На собственной шкуре

Павел Коваленко
Я в социальных сетях – новичок. Естественно, у меня проходит социализация.
Друзья предупредили: делись здесь опытом, воду не лей, пиши по существу.
А я – человек обязательный и традиции чту.
Ну, раз так тут принято…

Страдаю я от черты своего характера.
Это когда очень долго к своему положению привыкаешь.
А потом его принимаешь, и расстаться с ним уже не в силах.
Ты не угадал, это не ревматизм. И не мания величия.
Но штука тоже болезненная.

Я – консерватор. Нет, я не закатываю овощи в банки и не высиживаю свой геморрой в британском парламенте.
Люди, я просто очень тяжело к вам привыкаю и ещё тяжелее расстаюсь.
Во-о-о-от! Чувствую живой интерес!

А тут всё так закрутилось...
И я, очевидно по воле злой магии, остался без парикмахера.
Главное, повар и садовник при мне, а стричь меня ни кто не берётся!
Ну, и как бы ты гасил этот кризис?
Лично я не пожалел бы денег и учредил конкурс стилистов имени своего имени на одном из федеральных каналов. Но по воле злой магии…

Был вынужден смириться и искать утешение в ближайшей парикмахерской.
Их сейчас, чтобы людей лишний раз не травмировать процедурой, переименовали в салоны красоты и барбершопы.
Но сути это не поменяло.
Везде одно и то же: слёзы по потерянным волосам, стынущая в жилах кровь от квалификации отдельных мастеров и перекись водорода.

Она выбрала меня в качестве жертвы сама.
Точнее, мой «мастер на одну причёску» меня уже поджидал.
Наверное, когда в твоей жизни надолго задерживается одна женщина, и вдруг (по воле злой магии) ты оказываешься в объятьях другой, с тобой происходит нечто подобное.
Вот всё было точно так же!
То есть всё было не так!

Она набросилась на меня без прелюдий.
Её жаркое дыхание бесстыдно врывалось в мои уши словами, что настало лето и этот факт уменьшает длину волос на моём затылке в разы!
Мои бедные волосы разлетались из под её проворных ножниц и впивались в половую плитку, подобно миниатюрным протазанам (во времена засилья холодного оружия было и такое копьё).
Её необузданное кавказское сердце диктовало ритм её жизни и стиль моей новой стрижки.
Боже, ни с одной женщиной до этого я не чувствовал себя таким… бараном!
Она успевала, скашиваясь одним глазом, следить за перипетиями телевизионного «мыла» и закладывать немыслимые виражи ножницами за моими ушами. Финишную прямую окончания стрижки мой разум пересекал уже в бессознательном состоянии.

Вот это, скажу я тебе, сходил в парикмахерскую!
Остаток дня провёл в одиночестве у зеркал, смахивая слёзы и принимая успокоительное.
А на меня из другого измерения всё это время смотрело ошеломлённое лицо.
Мне оно показалось знакомым.
В глазах этого лица лично мною читался один вопрос...
Я не находился с ответом.
Но одно мне доподлинно известно.

Когда под покровом темноты я буду красться, стыдясь своей креативной прически и прятаться в складках местности, меня остановит первый же страж порядка.
В нём будут бороться главные составляющие русского характера: безнаказанность и вседозволенность.
Но служебный долг одержит верх.
И вот тут то страж и попросит предъявить справку, подтверждающую моё освобождение…

Давай, теперь твой черёд.
Рассказывай, как там у тебя с консерватизмом?