К оглавлению: http://www.proza.ru/2018/07/07/573
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2018/06/30/536
На следующее утро я ждала Эву за углом. Когда она появилась, я взяла её за руку и повела. Прошли несколько улиц, подошли к обшарпанному дому, зашли во двор. Шеф-сутенер, наш хозяин, жирный, как бочка, сидел за столом, курил сигару. Между нашими девками мы называли его Боров. Заигрывая, я присела прямо на стол перед ним, поддёрнула подол, раздвинула ноги.
- Шеф, у меня для тебя сюрприз. - Кивнула на девчонку, застывшую столбом посреди комнаты.
- Если на кухню, нам не требуется.
- Шеф, поглядите какая вишенка. Прямо проглотить хочется. И она хочет РАБОТАТЬ, - я выделила особой интонацией слово "работать".
- Какая, к чёрту, вишенка! Ни сиськи, ни письки.
Я поманила девчонку пальцем.
- Подойди поближе.
Открепила заколку и распустила её пшеничного цвета волосы, подтолкнув к шефу. Тот взял в руку прядь её волос, ощупывал их, как бы разминая пальцами. Затем взял её грудь. Эва, не ожидавшая этого, рванулась и отскочила от стола.
Он разозлился:
- Ты шутить со мной вздумала, Хана? Ну-ка, убирайтесь обе!
Видимо поняв свою оплошность Эва вдруг произнесла:
- Я знаю три языка. Немецкий, английский и французский.
Боров рассмеялся:
- Немецкий хорошо знаешь?
- Да.
- Ну-ка, подойди ко мне. Да запомни, я капризных не люблю.
- Я не буду капризничать. Буду хорошо работать.
- Ладно. А сейчас выйди.
Через некоторое время Боров, поговорив со мной, отпустил нас. Мы вышли на улицу и я сказала Эве:
- Иди потрахайся со своим парнем. Пусть хоть воспоминания хорошие останутся.
- Его здесь нет, он за Стеной остался. И у нас с ним ничего не было.
- Вот это да! Так ты девственница?! Вот же долбаный ариец, не смог тебя взять, а теперь у тебя куча проблем из-за него будет.
- Но почему? - не поняла Эва.
- Почему? Ты хоть представляешь, в чем заключается твоя работа?
- Да. С мужчинами.
- А что именно с мужчинами? Послушай. Здесь, если у женщины нет выбора, она продает себя. Понимаешь? Или сдыхает на улице, как этот, - я показала на лежащий под стеной труп, из разорванных штанин которого высовывались темные, высохшие до костей стопы. - Знаешь, что это значит? Это значит, что за деньги ты должна позволять мужикам засунуть руку тебе в трусы, а потом снять их, а потом, чтобы он лёг на тебя и вставил член. Или… в общем, что он захочет… Говорить дальше? Причём одно дело знать или говорить об этом, а другое - делать. А ты вообще с этим не знакома!!!
Мы остановились у стены, и я достала сигарету.
- Слушай, малышка. Тебе надо стать женщиной, и кто-то должен лишить тебя девственности. Будет лучше, если тот, кто это сделает, будет с тобой в первый раз нежен и деликатен. И ещё, вряд ли тебе хочется, чтобы это был какой-нибудь немец. Это должен быть еврей. Он должен подготовить тебя к нашей работе.
* * *
Понимаете, пан доктор, что я собирались сделать? Я собиралась лишить девственности невинную девочку, подговорив к этому своего жениха Вениамина. Сейчас бы это считалось самым страшным преступлением. За такое меня должны были бы осудить на пожизненное. Да и с позиции нормальной женщины это было каким-то извращением. Ну какая бы женщина в здравом уме разрешила бы жениху трахать свою подругу. И чтобы подруга была на это согласна. Какое-то изнасилование по согласию, и адюльтер одновременно. Но такое было извращённое время, время, отбиравшее всё человеческое у страдающих людей.
Когда мы пришли к Вене, он глушил себя самогоном. Глушил, потому что знал что ему предстоит.
- Это она? - спросил он. Ты наверное чокнулась. Она же ещё ребёнок!
- Нет, милый, - ответила я, со вчерашнего дня мысленно она уже женщина. Тебе осталось только оказать ей маленькую услугу. И тем самым спасти её от голодной смерти вместе с её стариком отцом.
- Но она хоть знает, зачем она здесь?
- Да, Венечка, знает.
Я налила Эве полстакана самогона и сунула ей в руку:
- Пей.
С первого глотка девчонка подавилась, но пересилила себя и допила до конца. Я долила ей ещё. Второй стакан она выпила залпом. Я протянула ей деньги:
- Возьми. Это на рикшу. Чтобы ты добралась домой без проблем. Ну что, ты готова?
- Да.
И я ушла оставив их вдвоём.
* * *
Теперь мы не просто жили в одной квартире. Мы стали подругами. Подругами по жизни, и подругами по несчастью. Ведь я была всего на четыре года старше Эвы. Правда, в том, в чём Эва ещё была школьницей, я уже кончила университеты. Я была не только подругой, но и наставницей и опекуншей.
Я подготовила Эву к ЭТОМУ дню. Надела на неё корсет, в чашечки корсета подложила вату, чтобы её груди выглядели побольше. Нарядила в длинное платье, скрывающее худобу. Волосы зачесала в кок. И вот она уже, как товар, выставлена в прокуренном зале.
Её первым клиентом стал толстяк, владелец погребальной конторы. Он рассматривал Эву, сидя за соседним столиком. Я обратила её внимание на этого мужчину. Когда он поднялся и направился к нам, Эва уже поняла, что он идёт к ней. Я держала её за руку и чувствовала, как она дрожала. Они поднялись наверх в комнату, выделенную для новенькой, и я вздохнула, считая, что всё уже нормально. Но нет. Нормально не было. Через несколько минут Эва в панике слетела в зал. Я как раз закончила со своим клиентом.
- Вера, Вера, - позвала она меня.
- Ты что тут делаешь? Почему ты не с клиентом?
- Тот мужчина захотел от меня что-то такое... Ну, в общем, другое.
- Господи, минет что ли? Подумаешь, бывает. Так даже лучше для тебя.
- Но не сегодня, не в первый день. Объясни это хозяину.
- И ты думаешь, что хозяин простит тебе это?
Короче, я сама поднялась к этому любителю клубнички и сделала ему минет.
Когда мы возвращались домой, подруга, крепко прижимаясь к моему локтю, спросила:
- Неужели к этому можно привыкнуть? Ведь это так противно, так ужасно.
- Привыкнешь. Все мы привыкли. Да и чего расстраиваться, когда за плечами смерть...
И она действительно привыкла. Вскоре стала набирать в теле. Корсет стал маловат, груди округлились, ляжки пополнели. Глаза приобрели лихорадочный блеск. Зато теперь она пила. Заснуть без хотя бы полстакана вонючего самогона Эвка уже не могла.
Однажды, после возвращения с работы, она как обычно выпила самогона и тут появился её старичок. Хотя, какой он старичок, если профессору было лишь около пятидесяти.
- Ты так рано вернулась? - приветливо сказал он.
- А не спрашиваешь откуда? - взорвалась подруга. - Ты ведь давно не веришь, что я даю уроки. Я девка! Курва! Знаешь, как меня называют? Королева борделя!
Её отец замахал руками, будто стараясь отодвинуться от страшной правды. А потом схватил со стола какой-то кусок немецкой газеты, в которую был завёрнут хлеб, и сделал вид, что читает его.
Я поспешила уйти к себе.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2018/07/02/463