необычно, – заметила Вероника. - Тебе было неважно, что он на два года моложе?
- Это не так, - сказала Нора. – Он пошёл в школу на год позже, потому что болел. Он в их классе старше всех. Поэтому и называет всех «бэби» и «малыши». Плюс он, как и Славка, осенний. Так что между нами всего десять месяцев, ему было четырнадцать. В общем, я вдруг услышала его голос – такой мальчишеский, срывающийся. И так меня накрыло вдруг… Он совершенно особенно играет и поёт, не так, как остальные. У нас же все бренчать умеют: и Славка бренчит, и Геныч, и Ирка, и даже я… А вот так, как Сарман – никто. Да ещё эти слова: чтобы не дать порвать, чтоб сохранить волшебную невидимую нить, которую меж ними протянули… Я подумала, откуда он это знает, он же пацан… Но он так пел, словно именно знал про эти невидимые нити, про эти перекрёстки мирозданья, словно сам был с этих перекрёстков… В общем, ушла я от всех за волнорез, стояла одна и плакала…
- И ничего не было у вас?
- Нет, конечно, это было всё мимолётно... Да у него же Алка с первого класса. А я через какое-то время влюбилась уже по-настоящему…
Она встала, погасила верхний свет, зажгла светильник на стене, и комната стала таинственной и чуточку ирреальной, и силуэты двух женщин тоже стали таинственными и чуточку ирреальными, словно иллюстрация к сказке, словно картинка из фантазий Грина.
- Невидимую нить меж ними протянули? – переспросила Вероника.
- Волшебную невидимую нить… - Нора повернулась к ней. – А что такое, - спросила она, облокачиваясь на спинку дивана. – Протянулась вдруг нить за эти дни?
Вероника молча встала, подошла к окну, отодвинула шторы и замерла, глядя вниз. Уютная квартира парила на девятом этаже над Юго-Западом Москвы. Внизу, в коричневом вечернем мареве, подсвеченном сиянием витрин, фонарей и фар, неумолчно гудел большой город. И никто не знал, что старой жизни оставалось чуть больше полугода.
- Да, - наконец отозвалась Вероника. - Да, мы провели вместе эти несколько дней и ночей. Хотя я не собиралась. И я не буду об этом жалеть. Потому что вдруг поняла, что это такое - любящий и влюблённый мужчина.
Она замолчала, и опять стало тихо.
- Ты сама-то, смотри, не влюбись в него, - лениво сказала Нора. – Вот это будет точно катастрофа.
- Почему? – не оборачиваясь, спросила Вероника.
- Потому что тебе уже будут не нужны ни проекты, ни планы, ни танцы…
продолжение следует http://www.proza.ru/2018/08/10/970