Думаю, что насчёт миллионов вы слегка заблуждаетесь, мой друг. Сколько вам, сорок — сорок два? - спросил Беркадер.
– Сорок семь, - ответил моряк.
– Ага. Значит не курите, спортом занимаетесь... но как бы там ни было, по данным вашего росстата на 2018 год в России проживает 963 тысячи сорока семилетних мужчин. Женщин вашего возраста, кстати, почти в полтора раза больше.
– Но есть же мужчины и других возрастов, - возразил собеседник.
– Нет, мой дорогой, вы взрослели в столь интересное время, что такими, как вы могут считаться только ваши ровесники. В девяностые мир менялся так быстро, что и те, кто старше, и те, кто младше вас — они другие. У вас слишком разный жизненный опыт. Но я совершенно не об этом хотел вам сказать. Ни в коей мере я не пытался уличить вас в неточности. Я говорю сейчас о том, что население вашей страны стремительно сокращается. Ваши женщины рожают в среднем одного ребёнка, если повезёт, а для поддержания численности популяции нужно, чтобы каждая рожала минимум трёх. К тому же у вас запредельно высокая смертность среди мужской части населения — из каждых трёх мужчин до шестидесяти лет доживают в лучшем случае только двое. А сейчас — после повышения пенсионного возраста до пенсии будет доживать только одна треть ваших мужчин, и то не факт. И это ещё не самый пессимистичный прогноз, - Беркадер умолчал о том, что повышение пенсионного возраста в России — это тоже его проект. С ним долго тянули, но всё-таки в конце концов его удалось продавить при помощи алчных властолюбцев, зубами вцепившихся в бразды правления этой несчастной страной, - И получается, мой дорогой, что уже к концу этого столетия от великой русской нации останется лишь воспоминание в виде небольшой этнической группы миллионов в пять-шесть. А вашу землю унаследуют другие — более жизнеспособные народы.
– Может вы и правы, но сейчас катастрофическое падение рождаемости у нас связано исключительно с абсолютным недоверием к долгосрочной стратегии нашего правительства. И это пожалуй единственный способ проявления нашего несогласия с политикой государства, который у нас остался. Все остальные уже вне закона. Я тоже совершенно случайно знаком с цифрами нашего насквозь лживого росстата и прекрасно знаю, что тот мизерный прирост населения, который у нас наблюдался последние полтора десятилетия обеспечивался исключительно за счёт притока мигрантов. Но теперь даже его стало недостаточно. И никакими премиями за второго ребёнка исправить это невозможно. Тут дело уже не в деньгах, а в отсутствии каких бы то ни было перспектив у простых людей дать всем своим детям возможность жить полноценной жизнью. В нашем обществе можно только выживать. И это невероятно трудно. Кто же захочет такой участи для своих детей. И всё-таки, дети — это счастье, и одного, иногда двух семьи всё же заводят. Пока. Но при всём при этом, ставить крест на русской нации я бы повременил. К концу столетия изменится очень многое. К примеру, сейчас в буржуазном обществе тенденции таковы, что хорошее образование становится доступным лишь для отпрысков правящей элиты. А высокая образованность широких слоёв населения при таком мироустройстве совершенно ни к чему. И катастрофическое расслоение общества на богатых и бедных — тому подтверждение. Образованные люди чересчур требовательны и к себе, и к качеству своей жизни, и к власти. К тому же плохо внушаемы и почти не подвержены воздействию пропаганды (а пропаганда сейчас повсеместно заменила журналистику). Потому и была создана болонская система. И ведь не за один день! Долго к этому шли. Столько стран втянули. Но скоро всё закончится: следующие пара поколений землян либо деградируют полностью в зомбированных существ мира потребления, либо осознают себя наследниками цивилизации и примут эту ответственность напрямую, минуя классические институты власти. И второе намного вероятнее первого. И я думаю, что всё произойдёт даже раньше, чем (эти) успеют создать полноценное мировое правительство. Возможно оно когда нибудь и будет создано, но уже на совершенно иных принципах (свобода, равенство, братство).
– Удивительная наивность и невероятный оптимизм. Вы вообще представляете, в каком мире вы живёте? - вспыхнул Беркадер, услышав о своём главном детище — Мировом правительстве то, что ему совершенно не понравилось.
– Думаю, что представляю не хуже вашего. И проблема не во мне, а скорее в вас и в таких, как вы, - спокойно ответил моряк.
– Можно поподробнее — в каких таких, и в чём проблема? - сатанаилу стало даже интересно.
– Конечно можно. Вы уж меня простите, сеньор Беркадер, но именно из-за таких, как вы — циничных прагматиков — авторов теорий управляемого хаоса, экспортёров цветных революций и бомбовой демократии целые регионы планеты загоняются в социальное средневековье. И за последние три десятилетия наш мир стал намного опаснее, злее и несправедливее. Он вообще сейчас движется в неверном направлении. И всё благодаря тому, что такие, как вы опираются на почти безграничное могущество империи, паразитирующей на всей нашей человеческой расе. Но всё когда-нибудь заканчивается: после мрачных веков средневековья и инквизиции вдруг наступает ренессанс. И эта диалектика неистребима — люди всегда будут стремиться к добру и сопротивляться злу. Но пока - вам подобные творят зло по всему миру: Югославия, Ирак, Ливия, Египет, Афганистан, Украина, Сирия, Палестина — я назвал лишь часть. Но ваши щупальца везде. И судя по вашему присутствию, они есть и здесь. Откуда вы: ЦРУ, Госдепартамент, МВФ, адская канцелярия — разницы никакой. Вы и сами не заметите, как выродитесь — дряхлеющее старичьё, бесконечно далёкое от простых людей. Следующим поколениям вы не нужны уже сейчас. И скоро они вам это продемонстрируют. В Париже, в Барселоне, в Британском экзите — уже демонстрируют. И это только первые ростки, - закончил моряк тихим голосом. Но почему-то голос этот звенел в голове Беркадера, словно церковный колокол. Ему вдруг нестерпимо захотелось содрать кожу живьём с этого моряка, и порыв его был столь яростен, что он, забыв осторожность, сделал уже шаг навстречу, но в этот миг что-то адски холодное разрубило его от плеча и до самого паха.
"Синоптик, блин", - успел подумать Беркадер прежде, чем его угасающее сознание растворилось в небытие.