Мой отец, Колпаков Андриян Никитович родился очень давно - сто двадцать лет тому назад. Когда он вернулся с Первой мировой войны, где воевал в брусиловских лесах на реке Стаход, началась Гражданская война, и отец оказался в рядах знаменитой Железной дивизии, которой командовал двадцатичетырехлетний В.М. Азин. Сначала эта дивизия громила Колчака, а потом была переброшена в составе 10 армии на юг для борьбы с Деникиным. Здесь, кроме обычных неприятностей, отец переболел малярией и дважды тифом. Лечить его отправили в Баку, где ему довелось видеть похороны 26 бакинских комиссаров, привезенных из красноводской пустыни. После выздоровления отец охранял каспийскую границу в кожановском отряде, а затем попал в специальное подразделение по охране азербайджанского Совнаркома. Ему довелось видеть и сопровождать многих деятелей : Нариманова, Орджоникидзе и других.
Когда отца демобилизовали, и он вернулся домой в вятское селение Верхний Кокшан, оказалось, что семейное хозяйство разрушено, работы в округе не сыскать… Отец собрался и с молодой женой, нашей мамой, поехал в Сибирь. Год он батрачил у купинских зажиточных мужиком, а потом открылись шахты в Кузбассе, и отец переехал в Анжеро-Судженск. Там тоже никого особо не ждали с распростёртыми объятиями - рабочей силы привалило больше, чем было нужно. Полгода он был на правах безработного и каждый день приходил на биржу для поиска временного заработка. Потом, поскольку он хорошо умел обращаться с лошадьми, его взяли на работу в шахту коногоном, про которых пели песню:
…А молодого коногона несут с разбитой головой…
Тогда добыча угля базировалась на людских да лошадиных мускулах. Отцу пришлось трудиться на разных работах: забойщиком, навалоотбойщиком и проходчиком. Особое впечатление у него осталось от работы посадчиком: нужно было , после отработки пласта, посадить лаву, то есть подрубить крепёжные стойки и успеть убежать в безопасное место до обрушения породы. Успевали не все.
Он отработал в шахте семь лет – с 1926 по 1933 год, а потом произошло изменение в его судьбе. В Кузбасс из Москвы по профсоюзным делам приехала родная сестра отца - Мария, которая, по семейной легенде, была женой очень высокопоставленного государственного чиновника. Я не стану называть его фамилию, потому что не знаю точных данных. Мария уговорила отца поступить в профсоюзную школу, которая была в Кузбассе и готовила профоргов для шахт и других горных предприятий. Отца приняли с его пятиклассным образованием, и он, окончив эту школу, был направлен на шахту «Центральная» (которую позднее переименовали в «Капитальную-1). Здесь он работал в профкоме до 1938 года. Так наша семья оказалась в Осинниках.
Отец был делегатом первого съезда профсоюзов Горнорудной промышленности Сибири, и в нашем семейном архиве сохранилась фотография участников этого съезда. Примечательным было то, что собрался этот съезд в 1937 году. Сколько осталось в живых делегатов через год, одному Богу известно. Это было время, когда во-всю действовала жестокая "ежовская" инквизиция. Уже прошли процессы по «шахтинскому делу», «кемеровскому делу», и несколько десятков или сотен руководителей предприятий были арестованы, а некоторые уже и расстреляны. В 1937 году было открыто новое дело по покушению на Вячеслава Михайловича Молотова в соседнем Прокопьевске, которое произошло три года назад. Машина, в которой ехал Молотов, случайно оказалась в кювете и даже не перевернулась, но чекисты заподозрили недоброе и, несмотря на возражения потерпевшего, был арестован не только водитель Арнольд, но и начальники предприятий Кузбасса. Им приписали создание вредительской организации.
Фактически за годы репрессий многие шахты Кузбасса остались без профессионального руководства. Когда до самых высоких партийных деятелей дошло, что шахтёрское дело – особое, и кухарки здесь руководить не могут, добыча угля в Кузбассе стала падать. Нужны были люди, которые хоть что-то смыслят в угледобыче. Мой отец был членом ВКПб, участником Гражданской войны, и за годы работы под землёй успел разобраться в технологиях угледобычи. Видимо, этого было достаточно, чтобы назначить довольно большим руководителем – его уполномочили быть заместителем начальника треста «Молотовуголь». У меня есть документ, подтверждающий это назначение.
Когда наша мама узнала о новом месте работы отца, она откровенно расплакалась, заливаясь горючими слезами, потому что знала многих людей, которых ночами увозили черные «воронки». Облегченно вздохнули мои родители только тогда, когда отца перевели на небольшую должность в строительную контору, где он и работал до начала Отечественной войны.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2018/08/01/1504