На лоджию Костя вышел под надуманным предлогом - температуру перед уходом посмотреть – и задержался... После того как он стал жить отдельно, «отчий дом» незаметно приобрёл большее значение, чем прежде. Так уже было, когда родился младший брат, и мама пробыла целую неделю вдали от него, Кости! В один из их с папой приходов она не смогла, или ей не разрешили, спуститься, в другой – между ними встало оконное стекло... Вот и взрослая жизнь оказалась таким же «стеклом».
Оглушительно стрекотали сороки. Тянуло крепким табачным дымком – Костя даже представил деда Ивана, который один из всей семьи курил и всегда был окружён сизым облаком... Внизу спиной к нему стояла женщина в мешковатом платье, а рядом колготились мальчик лет восьми и девчушка помладше. Внимание этой троицы было приковано к «зарешёченной» канаве, зовущейся в обиходе ливнёвкой... Не успел он сообразить, что перекур на лоджии регулярно устраивает сосед, как нахлынули воспоминания...
Переезд и появление Ваньки, нового друга, обесценили для Кости вечерние прогулки с папой и мамой. Младшему брату Серёжке без разницы: восседает в коляске и глазёнками хлопает! А ему... Просто так ходить – скучно, катить впереди на велике, время от времени поджидая остальных, – тоже... Ваньку родители не приглашали, да он и сам понимал, что тот не создан для размеренных прогулок. По субботам, пока дружок спал, Костя отправлялся с папой в «Орлёнок» на первый, почти персональный, киносеанс; по будням, когда Ванька был в детском саду, помогал маме дома или веселил братишку под магазином с очередью внутри! Если тётя Марина спокойно оставляла сына без присмотра: куда-то уходила, полагаясь, наверное, на него, Ванькиного товарища, то Костю родители брали с собой, реже - просили деда приглядеть за ним.
- Мальчик мой, ты что, курить начал? – показалась в дверях мама.
- Ага, вот дымим с соседом, точно два паровоза! – ляпнул он, обернувшись и комично приподняв руки.
- Зачем ты так?
- Прости... Мам, а ты знаешь эту дамочку? Они топчутся вокруг ливнёвки, почти как мы тогда...
По быстрому взгляду, брошенному из-под очков, и по жалостливой гримаске он догадался, что знает.
- Они из пятиэтажки, - кивок в сторону того места, где жили прежде. - Муж таксует, она - с детьми... Гулять почему-то приходят сюда.
Оба помолчали.
- ... В лицо друг друга, конечно, знаем, то и дело сталкиваемся на городских улицах и тут... Иногда я вижу в ней себя саму: деток двое, муж есть, но редко его с ними увидишь...
- Ясненько. Пойду, наверное... Ванька звал, – он ругал себя, когда начинал мямлить, как сейчас, но страх обидеть родного человека своей независимостью вновь и вновь появлялся при расставании.
- Так его и зовёшь? – улыбнулась мама.
- Ну да, – облегчённо выдохнул Костя. - Что Ванька, что Серёга, который ещё младше, быстро забыли детство, а со мной оно вроде перескакивает из года в год.
Запищал домофон и дверь подалась вперёд... Сверху картина виделась менее драматичной. Малышка хныкала, её брат, успевший уже сломить или подобрать прутик, тщетно пробовал достать им до дна канавы, мамаша явно впала в ступор.
- Помощь нужна? – спросил Костя.
Они либо не слышали, либо только делали вид...
- Вам помочь? – повысил он голос, решив про себя, что третьей попытки не будет.
- А как? – поднял на него глаза пацан.
- Сын! Будь повежливее, - встрепенулась «дамочка». – Сам же ключи уронил...
Костя некстати ощутил холодок металла под рубашкой, а в следующую секунду понял, что знает, вернее, знал её! Мила... Девочка на скейтборде... Приходящая и уходящая подруга Кати-собачницы из соседнего двора... Собак он сторонился, Катьку, несмотря на три года разницы не в его пользу, потихоньку любил, а улыбчивой Миле, которая была ещё двумя годами старше, улыбался в ответ. Совсем ещё «зелёный» Ванька держался с девочками нахально, будто ровня! Сам Костя больше наблюдал за всеми, признавая, что в обществе Кати и Милы ему гораздо интереснее, чем с девчушками Ванькиного возраста.
Он уже не помнил, как началась та дурацкая игра... Два дома, в одном из которых жил его дружок, а в другом – «тайная пассия», и, соответственно, два двора разделял дощатый забор; с их стороны он был сплошным, а с противной скреплялся несколькими поперечными досками. Вставая на эти перекладины, девчонки могли видеть своих малолетних оппонентов и поддразнивали их. Иногда Катя-собачница кокетливо пристраивалась на шаткий забор, иногда и спрыгивала к ним! Короче говоря, одним знойным вечером эта «ширма кукольника» стала крепостной стеной: с чьей-то подачи все вооружились разнокалиберными медицинскими шприцами, и тотчас завязалась перестрелка холодной водой! Мальчишки, прижатые к дому, были как на ладони. «Амазонки» поливали их и сверху, и снизу - сквозь щели в заборе. Приходилось скакать из стороны в сторону, открывать опережающий «огонь», заслонять лицо ручонкой. Время от времени кто-то из них бегал с бидоном на колонку... Мила, по своему обыкновению, пришла в разгар событий: её улыбающееся лицо показалось над краем забора, и не Ванька, от которого можно было ожидать всего, а он, Костя, нажал на поршень шприца и только потом увидел мокрую растерянную девочку!
Ключи лежали на виду – простое колечко с двумя желтоватыми «пёрышками», да и глубины в канаве было не больше полуметра. «Как бы их подцепить? – размышлял Костя. - Пластилина дома наверняка нет. Что, если...» Несчастной троице он велел оставаться на месте, а сам пошёл обратно к подъезду. Дед Алик, мамин отец, обожал хозяйственные отделы магазинов и покупал всякие, на первый взгляд, ненужные диковины; кое-что доставалось им: например, особые палки для задёргивания штор! Зелёные, с крючками на одном конце, они скрытно стояли в каждой комнате, но маме больше нравилось «собственноручно» занавешивать окна.
- Костя? Что-то забыл?
- Мам, это Мила, - бубнил он, разуваясь. – Помнишь, такая круглолицая, чернявая... Правда, обесцветилась теперь... Мне нравилось, как она бочком стояла на скейте, как ловко объезжала люки! Вот умудрился узнать... Всегда по-матерински на меня смотрела – только сейчас понял, увидев её с детьми.
Он прошёл в комнату, нарочито медленно приподнял штору и обнаружил то, что искал! Дедова причуда, «удочка» для ловли чего угодно, кроме рыбы, стояла, где ей и положено.
- А это зачем? – недоумевала мама.
- Они ключи в ливнёвку уронили. Должен дотянуться...
Со второй попытки Косте удалось подцепить заветную пропажу. Девочка перестала плакать и хлопала в ладоши, мальчик восхищённо смотрел на нежданного спасителя, благодарила его и мать, но Косте показалось, что ей радостно за саму себя: не придётся вызванивать мужа и всё ему объяснять.
- А мой брат однажды уронил в такую же канаву пупсика! – забросил Костя совсем другую «удочку».
- Да? – вяло отреагировала Мила, но дети заинтересовались.
В Серёжке он души не чаял, однако маленькие прихоти маленького же человечка вызывали, бывало, досаду. Скажем, отправив обе свои коляски «на прикол», тот не отказался от транспорта вовсе и выбирал перед каждой прогулкой машинку. Чаще всего тащил за верёвочку один железный грузовичок. Главным удовольствием было завезти его в лужу, а потом – любоваться двумя мокрыми дорожками от колёс. Но как он грохотал по асфальту! Иногда Серёжка на протяжении недели не выпускал из рук какую-нибудь игрушку; так было и с пупсиком, который звался у них Голышом. Неудачно выронив большеголового и пухлозадого «младенца», Серёжка зашёлся в рёве! Дома валялся точно такой же, но ему был нужен именно этот... Пообещав, что купят замену по дороге, они с мамой увели капризулю. Тем не менее он не забыл о потерянном любимце и вечером, когда папа пришёл с работы, повёл того к ливнёвке... Костя помнит ужас братишки, заглянувшего в одну канаву и не обнаружившего Голыша, который ждал его по соседству! С помощью рейки и кусочка пластилина они «выудили» игрушку.
- Проводить вас? – спросил Костя, отсмеявшись.
- А вы знаете, где мы живём?
- Знаю.
- Спасибо, - улыбнулась Мила, - вы нам и так уже помогли.
Он проводил – взглядом. Пять лет разницы, сделавшиеся незаметными с возрастом, отдалили их в прошлом. Летом он продолжал «гарцевать» с Ванькой, она же становилась девушкой и обращала внимание на мальчиков постарше; потом пришёл его черёд по ком-то вздыхать, но Мила уже была на следующей ступени лестницы жизни.