Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2018/06/24/1191
«Кошка поймала птицу.
Замучила, заиграла, искалечила, почти убила,
прижала к сердцу мягкой, без когтей, лапкой, и вылизывает.
Этот мир полон любви».
Макс Фрай
«I Don't Care» – Apocalyptica (feat. Adam Gontier of Three Days Grace).
Огонь в камине давно погас, угли успели остыть, и в комнате стало ощутимо прохладно. Небо за окном посерело, но рассвет блуждал где-то за лесом. Фенрир приоткрыл один глаз. Вокруг царил полумрак, но окружающие предметы были хорошо различимы, за исключением того места, где стояло ложе лесной хозяйки – его словно окружала плотная туманная завеса, за которую не мог проникнуть его взор. Рядом мирно посапывала Уна, сложив на спине свои золотистые крылья.
Фамильяр поднялся на лапы и осторожно, бочком, чтобы не разбудить спящую кошку, двинулся к кровати. Принюхиваясь, как опытный дегустатор, он старался среди чужих запахов различит один-единственный, самый главный – запах хозяина. Внезапно позади раздался шорох, и, оглянувшись, Фенрир увидел раскрывшиеся ему навстречу из темноты два тускло мерцающих глаза – опаловый и голубой. В тот же миг Уна легонько треснула бедолагу хвостом по ушам, предусмотрительно убрав смертельно опасное жало.
«Не лезь, куда не просят», – прошипел язвительный голос*.
Волк страдальчески возвёл очи горе и показательно оскалился, но всё же отошел от странного покрова, из-за которого до него доносилось ровное дыхание и немного замутнённый, но вполне различимый свежий запах Локи, смешанный с каким-то другим, незнакомым, особенным, сладким ароматом, горячими волнами льющимся в ноздри, словно в носу у него распускался невиданный цветок.
«Чего это ты вскочил так рано?» – уже более миролюбиво муркнула Уна.
Поднявшись, она старательно потянулась, показав острые когти, а затем, лениво пошуршав крыльями, уселась «кувшинчиком» и начала тщательно умываться, с выражением безмерной скуки на усатой морде.
Красота крылатой кошки была столь совершенна, что от волнения к горлу Фенрира подступил тугой ком, который он судорожно, с трудом, проглотил. А в следующую секунду в животе его предательски громко заурчало от голода, отчего страдалец пристыженно прижал уши. Мантикора понимающе усмехнулась, показав полный набор белоснежных зубов, украшенных двумя парами острых клыков.
«Пока хозяева спят, пойдём поищем, что у нас будет на завтрак», – милостиво предложила лесная киса и величественно прошествовала в сени.
При слове «завтрак» Фенрир заметно приободрился и потрусил вслед за пушистой подружкой. У порога Уна остановилась. Каким-то необыкновенным образом запертая дверь вдруг распахнулась перед ними, и оба они замерли, поражённые открывшимся пейзажем. Мир вокруг лежал, укрытый снежным покрывалом, сиявшим всеми оттенками бело-голубого цвета. Снег сравнял все острые углы до плавных волн, искрящихся миллиардами крошечных бриллиантов под угасающим светом звезд. Ледяной, морозный воздух обжёг ноздри, и волк невольно попятился назад в избу, где было так тепло и уютно. Мантикора оглянулась, окинув Фенрира насмешливым взглядом, расправила два крыла, обдав его умопомрачительным терпким запахом мускуса и прелых листьев, и с шумом взлетела, подняв вокруг себя тучу мелкого снега и распугав стаю мелких птиц. Несколько раз, перекувырнувшись в воздухе, она сделала два больших круга над домом, а затем, издав тонкий высокочастотный звук, вошла в крутое пике и свалилась в огромный сугроб. Задрав вверх все четыре лапы, Уна начала активно валяться в снегу, извиваясь и перекатываясь, время от времени бросая в сторону Фенрира озорные взгляды, словно приглашая его присоединиться к игре.
Совершенно обалдевший от этого зрелища фамильяр, забыв обо всём, ринулся с крыльца вслед за мантикорой. Ступеньки за ночь обледенели, лапы заскользили по гладкой скользкой поверхности, его занесло, и он задом наперёд выкатился на утоптанную дорожку перед домом.
– Аррр… – крякнул волк, судорожно пытаясь затормозить, но тут же перевалился на бок, попытался встать на все четыре лапы и въехал головой в сугроб. Когда он оттуда выбрался в весьма смущённом состоянии, то походил на гигантский пончик, обсыпанный сахарной пудрой. Сбросив с носа ком налипшего снега, Фенрир сел на зад и оглушительно чихнул. Уна перестала кувыркаться и наблюдала за манёврами приятеля с ехидной улыбочкой на морде. Заметив это, фамильяр перестал тереть лапами нос и внезапно улыбнулся во всю свою зубастую пасть.
«Давай, за мной!» – услышал волк весёлый голос крылатой подружки, и в тот же миг, вильнув гибким хвостом, мантикора бросилась в лес.
Фенрир отряхнулся, устроив вокруг себя небольшой снежный вихрь, подпрыгнул на месте, издав ряд непонятных звуков, и взъерошенным шариком покатился вслед за Уной. Он чувствовал себя счастливым, как никогда. Было так весело бежать по безмолвному, заснеженному лесу. Как же он соскучился по этому ощущению силы и скорости. Находясь в теле Локи, волк уже и забыл, какое наслаждение может доставлять бег. Мышцы слаженно работали под мохнатой шкурой, холодный ветер свистел в ушах, снежный наст остужал разгоряченные подушечки лап. Это была ни с чем не сравнимая радость для зверя: мчаться, вдыхая воздух полной грудью.
Уна неслась впереди длинными грациозными прыжками, время от времени, оборачиваясь, словно зовя за собой. Её шкура искрилась от инея, глаза сверкали ярче звёзд в небе, пасть была приоткрыта, язык высунут. Фенрир был просто очарован волшебством движений, безграничной красотой, порывистостью и манящим шармом мантикоры. Она была безупречна. Идеальна.
* * *
Локи проснулся от того, что чьи-то руки гладили его лицо, запуская пальцы в непослушные волосы. Открывать глаза не хотелось, потому что казалось, что стоит это сделать, как немыслимо волшебный сон испарится точно так же, как и все остальные, которые видел в последнее время. Но ни один из них не был таким ярким, таким красочным, таким потрясающе чувственным, как этот.
Нежные пальцы продолжали поглаживать его, ласкать, а он просто лежал с закрытыми глазами и наслаждался. Царевич сонно фыркнул, почувствовав, как длинные, мягкие пряди волос щекочут ему нос. Сигюн. Любимое имя всплыло вместе с воспоминаниями о чудесной ночи. Это был не сон! Губы сами собой растянулись в блаженной улыбке. Локи открыл глаза – голова его покоилась на смуглой груди необыкновенной красоты не ведающего стыда обнажённого тела. Но тело это принадлежало не Сигюн...
Принц медленно перевел взгляд на лицо лежавшей женщины. Потом снова закрыл глаза, сосчитал до десяти и снова открыл. Но ничего не изменилось. В нескольких сантиметрах от своего лица он увидел выразительные женские глаза, тёмные, как беззвёздная ночь, смотрящие на него с напряженным ожиданием. Ангрбода...
Не помня себя от ярости, Локи вскочил с постели, сжимая кулаки, забыв о том, что из одежды на нём сейчас были только волосы, в беспорядке спадающие на плечи и спину.
Наверное, сегодняшнее утро могло сложиться совершенно иначе, если бы она предпочла иной путь и не поверила бы в зловещее пророчество древних богов. Возможно, тогда бы не лёд, а огонь бежал сейчас в её жилах, а мысли того, кто стоял перед ней, не были бы пропитаны ядом злобы и желания убить её на месте.
Со смешанным чувством страха и удивления Ангрбода смотрела, как меняется внешность юноши. Кожа его посинела, по всему телу, извиваясь, побежали выпуклые узоры, ногти на руках почернели и заострились, напоминая когти хищного животного, длинные чёрные волосы зазмеились тяжёлыми прядями, спадая до самого пояса и окутывая его, словно живой плащ. Она смотрела ему прямо в лицо, в алые глаза, в которых разгоралось безумное холодное пламя, тысячелетиями принадлежавшее царству ледяных великанов. Так смотрят в пропасть те, кто жаждет в неё прыгнуть. Столько гнева, презрения, отвращения...
Мгновение – и сильные пальцы сомкнулись на её горле, поднимая с кровати. Он стукнул колдунью спиной о стену, прижимая к ней. Ангрбода вцепилась одной рукой в его запястье, а второй упёрлась в грудь, стараясь отодвинуть от себя разъярённого йотуна.
Тонкие сизые губы скривились в язвительной усмешке, сделав их похожими на криво изломанную прямую и обнажив острые мелкие зубы.
– Что ты сделала со мной, ведьма?! Зачем ты это сделала?! – голос принца дрогнул от бешенства.
– Локи… – прохрипела Ангрбода, пытаясь глотнуть воздуха, которого вдруг стало катастрофически мало. – Пусти... Я объясню... Я хотела помочь...
Часто дыша сухим ртом, йотун скользнул тяжёлым, беспощадно-холодным взглядом по её лицу, опустил одичавшие глаза на её грудь и ещё ниже, рассматривая с лёгким безумием.
– Теперь стало понятнее… – сквозь плотно сцепленные зубы процедил он; под лазурной кожей прокатились крупные желваки. Острые клыки непривычно царапали ему язык, мешая произносить слова. – А кто сказал, что мне нужна твоя помощь? Тем более... такая? Решила перехитрить самого Бога обмана! Я заставлю тебя пожалеть об этом!
Внутри у колдуньи все чувства застыли, словно сметённые снежной лавиной – столько морозного, вьюжного холода излучали глаза, глядящие на неё с перекошенного лица так, словно она была не разумным существом, а бессмысленной диковиной зверушкой, случайно оказавшейся на его пути.
– Нет, Локи, нет! Я хотела...
Издав нечто среднее между рычанием и стоном, принц дёрнулся вперёд с такой силой и резкостью, что чуть не вывихнул Ангрбоде руку, которой она упиралась в его грудь. Он жутко осклабился, а взгляд из гневного стал просто испепеляющим. Схватив за запястье, он жестоко рванул её на себя, до боли прижимая к своей твердой груди. Отпустив горло девушки, он больно намотал волосы даже не пытавшейся сопротивляться колдуньи на руку и оттянул назад так, чтобы видеть её лицо, искаженное гримасой отчаяния. По телу Ангрбоды прошла мелкая дрожь, ноги стали ватными, а сердце забилось от страха. Рот мужчины исказился в хищной усмешке. А затем он резко толкнул её назад, опрокидывая на кровать, падая сверху, прижимая своим тяжёлым, неожиданно обжигающе горячим телом.
Стянув в кулаке длинные волосы женщины, другой рукой он поймал её запястья и железной хваткой прижал к постели у неё над головой, не давая пошевельнуться, заставляя смотреть себе в лицо.
– Этого ты хотела, ведьма? – прорычал он, просунув колено между её ног, в неистовом желании причинить ей как можно больше боли, заставить страдать. Каждое его движение было местью за то, что она позволила себе сделать с ним.
Ангрбода жадно глотала воздух, слёзы подступали к глазам. Внезапно и совершенно не к месту всплыло воспоминание о том, какими мягкими и нежными были эти губы, что теперь кривились в немой ярости. Запястья её буквально горели под его плотно сомкнутыми чёрствыми пальцами. Она извивалась на постели, лягаясь, подобно дикому зверю, пытаясь вырваться, в ужасе от того, что он задумал. И в тот момент, когда ей показалось, что сейчас она потеряет сознание, внезапно откуда-то, из самой глубины души, поднялась тёмная волна чистого, древнего, безумного бешенства – да что он себе позволяет, этот мальчишка, решивший потягаться силой с ней, изначальной колдуньей! И уже через пару секунд сердце хозяйки Ярнвида воспламенилось таким же тёмным пламенем, все чувства обострились до предела. Внутри неё, набирая силу, словно расплавленная лава в жерле вулкана, заклокотала неконтролируемая ярость, смешанная с обидой. Она мраком растекалась в крови, посылая в мозг импульсы, порождающие в ней нечто взрывоопасное. Словно дикое животное, настороженно прислушиваясь к своему инстинкту, буквально вопящему об опасности, Ангрбода начала готовиться к атаке. Упрямо сжав зубы, колдунья подняла взгляд на бога, смотревшего на неё с улыбкой, похожей скорее на оскал голодного хищника. Её глаза, обычно яркие и переливающиеся, сейчас стали почти чёрными, под стать мгле, оплетающей её разум.
«Ну что же, принц, если ты хочешь, я заставлю тебя прийти в ужас от одного моего вида...».
* * *
Дикая, пульсирующая, ослепительная злость затмила все остальные чувства Локи. Где-то на задворках его сознания рассудок из последних сил кричал, что нужно остановиться, пока не стало поздно, но разбушевавшаяся в нем ярость не желала прислушиваться. С трудом справляясь с желанием разнести здесь всё в клочья, он не сразу почувствовал, как воздух вокруг вдруг словно уплотнился и задрожал. Давно потухший в камине огонь вдруг вспыхнул и запылал с новой силой. В лицо ему ударил порыв ледяного ветра, и глаза почти ослепли от белёсой вспышки. А в следующий момент маг отлетел к стене, с хрустом ударившись спиной и оставив на ней огромную вмятину, упал на пол. Оглушённый, Локи встал на одно колено и потряс головой, пытаясь прийти в себя. Прикрыв веки, он оскалился и чуть не зарычал от нового прилива бешенства. Его – бога, наследника двух царей, словно нашкодившего щенка отшвырнула какая-то лесная ведьма!
Внезапно всё пространство избы заполнил, подобный грому, утробный рёв, словно зазвучало сразу несколько десятков чужих голосов. Это был голос божества, жаждущего крови за нанесённую ему обиду. Локи сжал виски, но это не помогло – звук причинял невыносимую боль. Мозг будто закипал, плавился от озлобленного чужого сознания. С трудом преодолев выворачивающую наизнанку боль, он поднял голову и увидел поднимающуюся с кровати Ангрбоду. Её кожа стремительно серела, покрываясь сетью мелких трещин, сквозь которые лился жуткий зеленоватый свет. Волосы цвета запекшейся крови, словно живые, поднялись в воздух и, как змеи, вились вокруг перекошенного лица, на котором застыла улыбка, похожая на трещину в камне. На разведённых в стороны ладонях, жутко завывая, крутились, разгораясь, два огненных шара, которые, судя по всему, взбешённая колдунья намеревалась запустить в обалдевшего принца.
Локи едва успел скастовать воздушный щит, как крутнувшиеся в бешеном хороводе две ослепительные вспышки врезались в стену по обе стороны от него, оставив после себя чёрные жжёные дыры. Бог рывком бросился в сторону, но Ангрбода лишь повернулась и перевела горящие зелёным светом глаза в сторону его движения, и принца словно что-то толкнуло в грудь, подбросило в воздух, а в следующий момент он приземлился на пол у стены, больно ударившись головой. Из разбитого виска потекла кровь. Попытался подняться, но не смог. Он успел лишь развернуться и одновременно левой рукой ткнул в сторону ведьмы широко растопыренными пальцами, всей ладонью толкая ей навстречу остатки воздушного щита. Рассыпающийся на ходу невидимый, но жёсткий барьер врезался в Ангрбоду, сшиб её с ног и опрокинул навзничь. От толчка она отлетела на пару метров назад и проехалась спиной по полу.
Ни на секунду не отвлекаясь, Локи скользнул пальцами по воздуху, ловя еще один пучок энергии и создавая вокруг себя барьер, позволяющий хотя бы ненадолго защитится от возможных атак не на шутку разошедшейся хозяйки.
Слегка оглушенная падением, Ангрбода поднялась и медленно повернулась. В устремлённых на юношу горящих глазах не было и тени понимания, их застилала тёмная, мутная поволока. Она снова двинулась на него плавно, словно хищник, осознающий свою силу. Её вели проснувшийся бешеный нрав и обида.
В следующее мгновение ненадёжная, наскоро выстроенная магом защита рухнула. Яркие молнии прошли всего в нескольких сантиметрах от его плеча, заставив отпрянуть в сторону. Щит лишь смягчил следующий удар дикой силы, отбросивший царевича далеко назад, выбив воздух из легких. Хрустнули рёбра. Локи зашёлся в надсадном кашле, пытаясь сделать хоть глоток воздуха. Взгляд его упал на быстро светлеющую кожу рук – он вновь возвращался в свой облик. Сделав усилие, принц попытался вызвать привычное ощущение покалывания в кончиках пальцев, но глухое молчание было ответом. Самый сильный маг Асгарда стал совершенно беспомощен. Тех жалких крох магии, что ему удалось восстановить за это время, катастрофически не хватало даже на то, чтобы скастовать какое-нибудь мало-мальски простое атакующее заклинание. Скрипнув зубами от бессилия что-либо изменить, Локи со свистом втянул в себя воздух и уселся на пол, бессильно откинувшись на стену. Присутствие незнакомой дикой силы сдавило сердце холодным обручем.
Ведьма приближалась. Вырывавшийся из трещин на коже огонь струился вдоль тела, обрамляя его силуэт, точно светящийся шлейф. Горящий торжествующий взгляд буквально сдирал кожу с принца, стремясь проникнуть к самому сердцу. Меж вытянутых ладоней, издавая чуть слышное шипение, вновь разгорался огненный шар, роняющий на пол сгустки энергии. Локи не мог оторвать взгляд от этого завораживающего зрелища и чувствовал: ещё миг – и файербол полетит прямо ему в голову. Ведьма медленно приближалась, а он продолжал просто смотреть на неё, снизу вверх, позеленевшими глазами, сухими и тусклыми – отражением его самого изнутри.
Вдруг совсем не к месту вспомнился недавний эпизод в Хранилище, когда он сам, до предела взбешённый невероятным унижением и обидой, стоял перед Одином, а между ними бушевало холодное пламя его необузданной ярости. Внезапно захотелось закрыть глаза и заставить всё исчезнуть, оказаться как можно дальше от этого обескровленного, ледяного мира, отключить все чувства, стать кем-нибудь холодным, равнодушным ко всем тем, кто окружал его. С секунду он отстраненно смотрел на приближающуюся ведьму, ощущая только опустошенность и усталость, а затем внезапно вдруг запрокинул голову и рассмеялся неожиданно мягким и слегка нервным смехом.
Ведьма обескураженно остановилась и замерла. Его смех и замерший силуэт озадачили её.
– Уймись, Ангрбода. Мы оба проиграли в этой битве, – голос Локи был тих и низок.
Пылающий шар с треском выпал из рук и ушел в пол, оставив на нём чёрный обожжённый след. Горящий яростью взгляд поймал мерцающие в темноте глаза принца – и уже не смог от них оторваться. Локи смотрел прямо, не двигался, почти не дышал. Мир вокруг них перестал рушиться и замер. Неуверенно, очень медленно, словно к дикому животному, Ангрбода потянулась рукой к его белеющему в полутьме лицу и осторожно коснулась растрёпанных, чёрных, как уголь, волос. Локи не отстранился, только сквозь прозрачный лёд его глаз проступило нечто тёмное, мрачное, болезненное. Ангрбода ничего не сделала. Только растерянно посмотрела на свои ладони. И в следующее мгновение перед царевичем снова стояла прежняя хозяйка Ярнвида во всём великолепии своей дикой, первозданной красоты. Выражение её лица медленно смягчалось, на губах появилась неуверенная болезненная улыбка. Подняв на принца расфокусированные глаза, в которых больше не горел безумный огонь, она негромко рассмеялась, и в её голосе отчётливо прозвучали истерические нотки. Смех перешел во всхлип, грозя перерасти в истерику. Лицо исказилось. И было что-то такое пронзительно болючее в её взгляде, какая-то безумная надежда, что Локи не выдержал. Стремительно и рвано поднявшись с пола, он шагнул к старавшейся сохранить остатки гордости женщине, сдёрнул с кровати прожжённый в нескольких местах плед, накинул ей на плечи и, завернув в него, неожиданно привлек к себе.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:
* – как и во всех предыдущих и последующих главах общение между животными или же между животным и человеком происходит невербально при помощи мыслеобразов.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2018/07/29/1205