За Камнем. Глава 25. Время идёт, а дети подрастают

         

     Не успели оглянуться, глядишь ещё, почти, десять лет пролетело.
Уже младшенького сына Степана Ивановича, Матвейку, к грамоте стали приучать.  А Ивана окончившего городскую школу и, по инициативе отца, в детских домашних играх обучившему сестёр азам грамматики и арифметики, Степан, казалось бы безжалостно, не смотря на «охи и ахи» Аграфены, стал обучать жизненным урокам.
     Он начал брать своего сына в рабочий посёлок, когда тому едва четырнадцать лет исполнилось и пристраивал его временно на рабочие профессии к кому-нибудь в помощники, сперва на рудник или в обогатительный цех, а позже и в плавильный цех к печам.  И ему всегда было известно, если сын работал плохо, как в народе говорят «спустя рукава».
     Ивану наверно легче было, если бы родитель кричал, ругался и топал ногами, но тот лишь однажды сказал ему негромким голосом, как бы с долей презрения:
     - Мне совестно в душе перед знакомыми и родственниками, а особенно перед своим дедом, что сын растёт неумехой и бездельником.  Невозможно во всех профессиях и делах, которыми занимаешься, быть лучшим, но каждый уважающий себя человек, должен к этому стремиться.
     Парень вроде сначала как бы слишком-то и не обратил внимания на эти слова, не придал значения, но почему-то в дальнейшем, как только он намеревался увильнуть от работы, или сделать её плохо,  в его голове сразу же возникала эта фраза.
     Сначала Иван злился и обижался на отца, а затем привык, и даже понравилось ему заниматься различной работой.  И деньги свои появились в кармане, которые не нужно было просить у родителей.  Сам зарабатывал, а не просто так получал.
     Казавшиеся же раньше, со стороны, серой и однородной массой рабочие, при более близком знакомстве, оказались такими разными, но в большем случае интересными людьми.  А по логике рассуждений и остроте ума, некоторые из них могли бы за пояс заткнуть многих знакомых ему купцов и чиновников.
     Обучил Степан Иванович сына так же и кузнечному ремеслу.  Помимо существующих у него кузниц в рабочих посёлках при заводах, он поставил две кузни ещё и на окраине города, и нашёл кузнецов для работы в них.  Там он иногда и отводил душу, встав к наковальне.  Кузнечной работы в городе и  крае требовалось много.
     Когда Иван стал немного постарше, отец начал приучать его и к купеческим делам.  Он брал того часто на переговоры и заключение сделок с другими купцами.
     Однажды они ездили в другой далёкий город заключать сделку с богатым купцом, Захаром Платоновичем, проживающим там.  Обговорили условия сделки и заключили её в роскошном трактире.
     На обратном пути, под скрип санных полозьев, у них произошёл такой разговор:
     - Хорошо быть очень богатым, - с юношеской непосредственностью проговорил Иван. – Вон Захару Платоновичу, только показалось, что его недостаточно почтительно обслужили, а он тут же половому как врежет по лицу кулаком, у бедняги аж зубы скляцали.  Но тот даже слова не сказал, лишь стоял навытяжку да глазами слезящимися хлопал.  Вся прислуга бегала, потом перед купцом на цыпочках и ловила каждое его желание.  Сынок его тоже сидел на стуле вальяжно, как истинный барин и поглядывал на всех как бы свысока.
     - И чем ты тут восхищаешься, тем что без вины ударили беззащитного человека, который, боясь потерять рабочее место, не может дать сдачи.  Здесь нечем гордиться, разве что своим самодурством.  В следующем году, по этой вот причине, я ещё подумаю, стоит ли мне, заключать с таким человеком новую сделку.  Буду наверно искать другой вариант.  Честь и достоинство, не купишь ни за какие деньги.  Кстати, я тебя зря, что ли, на разные работы бросал.  Помимо того, что сумел узнать цену труду, смотри, какой ты стал, здоровый да жилистый.  А ты видел сына Захара Платоновича, тело рыхлое.  Может он тебя года на два постарше будет, но уже брюшко выпирает.  Вот ещё представь-ка на минутку, если тебе вдруг выпадет случай вдвоём долгое время идти по безлюдному пространству, кого бы ты выбрал в напарники, Захара Платоновича или твоего тёзку Ивана – рудокопа, с которым вы вместе работали одно время.  Ещё ты как-то на его покос ходил, помогать с уборкой сена, и тебе, помнится, этот сенокос очень понравился.
     - Конечно Ивана, - не задумываясь, ответил сын, - он же практически всё умеет делать и в беде, уверен, напарника не бросит.
     - Вот ты и сам ответил об отношении к богатству и уважению.  Кстати, мы тоже довольно не бедные.  Доход-то, пожалуй, не меньше Захара Платоновича имеем.  Только помни, все мы под Богом ходим.  Сегодня ты богат, а завтра нищим можешь стать, как судьба повернётся.  Ясная голова и умелые руки надёжнее денежного мешка…
     Иван неожиданно вспомнил, что когда вышли вчетвером из трактира, после заключения сделки, как проскочившая было мимо карета, резко остановилась и вышедший из неё одетый в добротную шубу господин, средних лет, повернувшись к ним лицом, воскликнул:
     - Степан, ты ли это?
     Отец Ивана, приблизившись к путнику, и открыто улыбаясь, произнёс:
     - Здравствуйте Ваше Благородие, это точно я, - и пожал протянутую ему руку. – А вы, как  посмотрю, всё в разъездах.
     - Истинно так, не приходится долго на месте сидеть.  Ты-то как здесь оказался, вдали от дома.
     - Да я вон с сыном по торговым делам приехал. – Пояснил Степан.
     - Ладно, рад был тебя увидеть, но пора в дорогу, время не ждёт. – Усмехнулся путник. – Счастливо оставаться.  Хоть вылез на минутку, ноги размял немного.    Смотри, буду в ваших краях,  в гости загляну непременно. – Засмеялся он, снова заняв место в возке, махнул рукой, и упряжка резво тронувшись с места, покатила дальше…
     - Отец, что это за господин с тобой разговаривал возле трактира, - полюбопытствовал Иван. – Даже Захар Платонович в струнку вытянулся, когда тот вышел, словно большое начальство увидал.
     - Конечно, Павел Дмитриевич, по здешним местам, начальник не маленький, главный государев смотритель по работе заводов и рудников, да и вообще за всем порядком Урала и Сибири приглядывает.
     - А как вы познакомились?
     - Да знакомство-то было как бы шапочным.  Не думал, что он умудрится меня запомнить.
     Дальше Степан рассказал сыну вот какую историю…

     Пару лет назад Павел Дмитриевич, государев смотритель, был с проверкой в их краях.  В горном управлении собралось много, не только управляющих казенными заводами, но и владельцев частных предприятий.  Был там и Степан Иванович.
     Ознакомив присутствующих с несколькими новыми государственными указами и законами, Павел Дмитриевич особо напирал на увеличение выплавки железа.  Под конец, он как бы пошутил:
     - В старые времена, я слышал, многие кузнецы могли из болотной руды, то есть бурого железняка, прямо в кузнице поковки сделать, а теперь, думаю, практически ни у кого без готового металла этого не получится.
     - Ну, уж так прямо и ни у кого. – Промолвил негромко Степан, повернувшись к сидящему рядом заводчику. – Если есть металл, зачем нужно кому-то из руды ковать, а коль нужда заставит, так даже я смог бы, пожалуй, из руды какую-нибудь поделку выковать.
     Сосед же или подшутить решил, или посмеяться над ним, потому что во всеуслышание заявил:
     - А вот Степан Иванович говорит, он запросто нож из руды выкует.
     - Так ли это? – С насмешкой во взгляде повернулся в их сторону Его Благородие.
     Степан даже покраснел весь от неловкости и возмущения после такой подставы, но смущаясь под устремлёнными на него взглядами вымолвил:
     - Про нож я ничего не говорил, а простенькую поковку, пожалуй, мог бы попробовать сделать.
     Павел Дмитриевич, прищурившись, с ироничной усмешкой посмотрел на хвастливого, как ему показалось, заводчика:
     - Если за сутки выкуешь из руды, хотя бы простенький, невзрачный нож, сотню рублей сразу плачу, а не откуёшь, значит, ты болтун.  Берёшься за дело?
     Загнанный в угол Степан, обвёл взглядом явно смеющихся над ним, присутствующих здесь людей, и с раздражением вскинув голову ответил:
     - Берусь!
     Дед когда-то обучал его разным секретам мастерства и даже этому.
     Из одной кузницы убрали всё железо, кроме наковальни и необходимых инструментов, доставили руды, продуктов на сутки, да ведро квасу.  Хотели запереть его в помещении снаружи на замок, но вовремя одумались.  За закрытыми дверями, без продуху, в жаре и духоте, в течение суток просто сидя на месте до смерти можно упреть, а тут ещё ему и работать необходимо.  Поэтому ограничились выставленной охраной, которая должна была смотреть, чтобы соблюдались условия, и Степан дальше двух метров от кузницы за весь период работы не отходил.  И к ней никто не смог приблизиться.
     Пришлось ковалю попотеть, вспоминая учения и советы деда.  Через сутки он предоставил Павлу Дмитриевичу изготовленный тесак и вдобавок, так же выкованный из руды, в подарок тому изящный кинжал.  Заметив, правда, что качество металла там не слишком высоко.  Чтобы получилась отличная сталь, необходимо и времени побольше.  Железо должно созреть, да и у закалки стали есть свои сроки и секреты.  А опытных кузнецов, уж право, ещё много на Руси, так он думает, которые хранят старые секреты, но не всегда и всем их показывают и рассказывают о них…
     - Вот видишь, - закончил рассказ Степан Иванович. – И запомнил-то он меня не за то, что я богат и владею заводами, таких по Уралу и Сибири много, а за мастерство, которому дед и дядьки меня обучили.
     Едва Ивану минуло восемнадцать лет, как Степану пришла весточка с родины, из которой он узнал, что дед его, Иван Степанович, зимой преставился.  И в дом деда, чтобы Марии не скучно  было жить одной, поселился её племянник с семьёй.
     - Это не дело, когда мать живет с племянником, а не  с сыном. – Заявил после прочтения письма Степан Иванович. – Иван готовься, как только окончится весенняя распутица, поедешь за бабушкой.