Сертог Леджам из Кхрома как римский митраист Хризостом-ритор
Среди учеников основателя тибетской религии бон-по Шенраба встречаем некоего выходца из страны Кхром (т.е. Рима) – Сертог Леджам (Khrom la mkhas-pa Gser-thogs lce-`byams). Вероятнее всего, считает Б. Кузнецов, это «мудрейший в Риме Хризостом (Златоуст) – ритор», реальный римский философ-митраист эпохи императора Траяна (40-120 гг. н.э.), современник Аполлония Тианского. Именно во времена Траяна в 99 г., как свидетельствует Дион Кассий (LXVIII, 15), прибыло посольство «из Индии», т.е. из стран за Ираном. И это был не одиночный случай. Так, во времена Диоклетиана (285-305 гг.) в Риме проповедником манихейства был философ Бундос.
Митраизму Диона Хризостома посвящена работа: (H.Binder, "Die Chrysostomus und Posidonius", 1905). При императоре Домициане он был изгнан из родины, много странствовал, посетил Ольвию и в своей «Борисфенской речи» описал ее тяжелое положение в римские времена. Дион Хризостом очень интересовался греческой древностью и в своей «Троянской речи», ссылаясь на египетские предания, отрицает Гомера, а именно: Елена сама сбежала с Парисом в Трою, Ахилл был убит Гектором, а Троя так никогда и не была взята греками. Он был оправдан императором Траяном, потому, что изобразил идеального правителя в образе Геракла, который, будучи поставлен перед выбора между истинной царской властью и тиранией, выбрал первую, стал идеальным царем, тираноубийцей, борцом против нечестивых, поборником добродетелей и науки (1). Царь, по мнению философа, действует во благо людей так, как Солнце работает в течение цикла веков-эонов ради жизни на земле, без которого все разрушилось бы и космос превратился бы в хаос (Dio Chrys. Oration. ИИИ, 57; 73-74; 82-83). В честь идеального, по его мнению, императора Коккея Нервы Дион Хризостом принял третье имя Коккеян. Ссылаясь на Зороастра, он формулирует концепцию как временных, неполных катастроф, так и полного уничтожения космоса, когда остается только бог, который создает новую вселенную (Dio Chrys. Oration. ХХХV, 36-66; ХХХVI, 42). Хризостом отрицал взгляды о том, что люди произошли от титанов, а потому ненавистные богам, отрицал, что мир – «большая тюрьма», а города и здания – «маленькие тюрьмы», где боги заключили людей, что растения и плоды – не дары богов, а еда для заключенных, что душа мучает человека страхами, завистью и злобой, а тело болезнями, что все люди скованы одной цепью и одинаково страдают, и только немногим удалось освободиться от наказания (как видим, буддисты были известны и в древнем Риме!). На самом деле, утверждает он, боги добры и любят людей как родственников, так как люди происходят не от титанов, а от богов. Земля – ;;это колония богов с теми же законами, что и у них самих. Сначала боги часто посещали людей, посылали своих представителей – Геракла, Диониса и других; потом мораль людей ухудшилась, но все же космос – это созданный богами на радость людей «волшебный дом», в который их позвал на пир царь богов. Не все получают равные доли, но тех, кто ведет себя умеренно и разумно, боги любят и делают своими сотрапезниками (Dio Chrys. Oration. ХХХ, 11-14) (2). Общепризнанным является рассматривать определенный текст Диона (XXXVI, 39-55) как гимн Митре. Внуком Диона был историк Дион Кассий Коккеян (155-235 гг.), который начал карьеру при императоре-митраисте Коммоду, был претором и дважды консулом.
«… У Митры есть также прозвище "Похититель Быка", потому что он крадет быка, чтобы принести жертву в пещере. Этот странный мотив кражи постоянно повторяется в мифологических историях… Как все солнечные герои, Митра совершает ряд символических подвигов, которые должны помочь его последователям. Кроме принесения в жертву быка, он пьет — и дает испить другим – его кровь в ритуальной и литургической церемонии, в которой эта кровь освящается и превращается в Напиток Вечной Жизни (refrigerium) силой, нисходящей сверху, из Иной Вселенной. Кровь Быка превращается в кровь Митры. Потом он ест и дает другим мясо быка, также пресуществленное в его собственную плоть ("…Примите, ядите: сие есть Тело мое", "… пейте из нее все. Ибо сие есть Кровь моя…")… Древнеперсидские арии пили Хаому. После ухода Митры эту митраистскую мессу отправляют только посвященные самых высоких степеней, «Отцы». Другой высокой степенью является «Лев». "Верховный Отец" – Глава Митраистской Церкви. Это наименование – Отец, или Святой Отец – и перешло в христианскую церковь Рима (Папа). Другая степень эзотерической религии Митры – Воин (Mile), откуда произошли слова «милиция» и «милитаризм»: вся митраистская месса была переложена на латынь и пользовалась огромным влиянием среди легионов римской Империи, потому что Митра — это "Господин Войск", и религия его – воинская, так что структура римского легиона почти ээотерична в митраистском смысле… Римские легионы пронесли культ Митры до границ Империи. Бой Быков в Испании – пережиток этого религиозного и эзотерического по своему происхождению культа. Алхимические цвета костюма тореро (“traje de luces”) соответствуют степеням митраистского посвящения, а ритуал корриды сакрален и иеротичен… Mile (воин) — это солдат на добровольной службе Бога Света, Ахура Мазды, Митры. Он рассматривает героическую битву против темных сил как воинскую аскезу, как гнозис. Тореро, подобно Митре, очищается кровью быка и искупает вместе с тем само животное. Они, таким образом, преодолевают грехопадение, очищаются.... В некоторых митраистских мессах кровь заменяло освященное вино. Кровь животного пресуществлялась подобно тому, как в алхимии свинец превращается в золото. Заместитель Митры на Земле — Pater Patrum (Отец Отцов), Великий Пастырь, Summus Pontifex. Он раздает семь степеней посвящения, каждая из которых находится под покровительством одной из планет. Покровитель Патера — Сатурн. Эмблема Патера – кольцо и скипетр, символы мудрости и культа Митры. Все это заимствовано Римской Церковью. Но Патер – одновременно и Маг (Magi). В этом христианском Плагиате не было бы ничего дурного, если бы к нему не прибегли лишь в целях распространения своего влияния на римские легионы, духовно и материально обезоруживая воинов, морально кастрируя их. То же самое сделали с вотанизмом в принудительном обращении саксонцев. Все это было плагиатом, расхищением, фальсификацией и искажением божественного, исполненного смысла в конкретном воплощении Архетипа. Одно из чудес Митры состоит в том, что он добыл воду из Камня, ударив по нему мечом. (Вспомним, что Экскалибур, Excalibur, был извлечен из скалы). Это Вода Вечной Жизни, fons perennis. Anna perennis – так назывался магический напиток римлян. Похожее действие будет приписано Моисею, "спасенному из вод". Он ударит Жезлом или Кадуцеем Фараона по скале в пустыне и добудет воду, чтобы утолить жажду народа Исхода… Митра изображался во фригийском колпаке... Этот колпак тождественен урею египетских фараонов и напоминает голову поднимающейся кобры. Существует семь уреев – столько же, сколько чакр и степеней митраистского посвящения. Змея Кундалини, изображенная на лбу, уже активизированная, представляет силу Вриля или Вары, или Жезла, Кадуцея, Посоха или Меча. Это энергия, способная добыть тайную силу Камня, lapis’a, дав рождение Богу и Золотому Веку… Это сома, хаома, Anna Perennis, квинтэссенция, Философский Эликсир. Фригийский Колпак загибается спереди, образуя выступ, похожий на урей. Он также представляет Кундалини и вручается Герою Богами как награда; его несет Митра, и герой должен заслужить его, раскрыв скрытое в его символизме послание. Выпуклость на черепе Будды также означает активную Кундалини.
Любопытно, что обычай здороваться пожатием правой руки, inctio dextrarum, произошел из культа и «мессы» Митры. Pater sacrum, mystagogus, Посвятитель приветствует таким образом адепта, гелиодрома, Вестника Солнца в момент присвоения ему этой степени посвящения… Так приветствовали друг друга Митра и Солнце, заключая между собой Пакт»(3).
В принципе, на слова Иисуса о хлебе и вине как плоти и крови апостолы отреагировали сначала настороженно и непониманием не потому, что не постигли тайны мистерии, а именно потому, что прекрасно знали об аналогичной мистерии в мираизме! Ср. со словами Тертулиана: «… Митра чертит там знаки на лбах своих воиноd, празднует он и приношение хлеба, представляет образ воскресения и под мечом уносит веноr. Что же еще? Ведь и первосвященнику своему он установил единобрачиt; у него есть девственницы, есть и аскеты (continentes)» (Тертуллиан, «О прескрипции еретиков»,40).
Совпадения между культами Митры и Христа христиане объясняли кознями, извращениями дьявола: и те, и другие признавали существование небесного блаженства, в высших сферах, так и населенного демонами потустороннего мира, находящегосяся в подземных глубинах; начало своих традиций они выводили из древних откровений, а начало истории – до потопа; в конце концов, они верили в бессмертие души и будущую вознаграждение, в последний суд и в Воскресение умерших при конечном пожаре вселенной (4).
Митраистами были императоры Коммод, Юлиан «Апостат», Аврелиан, Диоклетиан, Галлерий і Лициний. Последние три в 307 г. н.э. во ознаменование своей исторической встречи в паннонийском Карнунте провели освящение храма Митры в качестве покровителя верховной власти.
Как отмечает Ю. Чернышев, собственно митраистом, исповедником всепобеждающая Солнца-Гелиоса-Митры был император Нерон (он возродил мечту Цезаря о походе на Восток и для этого создал отборочные войска – «фалангу Александра»; Светоний, «Нерон», 19), строитель роскошного "Золотого дворца" (domus Aurea) Солнца (Зевса-Гелиоса-Сераписа-Митры), выстроенного в центре Рима после пожара 64 г. и резни христиан. Известно, что Тиридат, который был одновременно царем Армении и верховным жрецом («агапет») публично заявил о своем поклонения Нерону-Гелиоса как Митре (Ардина-Арегакн-Михр): "... Я явился к тебе, моему богу, поклониться тебе, как Митре» (Dio Cass., 63,5,2) (армянский царь парфянець Тиридат І Аршакид в 66 г. переименовал столицу Великой Армении Артаксаты в Неронею, а в своё время город Артаксата, совр. Арташат, был построен на холмах Хор-Вирап Арташесом, потомки Антиоха III Селевкида по плану Ганнибала, который тогда скрывался в Сирии, как город-святилище Бела-Шамаша, отождествленного семитами с персидским Митры-Солнца). Нерон был посвящен Тиридатом в митраистський культ («таинство магической трапезы», и это резко повысило авторитет Нерона среди поклонников Митры как в самой Империи, так и за ее пределами. По сообщениям Цельса, в мистериях Митры золото и Солнце выполняли очень важную функцию: они символизировали седьмые небесные ворота, которые проходит душа в своем восхождении (Orig., Contra Cels., VI, 21). Возможно, что на Востоке, где популярность Нерона в последние годы его правления была намного выше, чем на Западе, император действительно почитался многими митраистамы как воплощенный Митра, и именно поэтому парфянский царь Вологез после гибели принцепса обратился к римскому сенату с настоятельной просьбой, "чтобы память Нерона почиталась" (Suet., Nero, 57).
Нерон, кроме всего, еще и провозглашал себя последователем Сирийской богини (Suet., Nero, 56), то есть почитаемой сирийскими Селевкидами Атаргатис-Астарты, жены семитского солнечного бога Хаддада (аналога Митры). Тем самым он как-бы проявлял преемственность от тех народных движений Империи, которые под покровом Сирийской богини мечтали о государстве Справедливого Солнца по аналогии с сакральной монархией Селевкидов (например, тронные имена вождей восстания сицилийских рабов были Антиох и Трифон) (5).
Представление о Митра как Логосе – эманации божества, демиурга и Космократоров, как известно, были пронизаны верой в его грядущее возвращение, в торжество добра над злом, наступление всеобщего благоденствия, и эта вера, возможно, стала одной из предпосылок появления на Востоке по крайней мере трех самозванцев, которые называли себя Нероном уже после гибели последнего представителя династии Юлиев-Клавдиев. Именно в тому времени античные авторы относят распространение пророчеств о появлении с Востока великого царя, которого нередко отождествляли с Нероном (Suet., Nero, 40,2; 57; cp .: Tac., Hist., V, 13; Jos. F1., Bell. Jud., II, 18 etc.). Например, иранский маг Гистасп предрекал уничтожение Рима присланным с неба великим царем Helios basileus, который одержит победу посредством огня, после чего установится господство Востока над Западом (Justin., Apol., I, 20,1; I, 44,12; Lact., Inst. div., VII, 14-17; Clem., Strom., VI, 43,1) (6). В качестве дополнительного источника привлекаются отрывки из «Сивиллиних оракулов», что предсказывали побег Нерона в Парфию и его триумфальное возвращение как «мужа, одетого в пурпур, гордого, несправедливого, воспалительного, рожденного молнией» (7). Образ Нерона, который возвращается, очевидно, занимал достаточно большое место в пророческой литературе того времени: не случайно даже в «Откровении Иоанна» (Откр. 17:11) говорится о «звере», одном из царей «Вавилона», «который был и которого нет», который одновременно является восьмым «из числа семи, и пойдет в погибель» (8). Это красный «зверь», на котором сидела «Вавилон великий, - мать блудницам и мерзостям земным» (Откр. 17: 5), держа золотую чашу (!), «Наполненную мерзостями и нечестии разврата ее» (Откр. 17: 4 ), и тело которого переполнено «именами богохульными» (Откр. 17: 3), а числом зверя будет «шестьсот шестьдесят шесть» (Откр. 13:18). Последнее может пониматься как сумма чисел написания «Нерон Цезарь» (9). Но также эзотерики не без оснований считают, что аналогичным образом записано словосочетание «царь Израиля» («ха-мелек-ле-ишраель»).
Итак, как считает П. Глоба, собственно в Римской империи значительная часть «внутреннего пролетариата» и «внешнего пролетариата» (варвары, в данном случае Персия с ее сасанидской реставрацией) принадлежали к единому фиасу (thiasos, «культовая ассоциация» ~ евр. marzeah) и исповедовали единую религию DEUS SOL INVICTUS MITHRA, и к ней склонялась значительная часть «правящей элиты» (а культурные эллины чувствовали значительный пиетет перед персидскими «магами»). Это привело к надрывному поиску «ответа» на «вызов» (иранизацию Империи) (10).
Адекватным «ответом» Рима, давшим возможность завоевать на свою сторону ту часть «внутреннего пролетариата», которая называлась христианами, стала вера в Отца Небесного (в латинской передаче – Йовиса Патера, то есть Юпитера).
1. Штаерман Е.М. Кризис античной культуры. – М. : Наука, 1975. – С. 95.
2. Штаерман Е.М. Социальные основы религии Древнего Рима. – М. : Наука, 1987. – С. 257-258.
3. Серрано М. Воскрешение Героя / пер. испан. // ; ;
4. Кюмон Ф. Мистерии Митры / пер. с фр. – СПб. : Евразия, 2000. – С.250-251.
5. Чернышов Ю.Г. Социально-утопические идеи и миф о «Золотом веке» в Древнем Риме. – Новосибирск : Изд-во Новосиб. ун-та, 1992. – Ч.I. До установления принципата . – С. 61-62.
6. Чернышов Ю.Г. Социально-утопические идеи и миф о «Золотом веке» в Древнем Риме. – Новосибирск : Изд-во Новосиб. ун-та, 1992. – Ч.I. До установления принципата. – С. 69-70.
7. Тарн В. Эллинистическая цивилизация / пер. с англ. ; предисл. С.И. Ковалева. – М. : Изд-во иностр. лит-ры, 1949. – С. 193-207.
8. Чернышов Ю.Г. Социально-утопические идеи и миф о «Золотом веке» в Древнем Риме. – Новосибирск : Изд-во Новосиб. ун-та, 1992. – Ч.II. Ранний принципат. – С. 41-42.
9. Енгельс Ф. Книга Одкровення // Маркс К., Енгельс Ф. Твори / 2-е вид. — К. : Політвидав України, 1964. – Т. 21. – С. 11-12.
10. Глоба П. Митраизм и христианство // http://www.avesta.org.ru/articles/mithraism.htm