Глава 2
Городская жизнь
Валя Прокопова всегда помнила об отце. Он как живой стоял перед глазами взрослеющей дочери, где бы она ни находилась. Валя мысленно беседовала с ним, представляла, что бы посоветовал отец в конкретной ситуации. Оканчивая в 1991 году сельскую девятилетку (в 1989 году в стране началась реформа образования: было введено одиннадцатилетнее образование; сельские восьмилетние школы стали девятилетними), дочь твёрдо решила поступить в институт, чтобы оправдать надежды отца. С хорошим аттестатом пришла в десятый класс престижной городской школы. Не сразу старая директриса приняла решение зачислить в лучшую школу города «деревенскую ученицу» – колебалась. Её смущало «отсутствие манер и неухоженность» Валиной матери. Но после собеседования с девочкой сомнения отступили: «Умный ребёнок. Возьму». Новой ученице руководительница школы рекомендовала присматриваться к городским детям, не общаться с хулиганами, держаться ближе к активу класса. И теперь Валя уже старалась оправдать надежды директрисы. Учителя хвалили, директриса при встрече в коридоре благосклонно улыбалась.
Живя в городе у родственницы, тёти Люды, девушка не ходила даже в кинотеатр. Посвящала всё время домашним заданиям и чтению. Иногда приходила к ней по вечерам одноклассница, с которой сдружилась деревенская девочка, много раз звала прогуляться по вечерним тихим улицам города. Валя всегда отказывалась.
- Ну, что ты всё время сидишь дома? Нельзя быть такой затворницей, – подстёгивала тётя Люда необщительную племянницу к раскованности.
- Мне это неинтересно, – следовал один и тот же ответ.
Валентина благополучно отучилась первый год: хорошая успеваемость, никаких замечаний по поведению. В конце учебного года классная руководительница на собрании вручила матери благодарственное письмо «за хорошее воспитание дочери».
- Валька моя – девка послушная, неизбалованная. Когда дома училась, даже в клуб не ходила с нашими девками. Бывало, из школы – сразу домой. Только учёбой занималась, – выходя с собрания, похвалилась тогда Екатерина Ивановна одной из родительниц – «попроще других».
- И с мальчиком не встречалась? – удивилась городская женщина.
- Да вы что?! – возмутилась Валина мать. – Какие встречи? Даже за руку ни с кем не держалась. В нашей семье с этим строго. Если б она с кем шашни завела, я б ей так наподдала.
- Вы очень строгая мама. Так нельзя. Время изменилось, – заявила горожанка.
- Это всё выдумки, – отмахнулась Екатерина Ивановна. – В России испокон века девичья чистота ценилась. Это дурак меченый открыл ворота для всякой нечисти. Правильно сделали, что сняли его.
- Вы считаете, что Ельцин лучше?
- Кто их знает: какой из них лучше или хуже? Поживём – увидим.
В одиннадцатом классе, во время зимних каникул, одноклассница несколько дней уговаривала Валю сходить на танцы в городской Дом культуры. Смогла убедить. Там Валя, неопытная в сердечных делах, встретила первого в жизни парня. Стала встречаться с ним по воскресеньям. Тётя Люда слышала совсем другие объяснения: «пойду в кинотеатр с одноклассницей», «сегодня почти весь класс идёт в кафе праздновать день рождения…», «мы готовимся к общешкольному мероприятию». Тётя Люда радовалась, что её молодая родственница, наконец, переросла период «ботаника» и стала «нормальной девчонкой».
Опасаясь упустить любимого парня, Валя решила вопрос по-женски рационально. Влюблённые девушки готовы на опрометчивый поступок, даже осознавая, что потом могут пожалеть об этом. Генетика женщины сильнее её разума.
Весна вошла в свои права. В апреле природа праздновала торжество любви и красоты, а Валя Прокопова побледнела. Как-то на перемене поделилась с одноклассницей, с которой дружила:
- Я не знаю, чем меня кормит тёть Люда. Подсыпает порошок, что ли?
- Зачем ей это надо?
- Не знаю.
- С чего ты взяла, что тётка тебе что-то подсыпает?
- Меня уже месяц тошнит каждый день. Иногда голова в классе так кружится, что я чуть сознание не теряю.
Одноклассница успокоила:
- Весной всегда бывают обострения. У меня голова часто стала болеть. Преподы надоели. Всё пугают нас: не сдадите экзамены, плохо готовитесь. – А потом испуганно посмотрела на Валю: – Слушай, у тебя эти... идут?
- Нет, – обыденно ответила Валя, не зная, почему был задан вопрос.
- Вы что, поладили с Сашкой? – с нескрываемой насмешкой спросила одноклассница.
- Было несколько раз, – откровенно призналась деревенская девушка.
- Чудик, ты в залёте, – цинично констатировала городская подружка.
- Где?
- Ты что, совсем идиотка или притворяешься?
- Я, правда, не поняла, – испугалась Валя, интуитивно почувствовав что-то нехорошее.
- Ты беременная, – высокомерно сообщила подружка обескураженной девушке.
Валя долго не осмеливалась открыться родственнице. Страшась большой взбучки, дочь не решалась рассказать матери о внезапном известии, тянула с объяснением. И вовсе перестала ездить домой.
Больше всего Валя боялась потерять своего парня – Александра, технолога швейного производства. Городская подружка предупредила, что мужчины, узнав об интересном положении женщины, сразу бросают её. Девушка пригрозила подружке разрывом приятельских отношений, если та раскроет секрет её парню. Валя стала чаще смотреться в зеркало: не заметен ли живот? Подружка ругала её за бездействие:
- Зачем тебе ребёнок? Ты хочешь загубить жизнь в самом начале? Сделай аборт, как все.
- Ой, это страшно! Говорят, потом может детей не быть.
- А рожать тебе не страшно?
- Рожать? – Валя задумалась. Она вспомнила, как ходила два года назад на крестины к двоюродной сестре, которая рассказывала, насколько трудно было рожать сына-богатыря. Подумала, что и у неё может быть крупный ребёнок. От этих мыслей голова закружилась. – Тоже страшно, – прошептала она. – Что же делать?
В конце учебного года Екатерину Ивановну Прокопову пригласили в школу на малый педсовет. Директриса, «железная леди», с нескрываемой брезгливостью смотрела на деревенскую жительницу с обветренным лицом и неухоженными руками. Педагоги, не проявив искреннего интереса к сельской семье, вынесли категоричный вердикт: семья мало внимания уделяла воспитанию дочери.
- Мало внимания? А благодарственное письмо за что мне дали в прошлом году? – оправдывалась Екатерина Ивановна.
Властная начальница лютовала:
- Вы хоть понимаете, что из-за вашей неблагоразумности на репутацию школы легло несмываемое пятно?
Екатерина Ивановна попыталась рассказать о тяжёлой работе полевода, но только вызвала ещё большее негодование директрисы.
- Я никогда не брала детей из деревенских школ. Принципиально. А тут как будто кто-то дёрнул меня. И вот – результат. Слабею, наверно, – руководительница школы старалась загладить свою вину перед педколлективом.
Матери было обидно видеть неприкрытое презрение к «рабочему люду». Она по дороге домой возмущалась «городскими белоручками», ничего не знающими о тяжёлом крестьянском труде и лишёнными сострадания к человеку.
- Бездушные люди! – говорила она дочери. – Кто им доверил детей воспитывать? Наши-то учителя человечнее, потому что жизнь в деревне понимают.
Малоразговорчивая Людмила нерешительно отказалась оставлять у себя беременную племянницу. Екатерина Ивановна убеждала сестру:
- Мы ж родня ближе некуда. У девки экзамены на носу. Что тут осталось? Я бы забрала её в деревню, да у нас только девятилетка. Два года проучилась в городе. И всё пойдёт коту под хвост?
- Во время экзаменов нагрузка большая на организм. А если ей плохо станет, в больницу попадёт? До тебя не дозвонишься: телефона нет. Я не возьму на себя такую ответственность, – упорствовала сестра.
- Экзамены сдавать не труднее, чем в совхозе волтузить*. Я беременная и копала, и вёдра с удобрением носила. Ничего – выносила двоих. И она выдюжит. Срок у ней небольшой – четыре месяца.
- Нет, нет, – отворачивалась Людмила от наседавшей сестры.
- Я денег больше дам на жизнь, только не отказывай. – «Родня» уверенно сунула в руку Людмилы несколько крупных банкнот. – Присмотри за ней, – ласково погладила мать по волосам растерянную дочку. – Сама знаешь, я в деревне одна как в моту треплюсь. Огород, скота сколько, и в совхозе работы по горло. Да надо начинать к свадьбе готовиться: приданое собирать. Чтоб позора не было, нужно перебабить девку. Главное, другую фамилию ребёнку даст, а сама будет с мужиком жить или нет – Бог решит.
Новость о беременной выпускнице быстро стала известна школьникам. Некоторые одноклассники игнорировали «деревенскую дуру», преднамеренно говоря при ней колкости. Валя нервничала, но старалась держаться гордо, обособленно, не подавая виду, что ей тяжело.
В жизни почти никогда не происходит так, как задумывает человек. Жизнь вносит свои поправки в лучшую или худшую сторону.
Кто-то из работников швейной фабрики нашептал Александру новость о беременности его зазнобы, напомнив об уголовной ответственности за половую связь со школьницей. Пока молодой технолог выяснял отношения со своей избранницей, из цеха в цех поползли слухи о распущенности нравов молодого управленца. Дело дошло до объяснений в кабинете директора фабрики.
Александр, встретившись в парке с Валей, был очень зол на неё: зачем она всё скрыла от него и рассказала легкомысленной подружке?
На следующий день, позвонив в общежитие «швейников», Валя узнала от вахтёрши, что её молодой человек уехал в родной город.
Беременная девушка испугалась. Плакала ночью, уткнувшись в подушку: «Один уехал среди недели, без предупреждения. Значит, не захотел познакомить с родителями. Бросил, обманщик! Что я скажу матери?!»
Людмила заволновалась, заметив, что беременная племянница неожиданно замкнулась: приходит из школы и сидит в одной комнате, почти не общается, разговаривает только когда они встретятся в кухне.
Тётя вечером зашла в комнату племянницы и ласково поинтересовалась у подопечной, как её самочувствие. Валя, разрыдавшись, поделилась с Людмилой девичьим горем.
- Не переживай раньше времени. Если он надумал тебя бросить, то мы обратимся к его начальству, – морально поддержала Людмила дочь родной сестры. – Пока подождём недельку. Тебе сейчас нервничать нельзя. Спокойно готовься к экзаменам. Матери ничего не скажу.
Через два дня в квартире Людмилы раздался телефонный звонок. Звонил Александр. Он пригласил к телефону Валю. После разговора с девушкой Александр попросил разрешения у Людмилы прийти в гости, чтобы познакомиться с будущей родственницей.
- Давно пора, – обрадовалась та. – Скоро ребёнок родится, а вы скрываетесь ото всех.
Александр, приехав из Тулы, решил поспешить со свадьбой. Валина душа оттаяла.
- Даже на лицо посвежела, – радовалась тётя за племянницу.
Свадьбу сыграли в начале июля в недорогом кафе на деньги Екатерины Ивановны. Со стороны невесты было много родственников, со стороны жениха – два друга. Александр очень переживал, когда на свадебный вечер не приехали его родители. Прислали накануне поздравительную телеграмму и денежный перевод на десять тысяч рублей (сын в месяц получал около тридцати тысяч).
События трёхмесячной давности ещё были свежи в Валиной памяти и толстыми иглами обиды и унижения ранили её сердце. Муж после свадьбы рассказал жене о причине отсутствия его родителей. Оказалось, что свекровь предложила откупиться от «легкомысленной девицы» и готова была дать на аборт денег больше, чем десять тысяч. Решительное желание Александра связать судьбу с Валей оставило мать в недоумении: как он, сын инженера и учителя английского языка, может жениться на деревенской девчонке? И чем его, мальчика из интеллигентной семьи, могла взять дочь совхозного полевода? На что он позарился? Неужели он хочет остаться жить в глуши после отработки срока по распределению?
Двадцатипятилетнему Александру Ланцетову запала в душу непосредственная, добрая Валя Прокопова. Заглянув в её серо-голубые миндалевидные глаза, он сразу утонул в них. И хотя Валя не придавала значения своей внешности – совсем не умела подбирать одежду, чтобы подчеркнуть изящество фигуры, не стремилась сделать модную причёску – Александр влюбился в неё. Именно Валя помогла ему, выросшему в интеллигентной семье большого города, кое-как приспособиться к ограниченности нравов маленького городка. Хотя ей, приехавшей из деревни учиться в городскую школу, самой было нелегко найти общий язык с горожанами.
Провинциальный городок N средней полосы России был не самым худшим городком из тысячи подобных ему в стране. Но для многих горожан давно стало нормой жизни пиявить друг друга. Если кто-то не умел пиявить или пытался изменить устоявшиеся представления о мире, то на такого они нападали и кусали, как клопы: больно, но не смертельно. Никто и не задумывался, что такой стиль жизни был своеобразной чёрной дырой – уродливой формой восприятия мира, которая поглощала всё разумное, доброе, вечное. И все жили в чёрной дыре, представляя её единственно возможным способом жизни.
Не по своей воле Александр Ланцетов попал в этот городишко, а по распределению после вуза. Когда в 1990 году комиссия по распределению молодых специалистов лёгкой промышленности предложила на выбор два региона: среднерусский или Урал, Александр выбрал районный центр в среднерусском регионе. Городок находился ближе к родному дому, всего за триста километров. Это всё-таки не Урал, можно чаще бывать у родителей, добираясь на поезде всего с одной пересадкой. Кроме того, ему пообещали жильё как молодому специалисту. Не обманули: швейная фабрика «Труд и доблесть» три года назад выделила малометражку в общежитии «швейников». Он и обедает бесплатно в фабричной столовой. Ещё два года назад бесплатным обедом обеспечивали всех работников швейной фабрики, теперь только управленцев высшего и среднего звеньев.
В первый год работы Александру было очень тяжело. Он не мог понять, как разговаривать с местным народом, чтобы его не обзывали «недобитым буржуем». Говорили это вроде бы в шутку, но затем всерьёз отстранялись от него. Молодому человеку казалось, что к отчуждённости приводит малообразованность людей. Поэтому Александр решил, что прекрасное знание английского языка и любительское музицирование на фортепиано нужно скрывать ото всех, как плохую репутацию.
Ещё два года назад он, послушный сын, беспрекословно верил каждому слову родителей. Он поверил их слову: чем меньше город, тем проще люди. Ему пришлось убедиться на собственном опыте: человек в жизни часто пользуется необоснованными домыслами, считая их жизненной правдой. Александр уже не верил, что в этом маленьком городке могут быть культурные люди; уже не верил, что здесь можно найти родственную душу. И – замкнулся.
Но теперь рядом с ним жила любимая женщина, которая ждала его первенца. «Пока ютимся в малометражке. Тоже неплохо. Всё-таки отдельное жильё. Ребёнок родится, тогда подам заявление на улучшение жилищных условий. Постепенно все неурядицы отойдут на второй план. Для полного счастья хватило бы сейчас одной ступеньки вверх по карьерной лестнице», – планировал будущее Александр.
Молодой технолог не был наивным мечтателем. Он старался заранее продумать следующий шаг. И мысли о карьерном росте появились не просто так. Начальник отдела технического контроля Сергей Иванович Коренков, или, как все его звали, Иваныч, обещал Александру посодействовать в продвижении по службе. Ветеран труда говорил, что ещё два-три года поработает и уйдёт на «заслуженный отдых», а Александра будет рекомендовать директору как достойную кандидатуру на своё место.
Прожив в городе чуть более двух лет, Валя поняла, что хочет вернуться в деревню. Там всё вызывает радость: уклад жизни, люди, традиции. В районном городке многое ей было противно. Особенно не нравились озлобленные жители.
Девушка с деревенскими корнями очень страдала от городской еды. Не могла есть безвкусные «ножки Буша», снятое молоко в треугольных пакетах и «резиновую» рыбу. В деревне она круглый год ела только натуральные продукты, пила цельное молоко, кисель на варенье из ягод малины, черники, земляники, вишни. Летом чаще, чем зимой, появлялась на столе речная рыба, которую приносил с рыбалки старший брат.
На прилавках городских магазинов в начале девяностых годов стало много продуктов питания и промтоваров, но они, в красивых обёртках и упаковках, стоили дорого. На одну зарплату мужа невозможно прожить. Если бы не деревенское хозяйство матери, то совсем туго пришлось бы молодой семье в городе. Каждую неделю они привозили из деревни молочные продукты, мясо, куриные яйца, овощи. Екатерина Ивановна давала молодой семье и деньги, которые выручала от продажи домашнего мяса на рынке.
Муж не желал и слышать о помощи тёще на большом огороде и в саду. Он злился, когда молодая жена начинала говорить о деревне. Его постоянные замечания с каждым днём всё глубже въедались в мозг и разрушали прежние, простые Валины представления о жизни и людях.
Очень обидно ей, что даже ночевать в деревне муж не желает. В доме, в котором жил её отец.
- Я никогда не был в таких условиях. В крестьянской избе мне тяжело дышать. Сыростью пахнет, – оправдывался он перед женой.
Набив большую дорожную сумку продуктами, Александр через несколько часов на пригородном автобусе уезжал в город.
- Не знаю, как ты дальше с таким мужиком жить будешь, – хмурилась Екатерина Ивановна. – Поторопилась ты, девочка. Старые не зря говорили: замужество не напасть, как бы замужем не пропасть.
- Не пропаду, – уверенно отвечала дочь.
- Господи, помилуй, – крестилась мать. – Дитё дитём, ничего в жизни не понимает.
* Волтузить (обл.) – выполнять тяжёлую работу.
* Малометражка - квартира небольшой площади с отдельной кухней и санузлом.
* СнятОе молоко – обезжиренное молоко.
Светлана Грачёва
Воскресенск
3 августа 2018 года
Глава 3
http://www.proza.ru/2015/08/14/795