Кто стал хозяином этого дачного участка в далёкие времена, доподлинно неизвестно: редкие соседи, не продавшие и не бросившие бесплатно доставшиеся им от советской власти наделы земли, вспоминали одноногого чудака, копавшего ямы под теплицы специально приспособленной лопатой с ручным упором и привившего к яркому ранету веточку тускло-зелёной антоновки. На его чёрную смородину и янтарный крыжовник приходили посмотреть соседи, благо в то время на бывшем клубничном поле совхоза не то, чтобы рабицы не было, межевание проходило по принципу "плюс-минус табуретка".
Хозяин умер тихо-незаметно, дом, бетонная коробка 7х7 квадратов, хирел без него и тоже умирал, но долго, становясь свидетелем растаскивания тепличных каркасов, плёнки и труб для полива, вытаптывания грядок с ранними овощами и кустов при сборе ягод всеми, кому не лень. Его родственница-наследница, говорят, сильно пила, её отловил оборотистый молодой милиционер и, за копейки, только, чтобы сделку признали законной, переписал документы на свою любовницу. И опять дом стоял бесхозный: до города, где жила молодая особа, больше сотни километров, на электричке не наездишься. В 90-е годы аборигены открыли в нём "казино" с неразведённым спиртом, с парковкой раздолбанных иномарок, купленных на свалках, и с женщинами, проходившими в списках адморганов по всему побережью местной судоходной реки.
В нулевые годы на дом стал наступать самосев: больше десятка берёз, как по заказу, расположились почти строго по периметру участка, несколько осин застучали восковыми листьями на ветру, в грозы вместе с ними гнулись молодые гибкие ивы. И ровно по центру окаменевшего суглинка, обогнав всех на год-два в развитии, рвалась вверх ярко-зелёная с медно-янтарным стволом сосна. Но берёзки и осины - не терпят соседей, со временем они выжили не только ягодные кусты, пошли в наступление на сосну, вплотную подступили к пяти яблоням, уцелевшим от первого хозяина. И тут у захватчиков случился первый облом: тридцатилетняя яблоня, диаметром семь - восемь метров в кроне, со стволом у земли, похожим на белесый ствол столетнего платана, так пригнула берёзу, что та, изогнувшись дугой, вынуждена была уйти вбок на целых полтора метра, не меньше.
Не подводили старшую подружку и другие яблони, с двумя берёзами успешно справлялась стройная антоновка: её соперницы хирели, наполовину отстав от своих сородичей в развитии, а вся листва у них переместилась на один бок. Приземистый и немного разлапистый ранет вообще на корню задушил наступающих на него соседей: под его кроной не могли развиваться ни лиственные, ни хвойные побеги. Он - хитрец, действовал "руками" чертополоха, который спокойно прорастал у него рядом со стволом и забивал всех соседей без разбора. И только одна - пятая яблонька - не смогла отбиться от трёх наступающих на неё берёз: ветки соседок так обвили её побеги, что она крутилась по спирали вокруг основного ствола, пробиваясь к свету и солнцу. Но дни её были сочтены: ещё пару лет и она сама задушила бы себя.
Милиционер ушёл из органов, решил заняться бизнесом, стал перепродавать земельные участки, а заодно намарафетил сайдингом дом любовницы, пристроил террасу, смастерил незатейливый сарай да душевую с бочкой на крыше, воду в которую качал насос-малютка из вырытого по случаю готовящейся продажи дачки мелкого, забитого илом колодца, и начал искать покупателя. Год шёл за годом, покупателей не было: местные знали истинную цену земли, о деньгах, свыше себестоимости дачного участка, вообще не хотели разговаривать. Но повезло милиционеру, приехал горожанин, увидел реку, не торгуясь, выложил деньги, поставил одно условие: никогда и никому из родственников и друзей милиционера не появляться ему на глаза.
И год, и два, и три мастеровые люди копали - бурили землю на дачном участке, пилили деревья, оставляя нетронутыми яблони, сливы и другие плодовые посадки, на пустых местах высаживали неприхотливый крыжовник и смородину, малина сама прибежала на освободившиеся площади, а за ней - акация, сирень... Новые хозяева разбили несколько клумб с цветами. Яблони вздохнули: обвитую тонкими хилыми стволами яблоньку всю весну освобождал из собственного плена сам хозяин, подрезал-выровнял крону, к следующей весне выскочили десятки новых стройных побегов. Антоновка, победившая упрямую берёзу, которую так или иначе пришлось спилить, отпраздновала свой юбилей: тридцатилетие для яблони - немалый срок. Сосна в центре участка вымахала за десять метров в высоту, стала укрывать всех соседей от палящего солнца, разместила под своей кроной скамейки и даже чайный столик с самоваром.
Ветры весной были настолько сильными, что единственно сохранившаяся на даче ветла гнулась почти до земли. А вот её соседки - две сосенки, разместившиеся в углу участка, не выдержали, одна сломалась ровно посредине ствола, а вторая наклонилась так, что уже не смогла выпрямиться. Пришлось их спилить. Хозяин тут же собирался сжечь ветки, но упустил время, часть отпуска закончилась, надо было возвращаться в город. Чтобы дожди не намочили поленницу из хвои, он решил временно разместить её под кроной огромной яблони. Сложил два поддона из толстых стволов, на них разбросал в десять слоёв сосновые ветки, конструкция дышала, крона яблони плотно укрывали её от непогоды. Закончив работу, он сказал яблоне, мысленно: "Потерпи и не обижайся, приеду на выходные, начну жечь ветки, за неделю - всё закончу, вздохнёшь свободно. Обещаю".
Яблоня заканчивала цветение, на веточках, особенно молодых, начинали завязываться плоды. Их было десятки, сотни по всей, уходящей вверх, кроне. "Быть добру и хорошему урожаю", - думал хозяин, предвкушая приятные хлопоты по сбору яблок в сентябре. Но он не управился за неделю с делами в городе, потом неожиданно выскочила командировка, приехал на дачу, когда уже зеленели ягоды на сливе, вишне, набирала силу красная и чёрная смородина. На трёх яблонях выскочили зелёные, словно упругие бубенцы, плоды, четвёртая - отходила второй год, отдыхала. Пятая яблоня так же шелестела на ветру мощной кроной, прикрывая поленницу из сосновых стволов и веток, но ни одного яблочка на ветках у неё не было. "Ни одного... - с тревогой думал хозяин, - но ведь были же завязи, сотни маленьких плодов я видел ещё три недели назад".
Он в недоумении стоял у дерева, не зная, что случилось с его любимицей и чем можно объяснить такое явление. Обратиться с подобными вопросами в деревне было не к кому. Ситуацию прояснил сосед, приехавший подготовить свою землю к продаже. Он тридцать лет выращивал виноград в средней полосе, в лихие 90-е даже продавал его на базаре, чем, считает, и смог прокормить семью. Осмотрел яблоню и тут же спросил:
- Сосновую поленницу давно разместил на корнях?
- После урагана, четыре недели прошло... Вот сегодня-завтра собираюсь всё сжечь, вывозить куда-то - себе дороже, не дай бог, на лесников нарвёшься...
- Не жди яблок, друг, в этом году. Она тебя проучила: как только почувствовала хвою, тут же дала отбой на плодоношение... Это я так говорю, условно, чтобы тебе было понятнее. А ещё судачат: живая - неживая природа. Да она в сто раз живее нас. Надо поизучать твой случай, опишу потом в брошюре...
Ближе к сараю, на полянке, хозяин поставил две металлические бочки, развёл костёр и за сутки сумел сжечь две упавшие сосны. Земля под яблоней освободилась, он вскопал её, разрыхлил граблями и долго поливал из шланга водой. Думал: "Вот закончу работать, сбегу из города и займусь садоводством. Надо столько умных книг прочитать... А ты, - он мысленно обратился к яблоне, - не обижайся на меня и спасибо, за хороший урок нам всем".
Но где-то в затаённых уголках души хозяин всё-таки верил, что яблоня не от его глупости пострадала, может, что-то генетическое сработало, а может, просто отдохнуть от войн и борьбы за существование захотела, переждать годик, набраться новых сил...