Фрейдист

 
    « Ум от лукавого не имеет никакого отношения к мудрости,
которая построена на любви и созидании»

(Фрейдист)


                ***


    Андрей Александрович  налил в рюмку очередную порцию  водки, заглянул куда-то вглубь, будто желал на том самом дне увидеть, что-то неожиданное для себя, что-то новое, не виданное им раньше.  Но ничего интересного там не нашел. Прозрачная жидкость даже ничем не переливалась, играя гранями отблесков стекла. Взял  в руку налитую до краев ёмкость, ещё с минуту     повертел её между  пальцев, и следом  лихо опрокинув  себе в рот, сразу же   ощутил  знакомое жжение, растекшееся по стенкам гортани, что тоже было не ново и не интересно, и всё же задумался,  закурив сигарету.

     Что  происходит-то, что в его жизни не так, почему кругом только несостоявшееся?  Ведь он родился и вырос в семье русских советских интеллигентов. Его отец уехал учиться в Ленинград  в военную академию,  когда мама осталась ждать  любимого   мужа   в столице того,   советского государства.

Уже на пятом курсе института родила сына, его Андрюшу, которого укладывала не в детскую кроватку, а в небольшую картонную коробку, стоящую на небольшом   возвышении в   комнатке,    обычной  коммунальной квартиры.

Его отец и мать так преданно и так  беззаветно  любили друг друга, что уже тогда мальчику казалось, что иначе и не бывает.   Временные  разлуки  ничего не меняли  в их отношениях, они  и  на расстоянии чувствовали  эту незыблемую связь их мужского и женского начал. Но,  главное, это  то душевное родство, что было  между ними, которого не имелось и в помине,   у него, уже у  состоявшегося психолога и физика-электронщика.

А ведь, ему, Андрею, их  единственному    сыну,  так хотелось, чтобы  и у него в жизни  всё  было, точь в точь, как  у его родителей, ну, может быть,  не в коммунальной квартире и не   на  первом  этаже, а где-то повыше и чуть  получше, чтобы   рождавшиеся его   дети не знали лишений, чтобы женщина, качающая колыбель уже   с его ребенком, любила его так же, как его мама любила его  отца, и  они смогли бы  пронести свои чувства, как пелось  в  песне тех лет,  через годы, через расстояния.

И  во всём    этом не было даже какой-то нелепой  романтики,  это была состоявшаяся правда из реальной   жизни, а не прочитанная в каком-нибудь  романе. Он    знал это   точно, он это  видел и был уверен, что  и у  него будет точно так же.

Поэтому-то  молодой ещё мужчина   и  стремился так,    выучиться, чтобы можно было осуществить эти свои, даже не  мечты,  а планы на будущее,  то будущее,  в котором он встретит и полюбит, ту единственную и неповторимую, которая ответит ему взаимностью, и будет ему  так  желаемое им  счастье.

   Тем временем,   проучившись после окончания физмата, ещё и  в  МГУ  на факультете  психологии, что-то у Андрея   уже тогда пошло не так.

То ли знаменитый Зигмунд Фрейд со своей теорией психоанализа   так подействовал на него, то ли просто банальное невезение при знакомствах и поисках своей половины   и  своей заветной мечты,    но  мировоззрение мужчины   неожиданно   резко изменилось, развернувшись практически на 360 градусов.

Теперь Андрей, почти  позабыв о том, как всё сложилось у его родителей,  и  о том, что он  видел  всегда рядом -  их отношения, наполненные  безграничной теплотой  и любовью,   теперь он  руководствовался в жизни   вековыми  стереотипами,  означающими, что   все бабы дуры, хотя, вроде,  именно этот постулат  не имел  отношения к Фрейду,    тем не менее,  дальше следовало – о  чём с ними можно говорить,  потом,  конечно же, стервы, и думают, если вообще,  думают, только своим   задним мягким  местом.  Правда,  где-то в глубине его  души иногда возникало какое-то   сомнение, нарушающее   баланс его установившегося   внутреннего  равновесия,  и точило – точило,  словно  червь ещё не сгнившее до конца яблоко, его нутро.    Так же,  временами,  когда особенно тошно было на душе, когда скребли кошки от непонимания происходящего, он всё же вспоминал     отца и мать, историю их  трогательной  и  бесконечной любви, и их  такие же   нескончаемые и тихие  разговоры за столом под приглушенным  светом  ночника в той комнатке в коммунальной квартире.

Что-то не сходилось у него в голове, не стыковалось, не складывалось в ту картинку, которую преподали в институте.

Но сие  образование   по профессии  психолога,   он получил в те, далекие и незабвенные,  советские времена, когда и Фрейд был в почёте,  и когда   не были известны  доподлинно   подробности биографии этого великого,  и ужасного   одновременно,  человека.

 А ведь тот родился совсем не  в семье    советского студента Андрея, а в той, которая   славилась множественными инцестами, во всяком случае,  так говорил  об этом сам Фрейд в своих  письмах   «К сожалению, мой собственный отец был одним из таких извращенцев и виновен в истерии моего брата… и некоторых младших сестер»

  Но это    уже стало  известно  гораздо  позже,   когда многое  появилось   в открытом доступе  в том государстве,  которое  пришло  на смену закрытой на амбарный замок   стране  советов и  вышла наружу  вся  правда об имеющихся    не единичных    проблемах,  знаменитого доктора, а они у него были,   и,   как это обычно  бывает,   корнями   уходившие   в его собственное  далёкое детство, из которого   и вытащил  будущий врач  эдипов комплекс для мальчиков,   имея ввиду себя самого и никого другого,  и  аналог  для девочек, названный им   комплексом   Электры,  и потом    уже на основе этих своих идей, что   родом из детства,  и выстроил  свою теорию самоанализа. Хотя многие его коллеги из академических кругов,  и   эдипов комплекс  считали шарлатанством,  и    сам психоанализ  точно  таким же, а доктора, принимающего кокаин,  и мало  этого, рекламирующего его употребление,  -  аферистом и проходимцем.   А ведь  Фрейд     именно в тот период,     уже,  будучи  наркозависимым  и создал  свою   знаменитую теорию психоанализа.  Собственно,   и    толкование   снов,  его же производства,  как основа знаменитой теории,   и прочие его знаменитые    открытия в психологии человека,  который,  по его мнению, обладает   тройственностью натуры,  имея  трёхкомпонентную   структурную   модель   психики,  состоящей  из «Оно», «Я» и «Сверх-Я»,   а    выражаясь современным языком,  при таком фрейдовском раскладе,  каждому человеку  попросту  свойственно  диссоциативное  расстройство  личности,  в общем,  всё это  и многое другое,     выглядело,  как устоявшийся    галлюцинаторный    бред  наркомана-кокаинщика.

Да и потом, не надо же  забывать, что,   ещё с детства    будущий учёный и врач, от  природы   был очень прилежным  и   обладал не только   страстью  к изучению всего нового,  но  и  отличной памятью,  что позволило ему,  будучи   молодым  человеком,   выучить  в совершенстве  немецкий язык, изучить греческий и латынь.    Зигмунд  Шломо   бегло говорил на французском, английском, испанском и итальянском,   и  серьёзно увлекался литературой и философией — читал Шекспира, Канта, Гегеля, Шопенгауэра, Ницше, и всё же,  в первую очередь, он этот    доктор     Фрейд являлся,  бизнесменом.
 
 О  медицинской карьере     вовсе и  не мечтал,  занятия медициной никогда  не были  его заветной  мечтой, просто так вышло. Пал выбор на медицинский факультет  ввиду ограничений по выбору, из-за его нац. принадлежности.

Но, как  в наше время, психотерапевты очень даже неплохо зарабатывают,  так и тогда, психотерапия  оказалась     весьма  прибыльным делом, начавшаяся    для Фрейда  с   его  кабинетов,  в которых сам  Сигизмунд  усаживался позади пациента,  дабы  не смотреть тому   в глаза, имея скверную привычку, которую  замечали за ним его друзья  и  знакомые, боязнь  прямого взгляда,  и только в таком положении и  начинал проводить свои сеансы  психотерапии,  которые, вовсе не  пользовались огромной  популярностью  у  его коллег.   Это уже позже, после   его поездок  в Америку, где он приобрел огромную  известность  своей  новаторской  теорией,  кое-кто,  подхватил   эту     методику лечения разных психических   проблем, в основном истерии, которые обнаруживались, в первую очередь, конечно же,  у женщин, ввиду наличия у них бешенства матки,   и которых, как говорят свидетели, Фрейд  чуть ли   не панически боялся, что не помешало ему оказывать им помощь, часто просто варварским способом, прибегая к помощи коллег-хирургов.    При том, что и    самого  доктора  часто  те же     коллеги называли психопатом и истериком,   и приписывали ему неоднократные приступы депрессии, которые возникали  у того на почве социальной неустроенности и личного экономического  спада.  Ну,  то есть врач, чисто по человечески, а не по- идиотски, и  не по-фрейдовски,  начинал впадать в уныние,  когда,  что-то  не то и не так, как ему хотелось бы,  происходило в его жизни, что является вообще – то абсолютно  нормальным,  рядовым явлением, а не каким-то психическим  заболеванием, как ранее существующая  ипохондрия,  названная позже   депрессией,  правда, ставшая   очень модным и  сильно актуальным заболеванием,    потому  что  желанным для пополнения своего кармана путём  лечения этого недуга  многими психиатрами. В общем,  мифическая, а вовсе не благородная   цель в этом случае,  как всегда не оправдывала   средства, если только средства  обогащения.

   Короче,  два   фундаментальных открытия Фрейда-кокаинщика -  это  роль сновидений и  изобретённый им же  эдипов комплекс, как   основы и краеугольные камни его  теории   о человеческой психике. И в общем-то,  это всё, все его заслуги перед человечеством, сильно попахивающие  не просто аферой века, а преступлением против гуманности.

Правда, спустя какое-то время метод психоанализа Фрейда, снова и  ещё не раз   подвергался   критике со стороны других ученых, объяснявших,  что данная процедура   уводит пациента  от нужды работать  самостоятельно  над собой  и даёт ему  оправдание  его же  бездействия, да и к тому же,  а это было главным мотивом её создания,  приводит к полной зависимости от врача-психотерапевта или тут, правильнее,  от бизнесмена.  Короче,  тот самый  и так  желаемый комфорт «ничегонеделания»  и обеспечивал бедолагам в те времена   бедный еврейский,  но  умный и  предприимчивый мальчик,   который    вырос  не  в великого, а на самом деле,    ужасного Сигизмунда Фрейда,  получавшего   за свою работу,  конечно же,  немалое вознаграждение. При этом он так заигрался,  или так   увлёкся,  что  на протяжении всей своей жизни считал просто   неоспоримым свой труд о толковании сновидений, и даже уже  в возрасте 75-ти лет  написал:
 
   «Эта книга  в полном соответствии с моими нынешними представлениями… содержит самое ценное из открытий, которые благосклонная судьба позволила мне совершить. Озарения подобного рода выпадают на долю человека, но только раз в жизни»

Кстати, не только это его  высказывание,  но и вечно мерещившийся   ему  нимб, над его светлой  головой,  который он всю свою жизнь старательно раскрашивал в разные  цвета, из множественной палитры красок,  говорят о  многом.

   Но Андрей, поклонявшийся вместе со  многими   людьми нынешней    современности, Фрейду, которые углядели  в    том  своего  кумира,   почему-то  не захотел зарабатывать таким же способом себе на жизнь,    а  отучившись долгих  шесть  лет на факультете психологии и, в конце – концов  окончив  его,       начал  свой   трудовой путь, осваивая    ниву    полученного им  первого образования,  делая     различные  технологические разработки в области электроники.

               
                ***

  Его первый опыт  семейного счастья, надо сказать,   оказался очень и очень  неудачным,  потому что отношения между супругами не сложились почти сразу.  И   они совсем не походили на те, что были между его отцом и матерью.  Исключением явился  лишь   родившийся  сын, которого  молодые родители назвали Дениской, модным   в те года   именем.

На протяжении шести лет, продолжая упорно работать, с утра до позднего вечера, а Андрей, надо заметить,   был человеком  ответственным,   ленью не страдал,  и знал, что такое долг  перед семьёй, что   ему надо    обеспечивать жену и маленького сына,  он,   возвращаясь с работы,  почти каждый вечер   находил свою молодую супругу, лежащей на кровати в совершенно растрёпанных чувствах. Нет, не  убитой каким-то горем,  для этого не было поводов,   а   попросту    упившейся   вдрызг.

 Добропорядочный супруг и любящий  муж  долго и терпеливо    сносил неадекватное поведение своей Алины,  которую всё ж таки  действительно  любил,  и всё же, однажды,  не выдержав,  после  очередного скандала со спившейся уже к тому времени окончательно  женой,    хлопнул  дверью и ушёл,  забрав с собой  малолетнего сына.

                ***

     Правда, спустя какое-то время,  судьба вновь улыбнулась  ему,  чёрная полоса, которая пролегла в его жизни на тот период,   сменила   цветовой  окрас и,   заиграв новой гаммой красок,  дала ему ещё один  шанс  на то, чтобы не уверовать окончательно в победу доктора Фрейда, над ним, над Андреем, ведь  он того явно не заслужил.   

В  жизни уже повзрослевшего  человека, и набравшегося даже какого-то опыта  появилась другая женщина, по имени Алла, чуть старше него,  кажется,  лет на  шесть.  У неё  тоже был ребёнок,   девочка. А  вспыхнувшие между ними чувства,     следом  переросшие в  настоящую  любовь,  о которой всегда мечтал Андрей,  будто раскрывшиеся   бутоны королевского цветка,  и зацветшие    пышным розовым кустом,  и вовсе    толкнули  их обоих  не только в объятия друг  к  другу,  но и   чуть позже встретившиеся   мужчина  и женщина   стали  одной дружной семьёй,  в которой было теперь уже двое детей, узаконив свои отношения юридически.

   Новая  супруга Андрея Александровича, в корне отличалась от предыдущей, она могла  не только  похвастаться  наличием   деловой хватки,  но и тем,  что    не пила и не курила, и  была отличной матерью не только  для  своей дочери, но  его  сыну Денису.

Всё шло своим чередом, их быт был налажен, отношения только  ещё больше укрепились, но неожиданно,  будто   гром среди ясного неба,  грянули 90-е, принесшие перемены не только в жизнь той   страны, но и  в судьбы  многих  людей советского   государства, приказавшего долго жить. Вот и   Алла, через какое-то время,  вдруг  вспомнила об истинных   корнях своих предков,  и возжелала вернуться к своим  истокам, отправившись в землю обетованную, и   оставив любимого с его  сыном, предоставив им возможность  справляться с проблемами самостоятельно.

Однако, Андрей ненадолго  задержался на родной земле после отъезда  жены.   Слегка пометался    между чувством  любви   к  родине  и чувствами к любимой женщине, которую, к тому же   не считал  дурой, а даже наоборот, знал, что она  умница и ещё   красавица,  он очень любил её, свою Алку,   ещё  чуть-чуть поколебался  в своих сомнениях,  потом вспомнил, что не маятник, а время тем не менее идёт вперёд, оставляя  безвозвратно всё в глубоком прошлом,   потому,  купил  всё же  билеты на самолёт, снова взял сына, как уже один раз было, когда  уходил  от первой жены, но сейчас всё происходило   наоборот,   и  отправился вслед за семьёй.

               
                ***

    Поначалу на новой родине всё складывалось, если не идеально, то, скажем  так,  не плохо.  Начавшееся их общее счастье там,   продолжилось и здесь.   Не смотря,  на то, что   здешний  климат резко отличался от  привычного умеренно-континентального, которым  обычно славилась   средняя  полоса  России,  где раньше обитал Андрей,  а  язык чужеродный был   совсем  непонятен, при том, что он, благо знал   чуть-чуть     английский, правда,  это иноземца, находящегося сейчас  в Израиле,  совсем  не спасало,    главным всё же  было    то, что рядом с ним  находился ставший ему родным,  его   любимый человек  -  женщина по имени   Алла, что, конечно же,  сильно облегчало те трудности, с которыми   неизбежно пришлось бы столкнуться любому, кто  оказался бы    в  другой  стране,   или даже на  другом  континенте,  но  вдали от  своей родной земли.
 

В конце - концов, всё же   обустроившись и кое-как  влившись в  новую среду, в  иную культуру, всё-таки Андрей был русским по национальности,  и даже не наполовину, как его любимая  супруга,  он  через какой-то период,  прошедший    после его  приезда сюда,  уже   почти     в полной мере   усвоил еврейские  обычаи и   традиции,    в общем,  что называется,  почти впитал в себя инородное, захлебнувшись    полнотой  полученного личного   счастья и новыми южными  красотами, перед которыми померкли   суровые пейзажи  любимой некогда им  родной  стороны.
 
В общем,  с этого момента, он,  как и прежде,    жил,  работал,  любил, короче,  имел  всё  то,  о чём всегда  мечтал, глядя на своих родителей.  Он даже забыл про   Зигмунда  Фрейда и  про  его, не свою,   жизнь, виражи и неудачи до некоторого времени   в которой,  являлись отголосками    детства и юношества того, породивших    в   нём   кучу комплексов и  заставивших  молодого доктора,  выстраевавшего свои психологические  теории на сексуальной основе,  стать полноценным мужчиной, то есть получить  тот самый, но  первый,    сексуальный   опыт только в 35 лет. И Андрей, вздохнув с облегчением, он всё же не был похож на Фрейда,  думал про себя, оборачиваясь порою назад :
 
     - Ну, не вышло  первый раз, ну и что, не я один такой, в конце концов.  Зато сейчас, -  всё рассуждал  он, -    я   получаю    всё то,  что  считал до того   идеалом  и главным приоритетом своего существования в этом мире. И это, конечно же,  удача!  Удача всей моей жизни…


               
                ***
        Но ведь, не только психология, и самоанализ Зигмунда Фрейда, досконально  изученный  на медицинском факультете, но и  физика с электроникой   интересовали мужчину,  первое  образование  было получено им на  физмате в МГУ, д а и   вообще, он   был очень разносторонне -  развитым  человеком, образованным во многих  областях, потому что  много  читал,  ещё и книги по философии интересовали его, и по    литературе.  Потому,   и  язык его, родной, конечно же,  как у любого много читающего человека, свободно ложился на разные замысловатые фразы и слова, почерпнутые им   из тех же книжек. В одном из  городов  Израиля,   где они теперь  проживали, как и в городе его  детства,  тоже была возможность посещать библиотеки и,  беря литературное чтиво, хоть и   на английском языке, но всё равно, уже  оттуда  черпать  новые знания, до которых Андрей был  всегда   охоч,  да и интернет никуда  с новой, обетованной   земли  не делся.

Короче, и в новой жизни Андрея Александровича,  как и в прошлой, о которой он стал понемногу забывать, всё наладилось и быт тоже,   всё шло своим чередом,  и даже  отношения его с его половиной   теперь,  можно сказать, стали настолько  крепки, будто  кремень,  который проверяй не проверяй на прочность, а он  остается  непоколебим под    разными ударами судьбы и  непогоды.

      Однако, жизнь,  не только люди-персонажи  из книжек, но   и из  реальности,  всегда полны  сюрпризов, и не всегда только приятными, да  и просто ничего  стоит на одном месте, всегда, что-то  периодически  меняется,  и порою не в лучшую сторону, а иногда просто повторяется, как  очередной исторический  виток, означающий цикличность жизненного процесса.

И потому, словно состоявшееся  дежавю, снова,   как и  много лет назад, прогремел   гром среди ясного неба, разразившийся  яркими  электрическими молниями на фоне  налаженного уже   быта Андрея Александровича. И это даже  не было  какой-то неожиданностью .То  случилась  простая закономерность, банальная и  болезненная   до чёртиков в его израненной  душе. И всё равно, ему многое  из случившегося сегодня и вчера,  и позавчера и много- много лет назад,  было не понятно. Психологический факультет, оставшийся за плечами, и на старой родине,  прочитанные разные философские и просто умные  книжки,  тоже не помогали   прийти к пониманию   происходящего с ним лично.

   А всё начало  рушиться, начиная, вообще-то  с его  родной крови и плоти, с собственного отпрыска, с сына Дениса.
 
    « Да, как такое могло произойти? Откуда? Как же так-то? Он же мой  сын, мой Дениска. Да,  я за него…   Да, хоть в огонь,  хоть  в    воду, лишь бы ему было  хорошо.  И рос же  у меня на  глазах, а  совершенно на меня  не похож!?»   - всё спрашивал и спрашивал себя отец, видя,  как его  сын    плюет на все  те этические нормы, которыми пользовался  в жизни  он сам,  давно повзрослевший и набравшийся горького  опыта  Андрей  Александрович,  -   « А  этот, щенок, плюет на родителей,  с колокольни своих  малых лет,  и в первую очередь, на него, на  отца!» – с досадой в мыслях подумал  совершенно расстроенный и ничего  уже больше не понимающий мужчина.

И он  снова и снова задавался одними и теми же вопросами, всё спрашивая себя:
 
    «Как же так, откуда?»  «Почему?»

    И снова, как прежде,   картинка мира   не складывалась у него в голове.  Любимый им,   когда-то и на время позабытый  доктор   Фрейд тоже   не помогал, труды  которого он очень убедительно советовал своему  сыну для прочтения. "Но зачем? Может быть,  в этом моя вина,   не стоило, может быть слишком рано?  А Юнг?  Ещё один дока в психологии,  не только соратник Сигизмунда, но и желанный    последователь его психоанализа..?"   Но так было бы, если бы два психолога, не сошлись   во мнениях, потом не разошлись, став из друзей заклятыми  врагами,  ну, просто очень показательный факт   из жизни  двух  профессионалов в сфере когнитивности,  и вовсе не потому, что,  как принято   говорить,  что  сапожник всегда без сапог.

     Но Андрей Александрович–то!?

Не знал, что ли  дипломированный психолог, хоть и ни дня не проработавший   по своей специальности, кем на самом деле был Карл Юнг и на чём основывал свои теории?  Ведь  просто, не понятно, как можно что-либо изучать по Юнгу, зная, что Юнг ввел в культурный обиход огромный пласт архаической мысли — магического и гностического наследия, алхимических текстов средневековья и другое. Он «возвёл оккультизм на интеллектуальный пьедестал», придав ему статус престижного знания. Не знал, Андрей и   о  том, что этот  господин не из 13-го  или 14-го веков   являлся мистиком, что его дочь стала медиумом  и  прочие подробности личной жизни и деятельности ещё одного великого психолога, и того, что и  сам  он  воспитывался в обстановке «соприкосновения с другими мирами», где практиковалось общение с духами умерших, и что   его самые близкие родственники практиковали спиритизм и считались «ясновидящими» и «духовидцами», как и  будучи уже  доктором,  Карл  самолично устраивал  спиритические сеансы, а потом на основе всего этого и  создал все свои психологические теории, о том,  как надо и как нет, причём,  не сильно-то далеко   отошёл от своего соратника Фрейда, так и не став его  последователем.  Между тем, что  у одного проблемы из детства, что  у второго,  в общем-то,  оттуда же.

    И, вот, собственно,  этим людям многие, не только  Андрей Александрович,  сейчас просто молятся, лекции по их «творчеству» читают,  то есть из средневековья так и не вышли, понравилось сильно.

Но, видно и теперь,   к сегодняшним слушателям этих лекций так же, как и  когда-то к Юнгу, приходят  прежние  мёртвые и звонят в колокольчик, и не просто мёртвые, а  мёртвые крестоносцы и скорее всего,   стучат по головам, проверяя на наличие мозгов, потому что иначе такое и  не назовёшь.

А тем временем,  всё общество в целом продолжает болеть и сильно болеть, и тому пример Андрея,  а люди   всё от  старого  колокольчика Юнга и от  такого же  фаллоса Фрейда отойти никак  не могут,  потому что, ничего нового, по всему видно, не изобрели, так хоть могут  попользоваться теми, кого давно не просто нет,  а   чей  век давно ушёл в прошлое, как и  они сами.

Правда, видать, всё же этих деталей  ещё одному поклоннику фрейдизма  в институте не преподали, и  потому он страшно мучился и  всё задавался новыми и новыми,  абсолютно нелепыми и бессмысленными    вопросами, теперь уже не просто фрейдист, а убитый горем отец,  и всё  не получая на них ответов, думал:

    - А может,    как раз – таки  основатель теории психоанализа и помог моему  мальчику ступить на тропу, приведшую к такому поведению?   
Что было, конечно же,  абсолютно абсурдно, такого рода предположение.

    А дело-то    было всё   в том, что  Денис, отучившийся в Израиле,  в вузе и,   получив так необходимый диплом об образовании, теперь  лихо разъезжал по улицам Хайфы на дорогущем  автомобиле отца,  бился о бордюры,   а потом,    глядя  на него   наивными глазами,  полными непонимания, в которых ещё  застыла и  обида  маленького, избалованного  ребёнка,  следом     недоуменно пожимал  плечами,  и  спрашивал у предка:

   - Тебе что, жаль это грёбаное  железо?

А грёбанное железо,   уже  превратившееся почти,  что  в металлоломный  хлам,   было  куплено  на деньги Андрея, которые он  скопил,  не валяя  дурочка,   а   трудясь и зарабатывая,  сын же  хоть,  и начал уже  работать, но на такую дорогостоящую покупку ещё  просто не мог накопить.
 
Да, собственно,  и не особо  стремился  Дениска в чём-то преуспеть, в отличие от своего родителя, он всё больше, по барам, да по девочкам, да   по ночникам,  хаживал,  где,  хорошо, так выпивал, видно гены  матери, вспомнили, что они у него тоже   есть,  не брезгуя при этом,  и кое-чем покрепче, что значит,   и   наркотики не прошли мимо него.

Его названная сестра и   дочь Аллы, тоже  ни в чём  не отставала от брата, она, всегда находясь рядом с ним,  или уже,  при нём,  и  с огромным  удовольствием принимала участие в общих   попойках,   ночных нескончаемых  гулянках,   длящихся зачастую до самого  рассвета.



Тем временем, муж и жена, те,  что, как правило, одна сатана,  а   Андрей с Аллой не были  тут  исключением,  и    связывало  их в единое целое не только обоюдное  чувство любви, но и  одинаковое поклонение    материальным благам,  тому, что они  считали необходимым  для идеального  комфорта,  в их понимании,  и  которым   они себя не забыли   обеспечить, оказавшись  почти на краю света у Мёртвого моря, окружив свои персоны роскошью, правда, тоже в их собственном  понимании, потому что до дворцов и бриллиантов  восточных  падишахов им было очень и очень  далеко.

 Тем не менее,    имеющиеся в  семье     две машины,  и третья,  которую безжалостно разбил их общий сын,  и   от которой остались  теперь железные рожки да ножки,    и не плохая   квартира, в наличии,  купленная, несмотря на высокие цены на недвижимость в этом Раю,  называемом землёй  обетованной, где они теперь пребывали,  всё это позволяло им думать, что они теперь состоявшиеся богатые люди, хотя их достаток был более, чем скромным на фоне  семьи скажем, Рокфеллеров, и всё равно это  понимание, свой зажиточности,  а следом и значимости в этом мире, давало им возможность холить и лелеять своих детей, будто те были из семьи Морганов или Карнеги, обрушив на сына и дочь почти шквал заработанных, как им казалось,  огромных средств.
 
 То, что его  самого,   Андрея Александровича родители   с детства  приучали     совсем к иному,  добиваться всего самостоятельно, он давно  об этом не то, чтобы  позабыл  или    плюнул на те старые  принципы, нет, он же с самого начала мечтал  о том, как будет у его детей, что   лучше и гораздо лучше, чем  у него самого,  правда, то, что он в этом улучшенном варианте   для своего сына несколько переусердствовал, этого  он не замечал, а только позже уже задавался теми вопросами, на которые не находил  ответов, хотя они не то чтобы лежали  на поверхности, они были в нём  самом, расположившись внутри его  желаний сделать всё, как можно лучше в своей жизни.

Эта беспечность, легкодоступность всего желаемого, когда не надо было даже произносить заветных слов -  сезам откройся, а ларчик удовольствий и так сам по  себе всегда был в открытом виде, а  чтение книжек великого психоаналитика, которым  увлекалась с подачи Андрея теперь  и дочь Аллы,   но  сикось - накось, или задом наперед, привели однажды  к тому, что не только  сын, но и его  названная сестра, будучи пока ещё , почти во всём   зависимыми от отца с матерью, полностью на них  наплевали  и растёрли все те приоритеты, которые те  даже не успели в них выработать, втоптав в грязь  все  принципы человеческой нравственности  и  морали.

               
                ***

          Всё  шло теперь совсем ни  так, почти наперекосяк    тому,  что было раньше.   Начавшиеся бесконечные  скандалы в семье, доходили до своего логического завершения, когда   заканчиваясь бурным  сексом   в постели  среди   смятых,  почти разорванных на мелкие кусочки  простыней. Всё  это больше напоминало   военные  баталии  или гладиаторские бои, потому что от прежних чувств уже почти ничего не оставалось, если только жалкие воспоминания, которые  и  позволяли   ещё любить друг - друга, хоть  таким образом.

Всё  чаще Андрей,   оглядывался   на   теории   от старика Зиги, занимаясь самостоятельно анализом сложившейся  ситуации,   и всё чаще  из его уст  стало вырываться  слово «дура!»,  адресованное его любимой жене Аллочке, которую он любил теперь, кажется, только во время плотских утех. Это и было    теперь то,  что   их связывало -  брань и секс.

   Иногда, правда, когда  муж-неудачник вспоминал и доктора Фрейда, и своё полученное второе образование, он начинал думать иначе,   но, как известная прописная  истина, что  сапожник почти  всегда остаётся без сапог,    так же  и Андрею помогали выученные в институте правила, потому что по правилам жить никогда не получается, и жизнь, на самом деле,  является наилучшим учебником, который, правда, пишешь ты сам, набираясь опыта и накапливая ошибки, чтобы потом не повторять их.  Хотя,  и так не всегда получается,  и ты обрастаешь не опытом,  а становишься обладателем граблей, на которых уже  катишься всю свою сознательную жизнь, плюя и на теорию, потому что и  практика оказалась хуже некуда, во всяком случае, далеко стоящей от теоретических изысканий, описанных даже специалистами в области изучения человеческого поведения, и махаешь рукой  на советы знакомых, ориентируясь только на свои чувства, прислушиваясь к биению  своего  сердца, потом   к внутреннему голосу, что шепчет тебе: Обожди, не спеши, так уже было, всё пройдёт, всё перемелется, а подсознание,  диктует своё, подсказывая, что то, что уже было, больше не должно повторяться, это было больно, и ты,  не желая  ещё одной такой же  боли,  поступаешь  наперекор своим чувствам и эмоциям.


     Вот и Андрей,  не желая больше ждать ещё чего-то, более ужасного, чем то, что уже происходило сейчас с ним,   помня, как, вот так же,  однажды уже  его долготерпение с первой женой ни к чему не привело,   и он всё равно покинул её, нахлебавшись не лучших эмоций. И потому он вовсю «чатился»  в интернете, осваивая это новшество, дававшее возможность, не выходя из дома, вновь обрести  своё утерянное только что счастье. Уже  и   знакомая бутылка со спиртным     стояла тут же,  рядом,  а  налитое её  содержимое    в бокал или  рюмку,   помогало уйти от реальности, зацепившись за собственные фантазии, потому что мечты мужчина давно утопил в том  же  символическом  гранёном стакане   с белой прозрачно- кристаллической жидкостью.  Хотя принятый   на грудь алкоголь  и  в немалом количестве  совсем не помогал   разобраться с проблемой,  а наоборот, она ещё больше усугублялась, превращаясь в мировую и уже неразрешимую  трагедию, когда спокойно можно поставить крест на своей личной жизни и так же уверенно окрестить всех женщин дурами.

                ***

    И вот та  наша   жизнь, что полна сюрпризов, правда, не всегда приятных, снова не замедлила  оправдать  ожиданий   мужчины, предложив ему свернуть с выбранного направления, устроив,  по сути,  новый виток в его судьбе,  причём настолько крутой, что больше он  походил на вираж, потому  как   вернул Андрея Александровича  обратно на родину, хотя, по правде говоря,  он  даже и  не мечтал покидать обетованную, ему и там   было хорошо, как он ни раз,  позже признавался.  Он ведь  давно акклиматизировался, выучил сложный язык,  обрёл  неплохую работу, а  карман  его  светлых парусиновых  штанов  всегда откровенно  оттопыривался,   давая понять не только  окружающим, но и их  обладателю,  что  лежащее  в них  пухлое  портмоне даёт ему  не ограниченные возможности в этой жизни.

               
                ***
       Разумеется,  до Гали он успел не только «початиться»,  но и повстречаться с разными  дамами,  своего возраста,  манеры и поведение которых, оставляли  желать лучшего и потому,   позволили ему  к уже имеющемуся мнению о том,     что все женщины дуры,  добавить  ещё и то,  что все бабы    суки.

Короче, не смотря на дур и сук,  где-то внутри,  у  Андрея ещё маячили детские воспоминания о том, как всё происходило между его родителями, и эти  редкие, но яркие   всплески, которая преподносила ему его  память    о  тех  днях его отрочества и  юности,  вносили толику сомнений   в его случившееся  разочарование, если не в жизни, то в прекрасной половине человечества, точно,  что и  позволяло ему знакомиться виртуально и дальше, хотя цинизма в его рассуждениях о том, что это  такое -  женщины,  становилось  всё больше и больше. Они в его представлении были теперь всё больше существами низшего звена развития, не достойными его мужского внимания, исключительно только для удовлетворения  своей похоти, ибо о чувствах речи тут  не шло и   вовсе. Он даже начинал сомневаться  в том, а годна  ли женщина на роль производителя его будущего потомства. В общем, чем дальше  в лес, тем больше дров рубил мужчина, по сути, срубая тот сук,  на котором сам же и сидел, при этом,   ещё помня своих,   отца и мать.


                ***

   Приезд же  Гали из Москвы по путевке в Израиль,  так и  вовсе   сломал Андрею все планы на будущее, запутавшись в себе и в жизни, он вообще больше ничего   не понимал.

 Что надо было этой женщине, прибывшей по туристической путевке в жаркую восточную страну,  а на самом деле за ним,  за Андреем Александровичем, он не мог знать достоверно. Но, главное, мужчина,  не имел ни малейшего понятия, что это   за человек, эта новая женщина, так неожиданно  нарисовавшаяся в его жизни.

Разумеется, он, как всегда, привычно  «сосканировал»   все   её  внешние данные,  то есть оглядел женщину с ног до  головы, ещё в интернете  по    фотографии,  дав правильную  оценку всем её женским  прелестям,  у него вообще,  всегда в окружение   были только красивые представительницы этой  слабой половины   человечества, чем физик,  математик и психолог  сильно гордился, но, что скрывалось на самом деле,  за этими длинными  стройными ногами, за  высокой грудью и огромными голубыми глазами проверить не мог, не имел возможности на  тот момент,  впрочем,   и желания такого особого  у него   и не было -   фрейдист    всегда полагался только  на свою врожденную и проверенную не  раз   интуицию. Да  и, вообще,  чего тут  было проверять,  и так было всё  понятно - дуры и суки,  и весь сказ.


               
                ***

   Долго крутился,  в своей дорогой машине Андрей Александрович  по площади перед гостиницей,    совершенно не было возможности припарковаться,  где  ждала его новая знакомая, уже два раза нетерпеливо названивавшая  ему на мобильный  и всё  спрашивающая,  ну, где же,   когда же,  наконец.

И вот,  двери  номера мягко распахнулись,  и в проёме высветилась в лучах дневного света стройная женская фигурка, с той  фотографии  с  сайта   знакомств, и эта  дура-баба, хоть и, эх и  красивая же  сука,    произнесла:

               - Ну, здравствуй, Андрюша. Заходи…

Мужчина,  долгое время находился   в нагретом салоне автомобиля, уже   в почти отупевшем состоянии,  и  сейчас    его страшно  клонило,  к тому же,  в сон от духоты, и  он,   сделав   не твёрдый  шаг вперёд,    оказался в середине комнаты.
На столе,  в  стеклянной  вазочке лежали фрукты, тихо,  откуда - то  издалека, будто из параллельных  миров,  о которых не  раз  читал Андрей,  доносились еле уловимые звуки музыки, и хотя, мелодия была до боли знакомой, тем не менее, гостю показалось, что  она  уносила его  куда-то в далёкую,  невесомую, невиданную    реальность, так не похожую  на  будни  сегодняшних   дней  из    его жизни.

Он настолько опешил от этой ситуации,  что с не свойственной  ему робостью спросил разрешения,  может ли съесть грушу, потому что страшно проголодался.

           - Да, конечно, ешь… -  каким-то волшебным неземным голосом произнесла Галя,  напомнившая уставшему  путнику  в тот момент русалку, соблазнительно опёршуюся на чешуйчатый  рыбий хвост, раздвоенный на конце, ещё не превратившийся в птичьи лапы с коготками на концах,   будто  это и были её настоящие ноги, те, что он сосканировал  по  фотографии в интернете.

            -  А можно,  я немного посплю, от жары просто развезло?

            - Ложись. Андрюша, конечно же. -  произнесли всё  те же сказочные, а на самом деле,  елейные  интонации, показавшиеся Андрею   Александровичу в тот момент,   голосом  мифической  Сирены.

Погрузившись в неглубокий, тревожный  сон, Андрею даже не снилось, а казалось, что   всё  это происходит не с ним. «Откуда эта чаровница, с голосом Сирены..?  Это всё  сон или же  явь?»  - Всё задавался во сне вопросами,    лежащий на диване в чужом незнакомом  гостиничном  номере  мужчина.  Ему уже казалось, что он тот самый,  один из аргонавтов по имени  Бут, который  бросился на зов  этих дьявольских полу-женских созданий с волшебным голосом     в море, но был спасён Афродитой, и  поселившей его в Лилибее,  а не в гостиничном номере, и уложившей   его на мягкую  воздушную  кровать,  а на самом деле, это снова была Сирена, а не Афродита, но уже с лицом той женщины, что оказалась, эх, и красивая  же сука.
А потом,  он увидел перед глазами другую   картинку, уже из реальной жизни,  из  своего детства – двух сидящих на ветке зелёного  дерева   голубков и нежно, не отрываясь,   глядящих друг на друга.  Это   были его отец с матерью.     Они,   держались в тот момент этого видения,  за руки, и  лица их улыбались сквозь возрастные морщинки, а глаза так и  сияли,  полыхающим знакомым Андрею до боли,  огнём, их  не проходящей любви.  Странно, но  он не увидел  в своём сне, больше всё же походящим на явь, а не на мифические картины,  с библейскими    историями,   бородатое изображение Фрейда, с вечной сигарой во рту,  будто   знаменитый врач  так с ней и родился.  На время, даже  забыл про дур и сук, про те теории, которым научил его Зигмунд в его  молодые,  студенческие годы.  Ему даже  казалось, что та неправда, состоявшаяся в его жизни, канула глубоко  в прошлое, оставив на поверхности всё только самое хорошее, что всё же было в его жизни,  и которое он попросту пропустил мимо себя, забыв, что плохого всегда бывает больше, чем хорошего.

Он так и лежал на кровати в гостиничном номере, с закрытыми глазами, покачиваясь на волнах  своей памяти, то прибивающей его к  его детству, то  новой волной прибоя относящей  его к мифам и легендам древней Греции.

     Вечером они поехали к морю. На всей скорости одолев пологий спуск, Андрей резко затормозил и  выключил   разогретый мотор.

Посидев ещё  какое-то время в салоне автомобиля, и   в полумраке теней, освещаемых   только ярким сиянием  звёзд  на чёрном южном небосводе,  которые не стесняясь   заглядывали    внутрь,  и казалось,  ласкали своим сиянием, этих двоих, подбадривая  и подталкивая их   к чему-то, к чему- то неизведанному и неизвестному.  А эти  незнакомые друг другу, мужчина и женщина,  случайно  повстречавшиеся не среди небесного пространства, а на земле,    боялись пошевелиться, нарушить эту,  тоже случайную,  или больше случившуюся  ночную идиллию.

     Галя   ещё до того переодела   джинсы, что были  надеты на ней   с утра, и сейчас  в легкой полупрозрачной  тунике, едва прикрывавшей ей  бедра,   вошла в мёртвую  воду, которая казалось,  тут же ожила от прикосновения её голых  ступень.

Луна ярко- желтого, но какого-то невзрачного  цвета, холодно и неприветливо  улыбалась, откуда-то с высоты  недосягаемости, с   того  небосвода, с которого спадало блеклое  сияние остальных  многочисленных  светил, в беспорядке расположившихся там же, в черноте галактического пространства.  А Галя, женщина-Сирена,  была здесь,  и почти рядом.  Она босыми  ногами, глубоко зарывая маленькие ступни, уже намокшие до того,  в морской песок,  перебирала белые меленькие  водяные  барашки,  накатывающие периодически на берег,  и  редко возникающие в омертвевшем водном пространстве.  От всего  этого  веяло какой-то   бесконечностью, больше напоминающей  вечность  пространственного   бытия, без возможности земного наслаждения.

    - Что ты  делаешь? – затаив дыхание,  спросил Андрей.

Голос его,  всегда тихий и вкрадчивый,   подёрнулся лёгким дрожанием мембран,  из-за  пелены,  пузырчатой и  переливающейся  всеми  цветам радуги,  закрывшей    вход ниже, туда,  откуда вроде, и шёл этот его   странноватый   возглас.   Он не понимал происходящего. Он больше ничего не понимал.

         - Ничего. – также в унисон ему,  и   почти неслышно, а на самом деле бесцветно и равнодушно,   отозвалась женщина, казавшаяся ему в тот момент  сказочной Нимфой.

   Вода   уже доходила почти  до середины   бёдер неземной женщины, до той туники, которая стала полностью невидимой, будто её и не было вовсе,  и Андрею казалось, что перед ним картина,  какого-нибудь великого ваятеля, который  своей  рукой профессионала   открыл настежь  все укромные   места на теле  своей модели, нарисовав её на фоне Мёртвого моря, что придавало всей этой ситуации привкус   какой-то  невообразимой фантасмагории.
 
 Хотелось зарыться в длину мокрых волос этой незнакомки, ощутить на себе солоноватый привкус её кожи, напоминавшей в темноте шёлк, укутанный в  очарование стоячего бесшумного воздуха и  застывшей навсегда   водной глади,  что   накрыла  воздушной   шапкой сгустившихся сумерек эту пару, и незаметно, почти через мгновение уже  перенеслась   в  прохладу шелестящих,  шёлковых простыней простого гостиничного  номера, где уже не морской бриз, а ветерок, разносившийся по комнате   бесшумно рокочущим   кондиционером,   обдувал    разгоряченные тела, покрытые липкими  влажными капельками прозрачного  пота.


               
                ***

        Через три дня Андрей после бурного разбирательства,  грубо взял  Аллу прямо  на столе,  которая почти   умоляла  сквозь глухие удары их тел о мебельное дерево,  всё  повторяя и   повторяя:

          - Прогони, прогони  эту женщину!

          -   Ты, что Алка,  я люблю только тебя,  но я не могу, не могу  её 
              выгнать. Прекрати!

   И всё  прекратилось. Прихватив  свои пожитки, забрав  совершенно ничего непонимающего Дениса, Андрей вместе с Галиной  сел на самолет и отдался на милость  белой   барашковой  полосы и  гулко   грохочущим   сзади  турбинам,   в которое плавно перетекло волшебство ночного очарования, и которое    медленно и быстро уносило его   сейчас    в ту реальность, в которой  и находился  теперь   Андрей Александрович,  которому перевалило за пятьдесят и был двухтысячный год.


               
                ***

        Вернувшись в город, в котором родился и вырос, где   мать клала его младенцем    в картонную коробку, Андрей почти сразу вспомнил все  те  свои, оказавшиеся незабываемыми,  но  усвоенные за годы учебы в университете догмы -   «Дуры и суки».  Да,  собственно и повод  был для таких воспоминаний.

Да, его новая любовь, которая была теперь,  как ему казалось,   всегда и  навсегда,  и на века,  всё же  Андрей Александрович,   в свои годы  так и оставался  неисправимым романтиком, несмотря на удары судьбы именно  по  этой его уязвимой части тела и души,  и да,  она эта любовь по имени Галя,   обхаживала его со всех сторон,  всё происходило,  почти как в ту ночь под  светящимися  звездами  на южном небе,  она и заботилась,  и любила его, но только теперь в Москве.

   И всё же,  однажды  та сказка,  в которую всем очень хочется верить, и  которая всё же  заканчивается, после закрытия книги,  поставленной  обратно на полку, в жизни счастливого мужа,  тоже   пришла к финалу. Правда, логичного сказочного завершения, которое означало бы  «Они жили  долго и счастливо,  и умерли в один день» не произошло, то, всё ж таки,  была книга, а это была жизнь  не всегда сплошь весёлая  и которая,   совсем не сказочная уж,  точно,  и потому  вместе  пришлось прожить    немало,  и  это факт, но вот вторая часть этой  не   сказочной истории, как-то не получилась.  Всё, что  случилось   дальше,  даже превзошло не только   ожидаемое, но  и   невозможное.



                ***

     У теперешней, третьей уже  по счёту,   жены Андрея Александровича, которая была старше него, почти, как,  Гала своего  Дали,  на 8 лет,  была дочь,  и звали её    Ириной, и ей было,  этой Ирине   42 года, и  которая, не смотря на    свои немалые уже   годы,  не юная дева-русалка, однако,   никогда и нигде  не работала.  Просто ей  всегда и во всём  помогала  её мать, теперешняя  жена Андрея. Они    обе так   привыкли  жить, и их это полностью устраивал, такой стиль жизни.   А, Галина, не то, чтобы помогала дочери всё это время встать  на ноги, или  поддерживала  её в каких-то  начинаниях, нет,  42-летняя женщина попросту  находилась на полном   иждивении у своей родительницы, не являясь ни умственным,   и не физическим инвалидом.   В общем,  эта,  некая долговременная привычка,  от которой сложно избавиться, никуда не делась и после того, как   молодожёны,  Галя  с Андреем  зажили, вроде,  своей жизнью, в своей стране,  и  в  своём родном городе, хотя, всё же,   как позже показала  практика , всё для Гали продолжилось в обычном режиме, будто бы ничего и не произошло нового в её жизни.
 

    Поначалу Андрей, как новый человек в своей стране,  зарабатывал гораздо меньше своей жены. И она всё  время предлагала ему  сделать,  какой-нибудь  подарок, для начала, скажем,  купить автомобиль.
 
     - Ну, как это так,  мужик и без машины, -  всё сокрушалась Нимфа, совсем уже не голосом    Сирены.

Но Андрей Александрович привык–то   сам  обеспечивать не только  себя, но и свою семью, и всех тех,  кто к ней имел отношение, то есть всегда был самодостаточным человеком.

Да и отношения в той же  семье рассматривал, как строящиеся,  в первую очередь, на полном доверии. Ему  всегда  казалось, что брак, это что-то  такое, что  объединяет двух    людей в единое целое.  Это были его   укоренившиеся привычки в этой жизни, его мнение о том, как должно быть   в отношениях  между  любящими  людьми,   не только   Ирина привычно и по накатанной  жила за счёт своей матери.

 И потому,  все деньги,  полученные в день  зарплаты,  приходя домой,  он клал в определенное место,  по договоренности,  в той  квартире, где они все вместе теперь  проживали.

Но ведь не только Нимфа  с Сиреной в лице волшебной женщины,  остались теперь далеко за семью морями, они обе и тогда были ещё и простой женщиной  по имени Галя, которую как оказалось,  вообще не знал её теперешний супруг, соблазнившись длинными женскими   ногами и высокой грудью незнакомки, которые он предварительно сосканировал  по фото.

И жена, как теперь выяснилось,  пользовалась совсем иными приоритетами в своей, а теперь и в его жизни, расставляя прерогативы в семье  на свой вкус.

Так что,  то, что   Андрей однажды не обнаружил в заветной общей коробочке ни  своих,  и никаких  денег, но промолчал,  не было чем-то странным.   Потом, когда    ситуация   повторилась, ещё и ещё раз,  он всё же не выдержал  и  задал,  в общем-то,  закономерный  вопрос: 

               -  А где деньги, Галя?

На что неожиданно услышал, совсем не то, что ждал:

                - Да, какая тебе разница, -  вульгарно   отозвалась любимая им  жена,  совсем уже  не голосом Сирены.-  Рубашку и носки я тебе куплю.  Что тебе  еще надо?

                -  Как что? – не понял тогда   Андрей Александрович.

 И  следом наивно  проговорил, оказавшуюся сентенцией,  свою правду:
 
                -   Мы же, вроде,  вместе живём…  Я  думал, что у нас  всё  на
                доверии…

      А тем временем все заработанные им  финансы, не просто исчезали из коробочки, куда доверчивый муж,  так же  доверительно складывал все   свои заработки, они  уезжали заграницу, туда,  где проживала безработная дочь Галины. Там, за кордоном,  в Германии предполагалась покупка   сначала, какой-то недвижимости,  а  потом ещё чего-то.  И  у  Ирочки же    там, оказывается,   был  близкий друг, с которым она  и подживала. Вот им-то   и понадобились   деньги Андрея Александровича,     на совместную  покупку.

    В общем,  матёрый  фрейдист, когда узнал все подробности, куда уехали его финансы,   забыв про все свои психологические навыки, краснея, как только что  сваренный и   вытащенный из кипящей воды рак,  начал  орать  во весь голос, тыкая  трясущимися  пальцами в свою Нимфу:

            - Да, ты что, не понимаешь, она ведь кинет его там!

Прокричав «его»,  разошедшийся в праведном гневе обманутый супруг и сам не понял, что именно он хотел сказать,  что он  имел в виду, то ли дом там должна  была   бросить Ирина, купленный на его деньги, то ли своего сожителя, что, если честно, было в тот момент  без особой разницы, по любому всё было очень и очень плохо и совсем не сказочно.

   Фрейдисту  больше не  казалось, что всё   происходит,  где-то,  помимо него, в другой параллельной реальности,    в той, в которой он ощутил себя  ещё совсем недавно,   под южными  звёздами и луной, той луной,  которая не зря,  так  мрачно и  саркастично    морщила тогда свой холодный и   гладкий лоб,  хотя перед ним сейчас стояла вроде,  всё та же длинноногая и пышногрудая красавица, которая больше не вызывала в нём прежних эмоций, она не казалась  ему ни Нимфой, и ни Сиреной.  Правда,  её образ был приближен  всё же  сейчас к Сирене,  как никогда -   верхняя часть её туловища    была неотразимо женственна, а чешуйчатый хвост русалки заменили,  наконец,   лапы, украшенные острыми птичьими   коготками.

Ну, а  после того, как друг Ирины, приехавший следом за ней в Москву, проспал всю ночь в подъезде,  у дверей квартиры  на входном коврике,  где и    был на утро обнаружен    хозяином семейства,   просто мать и дочь не пустили  гостя   внутрь,   Андрей Александрович уже  навсегда вошел, почти  штопором,  в жёсткую реальность этого мира и так же навсегда не только запомнил, но  и  укрепился в том, своём мимолётном  суждении, что все бабы  дуры и суки,  и других просто не бывает. Собственно,  на этом его третий счастливый брак закончился, развалился, разбившись на такие мелкие кусочки,  превратившись в пыль, почти прах, который ни за что, сколько  ни старайся, даже при огромном желании, уже обратно было не  собрать воедино.

   Это и был тот не сказочный финал  ещё одной семейной жизни, Андрея Александровича,  когда  из жуткого романтика он превратился в такого же жуткого  мизантропа, ненавидящего  всё живое,  без исключения,  кроме бутылки со спиртным.


               
                ***

      Всё  чаще  стал вести мужчина   беседы, сидя в одиночестве за столом, закуривая очередную сигарету, и обращаясь ни  к  кому- нибудь, а к бутылке  с  водкой, требуя от неё ответов на свои бесчисленные  вопросы, упирающиеся в один единственный – почему? Означающий, вообще-то – «За что?», не понимая простой вещи, что чаще всего в этой жизни, наполненной сплошной справедливостью, как всем нам хочется,  бывает ни за что.

  Правда, одно он  знал   чётко, что для него мир, его надежды на повторение  судьбы его   родителей рухнули навсегда.  Их давно не было рядом с ним, и они не могли подсказать своему давно выросшему и повзрослевшему сыну, как жить дальше, как сделать  так, чтобы всё же случилось повторение, хотя, и  такого быть не могло. Они, его мать и отец,  служили всего лишь примером для своего Андрейки, неким эталоном, как должно быть, но как не всегда бывает, потому что и жизни  у всех по-разному складываются  и  дороги порою  ведут совсем   в никуда, а не к одной и той же цели, даже указующей чьим-то невидимым перстом, как бы кому-не хотелось верить в такое. Возможно, если бы Андрей Александрович рассматривал состоявшуюся  судьбу отца с матерью, как бывает, как может быть, но не  как должно быть, его не постигло бы столь горькое разочарование от собственной личной  жизни.

Но несмотря на  оставшийся за плечами  психологический факультет, где преподавали психологию не только семейной жизни, собственный опыт  диктовал иное восприятие жизни,  и потому    этого человека, окружали теперь  ни  женщины, а просто какая-то одна  половая принадлежность, без слуха  и зрения,  без мозговых извилин  и полушарий, такие неодушевлённые предметы,   напоминающие  мраморные  скульптуры, молча       украшающие залы музеев  своими прекрасными  обнажёнными  телами,  изваянными руками  великих  мастеров,   прославлявших   красоту женского образа, но для Андрея  упирающегося    исключительно  в анатомию  человеческого   тела.   Того   самого, которым можно бесконечно  восхищаться, и даже трогать, возможно,  ласкать, получая от этого удовольствие, удовлетворяющее половые прихоти своей плоти,  и на этом всё, на этом женщина заканчивалась для Андрея Александровича, зовущего себя, зачем-то,  фрейдистом. Потому что Фрейд, даже имея какой-то своеобразный, именуемый, свой личный  опыт общения с противоположным полом,  даже с поздним сексуальным опытом, никогда не был на самом деле женоненавистником. Все его теории психоанализа, оказавшиеся несостоятельными,  это были всего лишь издержки его профессиональной деятельности, и в общем-то на этом всё. Каждый человек, что-то оставляет в своём детстве, неся порою тяжёлый груз воспоминаний тех событий,  с необратимой   возможностью избавиться от них, откладывающих отпечаток на его взрослой жизни, и это не является закономерностью.   Тем  не менее,   ученый вывел теорию, заключающуюся в   том,  что большинство психозов основаны на Эдиповом комплексе и инфантильной детской сексуальности, как видно, всё же ориентируясь на собственный детский опыт. Сексуальность, как считал Фрейд, это тот фактор, который определяет большое количество психологических проблем человека. В общем, знаменитый врач упёрся в фаллос, символизирующий мужское начало  и женскую  вагину, соединив их  воедино,  следом отправив   в путешествие  по царству Морфея, а результаты  этой прогулки, присовокупив   к психоанализу,  назвал психологическими проблемами  человека.

И,  несмотря на то, что  представители научного сообщества заявили, что у Зигмунда бред, а он сам, как предполагали эксперты, стал жертвой психоза, тем не менее,  этим он и запомнился многим, приобретя  мировую известность вместе со славой.

Мир вообще полнится сплошными теориями на уровне предположений, гипотиз, концепций и прочего,  и потому  ничего не мешало и Андрею Александровичу, не на пустом месте строить свои собственные.      Он был   стопроцентно  и безоговорочно уверен в том, что   все бабы суки и дуры,   это была его личная  концепция,  основанная на его личном  восприятии   женской половины,  что означало, больше он от прекрасного пола ничего не ждал, как видно,  считая, что  всё уже  получил и в   полном объёме,  а  правильнее было бы сказать, зная его историю,  получил  сполна.

Разумеется, так  заставляли  его     думать не  покойные   родители,  судьбу  которых не сумел повторить их сын,  да и не смог бы, даже если бы и  немерено   старался,  так заставляла  его думать его собственная  состоявшая  жизнь, которая не заканчивалась,  конечно же,  на трёх его бывших жёнах, но ему было так проще  -  думать, что мир ограничивается  теми  его супругами, что оказались, к сожалению,   дурами  и  суками.


               
                ***
         Всё бы ничего, но не удавшаяся жизнь Андрея Александровича,  провоцировала  его на взятие реванша, на поступки, которые он раньше в отношении женщин не совершал, в общем-то, где-то, как- то, даже  боготворя женский пол, тогда, когда  ещё  был романтиком.

Но быть прежним,  у него уже не получалось, потому что  не только с женщинами у него ничего не складывалось, но  и  собственный  сын   совсем не радовал не молодого уже  отца.

Денис  не  жил в одном городе с  Андреем,  а вылетев из -  под опеки того, уехал куда-то на юг нашей страны и там-то и   закрепился окончательно. Периодически позванивал отцу, но только для, того,  чтобы сообщить тому,  какой новый автомобиль приобрел  и узнать,  как относится к этой марке отец, зная того великим автолюбителем.

Никогда, при этом,  не  интересовался, а  на чем,  вообще-то  ездит теперь сам  Андрей Александрович. И на этом прощался.

 А  Андрей Александрович, или всё тот же  фрейдист,   не ездил на машине вовсе, он теперь  активно выпивал, и  не только  дома, но и, несмотря на свой совсем не юный  возраст, разгуливая   по ресторанам и  барам, где знакомился с теми  бабами,   что были для него  дурами  и суками, приглашал  их провести с ним   одну ночь,  а  иногда, предпочитал подцепить очередную дамочку,  где-нибудь в сети, как когда-то он познакомился с своей Галочкой,  и горький опыт был тому не помехой,  ему  было теперь  всё  равно, где искать  для себя  половую партнёршу, на ночь или просто на раз,    по любому,   мужчина, самец, фрейдист  не собирался вести  с ней никакие интеллектуальные беседы,  зная заранее   весь умственный потенциал  женской половины, упирающийся в одну извилину или отсутствующие мозговые   полушария.

Собственно, это и был тот берущийся им реванш, являющийся на  самом деле актом возмездия, за свою порушенную, несостоявшуюся  личную жизнь.

И потому фрейдист  продолжал мстить и  мстить, совершенно не то, что,  не догадываясь, а даже  не понимая при этом, что случайно   может напороться на ту, которая не будет соответствовать его  привычным, выработанным  на тот момент  критериям.

                ***

      Зная себя психологом, забыв, что был математиком, чтобы не вести подсчёты своим жертвам, и,    помня, что является  последователем  теорий    Фрейда,  пусть и неправильно понятых им, он  так и действовал.  Если не удавалось,  напившись в очередном ресторане,  снять и  затащить какую-нибудь женщину на ночь к себе в постель, то,   не глядя на часы,  а счастливые, как известно,   часов ведь  не наблюдают, а Андрей Александрович в такие  моменты своей теперешней жизни был просто безмерно счастлив, он  заходил в интернет, там у него  было забита    пара- тройка  сайтов знакомств,    списывался с очередной дамой,  обладая психологическим  навыками,  довольно  быстро получал номер телефона и обеспечивал, таким образом,    себя   хотя бы вербальным общением,  что означало,  мог,    поизгаляться над какой-нибудь  дурочкой, проведя сеанс психоанализа, но не по - фрейдовски, а по своему, по - садистки, от чего получал,  не всегда только моральный,  оргазм.

Собственно, таким вот образом   и  проводил он  теперь свои дни и недели, сидя в шёлковом халате на диване,  изображая из себя турецкого султана, покуривая, когда  кальян, когда  просто сигару, весь объятый словно пламенем, сизой пеленой дыма,  которая смешивалась   с  винными парами, образуя такой коктейль под названием -  амбре,   потому что паша-фрейдист не забывал накачиваться   неимоверным количеством спиртного, теряя при этом полностью способность здраво мыслить, что, конечно же, и   подталкивало его на разного рода извращения в беседах с дурами и суками.

      Как-то,   находясь, всё  в  той же, уже почти застывшей  позе,  у компьютера, напоминая при этом, согнувшийся почти пополам     соленой столбик,   и  привычно держа в одной  руке стакан с налитым алкоголем,   второй он нажимал на клавиши с буквами,  лениво прерикаясь  с новенькой с очередного сайта знакомств.    Периодически мужчина  попыхивал  сигарой, хотя казалось, что дым беспрерывно   валит уже не только  из его рта, а изо всех щелей его  мягкого податливого туловища, готового  в любой момент откинуться назад,  на подушки и захрапеть сном праведника с сознанием выполненного  долга.

Но неожиданно,  после того, как он задал все  свои дежурные вопросы -  откуда  вы и зачем, зачем здесь,  а не там, что ищите  и чего хотите,   и,  узнав,  что дурочка ищет такого же сумасшедшего,   как   она сама, несколько удивился, потом решил, и точно дура,  но,  не смутившись,    тут же с пафосом  заявил:

    - Мы все по-своему прибабацанные, каждый со своим тараканом, а то и не с   одним.

Выдавив эту тираду одним пальцем, на клавиатуре,  только что державшимся за кончик  сигары,  потому что вторая рука,  конечно же,  была занята  бокалом,  с плещущейся  в нём красноватой  жидкостью, это было только  начало сеанса, и  фрейдист хотел ощущать себя в форме и на высоте, нечто аристократом -  водка, рюмки, стаканы,  бутылка, окурки вместо кальяна и  потухших  сигар,  всё это было ещё впереди, а  сейчас, пока  он  был ещё, способен, хоть   что-то воспринимать,  и,    понимая, что это было, что-то новенькое, неведомое до селе для него,   не совсем при этом   дурацкое, он подсобрался.   «Хотя   сука, она по –любому,  всегда сука, в любом даже замороченном  виде», - подумалось тут же ему, и он  решил  приступить  к сеансу психоанализа.

 Но в  этот момент неординарная дурочка,  сообщила,  что она вообще-то,   давно  уже  закончила с  сайтами знакомств,  просто  ей  продолжают на мейл  присылать приглашения зайти и посмотреть, что новенького у них,  и почему-то никак не удаляют её регистрацию.

    - Разумеется, дура,  она во всём дура, -  подумал про себя мужчина, - потому и не удаляют, -  в то время как новая знакомая уже что-то ещё говорила, с серьёзным видом  написав:

- Сумасшествие и впрямь бывает разным. Ну, к примеру,  некоторые люди называют других сумасшедшими в силу того, что сами не способны на такие же поступки. Так что всё  весьма субъективно,  и понятие ненормальности тоже.

Прочитав, написанные строчки, смысл которых напомнил ему,  что-то до боли знакомое,  из психологии,   Андрей, настолько  ошалел, что даже   забыл, о своём предназначении в этот   поздний час, и   сходу,   с  готовностью откликнулся, согласившись с загадочной  собеседницей,  сказав:

     -  Если человек не способен на нестандартный поступок, это  - не интересно.

    - Да, вот и стандарт тоже измеряется по-разному. – Подхватила   начатую им  мысль женщина и продолжила. -   Поступок в соответствии с законом,  либо против него, то есть  нарушение УК. Ну, это так, не учитывая моральный аспект происходящего.
 
И следом, почти не останавливаясь,   продолжила  диалог:

   -  Вы написали, книги читаете. Можно задать вопрос, какого рода, либо жанра, что впрочем, одно и то же?

    - Ну, по - разному, сами понимаете,  – оживился Андрей Александрович, ещё не понимая, что дело принимает совсем иной оборот, -  лет 30 читал эзотерику. Всякие разные оккультные и не оккультные книжки.  Историю, философию, - продолжил перечислять он, -  в  общем,  достаточно не популярно и скучно.

  Услышанный им ответ оказался настолько неожиданным, что  заставил пожалеть его, что оборвал себя почти на полуслове, не закончив перечень читаемой  им литературы,   он ведь был интеллектуал,  потом что дурочка сообщила, что скучно вообще ничего не читать,  и добавила:

     -  Я тоже интересуюсь историей. Вот,  сейчас вплотную изучаю реконструкцию Фоменко и Носовского.  После их прочтения все исторические домыслы и догматы хочется отмести в сторону. А эзотерикой   интересуется мой одноклассник.  А какие философские работы вы  читаете, я до этого ещё не дошла?   Впрочем, сама еще тот философ, как, собственно,   и все люди, которые  при мозгах.


Не совсем поняв, о каких мозгах идёт речь,  тем не менее,  Андрей всё  же добавил, потому что это было из его оперы, Носовский с Фоменко:

             - Да, знаете,  несколько лет назад попалась книга Фоменко. Не прижилась. А вот теперь я всё  пересмотрел.

И уже совершенно неожиданно  для  себя добавил:

            -  Какая вы молодец!!!

Еще поговорив о том, что все закоренелые египтологи  и прочие историки просто отметают в сторону доводы учёных, и что обидно расставаться с тем, что придумывали и рисовали всю жизнь.

Согласившись с тем, что всё  же воистину, титанический труд  проделали Фоменко с Носовским,  а косность мышления всегда была популярна у лженауки, дружно  согласились    с тем,  что всё  у этих двоих   логично выстроено, как и  у  любого математика,  а не фальсифицированные артефакты  предложены к рассмотрению по обычаю,   следом,  даже   придя к обоюдному согласию, что у  после них нет больше   желания ничего  изучать, искать,  всё, как говорится, на лицо, остаётся смириться с фактом существующего,  Андрей, наконец,  с восторгом заключил:

         -  Да, да, Евгения! Полностью с вами согласен!  Так здорово! -  и тут же  перешёл к другой,  более животрепещущей, актуальной   для него теме, пояснив, почему в интернете знакомится, а не на улице,  хотя про себя не забыл подумать, что он де Сигизмунд, почти что,  великий Фрейд, а не простой  фрейдист,  но   вслух заметил,   что естественная среда обитания,  конечно же, романтичнее и приятнее -  ему это было знакомо, романтика и приятности этой романтики, -  тем не менее, добавил, что инет нынче стал, нечто эпистолярным стилем общения, почти, как раньше, когда, как ему казалось, в действительности,  была романтика, и были  кавалеры,  которые дарили  барышням   цветы,  и страдали манией  стихосложения, а больше,  всё же стихоплётством, учитывая  тот факт, что всегда  хотелось  людям  романтизма,  как  чего-то такого,  чего в реальной жизни,  на самом  деле,  им не хватало, потому что та романтика,  так и оставалась на бумаге и в книге, запечатленная  в строках  настоящих  поэтов и писателей, чтобы вызывать восторг у неприхотливого, нестрогого  читателя.

   И Андрей Александрович, несмотря на то, что интересовался  серьёзными литературными  жанрами, и  был  всё же  фрейдистом,   и  потому  считал всех баб дурами, не являлся исключением  из   этой когорты   любителей сентиментальной меланхолики, и потому уже смешивая  теорию с личной практикой,  он говорил и говорил   со своей    новой знакомой, почти взлетев на олимп так   желаемой  им  собственной   славы, пусть и в  виртуальном пространстве, пусть и сыпля бисером перед какой-то, там  дурочкой, но он светился  в этот  момент, пребывая  в бешеном восторге   от себя самого, а больше напоминая человека, находящегося  в состоянии экзальтации,  и при этом всё равно, почти  взахлёб,  он  написал:

     - По переписке любили, страдали, творили разные поступки. Теперь этого  – инет!  Нужно просто понять и согласиться, что вот,  такая вот она,   эта   действительность. В инете те же самые люди, которых мы каждый день видим вокруг себя. Всё  есть творение Творца. Инет многие семьи разрушил, но многие и создал.

  И в этом была не просто малая толика правды, в этом было всё, весь Андрей Александрович, его жёны,  его дети  и  дети его  вторых половин, в этом были судьбы других людей, не знакомых ему и даже не известных, чьи личные  жизни,  вот так же начинались  в этом непонятном,  неживом  пространстве,  и там же и  заканчивались, хоть    у каждого и  по разным причинам.

 Тем не менее, одно общее у них у всех, всё же  было, это то, что тут всё было не настоящим, не было запаха рук   и губ, не было ни   простого звука голоса, ни голоса   Сирены,  и не было главного  -  возможности понять, кто перед тобой возник в  этом виртуальном пространстве, будто в той ночи, когда Нимфа очаровала фрейдиста, тоже явившись ему из далёкого-  далека,  с   той картинки, а он принял её за живую, но живой она не была, а только её фантомным  изображением,  которое было всего лишь,  неодушевлённым предметом,   и незнакомым к тому же  предметом,  когда даже чашка, из которой ты пьёшь каждое утро чай или кофе тебе более близка, чем та  Нимфа, что ты принял за свою, по сути,   обломав о гранит  зубы и,  морщась следом   от боли,  заявил на весь мир,  что все бабы дуры.

    Вот и  Евгения, которую мама всегда  называла просто  Женька, даже, когда она уже выросла,   не была с ним полностью согласна, она не  считала, что всё теперь должно происходить сугубо  в интернет- пространстве и  что такое надо принять за данность, женщине казалось  странным, что люди совершенно отвыкли от живого общения, достаточно было   глянуть на угрюмые, отстраненные лица прохожих    на  улицах,  и тут же  возникало  впечатление,  что такого раньше не наблюдалось. Эта угрюмость и отчуждённость в человеческих лицах, её не было раньше, а сейчас это рядовое явление, неприветливый, хмурый взгляд прохожего, провожающий тебя вслед, будто вот-вот он толкнёт  тебя в  спину.

    Эта незнакомка из виртуального пространства,  перед которой  предстояло показаться  в лучшем виде представителя   мужской  половины человечества,   расправив и распушив всё своё петушиное,  или павлинье оперение,  почему-то своими рассуждениями постоянно цепляла  его, почти за живое, Андрею   слышалось и не верилось, что это говорит   не   он сам, а какая-то  особь из низшего  звена развития,  куда он смело отправил всех женщин этого мира.

 Она  повторяла   его мысли, не будучи знакомой с ними раньше, и всё равно, оставалась  для него  очередной дурочкой, с которой ему хотелось, по обычаю,  развлечься, которая что-то ещё вещала, будто негр из анекдота, которого приняли за обезьяну, а она ещё и говорящая.
 
 И Андрей Александрович, промочив горло,  очередным глотком  налитого из   бокала, стоящего рядом с ним,   почти,  что  на подхвате,   пустился  вразнос,  плюя на ту, которой всё это говорил, потому что в реальности он давно разговаривал только с  самим    собою, или с той  бутылкой, к которой сейчас привычно прикладывался,  и потому он   продолжил свои  разглагольствования,  уже по привычке не обращаясь ни  кому, потому что  ему это давно не надо было:

     - Да, всё  именно так. Раньше,  хоть партия как-то объединяла, пусть даже полузомбированием. Нынче всё  потеряно. Главное, это  – нравственно - духовные ориентиры. Одиночество присуще человеку от природы. Вернее сказать - уединение, ибо по своей  сути,  одиночества не бывает, потому, что его не может быть, если есть связь с Творцом. Вот поэтому во Вселенской программе и даётся подпрограмма отстранения от социума, чтобы    это время нащупать.

    Всё продолжал возмущённо  обращаться к самому себе,  ночной собеседник,  рассуждая   на темы бытия и вселенского разума ,  он же был всё  больше философом,  а философу не всегда нужен  оппонент, особенно, когда он очень умный философ.    Да,  и   не надо забывать, что навязанный  Андреем   самому  себе искусственно искажённый   образ фрейдиста, вовсе  не шёл ему,  не был ему, так сказать,   к лицу, чего он сам, конечно же,  не  замечал, ведь мы  со стороны  себя  привычно не видим, а зеркало зачастую искажает правду, преподнося нам вовсе не истинно-реальную,  а  ложную   действительность.

    Короче, Андрей Александрович, уже находясь в положенной ему градусной кондиции,  совсем позабыл,  что все бабы дуры, увлекшись не столько  интересным собеседником,  сколько  темами,  предлагаемыми этой дамой,   когда    пора было  вспомнить  про свою всегдашнюю интуицию  и рассказать  о том,  как проживал заграницей, восклицая периодически «Ой, Женя!»

Раза три он  пытался  продолжить свой   рассказ, каждый раз начиная с одних и тех же слов, как и любой выпивший человек,  желающий  очаровать компанию, являясь самоназначенцем-тамадой с одним и тем же уже не смешным анекдотом, когда гостям очень хочется разойтись по домам, а упившийся вдрызг хозяин вечеринки  не слезает с их ушей, вися на их плечах своим отяжелевшим, словно налитым  свинцом  телом от принятого   на грудь алкоголя. Так и Андрей всё повторял и повторял:
 
       - Знаете, у меня случилось в жизни так, что я,  как-то прожил в дальнем  забугорье,   11 лет. Общался по инету с уже Россией. И как ни странно вам покажется, - вспомнив, что он фрейдист, и чуть отклонившись от темы, продолжил он, сейчас это было особенно важно,  -   начал чувствовать энергетику по буквам на мониторе. А потом понял – всё  дело в развитии тела интуиции.

 Согласны? Так же и вот здесь и сейчас, - задав вопрос, добавил  он.

Но узнавать,   согласна ли,  на самом  деле,  его собеседница или нет, он даже не хотел, в его планы входило иное,  это он мягко и последовательно, как уменьшался уровень алкоголя в бутылке, подходил к основной  сути,  помня ещё, что не получил удовлетворения  от положенного реванша,  то есть не испытал даже нравственного оргазма.  И  потому полагалось сейчас ещё чуть-чуть поговорить об интуиции, попросить дурочку прислать  свой номер телефона, он был предсказуем даже для самого себя, и, собственно,  поэтому,   прозвучавшая следом    фраза:

    « А хотите,  я вам устрою нечто, ну уж, не то чтобы необычное, но все-таки.  Глагольте  намбэр тэлэфон,  плииз...», -  не удивила   даже  его  новую   знакомую.

Он ещё что-то пробубнил про  своё абсолютное восприятие её, что-то про Всевышнего, на волю которого  должна она  сдаться, а то страшновато будет, -   так полагалось по теории психоанализа, которым он занимался вот уже n-ное количество  лет, с тех пор как пришёл к неутешительному  для себя  выводу, что все бабы суки и  дуры непроходимые, занимаясь,  по сути,  онанизмом, потому что удовольствие во всех  этих ситуациях получал только он сам.

 Короче, пообещав   к тому же, ещё и   прихорахориться у зеркала, Андрей Александрович набрал данный ему, как он выразился,  «красивый номер».
 
И уже в трубку продолжил нести  с удвоенной энергией  свою фрейдистскую  чушь вместе  с такой  же околесицей,  не замечая никого кроме себя, чуть не крича и подпрыгивая от восторга  на стуле:

   - Какая вы активная! Настоящий Близнец…  Да,  не составлял я  еще ничего на вас…

Еще что-то долго говорил,   всё  на тех же нотах, усвоенных с институтской скамьи, а затем, выдохшись,  заявил нечто:

    - Нужно сделать паузу, хотя очень хочется заглянуть в вашу базовую комплектацию.

Правда, сказав про базовую комплектацию,  и даже уйдя со связи,   довольно быстро опять набрал красивый   номер, видно уже глянул,  проверил и убедился, что  комплект,   и  снова  в неописуемом восторге  от самого себя, не останавливаясь ни на минуту,  не боясь задохнуться, продолжил процесс мастурбации, медленно,  но верно доводя себя до пиковой точки,  идя к намеченной цели, когда полагался в конце этой словесной эпопеи  оргазм, и уже даже не  важно,  какой именно, нравственный  или всё  же физический, тут были все его формы хороши,  и потому Андрей всё   подогревался, говоря без устали:

  - Да, с  вашей убойной энергетикой хоть куда!
  - Вы -  вся такая... прям такая... Ах, мадам!
  - Всё  бы это, да в русло эволюции.
  - Да ещё  бы чуть- чуть прислушаться к зову Вселенского разума...
  - Ах, как было бы замечательно!

И уже в конце,  полностью  войдя в раж, совсем не в тему брякнул,  что-то по  типу «Званых много, да мало избранных!».  Ещё   добавил   « Вот, как гордыня-то попёрла...»   И затих.

 Сеанс психотерапии или всё же больше  психоанализа  был  закончен.

                ***

    Не смотря,  на вроде,  интересного собеседника, на сей раз,  в лице Андрея Александровича,  у Жени и впрямь давно не было никакого   желания знакомиться в сети, поэтому на следующий день она набрала номер своего нового знакомого,   просто хотела  предупредить его, что больше на том сайте не появится.   Но он не ответил.  Как выяснилось позже,  оказывается,    забыт был дома  мобильный телефон, оставшийся в кармане  осенней  куртки,  а куртка висела в шкафу, но,  тем не менее,  Евгения узнала, что   её желание  для него  всегда закон.  Сказав про желание и закон, Андрей   имел в виду, всего лишь   нежелание Жени вести разговоры в режиме онлайн.

Она даже   удивилась тогда,  добавив,  что законы принимает правительство, а не она, и надо бы , всё же  действовать в соответствии  со своими желаниями.

   Но тут,  совсем уж,   неожиданно  Андрей Александрович вспомнил, что он  ещё и  звездочёт,   помимо того, что фрейдист.   Не зря же он увлекался книгами по эзотерике,  правда, позабыл,  какую шутку сыграли с ним  звёзды  несколько лет назад, и  даже не   единожды, но показать же себя надо было со всех сторон, покрутившись перед женщиной, словно перед павой, покрасовавшись  своим роскошным павлиньим хвостом, раскрыв    его веером.   И  потом,  тут же ещё и  его  беспроигрышная,  не дающая никогда сбои интуиция, о чём он и  в этой   ему  малознакомой    ситуации   не забыл   напомнить, сказав что-то про то, что его тело интуиции,  что-то  там ему подсказывает, что анализ причин – дело неблагородное, да и мотива он не видит.   В общем,   посчитав   нужным, так как ничего  всё равно  не состоялось, да и оргазм, хоть и нравственный, хоть и не такой бурный, как хотелось,  но  он уже получил накануне,   он    повернулся к женщине   другим своим боком,   начав  привычно   хамить,  когда , выдавал  пошлый список, оправдывающий женскую дискриминацию,  а   в этом он был не одинок, потому и звучал  весь этот перечень  весьма заезженно и даже не интересно.

   -  Женщина - аналитик нынче не редкость.- Начал перечислять фрейдист и звездочёт в одном лице очередного  женоненавистника.

  -  Только вот нет книг по аналитике от женщин.

  -  Напишите, и вы   будете первая.

  - Если не Нобель, то другие гранты точно обеспечены.

Всё не мог уже  остановиться он, и хотя,    мог ещё и продолжить, но  понимая, что не совсем что-то понимает,  следом  сорвался и умоляюще воскликнул:

    - От чего я отступаю? Ваши мысли динамичны и быстры, эпистолярно одеты в незнакомую для меня одежду. Сделайте снисхождение!

Взмолился мужчина, успевший уже с самого   утра  принять положенные граммы,  и не просто закапать их в глаза, чего не могла, конечно же, знать  Женя. Она вообще, не смотря на его многословность,  ничего  о нём не знала,  тем более того,  что он закоренелый алкоголик  и к тому же фрейдист, хотя, последнее уже  становилось ясным. И всё же главного Евгения,  или Женька точно не могла  знать, она о таком даже не  догадывалась,   это вылезло чуть позже, почти в конце их  необычного  общения.

  Пока же,  сам Андрей Александрович,  узнал  от этих незнакомых ему,  ещё   одежд, что снисхождение она имеет абсолютно ко всем.  «Всё же дура»,  -   пронеслось комментарием к сказанному ею  у него в голове.  Он - то знал, наверняка,  что не заслуживает ни  снисхождения,  ни прощения, ни вообще,  ничего – ничего.   Тем не менее, упрёка от незнакомки он-таки  удостоился.   Она сказала,   что он де  для неё,  вообще,  незнакомый человек и  зачем же,  так сразу переходить к оскорблениям. Отчего  Андрей Александрович просто обомлел  и даже перестал хамить,   снова напомнив   тот соляной столбик с согнутой в пояснице спиной, сидящий у компьютера.

    - Всё сразу - и вдох и выдох. За вами не угнаться, -  сам же  и  выдохнул  он.

Что больше выглядело,  будто эту фразу  он   только и  сумел,  что прошелестеть    помертвевшими губами, непонятно больше от чего, от выпитого или от того, что испытал только что  шок, и тут же  начал оправдываться, потому что,  ему больше  ничего не оставалось сейчас.  И он продолжил  плести очередную пургу, опять представив себя  тем павлином  с огромным хвостом, махающим,  словно   веером:

    -  А что я, по-вашему,  должен делать,  в  «близнецах», -    он,  конечно же,  успел  узнать  у неё,   её знак Зодиака, -    много женщин, и все разные.  Это,  каким нужно быть дамским угодником, чтобы всем угодить?

Возмущённо  проговорив   про необходимость  угождать,  он   на секунду замолчал. Представил  себя индийским божеством Шиву, с множеством рук. Ещё помолчал.  Подумал, что только  в этом  состоянии, и  в  состоянии  нирваны мог бы всё же ублажить даму-близнеца.
 
И следом,   забыв и про Индию, и про нирвану, он и так в ней находился уже много лет, став хроническим алкоголиком,  и даже не заметив в себе этих изменений, он вспомнил об Израиле, и понёсся галопом по европам, теперь такое состояние ему было привычнее, снова сделав попытку побыть  знакомым уже   тамадой -  самоназначенцем, громогласно  заявив:

     - У меня была такая история. Случилось мне проживать 11 лет,  где-то на Ближнем Востоке...Так вот... Пред кончиной века угораздило меня познакомиться с одной…

 Чуть не добавив, бабой, хотя Жене   это и так уже   было понятно,   кого он видит в её лице, продолжил о  том, что это было тоже виртуальное  знакомство.

Вот этот момент, как раз и означал,   что  жизнь его ничему не учила, или наоборот, ему нравилось быть ещё и мазохистом, не только садистом,   то  есть садо-маза, это было просто его,  и потому  этот мужчина -  садомазохист,   вновь  и вновь искал приключений в киберпространстве.

Но,  тут он и сам  себя довольно грубо прервал, забыв, вообще,  к чему он это начал,    своё повествование про баб и знакомства  с ними,  оставившие   только нежелательный   привкус от    проживания в Израиле.

Правда, следом рассказчик заодно и Женю  оборвал,   в тот момент, когда   она  сделала  жалкую попытку вставить  хотя бы слово, хоть полслова в его речевой поток,  завив, что – он же,  вообще-то, не о ней,  а о себе и о той  истории, которую  она,    якобы   имела  желание, послушать.

Да даже,  если и не имела, спорить с ним  было бесполезно, тем  более,  что всё равно,  не закончив начатую, уже по второму разу  историю,  Андрей перешёл к другому интеллектуальному рассуждению.

В этот момент стрелки на часах за спиной  оратора показали 00. по МСК, что означало, наступивший новый день, субботу. И именно это событие и   позволило не   сойти ему  с любимой  темы, с темы  Израиля,    потому  бывший  израильтянин русского происхождения   по старой памяти  радостно   воскликнул, не забыв отхлебнуть  из  дежурной  рюмки:

  -  Шабат!   Шабат шалом!

И  уже оседлал этого,  еврейского конька, потому что начал разоряться  на  тему еврейских традиций, что он,  зря в Израиле, что ли,   столько лет прожил?   Проникся  вон, до мозга костей.  По всему было видно, что взяло его конкретно,  аж ,   до глубин его,  не еврейской  души:

    - А свечи в домашнем очаге,  кто будет за вас зажигать?  Как  можно забыть о шабате? –  всё вопрошал не еврей,  зато фрейдист Андрей  Александрович,   забыв спросить у    незнакомки,  а что же она-то  исповедует в жизни.

На самом же деле,  ему было абсолютно  всё равно, что там  думает   себе эта женщина,  потому что иудейские законы его  полностью устраивали,  они были применимы к любой   бабе- дуре, и это  однозначно,  и потому  его несло дальше, просто  по долинам  и по взгорьям.  Он вещал, что-то,  о том, что  когда  женщина умничает, забыв, кто она есть - это не есть хорошо.

Потом, ещё  что-то   про то, что она, Женя, де  должна подумать над своим поведением, и  это он ей, как мужчина,  говорит.

Пока   обомлевшая теперь уже     Женя, не  успела  даже  подумать про себя, «А  с  чего бы  это?»    он уже прибавил, что сказал бы то же самое,  будучи и  её мужем.

Но на   её отказ быть его женой и предложение ему,   оставаться просто мужчиной,  этот моралист  снова, продолжил свои  поучения уже   в связи с состоявшимся шабатом, почти  плача, и  наверное, даже  представил  себя   в тот  момент у каменной стены плача в Старом Городе Иерусалима, с печалью в голосе  произнеся:

      -  Женя, я прошу вас, не умничайте... Всё  уже давно за нас решили. Будьте  просто женщиной в шабат. Идите уже и не злите меня... – добавил он, отказываясь только что быть просто  мужчиной.

Давно пробившие 12 раз кремлёвские куранты, не только указывающие на нули  по МСК   стрелки на часах Андрея,  свидетельствовали  о том, что наступила глубокая ночь, а темнота бесстыдно  глядящая в окна  многоквартирных домов,  однозначно давала понять этим двоим, что пора бы и честь знать.

Тем не менее, плюя на поздний час и на малознакомую женщину, Андрей,  вспомнив,  что-то ещё  из   той своей истории, с которой давно и успешно соскочил,  решил   выяснить, а  не появилось ли, наконец,  у Жени  желание стать другой. И это было неспроста. Заданный ещё  и этот несуразный вопрос среди ночи.   Потому что тут же,  появилась бы возможность    поговорить ещё  и   о том, как не только не  надо злить мужчину, а   о том,  что в  шабат многое можно, и  даже то, что нельзя, но очень хочется. И про то,    что вообще, шабат – это  волшебная страна, а с волшебником ещё  волшебнее.

Глянув в открытое окно, откуда на него смотрела жёлтого цвета  луна,  следом в рюмку, на дне которой только что-то жалко мокрело,  этот волшебник совсем  не из волшебной страны,   глотнул всё же тех остатков  горячительного, уже сбившись со счёту, какой именно  стакан он опрокидывает за   время  своего  идеологического   разговора про шабат, что  было,  в общем-то, совсем  не удивительно,  и  продолжил   свои песнопения  дальше:

      - Разделяй, но не властвуй. И как говорят наши умные пацаны: "Сиди на своей,  опе тихо".  Очень  часто это женщине помогает… Ты же, надеюсь, поняла,  о чем я? - Совершенно невпопад  даже сказанному самим  собой, ляпнул вдруг  пьяный   Андрей.

  Женя ничего не ответила, она, вообще,  давно уже только  молчала. Что вовсе не смущало её ночного собеседника, и  он,  опомнившись, и   не забыв ещё окончательно,  что сидит на израильском  коне, тут же резонно   добавил:

     - Пока  еврейская женщина не поймет, кем она является, она просто,  ничего не поймет. Но спрос будет не с неё, а с мужчины.

Сказанной еврейской мудростью, фрейдист,  наконец,   порадовал молчащую  Женю  тем, что и  с него хоть что-то спросят, как с паршивой овцы,  с которой будет  хоть  шерсти клок.

  Тем временем,  всё ещё  сильно   вдохновлённый темой своей прекрасной  жизни в Израиле, бывшей женой и той же любовницей,  и  оттуда же, уже подперев кулаком щёку,  и  нацепив для верности кипу,  не еврей,  а русский прозелит,   словно читая   Талмуд,  всё говорил  и говорил   о  том, кем же    должна быть    женщина в браке: и  помощницей,  и  матерью,   и любовницей,   и всем  миром, и   просто такой безразмерной   дурой, которая с готовностью  объединит  в себе все эти   начала.  Но   более того,  теперь и Женя это знала,   всё это нормальная женщина  просто обязана ещё перед браком узнать, за неё  же  мужчина в ответе, ежели,    не воспитал её в замужестве.

Наконец, сказав в заключение  своей речи, что   теперь Женя, и есть та  самая из  трёх или больше, всех  начал,  и просто   обязана   дать, ему,  мужчине видение обратной стороны Луны, раз предыдущие его пассии не справились с данной задачей, а следом   отвести его к белому кипарису, на этой ноте  Андрей закончил  чтение  «талмуда».  Поправил беззастенчиво  на голове кипу,  глянул в опустевший  стакан, на дне бутылки  тоже давно  уже ничего даже не блестело, и с сожалением в голосе,   с  обычной  мрачностью прожжённого   алкоголика прибавил:

      -  А ты даже не знаешь, что такое - белый кипарис.   Поэтому, иди на кухню, поешь и задумайся.

   И снова замолк. Потому что говорить без помощи спиртного он давно разучился.
 И на этом,  снова или  уже как обычно, сеанс  и  психотерапии,   и психоанализа тоже был  закончен. Тем более, что фрейдист, уронив пустые  руки, в которых больше не было даже трубки мобильного телефона, на колени, склонив криво-косо  голову,   громко храпел, а звуки его храпа не слышал только  бродячий пёс, который тоже давно и крепко спал, для него тоже куранты давно пробили 12 раз   по полуночи.
 
                ***

      Наступившее утро после такой  необычной     ночи,  принесло трезвость оценки ночного полнолуния,  хотя Женя и не пила, но тем не менее,   не было рядом белого кипариса, шабат закончился, а главное, тихий вкрадчивый голос доктора Фрейда больше  не довлел над женщиной, потому она, как вежливый человек, написала    психотерапевту прощальное  смс-сообщение, и, даже,  наконец-то,    благополучно удалилась с того  социального поля, где познакомилась с очередным женоненавистником, желающим   отомстить,  кому угодно, за  все свои личные неудачи в жизни.

                ***

     Прошёл год или даже два, Женя давно позабыла о своём случайном и  несколько странноватом знакомом с белым кипарисом.

Но как-то раз, совершенно  неожиданно, почти, как тогда,   в 00 часов,   раздался звонок на её  мобильном телефоне.

А, она не то, чтобы не помнила, а просто не было нужды удалить  ставший ненужным    контакт из своей записной книжки, и потому сходу поняла, кто вновь вспомнил о её  существовании.

 Знакомый голос,   с теми же  вкрадчивыми фрейдистскими  интонациями, сообщил, что  он де ничего не помнит,  да и разве, если что-то и было, нельзя, что ли,  всё  забыть и начать с чистого белого листа. Зачем такая экзальтированность?

А Жене в этот раз и в этот   час   не спалось.   Вот уже битых два часа всё пыталась заснуть, ворочаясь с боку на  боку  на своём диване, и потому,  глянув на раскрытую книжку, которую она уже умудрилась  даже закончить  за  то время, что  мучилась  бессонницей,  женщина  подумала  про себя, «ну, хоть так, хоть развлекусь, раз спать не получается…»  и  тут же   прижала плотнее трубку к уху,   приготовившись  слушать.

Вот, если бы услышала только  она,  хоть  что-то новое.  Всё  повторялось один в один, за исключением некоей агрессии в знакомом  голосе и почти   в тех же  интонациях.

    Довольно быстро Андрей Александрович стал вставлять в свои речи матерные словечки, которые стали переходить в тирады, видно, стадия его   опьянения была  в этот раз  сильно велика.  И потому он,  уже не стесняясь,   не так культурно, как раньше,   давал понять, чтобы не перебивали, просто  коротко и зло произнося  «заткнись».  Казалось,  что  даже в трубке слышно было,  как  он брызжал,   при этих словах,  слюной.

 Всего через  каких-то полчаса,  уже  предложил Жене посыпать голову пеплом и признаться во всех немыслимых и несуществующих грехах, а главное,  в  том, что она, конечно же,  дура, сволочь, но теперь ещё  прибавилось неметафорическое слово  «сука».

Казалось, мужчина вообще,  не понимает,  кому всё  это  говорит, тем не менее,  за отказ подчиниться, заставлял выслушивать правильные постулаты, пытаясь показать  женщине,  насколько хорош -  «Тебе кто-то такое говорил, предлагал?»
Надо сказать, что   форма его   садизма сильно усовершенствовалась   за эти пару  лет, что он молчал, приобрела изуверский окрас.

Но   и  не стоит  забывать о том  образовании, полученном в молодые годы Андреем.  Впрочем, для  того,  чтобы понимать,  чего  больше всего хочется  любой женщине  в этой жизни -  той  руки, плеча, на которое можно было бы опереться, снять,  хотя бы частично бремя существующих забот и  проблем, в тяжёлых,   во все времена,   условиях выживания в этом мире,  короче,   для понимания всех этих простых вещей и ума особого не требовалось.

Хотя,  тут его полученный  диплом психолога просто играл ему на руку, но в том, что он становился ещё более изощрённым садистом, уже предлагая не только   ту самую  руку,  но и сердце, а дальше, уже не выдержав, намекал и на  имеющееся  у  него   и    другое  мужское   достоинство, говорило не в его пользу.

Правда, следом,  довольно быстро   сорвавшись, совсем опустившийся уже не только морально  мужчина  стал честить всех женщин разом, называя их   знакомыми именами – эпитетами, громко крича в трубку, почти задыхаясь  и икая, будто на шее у него была накинута удавка:

      - Им надо от  меня одно, чтобы я их трахал, им нужна только моя сперма, вот же  суки,  б****и!»

И тут же,  вспомнив что-то ещё, немного иное,  из своего  далёкого,  почти забытого  детства, успокаивался,  спускал  пары и    добавлял: «А разве нельзя просто лежать рядом с любимой на диване, неужели надо только трахаться?»

Весь этот уже  знакомый, но  в более брутальном самовыражении,  набор тирад  перемежался   с белым кипарисом, с постулатами из «талмуда»  и даже  с отправлениями  на кухню,  с целью  задуматься хоть над чем-нибудь.

Короче, он был неизменен, репертуар его тоже, фрейдист был верен себе, зная, что все бабы дуры и суки, и что им надо только с ним, с  фрейдистом, трахаться.

   Совет, разговаривать дальше с бутылкой, он  воспринял с неприязнью,  как и любой алкоголик.    Намёк,  сделанный    уже на следующее утро, на то,  что  второй день не просыхает и что это  сильно  смахивает на запойный вариант, так и вовсе обозлил  его  не в меру.  На него он слезливо ответил, что  ему сделали неприятно и даже больно. Короче,  все признаки  алкоголизма – ярость, обиды, переходящие в слёзы из-за несправедливого обвинения,  были на лицо, и  уже даже не было возможности скрыться за телефонным разговором.

На Женины попытки распрощаться, реагировал    словами «не судьба», и бросал трубки,   потом вновь срабатывала старая  интуиция, и Андрей вновь не давал покоя женщине -  то строчил яростно смс-сообщения, то набирал по- новой её красивый  номер, сам ведя себя при этом очень не красиво.

Наконец, женщину осенило, и  всё  затихло на её   предложении    всё  же им  встретиться. Тут, конечно же,  Андрей Александрович согласился, он же и  сам периодически, ещё тогда,  два года назад, всё  предлагал,  «Хочешь, будем вербально общаться. Хочешь,  встретимся, как скажешь, так и будет»,  и  поэтому с готовностью  доложив, что как только, а это будет на следующей неделе, он  вернется из Питера, они увидятся.

Следом, написал  ещё что-то   невнятное, потому что звонить уже не было надобности, ведь  они договорились, и  распрощался  до своего возвращения.




                ***

    Но Андрей Александрович  не мог, вернувшись из Питера, позвонить Жене. А,  тем более,  встретиться с ней, его лечащий врач Иван Петрович  проводил нечто психотерапевтические сеансы, ведь психоанализ   покойного Зигмунда  Фрейда до сих пор был в моде,   и добрый   доктор,   толкуя его на свой лад,  позволял   больному такого рода  не вербальные общения в сети,  считая, что   это облегчает   пациенту  его   состояние глубокой угнетенной депрессии, потому что  в результате таких бесед в виртуальном пространстве  наступало некоторое   облегчение в течение  его  болезни, и  можно было меньше давать пациенту медикаментов,  да и вовсе реже заходить к нему в палату.

И,  разумеется,  это вовсе  не знаменитый   Фрейд сыграл такую   злую шутку с мужчиной, а просто  его собственное  обостренное восприятие произошедшего лично   с ним в жизни, эти эксцессы, унижение   его мужского эго во время столкновений с определенной категорией   женщин,   разбившиеся мечты и надежды на то,  что и   в своей    жизни он  повторит отношения   своих родителей,  и прочие нюансы   отложили неизгладимый отпечаток на его психике . Душевное нездоровье, вызванное слабостью натуры, пошатнулось в какой-то момент, и Андрей Александрович, прокручивая каждый раз ситуации личного характера, переносил их на  абсолютно   всю женскую половину населения, не делая никому исключений.

На самом же  деле он давно ни с кем не встречался, но возможно,  и  были те тысячи женщин,  о которых он говорил, как  «Званых много, да мало избранных…»    Все его многочисленные связи,  в реальности  были плодом его больного воображения, но по-прежнему, в своих обидах,  заклеймив одним штампом «суки» всех женщин мира, печать безумия лежала на нём самом.
 
Болезнь прогрессировала. Приступы  учащались и  становились всё  агрессивней, что выливалось в грубость и мат, он уже не сдерживал  своих эмоций, и потому  разрядка наступала довольно быстро. И  это уже не походило даже на сеансы психоанализа по Фрейду, несостоятельность которых давно доказали другие специалисты, даже бывшие его  коллеги,     это  не напоминало и простую психотерапию.

Уже не было необходимости ни начинать, ни тем более,  продолжать разговор, личные встречи не нужны были изначально. Они даже не предусматривались.
Основным было, это  возможность выговориться, не зная, кто и что перед ним.

Так же, как происходит  у  некоторых  сексуальных маньяков -  пока цель обезличена, он к ней идёт с удивительным упорством и доводит до конца,  задуманное, спланированное преступление. Но стоит только  намекнуть на какое-то знакомство,  просто  сказав:  «кажется,  мы с вами знакомы» и всё, весь интерес к  объекту-жертве пропадает. Собственно,  и эти женщины, которые подвергались насильственному   виртуально-вербальному общению с Андреем Александровичем, являлись точно такими же его  жертвами, хоть и без физического насилия.

И, даже,  если бы был сейчас жив Зигмунд Фрейд, на вряд  ли бы,    он смог  бы    помочь бедолаге, у этого пациента проблемы уходили совсем не в его  детство, там было всё  хорошо, и изобретённые  в своё время    врачом-психиатром  принципы  психоанализа  были бы просто  бесполезны.   У  Андрея Александровича попросту    перемешалась реальность с его болезненным,   воображаемым пониманием происходящего, усугублённым алкогольными возлияниями,  в течение  огромного   количества времени, в разные периоды  его жизни.
 
Потому и такой диссонанс  «суки»  те, кто ему насолил в жизни, а рядом его родители, и возможность,  как и они,  просто лежать рядом и не «трахаться»… Душевный раздрай, не дающий соединить две картинки в единое целое, слишком, уж,  они разными оказались,  несовместимыми как детский   пазл с разной тематикой.

   Со временем ремиссии наступали  всё   реже, и уже сеансы психотерапии, разговоры с незнакомыми  женщинами не помогали. Тогда бессменный лечащий врач Иван Петрович Калугин  решил, что теперь уже до конца дней, находясь в комнате, стены которой были выкрашены белой краской, стареющий  интеллектуал  будет принимать только медицинские препараты. Попытка вылечить пациента методом психоанализа, пусть и в несколько креативной интерпретации,  просто  потерпела  фиаско. Не зря же данная методика  Зигмунда Фрейда неоднократно подвергалась критике, несмотря на то,  что имела много последователей,  называемых   фрейдистами.

15.07.2018 г.