В армию 1 мая Игоря провожали другие девчонки. За Гюзель он приехал с лучшим другом Амиром, но она по обыкновению оказалась у бабушки. Отец с мачехой уехали в честь праздника в деревню, и юноши, не обнаружив девушку с родителями, решили поехать за ней в город. Не застав Гюзель дома, уехали с погрустневшим Игорем, не солоно хлебавши.
Бабушка Сабиля – мама мачехи, которая очень любила Гюзель за покладистость, за помощь по хозяйству, впоследствии рассказывала об откровениях Игоря, пришедшего к ней попрощаться.
- Сабиля инэй, я с первой же встречи полюбил Гюзель. Ладненькая такая, воспитанная, благородная очень, совсем не похожа на наших девушек. Но очень спесива, даже не смотрит в мою сторону! Я же достоин её любви? Кто, если не я! Всё равно отберу её у любого, кто приблизится к ней в моё отсутствие, и женюсь на ней обязательно. Сосватай её за меня, Сабиля инэй! Век буду благодарен…
Добрая бабушка Сабиля успокаивала парня, как могла, но грустную песню «Аклима» о неразделённой любви юноши к девушке Игорь всё равно пропел несколько раз, проходя мимо их дома перед отправкой в воинскую часть.
А романтичная, ранимая Гюзель вдруг поняла, что очень любит Игоря, что лучше него не может быть на свете никого! Она всё чаще стала обращаться к своему другу-дневнику, который стала вести с тех пор как ушла из дома мама, забрав с собой сестричку Адель, с которой они были необыкновенно дружны. Теперь, из-за преследований отца, мама переехала в другой город, встречаться приходилось очень редко, поездки к родной маме и сестре также мало радовали девушку. В той новой семье, с отчимом, обстановка была неблагоприятной для неё.
Такую же напряженную обстановку ощущала она и в родном доме, не очень хорошие отношения между Рая апа и отцом, рождённый в этой атмосфере их общий сын наводили на девушку тоску. Ей казалось, что живут они, в том числе и она сама, совсем неправильно, хотелось что-то исправить, что-то понять. Жизнь стала казаться бессмысленной. Она видела в себе массу недостатков, часто осознавала их природу и пыталась как-то исправиться, стать лучше. Гюзель мучительно искала смысл жизни.
Обошла все библиотеки города в поисках литературы по философии и психологии, которых на то время, просто не было. Наконец, одна из сердобольных библиотекарей припасла для неё книгу Владимира Леви «Искусство быть собой». Этим она спасла девушку от похода к невропатологу, а возможно, её отправили бы к психиатру!
Шестнадцатилетняя Гюзель всеми силами боролась со своей проблемой. Невдомёк ей было в то время, что карма рода легла на неё тяжёлым бременем, наложила на девушку чёрное крыло. Тётки с отцовской стороны: Хадича и Фания имели очень неадекватный характер. И она, помня об этом, всеми силами старалась не походить на них. Потому что мама, по своему неведению и неосторожности находила в ней сходства с одной из них и озвучивала при ней, а у отца с этой сестрой издавна сложились напряженные отношения.
Гюзель знала, что дело вовсе не в её физическом или психическом нездоровье, и изнывала от недостатка любви, её угнетала атмосфера дома, в котором каждый жил сам по себе. Рая апа бросила работу из-за родов, но её постоянное присутствие в доме ни уюта, ни тепла домашнему очагу не прибавляло, а отец почти всегда был на работе, в свободное от рабочих смен на заводе время он находил для себя другие занятия. Гюзель, впрочем, и старший сын мачехи, которого она привезла, чтобы отдать в городскую школу, были предоставлены сами себе.
Она могла переночевать у подруги, сутками не являться домой. Никого не интересовало, где пропадает несовершеннолетняя дочь. Они ей «доверяли», но и, действительно, Гюзель не позволяла себе ничего лишнего. У неё были две близкие подруги и несколько приятельниц: одноклассницы и соседки. В шумных компаниях она долго не задерживалась – ей не нравилась обстановка, где говорили матом и даже выпивали.
Наташа, живущая по соседству, и некогда бывшая для Гюзель подругой не разлей вода, часто пропадала в подобных компаниях, чем очень огорчала свою маму Таню и тётку Елизавету. В поисках дочери и племянницы они захаживали и к ним в дом, не обнаружив её местонахождение через Гюзель, уходили на дальнейшие поиски, одобрительно переговариваясь по выходу, - Гюзель – умная девка. Дома сидит. А нашу каждый вечер искать приходится.
Несмотря на такую обстановку дома, Гюзель часто испытывала мгновения счастья от тихого умиротворения или какой-то беспричинной радости, полноты жизни, осознания своей молодости, от того, что всё впереди. Могла часами смотреть на водную гладь, перед глазами проносились необыкновенные картины, приходящие к ней во сне, всплывали сюжеты сказок, видела она себя всегда красиво одетой и обязательно в шляпке. Она была очень неуверенна в себе, но при этом остро чувствовала, что на её веку у неё будет много поклонников. Это её не радовало и не огорчало. А сейчас она с упоением ждала любимого.
С разводом родителей успеваемость девочки в школе стала заметно снижаться. Способная девочка, но мысли далеки от учебных проблем, лишь литература и песни, как на русском, так и на родном татарском увлекали её. Она знала наизусть все имеющиеся в доме пластинки и любила петь их подряд для себя, оставшись наедине сама с собой. Переводила татарские песни на русский и пела подругам. С появлением в её жизни Игоря песни пелись с мыслями о нём и думы все были о нём. Именно благодаря ему, ей хотелось становиться лучше. Она возобновила свои утренние пробежки, которые ввела в свой режим дня ещё при маме. Отчаявшись, что кто-то из подруг составит ей компанию на лыжных прогулках, стала это делать одна.
Ещё одним очень милым увлечением и забавой был для них с одноклассницей Зульфиёй – театр. Родственница Зульфии тётя Зоя снабжала их бесплатными билетами на первый ряд, и они с удовольствием ходили на все премьеры и на рядовые спектакли. Зульфия, как правило, влюблялась в одного из актёров, ходила по нескольку раз на одну и ту же пьесу, чтобы вдоволь насмотреться на актёра, и девочки выслеживали его, выведывали о нём всё, что могли. Он, обычно, оказывался женатым, и Зульфия с упоением вздыхала по нему при луне, читала стихи о любви. Сама же своей любовью и восторгалась.
- Что ты охотишься за журавлём в небе, закадри с равным! – пыталась урезонить подругу Гюзель, но, тем не менее, всегда исправно составляла компанию безутешной Зульфие на маршруте номер 1 по выслеживанию очередного объекта любви.
В унисон подруге Гюзель также самозабвенно, но обречённо, ибо не умела ещё верить в себя, любила и ждала Игоря. Из деревни до неё постоянно доходили слухи о нём. То он нашёл девушку, помолвлен и по возвращению будет свадьба, то его отправили из Мурманска, где он проходил службу, куда-то в Монголию, и многое другое. Рая апа очень любила смаковать эти известия, похоже, извлекала из них выгоду для себя. Находясь постоянно дома, она ничего не делала без Гюзель. Любила акцентировать внимание на её недостатках, от которых она и сама страдала. Девушка поняла слишком поздно, что ей хотелось держать её в некоем информационном рабстве, через это возлагать на неё львиную долю своих обязанностей. Ведь отцу она говорила, что всё это проделала она. Поэтому Гюзель не очень надеялась на встречу с Игорем, тем более на взаимность, а только корила себя за неправильное поведение. А написать ему первой так и не решалась...
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/09/05/1265