Стрельба в заводоуправлении ОАО Уральский з-д РТИ.
«Лихие девяностые» не закончились в прошлом столетии, их криминальная лихость перенеслась и в новое тысячелетие.
3 июля 2002 год. Возвращаюсь из городской таможни. Когда Вася Плесовских подруливает к заводоуправлению, навстречу срывается карета скорой помощи и включив сирену уносится на перекресток. Что-то случилось?
На крыльце кто-то ошарашивает меня фразой: – «У вас в ОВС стреляли!»
Кто может у нас в отделе стрелять, Ангелина или Наталья? Или Серёга, спец по компьютерам, мыслитель и вообще человек не от мира сего? Скорее всего стреляли в кого-то из них. Но в кого и за что?
Взлетаю по лестницам на четвёртый этаж, врываюсь в отдел.
Нет, в комнатке всё тихо, все заняты работой. На мой вопрос поясняют: стреляли не у нас, а в бывшей нашей комнате, в фирме «Консалтинг». Стрелял сын директора Женя. Кого-то ранил или даже убил.
Нас выселили из той комнаты когда директор уволил начальника отдела внешних связей Вилли Яковлевича Ильвеса и урезал полномочия ОВС, оставив за нами только работу с таможней.
Все связи с заграницей были переданы дочерней фирме, возглавляемой его сыновьями. Впрочем, какая заграница? Остался всего Казахстан и Украина с Беларусью, даже Монголия отказалась от нашего экспорта, не говоря уже о европейцах.
Вот два сыночка и заняли наши апартаменты, где кроме большой комнаты был ещё и кабинетик Ильвеса с сейфом, в котором он хранил «представительские» коньяк, виски и водку. Этими представительскими напитками Ильвес иногда и нас баловал.
Новая фирма состояла из двух сыновей директора и юриста, привлечённого братьями из заводского юрбюро. Это была жена моего приятеля, сменившая завод на фирму из-за большей зарплаты. Ей и пришлось быть невольной свидетельницей жуткого побоища.
Фирма была посреднической, но распоряжались Дима и Женя заводской продукцией как своей собственной: отдел сбыта во главе с начальником, перед ними «ходил на цырлах», – как говорят на блатной «фене».
У товароведов отдела, требующих ускорения процесса был главный аргумент: – «Это Димина продукция!» И все должны были «кровь из носу» обеспечить «зелёную улицу».
Выхожу покурить и попадаю в руки «товарища в штатском». Ему нужны понятые для участия в предварительном осмотре места происшествия. Меня и ещё одну даму заводят в комнату, усаживают на стулья у стены.
Двое в штатском ведут осмотр, диктуя его результаты третьему, пишущему протокол. Понятые после всей процедуры должны будут поставить под протоколом свои подписи.
Вначале подбирают стрелянные гильзы и фиксируют следы от пуль на стенах. Потом перемещают труп на середину комнаты, снимают с него милицейский китель и рубашку. Фиксируют входное отверстие пули на уровне правого подреберья, выходное – слева подмышкой.
В этот момент подходят два милицейских сержанта и выводят из кабинетика Евгения. Следом выходит Юра Грачёв – зам директора по быту и кадрам, и уцелевший таможенник. Оказывается всё это время они охраняли стрелка.
Избежавший пули – крепенький мужичок с квадратной выпуклой грудью и армейской выправкой. По-видимому, бывший афганец, в таможне почти все – бывшие офицеры «ограниченного контингента».
Женя бледный и, как мне показалось, опухший. Взгляд ни на чём не фиксируется, отсутствующий. Будто человек уже не в этом мире. Что это? Помешательство? Чем, кроме помешательства можно объяснить эту дикую стрельбу? Лично я другого объяснения не нахожу.
Далее следует опрос свидетеля – уцелевшего в перестрелке оперативника таможни. К этому времени подъезжает из таможни старший чин. Таможенник докладывает своему начальству, но его речь фиксируется в протоколе. Из его слов видно, что задержали братьев где-то вне завода, как я понял – в Управлении железной дороги. Половина бригады поехала со старшим братом для обыска его квартиры, вторая половина с младшим – в офис.
При задержании у Жени была барсетка и полиэтиленовый пакет с бумагами. Вот в этом пакете и лежал пистолет.
Всё это было положено на стол и таможенник, открыв барсетку обнаружил несколько печатей. « Вот эти-то поддельные печати нас и интересовали!» – так высказался он при дознании.
Пока таможенник рассматривал печати Женя взял со стола пакет и вынул из него ПМ.
Первый выстрел был в стоящего рядом, второй в милиционера, третий – в сидящего за столом третьего члена бригады. Как бы развивались события дальше – не известно, руку с пистолетом перехватил таможенник сумевший уклонится от произведённого по нему выстрела.
В борьбе за пистолет таможенник победил: – «здоровым оказался, чёрт. Едва одолел!» – вот его слова.
Из разговора таможенников узнаю и причину задержания Матушкиных. Оказывается их фирма занималась махинациями при перемещении грузов через границу. То ли перемещали по поддельным документам, избегая таможенных пошлин, то ли внутренние грузы оформляли как экспортные, возвращая налог на добавочную стоимость? – я точно не понял. Да и не вникал в эту кухню. Все эти махинации характеризовались в таможне как контрабанда.
В афере были замешены и высокопоставленные лица из Управления Свердловской железной дороги. Вот этот клубок и распутывала бригада оперативников.
Кстати, это дело так и не было завершено и доведено до суда. Во всяком случае ни кто из подозреваемых не был осуждён.
Судили только Евгения Матушкина и уже по другому делу: «Убийство и покушение на жизнь должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей». Ему грозила пожизненная колония строгого режима.
Защита в лице очень известных и дорогих адвокатов доказывала психическую неадекватность подсудимого в момент стрельбы.
Женю таскали по диспансерам, вплоть до института Сербского в Москве. Везде настаивали на его невменяемости и необходимости в принудительном лечении. Деньги на такие диагнозы ушли немалые. Как и на адвокатов. Об этом мне рассказывал много лет спустя отец Евгения, бывший наш Генеральный директор.
Из-за обследований процесс затянулся на четыре года. И только последнее заключение Свердловского психдиспансера было: «здоров, в момент стрельбы был вменяем». Местные спецы победили московских.
Приговор от 17.05.2006 года определил Евгению 15 лет строгого режима. Не знаю, были ли позже апелляции и что они изменили.
Последний раз я встречался с экс-гендиректором в 2011 году у него на даче. Женя ещё сидел, а спросить когда заканчивается его срок, я посчитал неуместным. Это была семейная трагедия, и в наших разговорах я её старался не затрагивать.
Перестройка восторжествовала: вполне нормальные ранее люди превращались в махинаторов и преступников.