Евгений Васильевич Кочкарёв – кряжистый мужик чуть за шестьдесят – вальяжно потягивается в кресле и, причмокнув, отхлебывает из стакана мутный хлебный квас, цветом похожий на самогон из старых советских фильмов. Дядя Женя – родной брат моей матери, но вот уже лет тридцать мы зовём его просто Евгений, оно вроде, как и уважительно, и без отчества, что подчеркивает родственно-товарищеские отношения и размывает границу поколений. Большую часть своей жизни Евгений прослужил в милиции в различных средних должностях и младшеофицерских званиях. Настоящий мужской нрав и задорное чувство юмора всегда вызывало в нас восхищение, и, будучи пацанами, мы с братьями каждое лето по приезду к бабушке пропадали у него днями и ночами. Теперь у всех нас свои семьи, да и бабушки нет уже много лет, так что собираемся мы нечасто. Но сегодня именно такой момент. На улице пекло, и мы не выходим, сидим в прохладной комнате и слушаем Евгения.
- А вот ещё был случай, – дядя Женя оглядел нас, как бы желая убедиться, что все его слушают. – Служил я тогда во вневедомственной охране. Выезжали, если сигнализация где сработает, так что дежурили в основном ночью – объекты объезжали. И вот едем мы как-то с напарником Димкой Родькиным на служебном "Жигуле", дежурим. Зима в том году затяжная была – на дворе апрель, а снег еще не везде сошёл. Но приказ о переходе на летнюю форму одежды уже выпустили, в зимней шапке ходить нельзя. А я в шапке как раз. Выволочку от начальника штаба на разводе получил. Все, говорит, люди как люди, а товарища Кочкарёва приказы министра не касаются. В общем, настроение так себе.
И тут сигнал по рации – на очистных сооружениях ЧП. Ночной оператор в дежурку позвонил, а там разбираться не стали, ближайшую группу направили. То есть нас с Димкой. Очистные наши находятся под горой, вроде, как и не в городе уже. Подъезжаем минут через пятнадцать. Дежурный ждёт уже, на улицу вышел, в дорогу вглядывается. Смотрю, не повезло нам: оператором сегодня Мишка Заточный. Мишку знало всё управление. Он постоянно нарушал спокойствие и сигнализировал в милицию по любому поводу. Ругал дороги, жаловался на пацанов, которые по лету купались возле моста, в общем, баламутил народ. А управление жалобы его отрабатывало. При этом Мишка читал умные книжки, смотрел телевизор, обращался ко всем по имени-отчеству и себя просил называть Михаил Иванович.
Бежит к нам, значит, Михал Иванович, аж спотыкается.
- Добрый вечер, – говорю, – старший лейтенант Кочкарёв. Что у вас случилось?
- Здравствуйте, Евгений Васильевич! НЛО у нас в овраге! – а самого аж распирает, как будто клад нашёл.
- По каким признакам определили?
- А пойдемте за станцию, покажу! Свет там неестественный из оврага. Как днём. Видимо, приземлились, а сигнальные огни выключать не стали. Не осмотрелись ещё.
- А чего, – говорю, – сам в овраг не спустился?
- Я не имею права вступать в контакт с внеземными цивилизациями! Вы, товарищ старший лейтенант, – лицо официальное, представитель власти.
- Ладно, разберёмся.
Я оставил Димку Родькина в операторской чай пить, а сам пошёл за очистные. Смотрю, действительно светится что-то, как будто сварочный аппарат в овраге работает. Чтобы в овраг спуститься, нужно было сначала подняться шагов двадцать на бугорок за станцией. Иду я, значит, на всякий случай патрон в патронник дослал, пистолет держу в руке, но на предохранителе. Поднялся на холм, вниз смотрю. И вижу я источник света: провод ЛЭП искрит, и треск характерный. Влажность-то большая, вот дуга и образовалась. Грамотеи, блин. А ещё телевизор смотрит!
Я пистолет в кобуру убрал и вернулся на станцию. Напарник с оператором сразу ко мне:
- Ну как?
- Нормально всё, – говорю.
- В контакт вступили? – интересуется Заточный. Чувствую, статью уже готовит в районную газету.
- Нет, – отвечаю, – не стал я в контакт вступать. Поехали, Дима, отсюда. Нам дежурить ещё.
Мы собрались и поехали. Не успели от очистных отъехать, Димка спрашивает:
- Ну что, Василич, как они?
- Да никак! Не было там инопланетян никаких. ЛЭП искрит.
- Ну мне-то можешь рассказать? Я же свой.
- Дурак ты, Димка! Физику учить надо!
Додежурили мы с ним, а наутро ко мне после развода начальник штаба подходит.
- Что, – говорит, – товарищ Кочкарёв, в контакт вступали?
- Никак нет! ЛЭП искрила.
- А может, это они вам велели ничего не рассказывать?
- Да нет, товарищ майор. Действительно провода искрили. Я в рапорте всё изложил.
- А может они вам приказали рапорт такой написать?
- Да кто они-то? С электриками свяжитесь!
- Ну-ну… - и отошел, хитро улыбаясь.
Весь день потом, да и несколько дней после этого всё управление смотрело на меня косо, Димка Родькин оказался болтуном.
А через день после того дежурства начальник штаба вызывает меня к себе и говорит:
- Вот что, Евгений Васильевич, мне звонили из министерства – вам можно ходить в зимней шапке!
Вот так, благодаря инопланетянам я перешёл на летнюю форму одежды на две недели позже положенного срока.
Дядя Женя откинулся на спинку кресла и, прикурив сигарету, глубоко и смачно затянулся.