Писатель общественной литературы Подстаканников давно страдал по...самовару. Старинному, латунному и что б непременно с медалями. Мечта никак не хотела превращаться в явь. Время шло, а Подстаканников всё лелеял и лелеял ....
-Ладно, - говорю,- поехали к живописцу Касатикову в райцентр на букву Р., он в прошлый раз мне самовар обещал подарить.
Сказано-сделано. Сели-приехали.
Увидев нас с Подстаканниковым, вольный живописец Касатиков возрадовался. Как организму после зимы требуются поливитамины, так Касатикову требовалось внимание. Больше всего на свете он любил восторженные похвалы и разговоры об искустве под портвешок. Выпивать угнездились в тесной мастерской среди холстов и самоваров. Касатиков суетился улыбками и словами. Подстаканников подливал. Уже через полчаса Касатиков, с пьяной весёлостью, жевал соевый батончик прямо с фантиком. Потом пошерудил в мобильнике, набрал какую-то Светку, и стал приглашать её с подружками в мастерскую.
-Машина похоти и разврата запущена,- оживился Подстаканников.
-Ага, только не работает,- констатировал я, когда Светка кибенематизировала Касатикова.
-Я сейчас Таньку наберу!- хорохорился Касатиков.
-Ты давай без фанатизьму - в нашем возрасте медицина рекомендует энергосберегающий секс.
Уже третий час Подстаканников страдал – по всей мастерской полыхали в закатном солнце касатиковские самовары - бокастые с медалями. Подстаканников ещё дважды бегал в магазин, а маэстро Касатиков всё уводил разговор в сторону.
-Потом сосед стуканул КУДА НАДО, пришли двое ОТКУДА НАДО, и увели меня КУДА НАДО …,- слышался пьяный бубнёшь маэстро.
Утром не свет-не заря нарисовался Касатиков с предложением махнуть в Семёново. Там, по его сведениям трёхлетней давности, ещё могли водиться самовары.
-Говоришь-богатая деревня была…,- не верил Подстаканников.
-Да ты чё?! - бегал глазками Касатиков.
-А на чём поедем?
-Да можно на моей, если на бензин дадите.
Деревня Семёновская кудрявилась картофельной ботвой. У речки паслась корова.
Подстаканников достал сигареты, маэстро Касатиков проворно залез пальцами в пачку и вытянул одну. Пока курили, подошла кошка, умно посмотрела на Подстаканникова, и потёрлась об его ногу. Потом откуда-то появился мужик с ряшкой, как ведро. Хмуро поздоровался. Спросил зачем приехали.
-Да вот товарищи с Москвы самоварами интересуются,- с козырей зашёл Касатиков.
-Ну-у, самоварами …
-А у них всё с собой,- заверил мужика Касатиков.
-Тогда пошли.
Гужевались в Семёновской почти до темна. Кроме раненного самовара – без конфорки и сильно помятым боком, зато медали в два ряда, Подстаканникову перепал бонус в виде ржавого утюга. После мужика, Касатиков отвёл нас к своей родне – там сегодня, оказывается, справляли день рождения. Писатель Подстаканников был тщеславным и любил находиться в центре событий. Он даже танцевал с курносой бабёшкой. Потом, от избытка чувств, чмокнул её в обе щёки. Несколько ошалевшая от такого внимания, бабешка поцелуям не препятствовала, и кокетливо саданула Подстаканникова локтём в бок.
-Ща-а, жениться пойдут на сеновал!- прокомментировала на весь стол тётка постарше с причёской.
Все засмеялись.
-Слышь?! а мы, когда жениться будем?!- лыбится мне через стол бедовая в спортивках.
-Сейчас маме пойду позвоню – разрешение спрошу.
Потом Подстаканников выходил покурить с местными на крыльцо, и там огрёб – ему саданули в ухо, что б не подкатывал к девкам. Потом пели всем столом песни ещё советского засола, потом снова танцевали. Подстаканников, ножки бантиком, сидел в уголочке, прикладывал распухшее ухо к самовару и был совершенно счастлив – сбылась давнишняя мечта, пусть маленькая, но мечта.
Коломенское, июль 2018