Вы небось думаете, что автор выкрутилась из детективного посыла и ей больше нечего сказать своему читателю. Но раздосадованным таким оборотом я предлагаю продолжение этой истории. Не зря же она называется "Рождение сказки". Так откуда же она берётся и как это происходит? А вот как…
После происшествия с Лаймой на выставке кукол народ так заинтересовался, что выставку вместо объявленных трех дней продлили на полмесяца, и принесла она незапланированный доход. Поэтому "Катюшу" Натэлла с лёгким сердцем подарила немецкой девочке по имени Катарина, та не сдерживала своей радости - не зря она ждала целых две недели. Девочка прижимала куклу к себе и, сияя, повторяла: "Данке шон!" И Эрика тоже пришла к устроителям выставки за потерянным удостоверением, ну и заодно извиниться. Увидев Лайму в витрине, она помахала ей рукой, как доброй подружке, и Натэлла заметила в глазах девочки слёзы. Тогда художница открыла витрину, вынула своё потрясающее детище - воплощение самой мечты - и протянула её рыжеволосой, как и её мама, девушке. Правда, местами волосы Эрики были выкрашены в зелёный и фиолетовый, но это не портило её молоденького личика, а придавало ему юношеский задор. Девочка только и смогла потрясённо сказать:
- Данке шон, фрау…
…А потом Натэлла сидела в летнем кафе и смотрела на Йогана, который, как и она, лакомился мороженым – у него в креманке были три шарика: шоколадный, фисташковый и йогуртовый, а у Натэллы брусничный, земляничный и ванильный.
- Нет, дома мороженое вкуснее, - вздохнув, сделала она неутешительный вывод. – Особенно то, что я ела в детстве…
- Эскимо, да? Или батончик? – живо откликнулся Йоган.
- Да-да, а вы откуда знаете?
- Пробовал, когда наш класс ездил в Москву на экскурсию…
- Из Дрездена?
- Да нет, не из Дрездена. Я тогда жил в России, в Вологодском краю.
- Что вы говорите?! А я-то думаю, откуда у вас такой русский…
- Так я и есть наполовину русский… Моя мама – Полина Захаровна Пичугина, работала медсестрой в больнице. Туда привезли моего отца со сломанной ногой, он работал на стройке – пленных немцев после войны использовали на восстановительных работах. - Увидев многозначительный взгляд Натэллы, как бы говоривший: а чего же вы хотели? - Йоган кивнул: - Вы совершенно правы, он пришёл завоёвывать Россию и попал в плен… Да. Но так случилось, что мама с отцом полюбили друг друга, а по тем временам русской женщине запрещалось вступать в отношения с иностранцем, тем более с врагом - пленным немцем. Поэтому они тайком встречались, но всё же кто-то донёс, и маму арестовали, посадили в тюрьму, потом отправили в Сибирь, в лагерь. Отца тоже отправили, но в другой лагерь, по другому адресу. Больше они не виделись. А мама родила меня и написала бабушке Даше – Дарье Наумовне Пичугиной. Бабушка приехала и забрала меня к себе, чтобы помочь дочери и спасти меня. Жила бабушка в деревне одна, все родные погибли на войне. Было у неё небольшое хозяйство: огород, коза да куры. Коза была пушистая, норовистая, бабушка её вычёсывала, шерсть пряла и вязала носки да кацавейки, как она называла, безрукавка такая, очень тёплая. Варежки тоже вязала и шапку мне на зиму. Огород засаживала картошкой, капустой, луком… Даже клубника бывала у нас, такая ароматная и вкусная - куда нынешней. Бедно жили. Мама на той каторге так и погибла, так что я знал одну только бабушку… Вам интересно, Натэлла Львовна?
- Конечно, Йоган, ещё как интересно! Такая трудная и удивительная судьба… Целая эпопея! Сюжет для Льва Толстого, Голсуорси… Повезло вам с бабушкой Дашей!
- Да, очень повезло, - вздохнул Йоган. - Когда я в школу пошёл, она всё твердила, чтобы я хорошо учился, особенно учил немецкий. Говорила, что он мне ещё пригодится. Как чувствовала, что меня отцу передать придётся. Но в свои мысли меня не посвящала. И только когда я уже в восьмом классе учился, она вдруг заговорила об отце. Правда, просила никому о нём в школе не рассказывать, чтобы не было неприятностей, а то и нас могли наказать за связь с врагом народа, меня определить в детский дом, а её в тюрьму. Сложные были времена, - задумчиво покачал головой Йоган. Помолчал, потом продолжил: - Про отца мы ничего не знали – где он и что он. Так, и не узнали бы, может, если бы бабуля не заболела. Сердце. Врачи сказали, что недолго ей осталось, вот она и решила найти моего отца, если он жив. А как найти, чтобы рта не открыть и никто ничего не узнал? Написала она письмо и поехала в Москву, в посольство Германии. Нашла и передала охраннику, а в письме про меня и сообщила с просьбой отыскать отца её внука. И чудеса случаются. Нашли. Оказалось, жив, его после лагеря депортировали. Да-а. Вскоре он к нам приехал, а бабушка, будто только этого и ждала, как встретила его, поговорила, так той же ночью и умерла. Похоронили мы её, распродали хозяйство, что там было продавать! Изба требовала ремонта, коза старенькая. Одним словом, оставили всё соседке и уехали к отцу. Он жил один, так и не женился, однолюб оказался. Его родителей я не застал уже, они за сына очень переживали, пока он был в России то на войне, то в плену, то в лагере, да и у них там тоже война не праздником обещанным обернулась, умерли они раньше времени. Немецкий в школе я учил хорошо, отец похвалил и стал со мной заниматься, чтобы к школе я уже прилично говорил и читал. Школу закончил уже в Германии. Вот такая у меня история с языком. А вот с сердцем сложнее - всю жизнь меня тянет на родину. И чем дольше я живу, тем сильнее тянет.
- Неожиданно, Йоган. И вы так больше в России не были?
- Как не бывать, бывал, и не раз. Здесь спокойнее, а там роднее, что ли. По профессии я искусствовед, занимаюсь изучением культуры этноса, исколесил весь мир, но ностальгия по России свила себе гнездо в моей душе… И ваша Лайма крепко меня зацепила. Есть в ней нечто волнующее, смесь земного с неземным, мечты и полёта фантазии. Эта девочка, Эрика, неосознанно к ней потянулась, в ней душа заговорила, вырвалась наружу, вылилась в желание никогда не расставаться… Я её хорошо понимаю… Как и вас, Натэлла Львовна… Это же ваша душа и мечта о счастье.
- Да, далеко, однако, увело нас мороженое, Йоган. Что-то мне подсказывает, что пора нам возвращаться. Эля небось обыскалась… А она знает вашу историю?
- Нет, не было случая рассказать.
- А вы знаете, что Эля зовёт вас Санта Клаусом?
- Знаю, - улыбнулся Йоган. – Хоть горшком назови, только в печь не сажай. Так вроде бы?
- Так. Бабушка в вас много вложила. Сказки рассказывала?
- А как же! Да ещё какие! Никакие братья Гримм с ней сравнения не выдерживают. Она у меня была как Арина Родионовна… Неиссякаемая. Замечательная была бабушка Даша, мир её праху. В церковь ходила и меня водила. Во младенчестве крестила, как только привезла из Сибири… Я-то сам этого не помню, она рассказывала, как приглашала тайком батюшку. Время было сложное, да вы и сами знаете. Но бабушкины сказки пробудили во мне любовь к таинственному, чудесному, народной музыке, живописи, желание стать искусствоведом, чтобы изучать народные сказания, говоры, обычаи, наряды… Бабушка для меня очень много значила и значит до сих пор.
- А как же она вас называла?
- Так Ванечкой. Я по всем русским документам Иван Павлович Пичугин. Павлович от Пауля – так звали моего отца.
- Йоган, а вы женаты?
- Нет. И не был. Не случилось как-то.
- Неужели за всю жизнь вы ни разу не любили?
- Почему не любил? Любил. Но безответно. А я, наверно, в отца, однолюб. И тут уж ничего не попишешь.
- А у вас есть её фото?
- Зачем вам, Натэлла Львовна?
- А я, может, вдохновлюсь и сделаю вам похожую куклу…
- Зачем? Та, что во мне, не требует воплощения – она, слава Богу, жива и здравствует, а суррогат мне ни к чему, не обижайтесь…
- Да-да,- отшатнулась как от ушата холодной воды Натэлла, - суррогаты ни к чему, вы правы, Йоган. Помните, вы обещали показать мне магазин ткани… Или лучше связаться с клиникой Касьянова, рукой заняться, пока есть чем оплатить операцию… Но сначала зайдём к Эле, она небось волнуется и ищет нас…
Продолжение http://www.proza.ru/2018/09/27/1106