...Все страньше и страньше, - сказала Алиса
– Место для парковки есть, но я, пожалуй, в него не влезу. Слишком у этого калифорнийца задница широкая, номер смешной, 2theMoon! да и моя немаленькая, угол надо большой, а места для маневра мало, нет, не войду, - думала Мона, крутя руль.
– Так, третья попытка. Опять не тудыть. Гадство какое. Что же делать-то?
Она огляделась. Солнце за Гудзоном уже присело за тучки, скоро закат, парковки больше нет и не будет, все уже приехали. Значит,придется гнать на стоянку, и потом идти домой, а я сегодня опять устала. И вчера устала, и позавчера устала, и вообще – устала я, ребята!
Ребята, два кота, один рыжий, другой серый, наблюдавшие за ее попытками из окна, понимающе переглянулись: кормежка откладывается, братан! Когда она еще домой притащится. А мы жди, голодай, так и фигуру испортить недолго. Что же делать? Мона и коты огляделись в отчаянии и одновременно увидели – на парапете через дорогу сидят два парня и внимательно на них смотрят. Один высокий и красивый, как киноартист, другой пониже и поплотнее.
– Это ваша машина? – спросила Мона.
– Какая? – спросил Плотный.
– Ну эта вот, “2TheMoon” («На Луну») из Калифорнии, номер какой забавный.
Парни переглянулись, Плотный почесал в затылке и по-русски ответил:
– Вообще-то наша.
– Ой, Вы по-русски говорите, - обрадовалась Мона. – А он тоже русский? – и она показала на высокого парня.
Плотный оглядел приятеля с ног до головы и ответил:
– Да нет, он нерусский, он мексиканец. Он по-русски не говорит. – И продолжил по-английски:
– Давай поможем человеку.
– О’Кей, – ответил Мексиканец. Они спрыгнули с парапета, подошли к машине Моны, и Мексиканец, нагнувшись, заглянул ей в глаза и спросил:
– Вы нас подождете, пока мы сходим за ключами?
Глаза у него были темные, глубокие, опушенные густыми ресницами, квадратный подбородок покрывала такая заманчивая жесткая щетинка, что Мона, вспомнив давно забытые навыки молодости, с придыханием ответила:
– I’ll be happy to wait for you (Я буду счастлива Вас ждать).
Мексиканец усмехнулся и они ушли. «И чего ты придыхаешь, старая дура? – подумала Мона. – Двадцать лет назад надо было придыхать». Она оперлась локтем на раскрытое окно и стала ждать. Солнце уже наполовину вошло в реку, облака над ним растрепались в красно-фиолетовые перья. Задул вечерний бриз, в домах засветились окна одно за другим, а парни все не шли. «Наверное, обманули, смотрят сейчас в окно и смеются», – и, вздохнув, Мона включила зажигание. В этот момент открылась дверь и на улицу вышли парни, на поводках они держали собак. Мексиканец вел молодого поджарого добермана, а Плотный ташил за собой толстую кудлатую белую дворнягу. Коты в окне подскочили и сделали спины горбом, так, на всякий случай.
Мексиканец сел в свой белый луноход и подвинул его на полметра вперед. Мона обрадованно начала заруливать в расширившийся карман, но Мексиканец остановил ее жестом:
– Хотите, я запаркую машину? Тут все равно тесновато.
– Вау! – сказала Мона. – Сразу видно, что Вы не из нашего штата. Конечно, хочу.
Она вышла из машины, доберман оскалил зубы, но тут Плотный взял поводок покороче, и пес замолк. Мексиканец сел за руль, и под короткие команды Плотного: вперед! назад! левее! притиснул машину к бордюру.
– Смотрите, не поцарапайте мою машину, когда будете выезжать, - улыбнулся Мексиканец, и вся компания направилась вниз, к реке, на вечернюю прогулку. Вечерний туман заштриховал фигуры людей и собак, вот они почти не видны, вот пропали совсем. «Есть на свете приятные люди. Хоть и не в нашем штате, а все равно – хорошо!» – подумала Мона и пошла домой. Коты спрыгнули с окна и дружно побежали в кухню, поближе к раздаче.
Парни и собаки подошли к реке. Солнце село, у реки было сумрачно, по воде стлался туман, в кустах вспыхивали светлячки. Парни огляделись, вокруг не было ни души. Они привязали собак к дереву, сняли одежду, потом нажав разьемы комбинезонов, выползли из человеко-костюмов. Под луной заблестели гладкие, крепкие тела саламандр, засверкали желтые бриллианты глаз. Они посмотрели друг на друга, засмеялись и нырнули в воду. Человеки считали Гудзон непригодным для купания, но у них дома реки были еще грязнее. Хорошая планета Земля, и правильно они сделали, что купили этот тур. Надышались, накупались, поели натуральных продуктов. Отпуск заканчивается, старик Кидд ждет их, тоже на Землю хочет. Сдадим ему собак, хорошее прикрытие, на человека с собакой никто не обращает особого внимания. И машину тоже оставим, машина хорошая, им ее в агентстве путешествий вместе с собаками выдали. Надо будет им сказать, чтобы номер поменяли, а то слишком запоминающийся. Они плавали, ели свежую рыбу, прихватили пару диких уток. Обьедки бросали собакам, а то им скучно всю ночь сидеть на привязи.
Через день Мона пошла к машине, взять кое-что из багажника. На тротуаре стояли знакомые парни, разговаривали, собаки, черный доберман и белая дворняга, лежали у их ног.
– Здравствуйте, hello! – разулыбалась Мона. Парни холодно, в недоумении смотрели на нее.
– Ну как же, вы мою машину парковали третьего дня, да вот же и Ваша машина стоит, “2TheMoon”, – обратилась Мона к Мексиканцу.
– У меня нет машины, – ответил Мексиканец, – Вы меня с кем-то путаете. Я вожу мотоцикл.
– Вот и собаки те же, как же я могла вас перепутать?, - обратилась Мона к Плотному.
– Я Вас не понимаю, - сказал Плотный. Парни отвернулись от Моны, подняли собак и пошли к реке.
Стало вдруг зябко, потянуло сыростью.
- Скоро будет дождь, - подумала Мона. – Длинный-длинный дождь. Надо переставить машину.
* * *
Далеко за земной атмосферой летел «Маринер-1005». Он вез железо из астероидного кольца на Луну. На земле «Маринер-1005» не был уже года три...
– Или четыре? – считал на пальцах капитан Кидд. – Нет, все-таки три на пасху будет. Надо бы сходить на Землю, как они там все? И на могилах побывать, проведать стариков. Себе местечко прикупить и камень поставить тоже не помешает. Все-таки кто-нибудь да заглянет. А то загнешься тут на астероидах, никто и не вспомнит. Вот вернутся Русский с Мексиканцем из турпоездки, и я спишусь на берег. Возьму полгода, сразу за всю мазуту. Ну что там Паганини делает, заснул, что ли?
Кидд посмотрел на экраны наружного наблюдения и заорал:
– Паганини, чертов сын, закроешь ты этот люк сегодня или нет? За смертью тебя посылать!
За бортом на тросе уже минут пятнадцать болтался матрос Паганини, батарейный люк закрывал.
– Я ключ упустил, - отвечал Паганини, - как же я его закрою?
– Ну упрись там во что-нибудь и так закрой, – советовал капитан Кидд.
– Во что ж я тут упрусь? – отвечал Паганини.