Малыш смотрел на маму,
Она молчала, грустно так.
В горошек синяя пижама,
Улыбка скорби на губах.
Теперь пустыня вместо леса,
И обратился в пепел город.
И дышит серая завеса
Дыханием чужим, зловонным.
И тишина с улыбкою раскрыла
Свои объятья, словно ждала,
Как мать ребенка схоронила,
Второго ж на руках качала.
Года сотрут улыбку смерти,
И вспышку в небе ярко-синем,
Теперь для всех одна лишь мера,
Теперь живет лишь тот, кто сильный.
Рука же матери спасала,
Оберегала в дни лишений,
Она и колыбель качала,
Врагам ломая, с криком, шею.
Она ребенка защищала,
В руинах пряталась в надежде,
Что смерть взяла свое, и сыну
Не примерять ее одежды.
Война для всех пошила саван,
Почти никто не смог вернуться,
И только руки сильной мамы
Спасли дитя, чтобы очнуться.
Понять, что жизнь всего однажды
Дает нам шанс и нужно верить,
Идти вперед и не бояться,
Неважно, что кругом потери.
Мы выживаем и стремимся
Вернуться в дом, чтобы любимым
Сказать, что смерти не боимся,
Шептать, что не для нас могилы.
Малыш уж больше не ребенок,
Прошел лишенья, боль и голод,
И нес сквозь дым войны суровый
Ту, что несла его сквозь холод.
Разруха годы сократила,
Печаль состарила ей веки.
Не оставляйте же любимых,
И пусть не станут узы ветхи.
Мужчина, нежно обнимая,
Склонился к матери на грудь,
И со слезами он прощался
С той, что указывала путь.
Вела сквозь беды и невзгоды,
Рукой качая колыбель,
Война скосила ее годы,
И выжгла смертями постель.
Теперь, закрыв глаза в печали,
На мать смотрел он и молчал,
Как в день тот после взрыва в небе
Когда себя не осознал.
В горошек синяя пижама,
Улыбка скорби на губах.
Он помнил, как прекрасна мама,
И что ему неведом страх.