Едва развернется весна во всю ширь, задышит глубоко и ясно, согревая теплом землю и все что ни есть на ней, дома уже не усидишь. И темно вдруг там становится, и тесно, и скучно. Вся жизнь во двор перемещается. Подушки, одеяла, перины, коврики – всё вдруг разом оказывается на заборах – сушиться да выбиваться от надоевшей пыли после зимы.
Дом пустеет, становится словно даже гулким, как барабан.
Наново покрашенные полы блестят, занавесок нет – окна без них, как глаза без ресниц и бровей. Странно и непривычно.
Куда как веселее на дворе.
Дед начал починять печь в летней кухне. А как же! Летом печь и плиту в доме почти не затапливают. Весь снеданок готовят на летней кухне.
Сперва дед привозит на тачке липкую холодную глину. Смешивает ее с водой, утаптывая в корыте босыми ногами. Расшатавшиеся кирпичики летней печи осторожно вытаскиваются, осматриваются. Кладётся новая глина, кирпичики на неё…
Пока дед занят, ты тоже за работой. В тебе проснулся гончар. Руками отрываешь кусок, делаешь их него горшок или чашку. Да где там – все криво, все кособоко. Но когда тебя это останавливало? Глина сама в руки просится, побуждает к первому творчеству, к первой смекалке и фантазии. «Налепить бы бабушке глечик! Вот обрадовалась бы!» - горит в голове мысль.
…Дед впервые зажигает летнюю печь под навесом на краю сада. Бабушка выносит из дома почти весь свой кухонный инвентарь – сковороды черные чугунные, чугунки всех форм и размеров, кастрюли.
И вот уже кипит бульон в чугунке, шкворчит с салом картошка на пудовой сковородке. На летней кухне всё просто и скоро – не жалко, если брызнет жир или бульон прольётся в бурном бурлении на плиту. А шелуха луковая или чесночная – сразу в огонь. Скорлупа яичная – курам только покроши и дай, все склюют, еще попросят.
Тут же бабуля картошку на терке наяривает – будут картопляники с мясом. Смешает она тертую картоплю с мукой, яйцом, сыпанет жменьку соли-перца. Махнет черпачком на сковородку жаркую… Зашипит сладостно! А поверх немного фарша с луком, да закроет новой порцией тертой картохи. Глазом не успеешь моргнуть, как перевернет румяный ароматный картопляник. И уже подпрыгиваешь рядом от нетерпения – дай, дай на пробу! И ругается бабуля, и смеётся! Сама возьмёт, подует, надувая румяные от жара щеки, и только потом даст «на пробу» внуку…
Как описать этот первый картопляник только с огня? Почти невозможно! Сочный от мясного и лукового сока, горячий, безумно вкусный, пахнущий ещё дымком… Корочка картофельная хрустит, сок обжигает рот и пальцы…
…В чугунке побулькивают щи из первого щавеля. Каша тут же натягивается ароматом. Почти не угасает огонь в летней печи. То домашним завтрак-обед-ужин состряпать, то для свиней в больших чугунках варево кипит. Вода для стирки – это тоже надо. Только успевай дровишки подбрасывать! Дымит труба над садом, словно пароход пришвартовался.
А как ягода пойдёт, так тут вам и варенье начнётся. Успевай пенки караулить! Малина, крыжовник, клубника, смородина, всякая лесная ягода – не ленись большой таз наполнять, да ложкой водить! Ну как удержаться и не испробовать эту яркую сладость на горячей ложке? И язык цел не бывает, а всё равно пробуешь! Булькает варево, разнося ароматы по всему подворью. Нет-нет, кто-то из дома выскочит, подбежит к летней кухне, снимет пробу.
А вечером домашние у открытой печи иногда соберутся, поболтать о дневных делах. Пляшут отсветы огня на родных лицах. Вокруг темно уже, и все, кажется, пропало, исчезло, провалилось, а осталась на всем белом свете только эта горящая печка, и родные.
Горит «летняя» печка до самой осени. Косой летний ливень вымоет глину из одного ее бока. Но то не беда. Следующей весной «полечат» летнюю печь новой глиной, замажут ее раны и прорехи, наполнят сухими дровами и принесут ей огонь, словно дар.