Мой друг Вася Каптёркин уже пять лет живёт в Англии. Не подумайте дурного, он айтишник, сисадмин в крупной транснациональной фирме. Толковый мужик и при этом рыбак с детства, как и я. Началось наше увлечение с Лиепайского пляжа, мы там трёхлетними пацанами рыбку-колючку руками ловили. Потом летали рыбачить на Дон, раз на Камчатку смотались… Кто-то говорит, мы от жён к рыбам сбегаем. Примитивно мыслят! Но сейчас про другое.
Приезжает Вася из Лондона на побывку домой. Отдохнуть, отоспаться. Они там вкалывают, как я не знаю. Но и зарабатывают…
Нет, я про другое. По дороге в Питер Вася заворачивает ко мне погостить.
И вот сидим мы на балкончике, пивко попиваем «Ливу алус» (Лиепайского пивзавода, конечно!) под вяленую корюшку, море родное Балтийское слушаем: оно сразу через парк, метров триста. И друг мой начинает рассказывать.
РАССКАЗ ВАСИЛИЯ КАПТЁРКИНА
— Работает у меня в отделе барон. Настоящий! Причём не новодел купленный, а с какого-то там затёртого века. Мы его только Бароном и называем: по имени, Джоном, всё-таки западло, а на Ваше сиятельство или там светлость — обойдётся, молод ещё. Так вот, он тоже заядлый рыбак. И есть у него своя «избушка» на Шетландах. Это острова на крайнем Великобританском севере.
Не в городе Леруике, там залив, нет, прямо-таки у самого Северного моря.
Состоятельная ли у Джона семья? Представления не имею. Мы не расспрашивали, не принято – Англия! Ну да, Шотландия. Вообще-то Гендиректор при случае обращается к барону «милорд». Ну а мы – нет. Нефиг, я начальник.
И вот приглашает этот милорд меня (это всё Вася Каптёркин рассказывает) с ним на уик-энд порыбачить. Лицензия, разрешение на вылов палтуса — всё есть.
И сэлфи прилагает: вот так вот море, вот так – причал, а тут метрах в пятидесяти от уреза моря на крутом бережку каменная «избушка». Со всеми удобствами. Англия же! Ладно, Шотландия. Дело не в этом. А в рыбке. Кто бы отказался!
Я с начальством согласовал, мы с ним на три дополнительных дня для барона расщедрились: не ближний свет от Лондона, несколько часов лёту, потом ещё ехать и ехать.
Я снасти свои фирменные — ванадиевого сплава — проверил, с супругой договорился, билеты, то сё.
Ты же знаешь, есть у меня навязчивая идея: поймать рыбку кил на пятьдесят. Сколько лет мечтаю, всё никак. А вдруг?! Северное море всё-таки, оно холодное, рыба себе мясо нагуливает для тепла.
Джон говорит, можно прямо с берега брать, там сразу глубоко. Но мы пойдём на лодке, of course. Лодка лодкой, а я читал, что прибрежная треска как раз до 45 кг вырастает.
И крепко задумался насчет приманки. Причём в философской плоскости.
Почему мы всё время ориентируемся на низменный инстинкт рыбы, на пожрать? Даже если задействуем более высокий уровень – обоняние, всё равно ингредиент запихиваем в жратву, будь оно технопланктоном, бельдюгой и др. и пр.
Читал я когда-то, что один рыбачок на Азовском море ловит на телепрограммы, на мёд и… на музыку!* Вот последнее меня крепко зацепило, потому что сам я не чужд искусству.
Решено: буду воздействовать эмоциональной природой музыки применительно к обобщённой рыбе (палтус, лосось — это прекрасно, но надо же быть реалистами: я что, от камбалы откажусь?!) Только сомневаюсь: не клюнет серьёзный экземпляр на джаз. Нет, здесь требуется другое.
Сделал запись-нарезку — Бах, Гендель, Букстехуде. Глюка записал побольше, думаю, самое то. По эстетической концепции, по мелодике.
Нашёл болванки CD в недрах архива… Чему удивляешься? Не с навороченного же айфона музыку рыбе играть! Короче, прожёг диски. Проверил на своём стареньком CD-плеере. Хорошее воспроизведение, самое то.
Но и конвенциональный набор, конечно, с собой взяли. Этим Барон занимался, он дока. Пилькеры, джиг-головки на палтуса. Багор для трески есть на месте, в «избушке». Всё как по-писаному, ничего на авось не оставили – моя школа, я их на работе вымуштровал. Бароны, понимаешь… Китайцы…
Добрались до Северного моря к вечеру. Шторм прекратился ещё вчера и это хорошо: рыба голодная, будет хватать, что дадут.
Устроились. Протопили домик, поели, выпили по паре дринков отличного виски. Сидим на скамейке перед домом, ночным морским пейзажем любуемся. Мёрзнем. Барон байки шотландские травит. Да, и про килт, куда ж без него.
Я здешнее море со звуками Балтики моей сравниваю. Там «плюх-ш-ш-ш-плюх», здесь «р-рууу-бум!-ахххх!-брамщщ!!!-р-р-р».
А к утру началось. Заболел мой Барон. Простыл-таки. Целый день я за ним ухаживал, поил горячим, таблетки скармливал. И жалею его, сиятельство сопливое, и злюсь: стоило тащиться на край света киселя хлебать. А к вечеру ему как-то враз получшало. Только слабость осталась. Я и решил свой консепт, не откладывая, проверить на любимой ночной рыбалочке и — вот именно! — в одиночку.
Обследовал берег, всё подготовил, снасти установил. Ванадиевые! Выбрал плоскую каменюку для плеера. Батарейки, правда, в плеере поганые, но это единственный недостаток старинной техники, причём элементарно устраняемый.
Джон объяснил, где в кладовке лежит удлинитель на сто футов. Это тридцать метров, самое то. Нашёл, от избушечной розетки к берегу протащил. Включил негромко, чтобы Бах звучал на грани восприятия человеческим ухом. Заслушался…
А через полчаса началось!
Мама родная, я прям издёргался! Только успевай рыбу с крючка снимать да спиннинги обратно забрасывать!
За три часа семь камбал по полтора килограмма, пять трёхкилограммовых морских окуней и один туск – менёк по-нашему — на восемь с половиной кило!
Выключил музыку, улов отнёс в дом. Заложил в огромную морозилку. Барона проведал – спит парнишка сном праведника и лоб холодный.
Отдохнул чуток и вернулся на берег. Ничего нового за эти пятнадцать минут там не произошло. Поставил диск с операми Глюка, настроился ждать.
Что за треск?! Хрип, визг из машинки моей старенькой! Срочно вырубил, побежал по ходу кабеля смотреть, где разъём разомкнулся или ещё что.
Вздрогнул: что-то тёмное, громадное шевелится на земле и урчит.
Выдра! Метр обалденного шоколадного меха проводом закусывает! Оплетку уже сгрызла, за жилы принялась!
Дура, убьёт же! Вырываю у неё изо рта провод многожильный, а он уже в лохмотья! Поднимаю повыше — такая дуга между концами образовалась!
Выдра на это сияние смотрит во все глаза, пятится к воде и кланяется, кланяется… А то, красота же невообразимая! Да и запах тоже.
Со всей дури рву тот конец, который к дому, выдёргиваю из розетки. Дуга вспыхнула ярко — и погасла. Нашёл в полукомбезе своём рыбацком изоленту, раздолбанные концы временно обмотал — чинить-паять буду утром. Вздохнул с облегчением: и сам не пострадал, и животное спас от гибели. Они же, морские выдры эти, в Красной книге, бедолаги.
Но настроение пропало. Ладно, ещё двое суток впереди. Завтра Барон окончательно поправится, пойдём на лодочке громадного палтуса добывать.
Собрал ванадиевое барахлишко, унёс в дом. Надо ещё за плеером вернуться, провод смотать. А сил нет, перенапрягся. Волосы опалил слегка, бороду тоже поджарил, но это мелочи. Отдохнул пару минут... Всё, пора.
На дрожащих ногах спускаюсь к берегу – что это?! Мама родная! Картина представилась невиданная!
В воде вдоль берега штук десять здоровенных выдр выстроились в шеренгу и каждая лапками придерживает за хвост слегка оглушённую рыбину! Кто сайду, кто пикшу.
А в середине та самая, шоколадная, здоровенного лосося еле удерживает.
К тому же лыбятся выдры эти своими огромными бобриными зубами.
Собрал я рыбу. Не отказываться же от приношения, чего их обижать — они ж в благодарность. Небольшие правда, рыбки, три-пять кило навскидку, но тут уж ни в какие зубы смотреть не станешь.
Как это, куда улов дели?! Милорд Джон позвонил домой, сказал, что он first of all — приболел и secondly – они с начальником Васей и десятком выдр взяли на «Мнимую рабыню» Глюка кучу рыбов, включая одного полутораметрового лосося.
Матушка его, баронесса, жутко перепугалась, вертолёт пригнала. С дворецким. Нас тут же и эвакуировали в фамильный замок.
Полюбовался я из иллюминатора на Северное море в последний раз, выдрам рукой помахал. И улетел…
У нас пиво ещё осталось? В горле пересохло.
________________________________
*Светозар Афанасьев. "Рыбный день". Из Цикла "Дело было в Вареновке"
Страница автора закрыта.