Фото из альбома Л. С. Лернер.
***
2. ЭВАКУАЦИЯ СЕМЬИ ЛЕРНЕР ИЗ ВОРОШИЛОВСКА
1942 г.
Однажды, это было начало августа 1942 года, Лернер Соломон Иосифович прибежал домой и сказал:
- К Ставрополю подходят немцы! Надо всем быстро уходить на железнодорожный вокзал!
Л. С. Лернер вспоминала:
- Я помню моего высокого, красивого папу, по лицу которого текли ручьи пота, а он перебрасывал через головы людей детей и взрослых в вагон для скота. Ему разрешил посадить нас в вагон военный, который эвакуировал семьи военнослужащих. Их жёны нас ругали, и если бы ни мой папа такой сильный, мы бы из Ставрополя не выбрались. Нас всех впихнули в этот вагон, поезд пополз, а папа остался.
Через какое-то время все начали кричать:
- Самолеты! Самолеты! Бомбежка! Бомбежка!
Люди из вагона в панике выпрыгивали на железнодорожную насыпь, падали на гравий, камни, ударялись о шпалы, скатывались в траву. Мамочка выскочила из вагона с нами на руках. Она легла на землю, а мы были под ней. Я выглянула из-под её живота и видела, как летят чёрные птицы, а из них падают чёрные бутылки. Это были мессершмитты, бомбившие поезд.
Когда самолеты улетели, люди взобрались в вагон, и вдруг, все начали кричать и показывать на мою голову. Я оглянулась и увидела в стенке вагона на уровне моей головы маленькую дырочку, через которую проникал свет. Все плакали и говорили, что эта пуля могла меня убить. Но, что я понимала? Я вставила в дырочку пальчик и играла.
Поезд долго полз и, наконец, достиг какой-то станции. Помню небо оранжево-красное и густой чёрно-серый дым.
Военный объявил:
- Станция Георгиевск! Город горит! Остановки не будет!
Мама схватила нас и хотела выпрыгнуть, ведь папа обещал ей найти нас в Георгиевске. Но военный не позволил маме выпрыгивать из вагона на ходу и сказал:
- Детей не дам! Разобьетесь!
Он ее крепко держал и не дал выпрыгнуть из вагона. Мама в истерике кричала:
- Как нас муж найдет! Мы его потеряем…
Бомбёжка в пути повторялась много раз, а однажды, пока мы лежали под мамой на траве, наш поезд ушёл. И мама, держа нас на руках, шагала по шпалам, пока нас не подобрал паровоз.
Все же, мы нашли свой состав и добрались до города Баку. Все наши родные сидели на набережной, на земле, в пыли, а бабушка (папина мама) придерживала голову дедушки, который не мог дышать.
Прошло много времени. Наконец, люди длинной очередью направились на посадку на пароход. Вдруг одна из родственниц закричала моей маме:
- Бетя! Бетя! Смотри! Это твой Сёма!
Это был мой папа. Помню человека в коричневом пыльном пиджаке, который стоял к нам спиной и смотрел на толпу, движущуюся к пароходу. Он оглянулся на крик и побежал к нам, но видел он только дедушку. Папа стал на колени, прислонил свою голову к дедушке. Дедушка вздохнул и умер.
Люди кричали, что нужно идти на посадку, а умершего дедушку завернуть в простыни и сбросить в море. Папа не разрешил это сделать. Ему удалось быстро найти двух еврейских женщин, которые обещали похоронить дедушку в Баку по всем правилам.
Мы пробрались на пароход, и в это мгновенье папа потерял сознание и упал. Это произошло от голода и мучений, которые пережил мой отец. Ведь он, когда немцы 3 августа вошли в Ставрополь, сумел покинуть город и пешком добраться до Баку. Он питался зёрнами, травой, чем попало; пил грязную воду из любой лужи, в результате чего заразился брюшным тифом.
Мама нашла на палубе место для нас и папы. Папа лежал на маминых ногах, и она ему в рот капала воду. Мы тоже очень хотели пить, но нам сказали, чтобы мы не шевелились, иначе люди выбросят больного папу с парохода.
С жуткими трудностями мы попали в город Ташкент. Родственники разъехались по Узбекистану. С нами осталась бабушка. Мама не могла покинуть папу, которого забрали в инфекционную больницу. Я слышала, как все шептались, что он не выживет. Но благодаря мамочке, которая не отходила от папы, врачам больницы, среди которых были эвакуированные специалисты-евреи и железному сопротивлению папиного организма, он выжил. И даже потом немного работал.
Во время болезни папы мы жили с бабушкой в сарае у хозяйки. Там было всего три стены и земляной пол. Бабушка с трудом доставала еду. Мы так радовались, когда кто-нибудь давал нам кашу и мы ели её по крупинкам, а если крупинки выскакивали изо рта, подбирали их и ели с грязью.
У нас был конъюнктивит, мы не могли раскрывать глаза. Когда мама начала выходить из больницы, она нам размачивала веки водой из арыка. Мама, недоедая сама, приносила нам лепёшки. Для нас был праздник, когда бабушка доставала бараньи кишки, мыла их в арыке, готовила. Как это было вкусно!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Владимир Пузиков
Анатолий Карнаух
2018 г.