На остановку на перевале подъехали, как обычно, монголы - слетаются, как орлы степные. Неожиданность - один из них знал несколько слов по-русски: «Москва», «Коминтерн», «Интернационал», «Ленин», «Карл Маркс», «браунинг» и «наган».
(К.Н. Рябинин. «Развенчанный Тибет». Часть 1. Урга-Юм-Бейсе. Степные орлы. Ленин и Карл Маркс в пустыне).
.
1.Герб баронов фон Унгерн-Штернберг:
«Щит четверочастный с малым серебряным щитком в середине, в коем золотая шестиконечная звезда над зеленым трехглавым холмом. В первой м четвертой частях в голубом поле три золотых лилии (2+1). Во второй и третьей частях в золотом поле серебряная роза с золотым внутри венчиком и тремя из нее зелеными листьями в опрокинутый вилообразный крест. На щите шведская баронская корона и над ней два коронованных дворянских шлема. Нашлемник: правый - столб из сплетенных в косицу серебряных и золотых прутьев, между золотым и голубым орлиными крыльями; левый - шестиконечная золотая звезда между двумя павлиньими хвостами по шесть перьев каждый (2+2+2). Намет пересеченный голубым с золотом по зеленому с серебром в шахматы».
(Прибалтийский гербовник. Собрания гербов Рыцарства Лифляндии, Эстляндии, Курляндии и Эзеля. Табл. 122.1. Стокгольм, 1882).
На некоторых изображениях герба рода фон Унгерн-Штернберг в нижней части геральдического щита помещена червленая (красная) лента с изображенным золотыми литерами латинским девизом «NESCIT OCCASUM» («НЕ ЗНАЕТ ЗАКАТА»). Считается, что данный девиз относится к золотой восьмиконечной (на некоторых изображениях - шестиконечной) звезде рода фон Унгерн-Штернберг, помещенной на сердцевом щитке, поэтому девиз нередко дается (по крайней мере, по-русски) в более «развернутом» виде: «ЗВЕЗДА ИХ НЕ ЗНАЕТ ЗАКАТА».
2.Суд неправедный
13 сентября 1921 г. перед судом революционного трибунала в Новониколаевске (еще не переименованном большевиками к тому времени в Новосибирск) предстал Начальник Азиатской Конной дивизии генерал-лейтенант барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг, непримиримый враг большевиков и стойкий монархист, покоривший России Монголию, женатый церковным браком (по лютеранскому обряду) на принцессе Маньчжурской династии Цин, освободивший главу ламаистской «желтой веры» - живого Будду! - Богдо-Гэгэна от красных китайцев, объявленный благодарными монголами "Белым Богом Войны", мечтавший о создании духовно-военного буддийского ордена для освобождения России, Европы и всего мира от марксистской чумы и подло выданный кучкой изменников слугам Третьего Интернационала.
Барон Унгерн, не веривший до последнего дня в гибель от рук большевицких убийц Великого Князя Михаила Александровича, по благословению Богдо-Гэгэна вел своих казаков, бурят, монголов и тибетцев в бой под знаменем с ликом Спаса Нерукотворного с вензелем Императора Михаила II. В своей, вышедшей уже после расстрела барона, политической утопии «За Чертополохом», Верховный Атаман Всевеликого Войска Донского, пламенный патриот России и несгибаемый борец с большевизмом, генерал П.Н. Краснов придал восстановившему Престол Романовых в России Императору Всеволоду Михайловичу (сыну Михаила Александровича и индийской принцессы), возвратившемуся в разоренную большевиками страну из Тибета, черты барона Унгерна. Прототипом сопровождавшего его казачьего атамана Аничкова послужил другой непримиримый враг большевизма - атаман Анненков, также павший жертвой коварства и подлости слуг агентов Коминтерна, предательски захвативших его и обрекших на смерть.
Впрочем, сходной была и судьба многих казачьих вождей, к примеру, атаманов Дутова, Анненкова, Семенова и других. Степные рыцари, они привыкли сражаться с врагом по-старинке, в чистом поле, на верном коне, с острой шашкой в руке. А погибали от черной измены, от подлого удара в спину... И потому ко всем вождям казачества, пожалуй, можно приложить слова поэта, сказанные о Степане Разине:
Не владыкою был он в Москву привезен,
Не почетным пожаловал гостем,
И не ратным вождем, на коне и с мечом,
А в постыдном бою с подлецом-палачом
Он сложил свои буйные кости...
Участь барона Унгерна, как всегда в подобных случаях, была предрешена еще до начала судебной комедии; для такого злейшего врага большевизма приговор мог быть лишь один: смерть. Но главный красный обвинитель, небезызвестный Губельман-Ярославский, вдруг вздумал напоследок покуражиться над беззащитным пленником. Решив сыграть на «русских национальных чувствах» публики в их самом низменном варианте, «пламенный интернационалист» попытался представить Унгерна гнусным отпрыском «остзейских баронов», всегда «сосавших из России кровь» и якобы одновременно «продававших ее Германии». И обвинитель спросил издевательским тоном:
«Чем отличился ваш род на русской службе?»
Барон Унгерн спокойно ответил:
«Семьдесят два убитых на войне».
Этот эпизод вполне мог бы послужить эпиграфом к трудной судьбе Романа фон Унгерн-Штернберга, весь род которого пролитой за Великую Россию на полях сражений кровью навеки запечатлел свою непоколебимую верность Отечеству, какие бы изменнические ярлыки не лепили на фамилию «Унгерн» выкормыши и последыши большевицкой «партии национальной измены».
3.Личность барона Р.Ф. фон Унгергн-Штернберга.
Барон Роман (Роберт-Николай-Максимилиан) Федорович фон Унгерн-Штернберг (а не «Унгерн фон Штернберг», как часто неправильно пишут), отпрыск одного из древнейших феодальных аристократических семейств Прибалтийского края, предки которого были рыцарями Ордена Меченосцев и принимали активное участие в Крестовых походах, родился 29 октября 1885 г. в г. Ревеле (ныне - Таллинн). Род баронов Унгерн-Штернбергов был внесен в дворянские матрикулы всех трех прибалтийских губерний. Официальным его родоначальником являлся Ганс фон Унгерн, живший в XIII веке. Баронское достоинство было пожаловано Унгерн-Штернбергам шведской королевой Христиной в 1653 г.
Первоначально Роман фон Унгерн-Штернберг поступил в Морской кадетский корпус (в 1902 г.), но через два с половиной года отчим вынужден был забрать его оттуда, т.к. к этому моменту, по отзывам корпусного начальства, «его поведение... достигло предельного балла и продолжало ухудшаться». Выражалось это, прежде всего, в «хроническом» неисполнении Унгерном правил внутреннего распорядка Корпуса. Кстати, нужно отметить, что в Российском Императорском Флоте служило немало представителей древнего прибалтийского рода фон Унгернов. Один из них, старший лейтенант барон Павел Леонгардович фон Унгерн-Штернберг, участник Цусимского сражения, по данным историка Российского Императорского флота Н.А. Кузнецова, скончался в эмиграции в 1918 г.
После ухода из Морского корпуса, Роман Унгерн отправился на Русско-японскую войну, записавшись вольноопределяющимся в 91-й пехотный Двинский полк (как можно заключить из фотографии, сделанный в этот период). Правда, на войну он пошел в составе другого полка, но к малоизвестным страницам биографии барона Р.Ф. Унгерна мы еще вернемся. Повоевать с «макаками» (как тогда в России, по крайней мере, в начале вооруженного конфликта со Страной Восходящего Солнца, пренебрежительно именовали японцев) ему не удалось, поскольку к моменту прибытия юного потомка меченосцев на дальневосточный фронт война уже закончилась. Роман Федорович продолжил свое образование в Павловском пехотном училище, окончив которое в 1908 г., он предпочел стать кавалеристом и был выпущен хорунжим 1-го Аргунского полка Забайкальского казачьего войска. Полк базировался на железнодорожной станции Даурия между Читой и китайской границей. Вследствие дуэли барон был из Аргунского полка переведен в Амурский - единственный штатный полк Амурского казачьего войска.
Когда в 1911 г. в Китае вспыхнула «синьхайская» революция против Маньчжурской династии Цин, барон Унгерн записался добровольцем на запад Монголии, где восставший народ вел бои с войсками Китая, 220 лет державшего Монголию под своей властью. Вместе с другими русскими казачьими офицерами он помогал создавать армию независимой Монголии, с самого начала ориентировавшейся на союз с Российской Империей великого Цаган-Хана - Белого Царя, как монголы-ламаисты издавна именовали Всероссийских Императоров (мусульманские народы Туркестана именовали Русского Царя аналогично - Ак-Падишах, что в переводе означает «Белый Царь»). Возможно, что в эти годы была заложена основа его позднейшей популярности среди монголов.
Вместе с Григорием Михайловичем Семеновым, будущим Атаманом Забайкальского казачьего войска, Роман Федорович Унгерн служил под командованием барона Петра Николаевича Врангеля, будущего Главнокомандующего белой Русской Армии на Юге России в 1919-1920 гг., в 1-м Нерчинском полку Забайкальского казачьего войска, действовавшем в годы Первой мировой (или, как ее тогда называли, Второй Отечественной либо Великой) войны на Юго-Западном фронте. Сохранилась характеристика на Р.Ф. Унгерна, подписанная П.Н. Врангелем:
«Превосходный офицер, не теряется ни при каких ситуациях. Склонен к пьянству...».
Впоследствии Р.Ф. Унгерн стал абсолютным трезвенником.
Малоизвестной страницей в биографии барона Унгерна является его служба в составе Конного отряда особой важности при Штабе Главнокомандующего Северным фронтом под командованием поручика Л.Н. Пунина. Партизанский отряд Пунина (как и еще ряд других) был сформирован в конце 1915 г. Перед выступлением на фронт 18 декабря, командир отряда обратился к своим партизанам с речью, в которой охарактеризовал вклад в общее дело каждого из офицеров отряда. Выразил он благодарность и сотнику Р.Ф. фон Унгерн-Штернбергу: «...вложившему столько души в бурно любящее тебя дело и сумевшего внести стройный порядок в нашу товарищескую жизнь". Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг командовал в отряде Пунина 3-м эскадроном. Интересно, что в этом же подразделении командовал 2-м эскадроном корнет С.Н. Балахович (Булак-Балахович) - будущий лихой партизан, известный деятель Белого движения на Северо-Западе России в годы гражданской войны. Вот как описывает один из боевых эпизодов в деятельности отряда его командир:
«24 января. Разведка крайне успешна ... 3-му эскадрону досталось особенно. Ему при возвращении домой в (в город Кеммери - примеч. автора книги) пришлось выдержать бой с засадой немцев на бугре между болотом Заляйс-Пурс и нашими окопами. Немцев было около роты при двух офицерах. Они, не подпустивши наших казаков поближе к себе, дали залп. Минута оцепенения. Георгиевский кавалер, командир эскадрона сотник барон Унгерн-Штернберг с обнаженной шашкой бросился на "ура". С гиком и воем, с шашками наголо понеслись уссурийцы, нерчинцы и приморцы на втрое сильного (так в тексте - В.А.) противника. Немцы такого напора не выдержали и бежали, оставив убитых...».
Именно за действия в составе отряда Роман Федорович был произведен в чин подъесаула. По свидетельству командира отряда, барон Унгерн был одним из самых храбрых партизан, разведки которого были наиболее результативны.
26 февраля 1916 года он был ранен и на время покинул отряд. В дальнейшем в составе отряда он воевал до конца сентября 1916 г., до момента, когда Уссурийская бригада 4-й Кавалерийской дивизии была переброшена с Северного на Юго-Западный фронт.
С именем лихого барона всегда было связано множество легенд. Об Унгерне писали и рассказывали разное - кто о его рыцарственном характере, высочайшей нравственности и личной порядочности, от его стремлении любой ценой восстановить Великую Россию; кто о его мистицизме и вере в существование таинственных стран Агарти и Шамбалы, откуда придет спасение миру и гибель растленного Запада, породившего красную плесень; кто о его невероятной жестокости, заставлявшей вспомнить ужасы Средневековья.
Пожалуй, уместнее всего будет привести несколько мыслей из книги «Бог войны – барон Унгерн» казачьего есаула А.С. Макеева, бывшего адъютанта командира Азиатской конной дивизии:
«...Прошли годы, и ныне вы не найдете ни одного унгерновца, который бы не сохранил памяти о своем жестоком и, иногда, бешено свирепом начальнике. Барон Унгерн являлся исключительным человеком, не знавшим в своей жизни компромиссов, человеком кристальной честности и безумной храбрости. Он искренне болел душой за порабощаемую красным зверем Россию, болезненно воспринимал все, что таило в себе красную муть, и жестоко расправлялся с заподозренными. Будучи сам идеальным офицером, барон Унгерн с особой щепетильностью относился к офицерскому составу, который не миновала общая разруха, и который, в некотором числе, проявлял инстинкты, совершенно не соответствующие офицерскому званию, Таких людей барон карал с неумолимой строгостью, тогда как солдатской массы его рука касалась очень редко.
Создав первоклассную по дисциплине и боеспособности Азиатскую Конную Дивизию, Унгерн всегда говорил, что или они все сложат головы, или доведут борьбу с крaсными до победного конца.
Ни то, ни другое не осуществилось. Барон трагически погиб, и причиной этого, был он сам...На фоне жестокой гражданской борьбы барон Унгерн невольно переступил черту дозволенного даже в этой красно-белой свистопляске и погиб. Так должно было быть, и так об этом говорила та Карма, о которой часто упоминал сам Начальник Азиатской конной дивизии. Многое в его гибели и в гибели первоклассной боевой дивизии сыграли и некоторые приближенные, которые, по какому-то таинственному закону, всегда окружали вождей, появлявшихся на фоне гражданской войны за Белую идею.
И эти обреченные вожди прекрасно учитывали гнусную роль своих преступных подручных, но опять-таки, по велению какого-то злого рока, были не в силах отбросить их от себя, как моральную падаль, заражающую воздух.
С течением лет голоса тех унгерновцев, которые испытали на себе жестокие удары баронского ташура (ташуром называлась полуторааршинная монгольская трость, один конец которой обматывался ремнем; монголы использовали ташур вместо нагайки, а в Азиатской конной дивизии ташур стал знаком силы и власти, чем-то вроде жезла начальника, поэтому большинство офицеров и сам барон Унгерн не расставались с ташуром – В.А.), стали говорить о своем бывшем боевом командире только хорошее. Что говорит о том, что барон Роман фон Унгерн-Штернберг был исключительный человек, и если бы не погубившая его неумолимая судьба, он со своими азиатскими казаками сыграл бы, может быть, решающую роль в борьбе с красным Зверем за Русь Православную» (следует заметить, что, несмотря на все патетические слова и теплое отношение Макеева к своему бывшему, но уже 13 лет как покойному, на момент издания книги, командиру, Макеев лично участвовал в двух покушениях на барона).
И.И. Серебренников в своей книге «Великий отход» писал о бароне Унгерне:
«В нем... жила вера в сверхъестественное, потустороннее; он как бы принадлежал минувшим векам: был суеверен, всегда общался с ламами, ворожеями и гадателями, которые сопутствовали ему в его походах во время гражданской войны...Барон был своеобразным романтиком, жил во власти каких-то отвлеченных идей. Фантастической мечтой его было восстановление павших монархий мира: он хотел вернуть Ургинскому Богдо-Гэгэну его царственный трон в Монголии, восстановить династию Цинов в Китае, Романовых в России, Гогенцоллернов - в Германии. В этом смысле он безнадежно плыл против течения. Выступи он на много лет позже - он, вероятно, имел бы больше шансов на осуществление своей политической программы.
Унгерн был злейшим врагом коммунистов и социалистов и считал, что Запад-Европа одержим безумием революции и нравственно находится в глубочайшем падении, растлеваясь сверху донизу. Слова "большевик" и "комиссар" в устах Унгерна звучали всегда гневно и сопровождались обычно словом "повесить". В первых двух словах для него заключалась причина всех бед и зол, с уничтожением которой должны наступить на земле всеобщий мир и всеобщее благоденствие. Барон мечтал о рождении нового Аттилы, который соберет азиатские полчища и вновь, подобно Божьему Бичу, вразумит и просветлит растленную Европу. Вероятно, барон и готовил себя к роли такого Аттилы».
Петербургский литератор, ставший соратником Унгерна в последние дни перед походом в Забайкалье, Фердинанд-Антоний Оссендовский, утверждал в своей книге «И звери, и люди, и боги» («Люди, боги, звери»), что барон дважды направлял монгольского князя Пунцига в Тибет искать вход в подземную страну Агарти, где, согласно ламаистской традиции, пребывает Чакравартин (т.е., на санскрите – «Вращающий Колесо»), Царь Мира, духовный Властелин человечества, хранящий тайны истинного Посвящения. В первый раз посланец Унгерна вернулся с письмом и благословением от самого Далай-Ламы. Во второй раз он не возвратился. Попытка воплощенного Бога войны установить контакт с духовным Центром мира, очевидно, не удалась. Двери Агарти не распахнулись перед ним. Однако это ничуть не умалило стойкости и решимости барона и впредь идти по предначертанному ему пути.
Унгерн был бесспорно жесток в своей антибольшевицкой борьбе И. пожалуй, единственным изо всех Белых вождей не только на словах, но и на деле противопоставил большевицкому красному террору равный ему по жестокости белый террор. Как говорится, «клин клином...»
Впрочем, все вышеизложенное - наиболее распространенная «историософская» версия мотивации поступков Унгерна. Между тем, существует и еще одна версия, основанная на глубоком анализе исторических источников, относящихся к эпохе Унгерна и выдвинутая нашим старым и давним знакомцем, известным современным отечественным историком Белого движения А.С. Кручининым в его работе «"Монгольский поход" барона Унгерна: к вопросу о подлинных целях и путях их реализации». Согласно ей, своими действиями - в частности, походом на территорию советского Забайкалья -, барон Унгерн должен был решить конкретные задачи по освобождению России от большевиков, отнюдь не мысля себя при этом «новым Чингисханом», а относительно трезво оценивая силы своей дивизии и войск, подчиненных Атаману Г.М. Семенову. В частности, «ставка в первую очередь на сибирских повстанцев и белых партизан, суммарные силы которых...превышали русские войска "западного фланга", включавшие в себя и интернированных китайскими властями (по тексту работы Кручинина речь идет о следующих частях: отряде Атамана генерал-майора Б.В. Анненкова, отряде Атамана Семиреченского Казачьего войска Щербакова, группировке "сибирских казаков" в 5000 сабель и "киргизах Алаш-Орды", также численностью в 5000 сабель) в 1,5 раза, а также провозглашенное Приказом №15 верховенство местных командиров ("Общая команда переходит к тому начальнику, который вел непрерывную борьбу с Советскими комиссарами на территории России, причем, не считаясь с чином, возрастом и образованием") и интересный принцип ротации кадров ("При мобилизации бойцов пользоваться их боевой работою, по возможности не далее 300 верст от места их постоянного жительства. После пополнения отрядов нужным по количеству имеющегося вооружения кадром новых бойцов, прежних, происходящих из освобожденных от красных местностей, отпускать по домам"), недвусмысленно опровергают рассуждения об "очистительной буре с Востока", которую якобы стремился принести на клинках своих монгольских воинов Унгерн во имя строительства "Желтой Империи"».
В итоге своего исследования А.С. Кручинин приходит к выводу, что «в погоне за романтическими красивостями русскому генералу барону Унгерну отказывают в последнем посмертном праве - войти в историю тем же верным солдатом России, которым он был всю свою жизнь». И с этим выводом трудно не согласиться. Однако, на наш взгляд, пройдет еще немало времени, прежде чем будут тщательно изучены и осмыслены все исторические источники (как архивные, так и мемуарные), относящиеся к барону Унгерну, и его облик и мотивы поступков предстанут перед нами в ясном виде (в той мере, насколько это возможно, с учетом отдаленности этих событий во времени от нас).
Все знавшие барона Унгерна отмечали его большую личную храбрость и неустрашимость. Приведем свидетельства Д.П. Першина - современника Унгерна, известного сибирского краеведа и публициста, ставшего очевидцем многих событий, происходивших в Монголии в 1920-1921 гг., описанных им в книге воспоминаний «Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак»:
«Походная жизнь и привычка повелевать, жить в условиях узко-военной среды все же наложили на него некоторый отпечаток армейской солдатчины, хотя и едва заметной. В общем он производил впечатление довольно замкнутой натуры. По отзывам лиц к нему близко стоящих, он быстро поддавался минутным вспышкам, особенно если это касалось дисциплины и служебного долга и, главным образом, шло вразрез с его монархическими идеями. В питье и пище он был умерен и нетребователен, в особенности в отношении последней. Был бессеребренник (так в тексте Першина - В.А., Н.К.) и отличался безусловной честностью. Это был человек, который и по своему характеру, и навыкам, и действиям как-то не укладывался в рамки современной жизни. Он обладал многими положительными качествами - безумной храбростью, бескорыстием и полной нетребовательностью в материальном отношении к другим и самому себе и чистоплотностью в своих отношениях к людям. Он готов был жить и жил, как самый простой казак его отряда, и нередко проявлял заботливость и трогательную доброту к соратникам. Но в то же время он бывал временами безумно, как-то по-средневековому безжалостно жесток и до крайности суеверен, тоже по-средневековому. Он все искал общения с потусторонним миром, и его почти всегда сопровождали ламы-гадатели, и их предсказаниям он верил и ничего не предпринимал, предварительно не погадавши у своего ламы-цзурхайчи (астролога)».
А вот отрывок из воспоминаний Атамана Г.М. Семенова «О себе»:
«Доблесть Романа Федоровича была из ряда вон выходящей...Наряду с этим он обладал острым умом, способным проникновенно углубляться в область философских суждений по вопросам религии, литературы и военных наук. В то же время он был большой мистик по натуре, верил в закон возмездия и был религиозен без ханжества. Это последнее в религии они ненавидел, как всякую ложь, с которой боролся всю жизнь».
В заключение рассказа о личности барона Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга, остановимся на одном из эпизодов его биографии, незаслуженно обойденном исследователями. Речь идет о награждении его орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Унгерн всегда с гордостью носил эту высшую воинскую награду России. Изображен он с ней и на самой известной фотографии, сделанной в плену у красных. Большинство исследователей упоминают о том, что барон был награжден этим орденом в период Великой войны. Леонид Абрамович Юзефович, автор, пожалуй, самой известной у нас в России книге об Унгерне – «Самодержец пустыни» - пишет:
«...Унгерн имел один Георгиевский крест...», очевидно, не делая разницы между солдатской наградой - знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом) и офицерским орденом Святого Георгия. Называет барона Георгиевским кавалером и его командир в Отряде особой важности в годы Великой войны, упоминавшийся нами выше поручик Пунин. При этом в литературе нигде не упоминается, за что именно барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг был удостоен высшей военной награды Российской Империи. Между тем, в Российском государственном военном архиве хранится интересный документ:
«Приказ
По Отдельной Инородческой Конной Дивизии
3 марта 1919 г. Военн(ыЙ) гор(одок) Даурия
№45
(...)
§6
Генерал-майор Унгерн-Штернберг (Роман) по постановлению Георгиевской Думы на основании ст. 8 и 33 Статута награжден орденом Св. Великомученика Георгия 4-й ст. Особого Маньчжурского Отряда за то, что, командуя взводом в январе 1918 г. разоружил Хайларский гарнизон в составе батальона.
Справка: Приказ Отдельной Восточно-Сибирской Армии №61 §3.
Подлинный подписал: Начальник дивизии подполковник Усачев.
С подлинным верно: Старший адъютант подъесаул (подпись).»
Впрочем, следует отметить, что награды особого Маньчжурского отряда зачастую дублировали награды Российской Империи, поэтому вполне можно допустить, что Унгерн был дважды Георгиевским кавалером. Разоружение и отправка вглубь России разложившегося, вследствие революционной пропаганды, гарнизона станции Хайлар произошло в середине января 1918 г. (19 декабря 1917 г. аналогичную операцию провел Семенов совместно с Унгерном на станции Маньчжурия, только тогда соотношение разоружавших и разоружаемых было 7:1500...). По воспоминаниям Атамана Семенова, в Хайларе события происходили следующим образом:
«Было установлено, что в день предположенного разоружения комитет гарнизона должен был иметь заседание около 11 час. вечера. Это время мы и решили использовать для разоружения казарм. Численность гарнизона достигала 800 штыков, мы имели 250 конных баргут (баргуты - субэтническая группа в составе монгольского этноса – В.А.) и одну сотню штабс-ротмистра Межака... Разоружение было произведено бароном Унгерном в течение не более двух часов времени настолько безболезненно, что гарнизонный комитет, заседавший в это время, даже не подозревал о случившемся...». Иными словами, в ходе данной операции Унгерну удалось избежать кровопролития, но в то же время выполнить задачу, решение которой значительно способствовало укреплению антибольшевицких сил в Забайкалье.
4.Организационная структура Азиатской конной дивизии
Отдельная военная туземная бригада была сформирована 1 сентября 1918 г. в составе 2-го и 3-го Даурских (3-ий вскоре получил наименование Хамарский) конных полков и артиллерийской батареи (приказ по Особому Маньчжурскому отряду №210 от 23 сентября 1918 г.).
Приказами по войскам 5-го Приамурского корпуса №2 и №5 от 11 и 19 октября 1918 г. бригада была развернута в отдельную Туземную конную дивизию и переименована в Инородческую.
Приказом войскам отдельной Восточно-Сибирской армии №41 от 8 декабря 1918 г. отдельная Инородческая и формировавшаяся Бурятская конные дивизии были сведены в Туземный конный корпус, а штаб отдельной Инородческой конной дивизии переименован в штаб Туземного конного корпуса (приказ по корпусу №71 от 29 марта 1919 г.).
Приказом войскам отдельной Восточно-Сибирской армии №157 от 12 мая 1919 г. корпус был переименован в Азиатский, и из названия Инородческой дивизии, в связи с вхождением ее в корпус, исключалось слово «отдельная».
На основании приказа начальника штаба Верховного главнокомандующего №470 от 28 мая 1919 г. отдельная Восточно-Сибирская армия была переформирована в 6-ой Восточно-Сибирский армейский корпус, а входившие в армию корпуса - в дивизии. Приказом войскам 6-го Восточно-Сибирского армейского корпуса №1 от 18 июня 1919 г. управления корпусов, в том числе Азиатского, были обращены на формирование управлений дивизий.
Из частей Азиатского корпуса была сформирована Азиатская конная дивизия в составе трех бригад: двух конных (1-ая - Даурский и Хамарский, 2-ая - 1-ый и 2-ой Бурятские полки) и Инородческой военно-артиллерийской (4 батареи + батарея особого назначения и перевязочный отряд). Приказом помощника командующего войсками Приамурского Военного Округа №193 от 22 сентября 1919 г. Хамарский полк был переименован в Татарский.
Приказами помощника командующего войсками Приамурского военного округа №302 от 11 октября и №398 от 6 ноября 1919 г. Азиатская конная дивизия была расформирована и из ее состава сформированы две отдельные конные бригады - Азиатская (1-ый татарский (бывший Татарский) и 2-ой Татарский (бывший 2-ой Бурятский) конные полки) и Монголо-Бурятский (Бурятский (бывший 1-ый Бурятский) и Даурский конные полки.
Приказом помощника командующего войсками Приамурского военного округа №388 от 1 ноября 1919 г. при бригаде был сформирован Азиатский конно-артиллерийский дивизион.
На основании приказа главнокомандующего всеми вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа №131 от 5 февраля 1920 г., приказом по Азиатской конной дивизии №1 от 7 февраля 1920 г. Азиатская конная бригада была переименована в Азиатскую конную дивизию. В ее состав вошли две бригады: 1-ая: 1-ый и 2-ой Татарские конные полки, Монгольский конный дивизион; 2-ая: 1-ый и 2-ой Бурятские и Монголо-Бурятский конные полки, Азиатский конный артдивизион. В состав 2-ой бригады вошла отдельная Бурятская конная бригада (формировалась на основании приказа войскам Забайкальского военного округа №109 от 6 декабря и походного атамана Дальневосточных казачьих войск №77 от 22 декабря 1919 г.).
Приказом Главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской восточной окраины №231 от 16 марта 1920 г. дивизия подчинялась непосредственно Главнокомандующему, а с 21 мая 1920 г. - командующему Дальневосточной армией (приказ его же №467 от 23 июня 1920 г.).
Приказом Главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской Восточной окраины №67/А от 7 августа 1920 г. дивизия была переформирована в партизанский отряд.
В августе 1920 г. отряд самовольно ушел к границам Монголии в район г. Акша, в начале сентября вступил в центральную зону и приказом войскам Дальневосточной армии №463 от 29 сентября 1920 г. был исключен из состава армии. После перехода на территорию Монголии отряд вновь стал именоваться Азиатской конной дивизией.
Барону Унгерну подчинялись и другие русские отряды в Монголии: полковника Н.Н. Казагранди, атамана Енисейского казачьего войска И.Г. Казанцева и есаула А.П. Кайгородова.
Командир бригады, дивизии, корпуса: генерал-майор фон Унгерн-Штернберг Роман Федорович. Начальник штаба: подполковник Акцинов Владимир (1919 г.), Генерального штаба полковник Жуковский Евгений, полковник Островский.
Командир бригады: генерал-майор Б.И. Резухин. Командиры полков: полковник В.И. Шайдицкий, войсковой старшина Циркулинский, полковник Лихачев, войсковой старшина Марков, ротмистр Забиякин, полковник Парыгин, полковник Хоботов, Ачаиров. Командиры батарей: капитан Дмитриев, капитан Попов, начальник обоза В.К. Рерих (родной брат знаменитого художника, розенкрейцера и теософа Н.К. Рериха), комендант Урги: полковник Л. Сипайло (Сипайлов).
5.Вооружение и снабжение Азиатской конной дивизии
В 1920 г. в дивизии насчитывалось до 4000 русских и до 2000 азиатов, в июне 1921 г. - 3500 сабель. Вооружение, имевшееся в дивизии, было самое разнообразное, что объяснялось условиями Гражданской войны (прежде всего - отсутствием каких-либо централизованных поставок). К тому же его старались максимально приспособить к местным условиям (это касается, прежде всего, артиллерии). По данным Л. А. Юзефовича, на момент выступления дивизии в последний поход на Забайкалье, в ней насчитывалось порядка 20 пулеметов и 8 орудий. В приказах по дивизии упоминаются 6 горных пушек образца 1877 г., полученные весной 1919 г. с Читинского артиллерийского склада. По свидетельству самого Унгерна, при взятии Урги было захвачено у китайцев 12 орудий, 14 пулеметов и большое число боеприпасов. Согласно документам, применялись и пулеметы системы Шоша, Гочкиса, а возможно, и других систем. Основным личным оружием чинов дивизии были винтовки, карабины (которых в дивизии имелось с избытком, особенно в «монгольский» период), револьверы и шашки. На вооружении унгерновцев состояли как отечественные «трехлинейки», так и японские «арисаки». Широко применялось японское холодное оружие - штыки и клинки.
По данным Л.А. Юзефовича, по приказу барона Унгерна в Урге, при участии А.-Ф. Оссендовского - профессионального химика - проводились секретные опыты по разработке химического оружия. Однако эти опыты не были доведены до конца - судя по тому, что химическое оружие в арсенале «баронцев» так и не появилось.
Несколько слов о снабжении чинов дивизии. По словам Унгерна, жалованье он платил от случая к случаю, когда появлялись деньги. В качестве пищевого довольствия каждому всаднику выдавался т.н. «чингисхановский паек» (!) - более полутора килограммов мяса в сутки. Монголам выдавалось по три барана в месяц на человека и котелок муки на два дня. В месяц для снабжения дивизии требовалось около 2000 быков. Как писал один из современников того периода, скрывшийся под псевдонимом «Даурец» (кстати, недоброжелатель Унгерна):
«Будьте покойны: у барона люди не будут голодны и раздеты, вы такими их не увидите».
6. Знамя Азиатской конной дивизии
В своей книге о бароне Унгерне «Самодержец пустыни» Л. Юзефович пишет (впрочем, без ссылок на конкретный источник), что на знамени дивизии было золотом выткано «Михаил II». Похожее знамя, по данным российского военного историка М.Ю. Блинова, хранится в Обществе русских ветеранов Великой войны в Сан-Франциско (США). Оно изготовлено из желтого шелка (атласа), обшито по краям белой и черной монгольской материей, с нанесенными черным и красным цветом изображениями. На лицевой стороне знамени - надпись славянскими буквами «С НАМИ БОГЪ» над ликом Спаса Нерукотворного. На оборотной стороне знамени - вензель «М II» под Короной Российской Империи с двумя 12-лучевыми звездами по бокам, а под вензелем - дата: "1921".
7.Обмундирование и знаки различия
Барон Унгерн придавал большое значение внешней атрибутике своих войск. Многие проекты формы одежды чинов дивизии были разработаны им лично. Но, поскольку документов Азиатской дивизии сохранилось весьма немного, полного представления о форме его дивизии составить практически невозможно. Поэтому попытаемся, на основе немногочисленных сохранившихся документов и свидетельств очевидцев, реконструировать отдельные элементы формы унгерновцев и знаков различия чинов Азиатской конной дивизии.
Еще в Даурии барон Унгерн носил круглую монгольскую шапочку и красно-вишневый шелковый монгольский халат, золотые погоны (с шифровкой «А.С» - «Атаман Семенов»), с целью на далеком расстоянии быть видным войску.
Несмотря на то, что в условиях Гражданской войны строго соблюдать форму одежды было очень трудно, барон Унгерн и Атаман Семенов неуклонно стремились этого добиться. В подтверждение приведем приказ по 3-му Конному Хамарскому полку №12 от 12 января 1919 г. за подписью командира полка войскового старшины Чупрова:
«Объявляю при сем приказание по Восточно-Сибирской армии от 12-го декабря м(инувшего) г(ода) за №12 для исполнения, временно, за неимением в продаже галуна, разрешается носить погоны защитного цвета, но при первом же случае гг. офицеры обязаны озаботиться приобрести галунные погоны". Подлинный подписал Начальник гарнизона Полковник Унгерн-Штернберг».
Документально подтверждается введение погон для нестроевых чинов дивизии 22 января 1920 г. приказом по дивизии №25 для чинов интендантства (красное поле), ветеринарного лазарета (синее поле) и мастерских (фиолетовое поле). В том же приказе предписывалось: №...озаботиться изготовлением погон и трафаретов в кратчайший срок, а начальникам команд по получении из мастерских = немедленно нашить таковые на шинели, мундиры и рубахи".
На следующий день приказом №26 были утверждены погоны для фельдшеров, санитаров и других медицинских нижних чинов - синее поле с красным крестом. Литера «Д» на погонах обозначает, скорее всего, Даурию - военный городок, где в описываемый период базировались части дивизии Унгерна. Цвет шифровки и литер в приказе не указывается, но можно предположить, что они были желтые. Перед выступлением на территорию России барон в своем знаменитом приказе №15 ввел пункт, предписывающий всем нестроевым чинам носить погоны поперек плеча. Но приказ этот вызвал такую бурю негодования, что Унгерн был вынужден его отменить.
В награду за освобождение Монголии от красных китайцев Богдо-Гэгэн, помимо титула цин-вана, присвоил Унгерну и наивысший, доступный лишь Чингисидам (потомкам Чингисхана по крови), ханский титул со званием «Возродивший Государство Великий Батор (Богатырь) Главнокомандующий». Титул давал барону право на те же символы власти, что и у ханов - правителей четырех аймаков (областей) Халхи (Внутренней Монголии)- желтый шелковый (атласный) халат («дэли», «дэл» или «курма») и желтые сапоги, конские поводья того же священного желтого цвета, зеленые носилки-паланкин и трехочковое павлинье перо («отго») на шапку. Как и свой прежний вишневый, барон преобразил дарованный ему Богдо-Гэгэном ханский желтый халат в полу-русский, полу-восточный мундир и носил его с генеральскими погонами, портупеей, поясным ремнем и орденом Святого Георгия Победоносца.
Малоизвестной страницей истории Азиатской конной дивизии является создание отряда Чидорга Батора (монгольское почетное звание, примерно эквивалентное русскому чину генерал-майора) Пог Чжибхоланга - такую фамилию получил перешедший в монгольское подданство генерал-майор Левицкий (точной информации о нем не имеется; в базе данных по участникам Белого движения, составленной нашим добрым другом, доктором исторических наук С.В. Волковым, упоминаются два генерал-майора Левицких, служивших на Востоке: Петр Николаевич Левицкий, служивший в Белых войсках Восточного фронта и убитый в 1920 г., и Сергей Фомич Левицкий, годы жизни: 1870-1944, занимавший должность коменданта г. Харбина до 1920 г..), сформированного в августе 1919 г. В этот отряд вошли 2-ой Даурский и 3-ий Хамарский полки (переименованные, соответственно, в Даурский и Хамарский - без номеров). 31 августа 1919 г. в приказе по отряду за №15 был утвержден образец погон для чинов конных полков: «...поле погона желтое, просвет и кант - фиолетовые, пуговица и знак Чингисхана белого металла». Причем командир отряда требовал неукоснительного исполнения правила ношения знака различия. А в приказе №13 он пишет: «мною замечено, что многие гг. офицеры вверенного мне отряда носят неформенные погоны. Напоминаю, погон должен быть желтым с фиолетовым просветом». В приказе №243 Хамарскому конному полку от 5 сентября 1919 г. указывалось: «Всем гг. офицерам озаботиться изготовлением погон для себя и всадников, по форме указанной в приказе по полку №246 (в этом приказе объявлялся цитированный выше приказ по отряду)».
Возникает вопрос, что же именно подразумевалось в приказе под «знаком Чингисхана»? Можно предположить, что это - один из древнейших символов человечества, свастика. Данное предположение косвенно подтверждает и цитированный выше Ф.-А. Оссендовский (хотя этот источник весьма субъективен). Описывая свою встречу с Богдо-Гэгэном, он дважды упоминает об имевшемся у Живого Будды золотом кольце, принадлежавшем в свое время Чингисхану и внуку Чингисхана - Хубилай-хану -, с «великолепным рубином, вправленным в свастику». Известно, что свастика украшала погоны чинов бурятского конного полка им. Доржи Банзарова в Вооруженных силах Российской Восточной Окраины, подчиненных Атаману Семенову. Цирики (солдаты) личной гвардии Богдо-Гэгэна были обмундированы в красные терлики («тырлыки», т.е. обшитые материей полушубки) и носили желтые нарукавные повязки с черной свастикой (по-монгольски – «суувастик»). О судьбе свастичного кольца Чингисхана после гибели барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга история умалчивает…
Любопытно, что в период Гражданской войны в России свастику использовали и сторонники большевиков. Не говоря уже о большевицких тысячерублевых банкнотах – «пятаковках» - со знаком вращающейся «лунной» свастики, и печати Московского губернского совета депутатов Р.С.Ф.С.Р.(также в форме свастики), и об изображении «лунной» свастики с вкрапленной в нее аббревиатурой «Р.С.Ф.С.Р.», введенной в качестве нарукавной эмблемы для советских частей на Юго-Восточном фронте в 1918 г. красным «военспецом» В.И. Шориным, бойцы красных калмыцких конных частей Отдельной 11-й армии носили такой же свастичный нарукавный знак, а на своих головных уборах - голубую свастику вместо красноармейской звезды-пентаграммы; среди харачинов под красным знаменем с черной свастикой сражался продавшийся китайским «гаминам» князь Фушенга (поднявший в конце августа 1919 года бунт в Азиатской конной дивизии, но разгромленный и убитый вместе со своими сообщниками).
Пошитая в Урге форма унгерновцев состояла из темно-синих монгольских терликов вместо шинелей, фуражек с шелковым верхом и башлыков за плечами (изнутри также шелковых). Башлыки, как и донца (или, по другим данным, околыши) фуражек, различались цветом. У Татарской сотни они были зеленые, у тибетцев - желтые, у штаба - алые. Шифровки на погонах были белого металла. На погонах отдельного дивизиона, в котором служили пленные китайские солдаты, захваченные в боях на Калганском тракте, были нанесены эмблемы, в которых сочетались изображения двуглавого орла и дракона. Из предметов восточной одежды, использовавшихся в Азиатской конной дивизии, можно отметить следующие (упоминаемые в списках имущества): ичиги (обувь из цветного сафьяна); китайские и японские куртки и шаровары - как летние, так и зимние, ватные; японские суконные рукавицы; меховые чулки; монгольские тужурки. Носили в дивизии и предметы русской военной формы - рубахи (гимнастерки), мундиры, фуражки с русскими (Царскими) кокардами, яловые и хромовые сапоги и др.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
ПРИКАЗ РУССКИМ ОТРЯДАМ НА ТЕРРИТОРИИ СОВЕТСКОЙ СИБИРИ № 15
Мая 21 дня, н. ст. 1921 г., Урга
Я – Начальник Азиатской Конной Дивизии, Генерал-лейтенант Барон Унгерн, - сообщаю к сведению всех русских отрядов, готовых к борьбе с красными в России, следующее:
§1. Россия создавалась постепенно, из малых отдельных частей, спаянных единством веры, племенным родством, а впоследствии особенностью государственных начал. Пока не коснулись России в ней по ее составу и характеру неприменимые принципы революционной культуры, Россия оставалась могущественной, крепко сплоченной Империей. Революционная буря с Запада глубоко расшатала государственный механизм, оторвав интеллигенцию от общего русла народной мысли и надежд. Народ, руководимый интеллигенцией, как общественно-политической, так и бюрократической, сохраняя в недрах своей души преданность Вере, Царю и Отечеству, начал сбиваться с прямого пути, указанного всем складом души и жизни народной, теряя прежнее, давнее величие и мощь страны, устои, перебрасывался от бунта с царями-самозванцами к анархической революции и потерял самого себя. Революционная мысль, льстя самолюбию народному, не научила народ созиданию и самостоятельности, но приучила его к вымогательству, разгильдяйству и грабежу. 1905 год, а затем 1916-17 годы дали отвратительный, преступный урожай революционного посева – Россия быстро распалась. Потребовалось для разрушения многовековой работы только 3 месяца революционной свободы. Попытки задержать разрушительные инстинкты худшей части народа оказались запоздавшими. Пришли большевики, носители идеи уничтожения самобытных культур народных, и дело разрушения было доведено до конца. Россию надо строить заново, по частям. Но в народе мы видим разочарование, недоверие к людям. Ему нужны имена, имена всем известные, дорогие и чтимые. Такое имя лишь одно – законный хозяин Земли Русской ИМПЕРАТОР ВСЕРОССИЙСКИЙ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ, видевший шатанье народное и словами своего ВЫСОЧАЙШЕГО Манифеста мудро воздержавшийся от осуществления своих державных прав до времени опамятования и выздоровления народа русского.
§2. Силами моей дивизии совместно с монгольскими войсками свергнута в Монголии незаконная власть китайских революционеров-большевиков, уничтожены их вооруженные силы, оказана посильная помощь объединению Монголии и восстановлена власть ее законного державного главы, Богдо-Хана. Монголия по завершении указанных операций явилась естественным исходным пунктом для начавшегося выступления против Красной армии в советской Сибири. Русские отряды находятся во всех городах, курэ и шаби вдоль монгольско-русской границы. И, таким образом, наступление будет происходить по широкому фронту (см. п. 4 прик.).
§3. В начале июня в Уссурийском крае выступает атаман Семенов, при поддержке японских войск или без этой поддержки.
§4. Я подчиняюсь атаману Семенову.
§5. Сомнений нет в успехе, т.к. он основан на строго продуманном и широком политическом плане. По праву, переданному мне как военачальнику, не покладавшему оружия в борьбе с красными и ведущему ее на широком фронте, ПРИКАЗЫВАЮ начальникам отрядов, сформированных в Сибири для борьбы с Советом Народных Комиссаров:
1.Начальникам малых отрядов, существующих отдельно и готовящихся к борьбе, подчиняться одному командующему сектором, который и объединяет действия отдельных отрядов. Неподчинение повлечет за собой суровую кару.
Примечание. Отряды численностью до 150 человек, не считая нестроевых и семьи, при приближении на 40 верст к другим отрядам должны объединяться в своих действиях под общей командой единоличного начальника; отряды численностью 150-300 чел. – в 100-верстном радиуса; отряды численностью в 300-500 чел. – в 200-верстном радиусе. Отрядам, не оставлявшим борьбы с красными и имеющим старую организацию, руководствоваться своими распорядителями.
2.Установить связь между боевыми единицами и действовать по общему плану, сообразуясь с временем и направлением начавшегося наступления (см. п. 4 прик.).
3.При встрече действующих отрядов численностью более 1000 чел. с отрядами одинаковой или большей численности, действующими против общего врага, подчинение переходит к начальнику, который вел непрерывную борьбу с советскими комиссарами на территории России, причем не считаться с чином, возрастом и образованием.
Примечание. Пункту 3-му настоящего приказа подчиняются и командующие секторами.
4.Выступление против красных в Сибири начать по следующим направлениям: а) Западное – ст. Маньчжурия; б) на Монденском направлении вдоль Яблонового хребта; в) вдоль реки Селенги; г) на Иркутск; д) вниз по р. Енисею из Урянхайского края; е) вниз по р. Иртышу. Конечными пунктами операции являются большие города, расположенные на магистрали Сибирской ж.д. Командующим отдельными секторами соображаться с этими направлениями и руководствоваться: в Иркутском направлении директивами полк. Казагранди, в Урянхайском – атамана Енис. Каз. Войска Казанцева, в Иртышском – есаула Кайгородова.
5.Командующие секторами назначают срок для общего выступления всех Отрядов под своим руководством. Пока, за дальностью расстояния, я лишен возможности карать, а потому на ответственность командующих секторами и командиров отрядов возлагается прекращение всяких трений и разногласий в отрядах (рыба с головы тухнет). Помнить, что поколения будут благословлять или проклинать их имена.
6.Заявить бойцам, что позорно и безумно воевать лишь за освобождение своих собственных станиц, сел и деревень, не заботясь об освобождении больших районов и областей. Считать такое поведение сохранением преступного нейтралитета перед Родиной, что является государственной изменой. Такое преступление карать по всей строгости законов военного времени.
7.Подчиняться беспрекословно дисциплине, без которой все, как и прежде, развалится.
8.При мобилизации бойцов пользоваться их боевой работой, по возможности, не далее 300 верст от места их постоянного жительства. После пополнения отрядов нужным по количеству имеющегося вооружения кадром новых бойцов, происходящих из освобожденных от красных местностей, отпускать по домам.
9.Комиссаров, коммунистов и евреев уничтожать вместе с семьями. Все имущество их конфисковать.
10.Суд над виновными м.б. или дисциплинарный, или в виде применения разнородных степеней смертной казни. В борьбе с преступными разрушителями и осквернителями России помнить, что по мере совершенного упадка нравов в России и полного душевного и телесного разврата нельзя руководствоваться старой оценкой. Мера наказания может быть лишь одна – смертная казнь разных степеней. Старые основы правосудия изменились. Нет «правды и милости». Теперь должны существовать «правда и безжалостная суровость». Зло, пришедшее на землю, чтобы уничтожить Божественное начало в душе человеческой, должно быть вырвано с корнем. Ярости народной против руководителей, преданных слуг красных учений, не ставить преград. Помнить, что перед народом стал вопрос «быть или не быть». Единоличным начальникам, карающим преступников, помнить об искоренении зла до конца и навсегда и о том, что справедливость в неуклонности суда.
11.На должности гражданского управления в освобожденных от красных местностях назначать лиц лишь по их значению и влиянию в данной местности и по их действительной пригодности для несения службы этого рода, не давая преимущества военным, не считаясь при назначении с бедственным состоянием и прежним служебным положением просителя.
12.За назначение несоответствующих и неспособных лиц ответственным является начальник, сделавший назначение.
13.Привлекать на свою сторону красные отряды, особенно из разряда мобилизованных, и рабочие батальоны.
14.Не рассчитывать на наших союзников-иностранцев, переносящих подобную же революционную борьбу, ни на кого бы то ни было. Помнить, что война питается войной и что плох военачальник, пытающийся купить оружие и снаряжение тогда, когда перед ним находится вооруженный противник, могущий снабдить боевыми средствами.
15.Продовольствие и др. снабжение конфисковывать у тех жителей, у которых оно не было взято красными. У бежавших жителей брать продовольствие по мере надобности. Если поселок, занятый белыми, дает добровольцев и мобилизованных бойцов, он обязан дать своим людям продовольствие и другое (кроме боевого) снаряжение на 3 месяца, что и поступает в интендантскую часть безвозвратно.
16.В случае переполнения отряда людьми, не имеющими вооружения, отправлять их на полевые работы непременно домой, в освобожденные области.
17.За отрядом не возить ни жен, ни семей, распределяя их на полное прокормление освобожденных от красных селений, не делая различий по чинам и сословиям и не оставляя при семьях денщиков.
18.Мне известно позорное стремление многих офицеров и солдат устраиваться при штабах на нестроевые должности, а также в тыловые войсковые части. Против этого необходимы самые неуклонные меры пресечения. В штабы и на нестроевые должности назначать, по возможности, лиц, действительно не способных к бою, каковым носить, в отличие от строевых офицеров и солдат, поперечные погоны. Организуемые по мере надобности тыловые войсковые части, необходимые для военных операций, должны существовать, но не следует переполнять их излишними чинами. Желательнее всего замещать должности в тыловых частях бежавшими от большевиков и пострадавшими от них поляками, иностранцами и инородцами, с их согласия. Местные жители отнюдь не должны назначаться на указанные должности.
Примечание. Строевыми считать только тех, кто непосредственно участвует в боях. Чины тыловых войсковых частей (интендантство, комендантская ч., саперная, служба связи, штабы и т.п.), хотя и имеющие вооружение, не считаются строевыми. В интендантство избегать назначать военных; по возможности назначать имеющих многолетний опыт доверенных фирм, а также бежавших купцов, лично ведших свои дела и показавших на опыте свой талант.
19.В случае необходимости отступления стягиваться в указанных выше направлениях военных операций (п. 4 прик.), в сторону ближайшего сектора, прикрывая собой его фланг.
Народами завладел социализм, лживо проповедывающий мир злейший и вечный враг мира на земле, т.к. смысл социализма – борьба.
Нужен мир – высший дар Неба. Ждет от нас подвига в борьбе за мир и Тот, о Ком говорит Св. Пророк Даниил (гл. XI), предсказавший жестокое время гибели носителей разврата и нечестия и пришествие дней мира: «И восстанет в то время Михаил, Князь Великий, стоящий за сынов народа Твоего, и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени, но спасутся в это время из народа Твоего все, которые найдены будут записанными в книге. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении, нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют. Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет 1290 дней. Блажен, кто ожидает и достигнет 1330 дней».
Твердо уповая на помощь Божию, отдаю настоящий приказ и призываю вас, офицеры и солдаты, к стойкости и подвигу.
Подлинный подписал: Начальник Азиатской Конной Дивизии Генерал-Лейтенант Унгерн.
ПРИМЕЧАНИЕ
В заголовке настоящей военно-исторической миниатюры помещен в качестве иллюстрации герб баронов Унгерн-Штернберг работы Герольдмейстера Российского Дворянского Собрания (Союза Потомков Российского Дворянства) Петра Федоровича Космолинского.