Как всегда после неприятных историй Локи отправился на родину, чтобы расслабиться и передохнуть. Ему тяжело было постоянно находиться среди раздражавших его асов. По привычке он решил заглянуть и в Железный Лес, навестить старую подругу Ангрбоду и посмотреть на подраставших детей. В последнее время их судьба тревожила Локи, он знал, что рано или поздно, но боги узнают его тайну и вряд ли спокойно воспримут его привязанность к трехголовой великанше.
До Железного Леса уже было недалеко, когда он вдруг увидел на дороге высокую фигуру, закутанную в потёртый синий плащ со старой шляпой на голове. Что-то знакомое было в этой фигуре, от которой веяло опасной силой. Локи подошёл ближе, подозрительно косясь на странника, неподвижно стоявшего прямо у него на пути, опустив голову. Вдруг тот поднял голову и посмотрел на бога огня.
«Один?! – воскликнул Локи, лихорадочно соображая, как бы убедительней объяснить Одину своё присутствие здесь. – Вот уж не думал встретить тебя в этих краях. Я, знаешь, решил навестить родственников, давно у них не был».
«Долг детей не забывать родителей, так же как родители должны не забывать своих детей».
Один спокойно смотрел на Локи, и тот понял, что ничто не скрыто от отца богов, и у него даже желудок свело от злости. Разговор предстоял не из приятных, и нужно было искать какие-то оправдания связи с Ангрбодой.
Некоторое время они стояли и молча смотрели друг на друга. Потом Один сказал: «Будет лучше, если ты сам приведёшь своих детей к источнику Урд».
«Что ты хочешь от них, – встревожился Локи. – Видишь ли, эти дети – ошибка моего легкомыслия. Я ведь, ты знаешь, сам из великанов. Я отношусь к ним не так, как асы. К тому же из-за самолюбия я решил покорить самую сильную и непокорную из великанш. И мне это удалось».
«Не надо оправдываться, – спокойно сказал Один. – Настало время решать судьбу твоих детей. Ты ведь не хочешь, чтобы я послал в Железный Лес Тора?»
Один не рассказал Локи о том, что последнее время его сильно тревожили дети Ангрбоды. Уже давно увидел он их своим внутренним зрением и обеспокоился. С тех пор он постоянно следил за тем, как они росли, вырастая в огромную и злую силу.
Часто, закрыв единственный глаз, видел Один огромную призрачную чашу величиной в полнеба, Чашу Гнева, о которой когда-то говорили норны. Он видел, как она медленно наполняется: уже покрыто бурой бурлящей мутью дно Чащи. Он видел, как стекают по её прозрачным стенкам и смешиваются внизу маленькие разноцветные капли. Это – грехи всех, живущих в разных мирах. Чаша – одна на всех. Жёлтая капля – измена. Зелёная капля – обида. Бурая – обман. Чёрная – клятвопреступление. Красная капля – убийство. Особенно много стало в последнее время красных капель. Много душ уже покинуло землю. Стеная, опускались они вглубь земли и неприкаянно бродили там во тьме, нарушая мирную жизнь Свартальфхейма. А иногда им удавалось вырваться на свет, сея страх среди людей.
Понял Один, что начинают сбываться вещие слова норн. Свою тревогу он поведал голове Мимира, с которой привык советоваться во всём.
«Иди к норнам, – сказала голова Мимира. – Чувствую я, что большое зло пришло в мир. Спроси норн о судьбе этих детей».
С тяжёлым сердцем шёл Один к источнику, где жили вещие норны. Но ещё тяжелее было у него на сердце, когда он покидал их.
«Дети Ангрбоды и Локи – великая и грозная сила. Это тёмная сила. Они принесут великое несчастье всем мирам. Двое из них принесут смерть тебе и твоему сыну. А третья будет царствовать вечно. Её царством будут бесконечные просторы тёмного мира, а жителями – жертвы Смерти».
Так сказали вещие норны, а они никогда не ошибались. Один знал это, но, тем не менее, готов был бороться, чтобы как можно дальше отодвинуть страшный конец.
А Локи тем временем ломал себя голову, как ему привести на суд богам детей Ангрбоды? По правде говоря, он как-то и не считал их своими детьми. Уж очень они были на него не похожи. Даже удивительно, как он, такой красавец, смог произвести на свет нечто подобное? Только старшая дочь Ангрбоды напоминала человека, да и то настоящее страшилище. И имя её было под стать внешности – Хель, что значит «мрак». Одна половина её огромного тела была темна, как ночь, а другая выглядела как, сырое мясо. Несмотря на юный возраст, девочка уже переросла мать и продолжала расти и расти.
До каких пор она будет расти? – думал Локи, содрогаясь от отвращения.
Но ещё больше беспокоил Локи второй ребенок Ангрбоды. Его и ребенком-то нельзя было назвать, скорее детёныш. Это была огромная змея, которой уже тесно было помещаться в Железном Лесу, а она, как и Хель, всё продолжала расти. К тому же она была ядовита, и даже Локи опасался приближаться к ней.
Только третий детёныш Ангрбоды пока ещё не мог никого испугать, это был весёлый волчонок, правда, ростом побольше взрослого волка, хотя и совсем малыш.
Но что сказать великанше Ангрбоде, как увести от неё детей? И изобретательный Локи, наконец, придумал.
«Послушай, Ангрбода, – сказал Локи своей подруге, придя в Железный Лес. – Дети здорово подросли, им тесно в твоём лесу, скоро здесь не останется места даже для тебя. Наши дети могучи, им нужны свои владения, где они будут полновластными хозяевами. Как ты смотришь на то, чтобы пойти с детьми на совет богов и потребовать это?»
Говоря так, Локи знал, что Ангрбода ужасно ленива и неповоротлива, и конечно, никуда не пойдёт из своего логова. К тому же дети уже порядком ей надоели.
Великанша не возражала, и Локи с детьми отправился к источнику Урд.
Боги были поражены, увидев детей Ангрбоды и Локи. Они поняли, что, несмотря на свой ещё детский возраст, они уже очень опасны.
«Какая ты большая, Хель, – сказал Один, глядя на великаншу снизу вверх. – Почему ты закрываешь лицо рукой?»
«Свет солнца мешает мне, – ответила Хель, которой было стыдно показывать богам свое безобразное лицо, одна половина которого была черной, а другая красной, как сырое мясо. – Свет режет мне глаза. Я не люблю солнце, мне больше нравится мрак ночи».
Один довольно улыбнулся. «Мы отдадим тебе страну, где свет солнца не будет тебе мешать, Хель. Эта страна так огромна, что если даже ты вырастишь ещё больше, там останется ещё много места. Ты будешь хозяйкой этой страны, которая лежит глубоко под землей. Там темно и тихо. У этой страны пока мало обитателей: это души тех, кто покинул землю. Но с каждым годом их будет становиться всё больше и больше. Но всем им хватит места в твоей стране, так она огромна. Эта самая огромная страна во Вселенной. Ты будешь повелительницей этой страны и её обитателей, которым нужен строгий правитель. Твоё слово будет для них законом. Согласна ли ты на это?»
«Согласна», – ответила Хель, и по всему было видно, что она довольна предложением богов.
Тогда Один обратился к огромной змее, свернувшейся в кольца. Целой горой возвышалась змея над обступившими её богами, которые с ужасом взирали на неё.
«Послушай, – обратился к ней Один, – ты еще огромней, чем Хель, и так тяжела, что земля уже с трудом держит тебя. Я называю тебя Митгард – Мировая змея, потому что скоро ты станешь такой большой, что сможешь обвить своим телом землю. Но земля не выдержит тебя и рухнет в океан. Поэтому, не лучше ли тебе сразу поселиться на дне океана? Океан огромен, в нём много пищи для тебя, а вода будет поддерживать твоё тело и облегчать твой вес. В океане тебе будет привольно».
«Пожалуй, ты прав, – прошипела змея, – я согласна». – Она развила свои кольца и, сотрясая землю, уползла по направлению к океану.
Асы вздохнули с облегчением. Вид старших детей Локи внушал неподдельный ужас. Теперь у источника остался только весёлый волчонок, хотя ростом он был не меньше взрослого волка. Он так забавно прыгал у ног богов, ловя собственный хвост, что все заулыбались.
«Он так мал и наивен, – сказал Тюр, – что ему рано начинать самостоятельную жизнь. Оставим его с нами, может быть, мы сумеем правильно воспитать его. Я готов присматривать за ним, пока он не вырастет».
Один неодобрительно покачал головой, он хорошо помнил предсказание норн. Но асы вступились за волчонка. Его назвали Фенриром и решили взять его с собой в Асгард.
Довольные уходили асы от источника Урд, они считали, что всё разрешилось самым лучшим образом.
Но довольнее всех был Локи, потому что на него никто не обращал внимания и не укорял его за рождённых им чудовищ.
Только Один хмурил лоб, да вещие норны печально смотрели вслед уходящим богам.