(Часть 2
http://www.proza.ru/2018/07/06/922)
Я - мама!
Для меня эти слова не сразу стали понятны в полной мере. Осознание того, что у меня есть ребенок, за которого я отвечаю в жизни, приходило постепенно. Я очень хотела быть хорошей мамой и старалась изо всех сил.
Я возилась с дочкой день и ночь, почти не спуская ее с рук, рассказывала ей сказки, показывала звезды на небе и делала, наверное, еще много подобных глупостей.
- О-хо-хонюшки, - вздыхала бабушка, глядя на меня, - правду говорят, что первый ребенок - последняя кукла.
Учиться мне не очень хотелось, но строгая Петровна бдительно контролировала этот вопрос. Она сходила несколько раз к директору школы, и та вникла в нашу сложную ситуацию - мне установили что-то вроде свободного посещения. Только обязательные контрольные и проверочные работы я должна была писать в классе, как все. Отличницей я больше не была, но и ни одной тройки не получила. Учеба всегда мне давалась легко, несмотря ни на что.
Весной я часто вывозила дочку в коляске на улицу, и мы долго гуляли по нашему двору и близлежащему скверу. Прохожие с любопытством оглядывали нас и, скорее всего, думали, что я катаю свою сестренку.
Роды меня нисколько не изменили, к моему огорчению.
Я никогда не была красавицей, скорее наоборот: долговязая, с чересчур худыми руками и ногами. Нос у меня был длинноват, губы слишком тонкие.
Наверное, с помощью косметики, которая иногда творит чудеса, я смогла бы выглядеть намного лучше. Но мне не у кого было учиться этому.
Моя мама почти не пользовалась косметикой, а бабушка в своем возрасте вообще не думала об этом.
Я видела, что из гадкого утенка не получилось прекрасного лебедя, хотя все говорили, что я похорошела после рождения дочки.
Я делала вид, что верю.
Дворовые старушки ласково улыбались мне при встрече, делали комплименты, желали всего хорошего мне и дочке. Я искренне улыбалась в ответ и радовалась, что люди меня не осуждают. Но однажды, затолкав коляску со спящей дочкой в подъезд, мне пришлось вернуться - с коляски упала игрушка.
- Ходит, как будто все хорошо, - прошамкал чей-то голос, - все теперь, пятно на всю жизнь, сама себе посадила, позорище!
- И не говори, - радостно подхватил кто-то, - кому нужна кобыла с чужим жеребенком?
Застыв на месте, я слушала, как меня обсуждают бабушки-соседки, как им приятно видеть "эту одиночку, у которой ни рожи ни кожи, а теперь еще и с дитем! так и будет одна маяться всю жизнь..."
Проснувшаяся Ленка улыбалась мне, и я, сглатывая слезы, взяла дочку на руки и осторожно прижала к себе.
Поднимаясь на свой второй этаж, я подумала, что кобыла с чужим жеребенком была бы всем в радость, а не нужны друг другу только люди.
И если раньше я надеялась, что мне еще может встретиться человек, который полюбит меня и примет Ленку, а именно так часто говорила бабушка, то теперь я была убеждена в том, что такого просто не может быть.
Кобыла с чужим жеребенком...
Вот так в шестнадцать лет я узнала цену своей жизни и поклялась, что мне, кроме доченьки, никто не нужен.
Никто и никогда!
А она будет счастливой, моя Ленка, еще как будет!
И опровергнет народную глупость - "Не родись красивой..."
Хороша, как ангел небесный - так сказала про Ленку Петровна, и оспорить этого было нельзя.
Еще в роддоме я услышала впервые - "какая куколка родилась у этой малолетки", а потом быстро бегущее время только доказывало сказанное кем-то из медперсонала.
Моя дочка была не просто хорошенькой и симпатичной, как все малыши.
Она была красавицей в прямом и полном смысле слова - большие голубые глаза, очень черные ресницы, светлые волосы колечками.
К пяти годам это был очаровательный ребенок, на которого часто обращали внимание даже незнакомые люди. Наши старушки, которые прочно подсадили меня на комплекс "кобылы с чужим жеребенком", были вынуждены признать Ленку первой красавицей не только в нашем дворе, но и далеко за его пределами.
Мои родители и бабушка души не чаяли в Ленке, а я любила ее до безумия и однажды поняла - жизнь дочери дороже мне моей собственной.
И, если понадобится, я смогу убить за нее...
Дочка росла любознательной, схватывала все на лету и что-то новое запоминала настолько быстро, что нам оставалось удивляться. В пять лет она читала по слогам, но здесь я опережала ее - в свои пять я читала уже хорошо.
Волей-неволей, но дома Ленку то и дело сравнивали со мной, и мне это не было приятно, не знаю, почему. По многим "показателям", по мнению Петровны и мамы, я находилась "впереди" дочки.
Бесспорно было одно - ее красота, и здесь моя Ленка опережала большинство своих сверстниц во дворе, в детском садике, в деревне, куда она ездила с нами с удовольствием.
А обо мне и говорить было нечего - гадкий утенок и близко не мог сравниться с подрастающим прекрасным лебедем.
Дома у нас стало получше.
Отец работал много и почти не отдыхал - не ходил в отпуск и часто брал подработки, а на его стройке это только приветствовалось.
Мама работала иногда без выходных, ведь в кондитерском цехе никогда не бывает лишних людей.
Отношения у моих родителей стали хорошими, и все благодаря появлению внучки. Отец выпивал, но намного меньше, и почти не ругался с мамой. Ей это казалось настоящим счастьем, особенно когда по вечерам он звал ее посмотреть телевизор - им обоим нравился КВН.
Они смотрели эту передачу, отец громко смеялся, а мама улыбалась, и они грызли семечки.
Такое семейное счастье казалось мне непонятным, но каким оно должно быть на самом деле, я не знала.
Когда мы чего-то не знаем, нас вполне устраивает то, что есть.
Эта истина открылась мне недавно и стала каким-то жизненным правилом.
Я только что закончила торгово-экономический институт и подыскивала себе место работы. Выбор был - страшные времена безработицы и всеобщего хаоса миновали, но бабушка убедила меня сначала отдохнуть как следует в деревне:
- Леночке свежий воздух нужен да продукты настоящие. И ты, Катерина, отдохнешь хоть немного. Смотри, высохла вся, с экзаменами твоими. Кроме ребенка, ничего не видишь, ничего не хочешь. Разве это жизнь?
Я напрасно убеждала бабушку, что живу хорошо, дочка подрастает, вот в школу в этом году уже пойдет. Вырастет, выучится, замуж выйдет.
- Катерина, - ахнула бабушка, - ты говоришь, как будто тебе лет пятьдесят. Ну или сорок! Ты молодая девушка, двадцать три года всего, тебе о личном думать надо. Ты еще встретишь свое счастье!
Я обняла мою любимую Петровну и сказала ей на ухо, что счастье у меня есть. Вот оно, моя красавица-доченька. И ничего мне больше в жизни не надо, никакого другого счастья! У меня все есть.
Бабушка только вздохнула в ответ.
Переехали мы в деревню быстро, и в тот же день вечером уже покупали домашние продукты у соседей, державших большое хозяйство.
Деревенские молоко, масло, сыр, сметана, творог не идут ни в какое сравнение с продуктами в магазинах городских, и мы возвращались домой веселые, в предвкушении шикарного ужина.
Отпирая калитку, я обратила внимание на дочку. Она была грустная, а на ее густых ресницах висели непролившиеся слезы.
- Ты что, Ленок? - ласково спросила я, - что случилось?
- Собачку жалко, мамочка, - прошептала дочь, - ей так плохо там, тесно, ни поиграть, ни побегать…
Я поняла, о чем говорила Ленка.
У соседей, от которых мы только что вернулись, во дворе была привязана собака. Огромное лохматое чудовище, ростом не меньше самой Ленки, сидело на привязи.
Толстая цепь длиной чуть больше метра и большая будка - вот и все, что имелось у псины для жизни и отдыха.
Когда мы вошли во двор, собака кидалась во все стороны, но слишком короткая цепь не давала ей сделать это по-настоящему. После окрика хозяина пес присмирел, но, продолжая стоять, грозно рычал и смотрел на нас подозрительно.
Вот о чем переживала сейчас моя дочь.
- Не надо плакать, Леночка, - успокаивала я девочку, - Вулкана кормят хорошо, любят, видишь, какой он ухоженный.
Петровна, узнав, в чем дело, заметила:
- Иии, милая, нашла о чем печалиться! Он другой жизни не знает, и эта ему кажется нормальной. Так что не плачь и не грусти, с собачкой все в порядке!
Она взяла Ленку за руку и повела в дом, рассказывая, каких они сейчас вкусных сырников приготовят и кашу-малашу сварят.
Глядя им вслед, я повторила про себя бабушкины слова - он другой жизни не знает, и эта для него нормальная.
У меня тоже все было хорошо.
Ведь я не знала никакой другой жизни...
(продолжение следует
http://www.proza.ru/2018/07/12/619