Утренняя автодорога. Двое движутся в машине в сторону города. За рулём сидит Кадир, а рядом Наиль. Кадир разговаривает по телефону, похоже на разговор с любимой девушкой.
— Я постараюсь успеть к ужину, не обещаю. Я не принадлежу себе, по крайней мере, сегодня.
(—)
— Гостей развлечь тоже не обещаю, пусть приходят на мою лекцию, у нас вход свободный.
(—)
— Погода? Да, вроде как, солнышко проглядывает. Для меня погода роли не играет, ты же знаешь...
(—)
— Машину мне починили, совсем как новая. Без машины в моём случае никак. Загород всё-таки...
(—)
— И я тебя целую. Хоп!
Наиль:
— А что означает твоё "хоп"?
Кадир:
— Не знаю, но с ней я всегда так прощаюсь.
Наиль:
— Ладно. Расскажи мне о ней.
Кадир:
— Она лучше всех!
Наиль:
— Да, с тобой не особо поговоришь. Познакомил бы что ли...
Кадир:
— Познакомить? Нет проблем, поехали вечером к ней, у неё там друзья. Заодно мне поможешь, а то они меня преследуют своими расспросами.
— Нет, спасибо, я откажусь. Я в лектора не гожусь. Как-нибудь в следующий раз. Кстати, чем мы займёмся после того, как провернём наше дело?
Кадир:
— Прошу не употреблять слова "провернём" и "дело", когда вопрос касается нашей миссии. От них так и тянет чем-то недобрым. Нам будет чем заняться, поверь мне.
Наиль:
— Я и не сомневался, просто я ожидал более конкретного ответа, а ты, как всегда, играешь в таинственность.
Кадир:
— Может быть и так. Только у тебя вопросов больше, чем у меня ответов.
Наиль:
— Разумеется. Только ты не ответил за всё это время ни на один из моих вопросов, и сам побуждаешь меня их тебе задавать.
Кадир:
— В одном можешь быть уверен, я не знаю всех ответов.
Наиль:
— Да, но когда дело касается тебя, ты своего не упустишь. Псевдоним "Хват" отвечает твоей натуре. За всё, что тебя касается, ты вгрызаешься бульдожьей хваткой. Анвар был прав, когда придумывал тебе этот ник. И вообще, если уж быть откровенным, вся эта словесность рождает у меня всё больше и больше сомнения в успехе нашей миссии. Я, например, не могу понять, почему люди, посещая наши семинары, должны отказываться от того, чему они посвящали свою жизнь и менять направления деятельности, ведь это создаёт непонимание среди их окружающих людей.
Кадир:
— Мы помогаем людям раскрыть себя.
Наиль:
— Да, но не надо же доводить до того, чтобы они на этой почве расставались.
Кадир:
— Не понял.
Наиль:
— Ну, как же? Это заставляет вступать в противоборство с теми, кто не одобряет их решений и приводит к тому, что они встречают огромное сопротивление со стороны близких, и как правило, кончается это разрывом отношений.
Кадир:
— Никто не имеет права человеку запрещать заниматься тем, к чему у него лежит душа. Ни люди, ни государства. Человек волен решать сам.
Наиль:
— Но ни такой же ценой!
Кадир:
— Тут ничего не поделаешь. Люди склонны недопонимать своих близких, недооценивать их возможности и намерения.
Наиль:
— Возможно. Но скажи мне, почему успешный токарь вдруг должен бросить свой завод и посвящать себя семи нотам?
Кадир:
— Я понял, о ком ты говоришь. Тут есть несколько моментов. Во-первых, он не должен этого делать, он может. Во-вторых, сам завод выпускает никчёмные авто и его личное мастерство как токаря высшего разряда теряет свой смысл. А в-третьих: благодаря своим песням он завоевал мировую известность и его песни молниеносно раскупаются, с появлением на рынке.
Наиль:
— Ты же не хочешь сказать, что это удел каждого - завоевать мировую известность.
Кадир:
— Хочу. Просто размер мира у каждого человека свой.
Наиль:
— Не надо меня путать, я знаю размер и пределы этого мира...
Кадир:
— Это хорошо, но я говорил не о физическом мире, не с географической точки зрения. Всегда внешний мир соразмерен миру внутреннему. Для кого-то этот мир может быть не больше его самого, семьи, для кого-то не больше двора, работы, страны, кому-то и всей вселенной мало, чтобы развернуться. Это вопрос идеи, или религии, если хочешь это услышать.
Наиль:
— Так или иначе вопрос о религии должен был всплыть на поверхность.
Кадир:
— Безусловно. Люди накопили столько знаний, а применить не могут даже сотой части, чтобы облегчить своё существование. Наша задача заключается в том, чтобы помочь им отделить важные вещи от бессмысленных.
Наиль:
— Но дальше разговоров это никуда не двигается, как я посмотрю...
Кадир:
— Разговоров, говоришь... Конечно, на определённом этапе развития человечества без разговоров не обойтись. Мы должны общаться друг с другом с помощью символов и звуков. И очень хорошо, что большинство людей могут говорить и слышать, ведь очень большой процент глухонемых, и незрячих, с которыми вступить в общение сложнее... Мы должны и им помочь найти верные решения.
Наиль:
— Ладно, оставим разговор на потом, всё равно не будет логического завершения. Ты помнишь дорогу?
Кадир:
— Да. Ты не забывай, я уже пятнадцать лет езжу по этому городу.
Наиль:
— Хорошо. Остановись у торгового центра на пару минут, время ещё позволяет. Хочу купить газет.
Кадир:
— А я газет давно уже не читаю, они отравляют жизнь хуже любого дурмана. Что ты хочешь из них узнать?
Наиль:
— Новости, конечно. Я же должен быть в курсе мировых событий. И знай, у меня иммунитет к дурманам. Тебе что-то купить?
Кадир:
— Нет, я воздержусь.
Наиль выходит из машины и скрывается в дверях торгового комплекса.
"Вот уже год, — стал размышлять Кадир, — как мы с тобой знакомы. Не было и дня, чтобы мы не виделись. Мы имеем разные интересы, но заняты одним делом. Это ли дружба?"
И тут Кадир обращает внимание на центральную улицу столицы. Она вся кажется перегруженной людьми.
Кто-то торопится домой с работы, а кто-то направляется на неё. Везде разбросаны листья и упаковки от товаров народного потребления. Упаковок больше, чем листьев, и они словно говорят, что природа проиграла городу.
Везде снуют торговцы мороженым и цветами, одни дают пищу для тела, другие для души.
Странное обстоятельство — люди как будто погружены больше в себя и не замечают друг друга. Возможно, они решают свои проблемы таким образом.
Кадиру помнились те времена, когда город вселял большие надежды и веру в людей, а теперь он источает только тревоги и недоверие. Это всё читается на лицах прохожих...
— Я готов, сэр — сказал Наиль, садясь в машину,— Я думаю, что они уже на месте.
Кадир:
— Будем надеяться, что так. Тут ехать несколько минут, поговорить особо не получится, а вот на обратном пути хочу обсудить с тобой важное дело. Так что готовься, дружище.
Наиль:
— Спасибо, что начинаешь готовить меня заранее. И что мне прикажешь делать, медитировать в ожидании?
Кадир:
— Делай что хочешь, ты уже взрослый парень.
Они успевают за это время проехать два перекрёстка, и Кадир паркует своё авто возле ювелирного магазина.
Наиль:
— Я был прав, вон стоит машина Сафара. Началось...
Кадир:
— Да, началось.
Они подходят к кафе со странным названием "Королтай" и входят в него. Наиль идёт впереди. Когда они доходят до середины зала, то за дальним столом поднимаются два человека, явно чтобы поприветствовать их. Они сближаются. Происходит рукопожатие и знакомство.
Наиль:
— Это Сафар, Камиль. А это Кадир.
Сафар:
— Милости просим к нашему столу!
Все присаживаются. Кадир садится напротив Сафара.
Кадир:
— Спасибо, Сафар, что согласились на встречу. Я думаю, Наиль Вам уже рассказал что-то о нашем проекте, поэтому терять время на вступление нет смысла, и я сразу перейду к сути вопроса.
Сафар, улыбаясь:
— Мне именно таким Вас и представляли...
Кадир:
— Тем более... Мы два с половиной года готовились к этой встрече и задействовано в этом деле около трёх тысяч человек. Вам, не хуже меня, известно, что эскалация войны дошла до своего апогея. За двадцать лет были использованы все допустимые виды оружия. И, по нашим сведениям, правительство разработало план, чтобы в декабре следующего года пустить в ход нейтронное и ядерное оружие, иного от него ожидать и не приходится. Сведения достоверные: у нас есть люди, приближенные к правительству. К счастью, ни все чиновники и военачальники видят во власти только инструмент наживы... Так вот, когда пустят в ход эти арсеналы, то, сами понимаете, ваш экзотический край со всем живым придёт в полный упадок. Безусловно, нас беспокоят в первую очередь люди, населяющие эти земли.
Сафар:
— Информация о вашей деятельности давно мне знакома. И радует, что в вашем обществе есть такие ребята. Но среди моих единомышленников немало тех, кто не особо верит в вашу дееспособность. Для них вы все — горожане, изнеженные свободой. Ведь знание проблемы ещё не значит, что известны пути её решения. И одного энтузиазма или несогласия с ситуацией недостаточно, чтобы добиться победы...
Кадир:
— С чем-то в Ваших словах трудно не согласиться. Мы не собирались изготовлять лозунги с плакатами и проходиться с ними по улицам, хотя такие акции тоже имеют своё воздействие. Среди нас имеются профессионалы в области стратегического планирования, связей с общественностью, экономисты, религоведы, социологи, экологи, и они уже выстроили определённый крупномасштабный план, который предусматривает не только остановку военных действий, но и взаимодействие наших и сопричастных государств на ближайшие двадцать лет.
Сафар:
— Это хорошо. Я уже двадцать лет живу в гуще войны, мне сложно вспомнить как выглядит мирное существование. Вы должны понимать, что там слово "смерть" — это не пустое сотрясание воздуха, а самая что ни на есть реальность. И не известно, что на самом деле сложнее: остановить войну или сохранить мир после. Ведь взаимная озлобленность, подпитываемая горечью потерь, способна всё вернуть на круги своя в любую минуту. Вы готовы жертвовать своими людьми ради этой неизвестности?
Кадир:
— Наши люди понимают, на что идут, они делают это осознанно. Ведь не известно, чья жизнь дороже стоит, пока жизнь каждого подвергается риску.
Сафар:
— Ну что ж, похвально. Какую роль Вы решили отвести мне и моим людям, не ради консультаций же вы со мной встретились?
Кадир:
— Да, не ради консультаций. Вы нам нужны, своего рода, для создания устоя моста на вашей стороне. Ваше влияние на горцев нам хорошо известно. План сработает лишь тогда, когда действия будут идти с двух сторон одновременно. Для этого мы отправим с вами своего человека, который знает наш план во всех деталях, и он будет регулировать ваши действия в соответствии с ним.
Сафар:
— Хорошо. Я должен всё взвесить, мне нужны сутки. Ответ вы найдёте в ящике своего офиса. Это будет пустой конверт. Конверт с кремлём будет означать согласие, любое другое изображение будет означать отказ... Хочу Вас, Кадир, спросить: ради чего Вы это делаете?
Кадир:
— Один из величайших людей сказал следующее на эту тему: "Любое действие лучше, чем бездействие". Я хорошо чувствую человеческие эмоции и пока кто-то испытывает боль, я буду её испытывать вместе с ним, а значит, должен буду вместе с ним справляться с этой болью. Помогая другим, я помогаю себе в какой-то степени.
Сафар:
— Я понял Вас. Я буду молить бога, чтобы он устроил нам встречу снова, но уже в других условиях. Спасибо Вам!
Прощание сопровождается мужским рукопожатием. Двое остаются, а двое уходят.
Сцена повторяется. Кадир с Наилем едут в обратном направлении, а точнее, в направлении головного офиса.
Наиль:
— Я ожидал, что встреча займёт больше времени и потребует гораздо больше слов. Ты, мне кажется, их поразил своей лаконичностью. Я бы сказал, ты их загипнотизировал.
Кадир:
— Так было задумано с самого начала. Извини, что не дал тебе слова.
Наиль:
— Это было бы лишним, я и сам всё понимаю... Ты мне обещал кое-что рассказать на обратном пути. Видишь, я готовился, хе-хе.
Кадир:
— Да, да. Теперь мне придётся это сделать. Принято решение тебя и ещё двоих ребят отправить к горцам. С ними познакомишься завтра на инструктаже. Почему тебя? Всё очень просто, ты родился и вырос в их среде и у тебя меньше шансов допустить ошибку, ведь ты хорошо знаешь их обычаи и устои, стратегию ты знаешь не хуже меня. Ты удивлён?
Наиль:
— Да, как сказать.... То есть ты уверен, что Сафар согласится?
Кадир:
— Конечно. Слишком многое на кону. И он это понимает не хуже нас.
Наиль:
— Согласен. Это... действительно правильное решение отправить именно меня. Я этого, в какой-то степени, хотел и ожидал. Интересно будет проверить свои знания.
Кадир:
— Мне больше нечего добавить. Я бы сам поехал, но Док был категоричен на совете... Чем займёшься до завтрашнего дня?
Наиль:
— Надо кое с кем встретиться, попрощаться тоже надо будет. Будем проезжать мимо "Сатурна", высадишь меня. Там у них большой телевизор, хочу фильм посмотреть.
Кадир:
— Без проблем. Что за фильм?
Наиль:
— "Спасти рядового Райана", люблю этот фильм.
Кадир:
— Известно про такое. Спилберг знает своё дело. Насколько помню, там говорится про высадку союзных сил в Нормандии. Чем-то актуальный фильм...
Наиль:
— Ну всё, приехали. Хоп!
Кадир:
— По чужим словам, как...
Наиль, уже высаживаясь:
— Можешь не договаривать, я забыл, что ты владеешь монополией на это слово.
Кадир:
— Давай, до завтра! Совет начнётся в 12.00.
Кадир остаётся в какой-то непонятной пустоте и погружается в размышления, трогаясь с места.
"Человеческий разум должен контролировать все процессы в организме, эмоции и мысли, но если лишить его возможности оставлять на какое-то время эти явления без контроля, то могут вылететь все предохранители.
А раз человек находится в обществе других людей, у которых такие же явления, то логично было бы предположить, что он должен контролировать и их тоже, но вперемежку с умением отпускать их на самотёк.
Интересно, я сам до этого додумался или это тоже проделки Дока, который всегда подводит к выводам так, что бываешь уверен в собственной находчивости?
Да, Док - человек-загадка. Никогда не известно, как он поступит, но всегда его действия оказываются наименее разрушительными.
Правда, многие считают его сложным. Они не хотят даже допустить мысли, что корень непонимания лежит в них самих. Ведь если ты не можешь понять чьи-то мысли, это не значит, что всегда неправ тот, кто хочет сделать свои мысли известными.
А я? Всегда ли я понимаю его?"
После этого Кадир встречается с десятком людей в разных местах, но всегда на одну тему. Он координирует завтрашнее заседание "Совета Старейшин". Освобождается он около 22.00 и сразу направляется к своей пассии.
Оказавшись на крыльце, он нажимает на звонок.
Через пару минут дверь открывается и перед ним предстаёт очаровательное создание.
На фоне освещённого дверного проёма больше всего привлекают внимание широко открытые миндалевидные глаза иссиня-зелёного отблеска. Девушка отпускает несколько секунд Кадиру полюбоваться их безбрежной чистотой.
Она вполголоса:
— Тебя трудно бывает дождаться...
Он, уступая:
— Да. А до тебя трудно добраться...
Она:
— По-моему, я скучала по тебе...
Он:
— И я, по-моему, желал поскорее увидеться с тобой...
Она, обнимая его за шею:
— Как прошёл день?
Он, отрывая её с пола и проходя в дом:
— Он удался. А твой?
Она, целуя его в шею:
— Я рисовала море для тебя, милый.
Он, опуская её на пол:
— Это трогательно. Я должен его увидеть обязательно. Где оно?
Она, беря его за руку:
— Оно в спальне. Ты его увидишь позже. Сначала я познакомлю тебя со своими друзьями, ты с ними ещё не знаком. Дожидаются тебя в будуаре. По-моему, хотят тебя о чём-то расспросить...
Он, поднимаясь за ней по лестнице:
— Студенты?
Она:
— Твои поклонники.
Они оказываются в комнате с приглушённым светом, в ней кто-то разговаривает.
Она, включая основное освещение:
— Друзья, минуточку внимания, я хочу познакомить вас с моим возлюбленным.
Голоса затихают. Она подводит его к группе:
— Знакомься, это Вика.
Кадир:
- Очень приятно, Виктория.
Виктория:
— Мне тоже. На фотографии Вы выглядите иначе, старше. Стэлла, у тебя отменный вкус!
Стэлла:
— Спасибо, Вика. А это — Софи.
Кадир:
— Здравствуйте, София.
София:
— Я давно хотела с Вами познакомиться... Я читала Вашу последнюю статью, мне понравилась ваша идея эволюционирования человеческого духа.
Кадир:
— Я польщён. Но признаться честно, эта теория принадлежит не мне, я её только продолжаю.
Стэлла:
— А это наш Стас.
Стас:
— Мы с Вами не встречались прежде?
Кадир:
— Может быть. Не могу ответить однозначно.
Стэлла:
— Ну всё, все познакомились, теперь я могу отвести Кадира на кухню, пока еда не остыла.
Виктория:
— Стэлла, я считаю, что, добравшись до твоих кулинарных изысков и, воскушав твои чудесные яства, Кадир обретёт леность и погрузится в беспечность... Я предлагаю уделить нам пять минут, чтобы он, удовлетворив наше любопытство, мог попасть победителем на кухню. Вы же, Кадир, не против?
Кадир:
— У меня не остаётся выбора. Только регламент будет такой: по три вопроса от каждой персоны.
Стэлла:
— Я согласна. В конце концов, не мой желудок истосковался по пище.
Виктория:
— Вот и отлично! Тогда я начинаю первой.
Стас:
— Вперёд, несокрушимая победительница!
Виктория:
— Вы богатый человек?
Кадир:
- Конечно. Мне принадлежит целая вселенная, и только я знаю, как она устроена. Я бы ни на что её не променял.
Виктория:
— Очень интересно! Вы хорошо знаете Стэллу?
Кадир:
— Ровно настолько, насколько она раскрылась предо мной.
Виктория:
— Ух ты! А Вы можете за неё отдать свою жизнь?
Кадир:
— Да, если она сможет это пережить.
Виктория, смеясь:
— Спасибо большое, мне стало понятнее, как вы устроены.
София:
— Скажите, Кадир что вы думаете о свободе?
Кадир:
— Любой человек свободен настолько, что может менять своё имя, национальность и религию по своему усмотрению.
София:
— Да, точно. А что важнее: талант или опыт?
Кадир:
— Важнее всегда опыт, потому что он проверен и испытан на деле, а талант, он, как удача, может в самый ответственный момент отвернуться.
София:
— У Вас чёткая формулировка. А что нас ждёт в будущем?
Кадир:
— В будущем нас ждёт результат того, что мы будем делать в настоящем, не более того.
София:
— Как Вы складно говорите... Жаль, что у нас так мало времени...
Стас:
— Вы являетесь политиком?
Кадир:
— Я занимаюсь металогией, а она включает в себя политику тоже.
Стас:
— Я догадывался... Что Вы думаете о нынешней войне?
Кадир:
— Она несправедливая, как и миллионы войн, бывших в прошлом.
Стас:
— А вы примете в ней участие?
Кадир:
— Нет. Я буду делать всё, чтобы никто в ней не принимал участия.
Стас:
— Мне близка Ваша точка зрения.
Кадир:
— Отведённое время прошло. Должен откланяться. Следующий ход за мной; я тоже люблю задавать вопросы...
Виктория:
— Поцелуй его, Стэлла, и за нас, когда будешь выпускать на волю. И напоследок, Кадир, сколько Вам лет?
Кадир:
— К счастью, мой возраст не имеет никакого значения. До свидания!
— До свидания!
Она, спускаясь по лестнице и улыбаясь:
— Дорогой ты уделил внимание всем, но только не своей богине... Боюсь, что на кухню ты попадёшь в самую последнюю очередь, ведь Вика была права, когда говорила про леность и беспечность...
Кадир:
— Об этом можно было только мечтать...
Кадир оказывается на трассе только около часа ночи.
Небо успело за это время изрядно помрачнеть и стало выдавать порции назойливого дождя. Дорога стала блестящей как стекло.
Он снова погружается в свои мысли. Он пытался предвосхитить события завтрашнего дня.
Вдруг с левого крыла вырастает огненно-красная спортивная машина и на космической скорости выскакивает на дорогу перед автомобилем Кадира. Следующее, что слышит Кадир, это звуки прессующегося металла и лопанья стёкол.
Кадир с трудом успевает объехать столкнувшиеся две машины. Красная въехала в припаркованный грузовик.
Он возвращается к месту столкновения и помогает выбраться из салона водителю, который буквально запакован в подушки безопасности. К нему возвращается способность говорить лишь спустя пятнадцать минут.
Он оказывается трезвым. Чуть позже выясняется, что он торопился в больницу к своей жене, которая родила первенца.
Кадир дожидается представителей власти, чтобы дать показания, а за этим он отвозит уцелевшего водителя к жене в больницу. Он решает помочь ему достичь поставленной цели. Там они расстаются.
Возвращается он домой только в районе четырёх утра. Его хватает лишь на то, чтобы принять душ. После этого он проваливается в сон. Ему снится море с лазурными берегами.
Просыпается он от телефонного звонка. Время 9.45.
Кадир встаёт с постели, чтобы дойти до телефонного аппарата, висящего на противоположной стене.
Он поднимает трубку и слышит возбуждённый голос Наиля.
Первая фраза оказывается самой трогательной: — Друг, ты победил, кремль у нас в руках...
Декабрь 2001 г.