Л.Г. Водолазов
Москва: (495) 635-60-46
In USA: 46 Bridge St., Sidney NY, 138 38
Доктор богословия,
Профессор Канадского университета
Русский писатель в изгнании
Phone: (607) 563-38-06
e-mail: jshokoff@mkl.com
Режиссеру :Роберту Рэдфорду ЭПИГРАФ: ЭЙ, ТЫ! -
продолжателю уитмэновской (с развинченными коленками)
традиции в американской О Т К Р О Й
культуре (замотанную тряпками) глотку-
п о с в я щ а е т с я. Я ВДУНУ В ТЕБЯ
НОВУЮ СИЛУ!»
Л. Водолазов Уолт Уитмэн
При участии
актрисы и журналистки
автора
«Исповедь русской актрисы»
Елены Керриер
Р Я З А Н Ь -К А Н А Д А
1 9 7 9
Вот ты взял меня - (вниз головой) – с полки:..
«Еще одна .. о-хо-хо.. книга» - говоришь ты, зевая..
ЭТО НЕ «К Н И Г А» (!)
КАМЕРАДО!!
(Не повесть, не роман, не пьеса и не..
чего там еще? .. к чему привык ты сызмальства
и от чего тебя привычно тошнит!..)
ТРОНЬ ЕЁ – И ЧЕЛОВЕКА ТРОНЕШЬ!
(Что нынче – ночь?
кругом – никого?
мы одни?)
С ЭТИХ СТРАНИЦ
Я БРОСАЮСЬ
К ТЕБЕ
В ОБЪЯТЬЯ!
(Хоть могила и зовет меня назад!)
О! КАК ЛАСКОВЫ ПАЛЬЦЫ ТВОИ,
КАК ОНИ УСЫПЛЯЮТ МЕНЯ!..
ДЫХАНЬЕ ТВОЕ, КАК РОСА!
БИЕНИЕ КРОВИ ТВОЕЙ – БАЮКАЕТ – НЕЖИТ МЕНЯ
И СЧАСТЬЕ – ЗАЛИВАЕТ МЕНЯ ВСЕГО С ГОЛОВОЙ!-
ТАКОЕ
БЕЗМЕРНОЕ
СЧАСТЬЕ!
Ты
«Кто бы ты ни был –
ты будешь моею поэмой!»
- … Я говорил Зайцеву… Он..
- «Зайцеву»!.. Да Зайцев вам не чета!.. На нем вся область!.. Вы субординации не знаете!.. Не можете работать – подавайте заявление – замену найдем!..
- Да, я..
форточку на окне!
Пошел вон (!), ногой пнув дверцу холодильника!
Та-.. не закрылась и .. со скрипом пошла назад!..
Щелкает холодильник, течет изморозь водой на пол..
Форточка - .. тоже опять открылась!
Вж..Вжж..Вжжж! Блям-блям-блям-блям-блям!
«Будьте осторожны с газом!» - высвечивают проползая по стене фары..
ГАЗ ОТКРЫТ!
Крутится на модной деревянной кровати.
Вж.. Вжж.. Вжжж! Блям-блям-блям-блям-блям!
Сбросил с головы подушку! Наощупь достал из тумбочки таблетки, выпил. Закутался с головой!
- Мам! Писать хочу! (в смежной комнате)
- Ну, иди – писай.
- Я боюсь.
- Зажги свет!
- Тихо вы! – орет из-под подушек. – Спать не даете – 10 лет! Ни такта, ни внимания!
- А ты шлялся бы еще больше по ночам!
- Я с работы пришел!
То же это работает до часу! Ищи дураков! Знаю я, куда ты работать ходишь!
- Хм, гм.. Ты – как была дурой, так ддурой и осталась!
- А ты – как был негодяй, так негодяем и остался!
- Тьфу ты черт! – вот ддура! Ну, нужно же быть такой ддурой!
- Не хулигань! Не один ты тут живешь! У меня ребенок через тебя нервный стал! Не можешь спать, все тебе мешает – ложись в больницу, лечись!
- Тьфу ты черт! Нет, завтра же на развод! К черту! До каких пор можно!
- Нужен ты кому – хулиган! Я с тобой молодость-то всю загубила! Мне говорили: смотри ошибешься, он бездельник, работать не любит, с начальством ссорится – гордый очень, выходи за военного, горя знать не будешь, – я, дура, не послушала. А теперь вот.. (Засморкалась, начались всхлипывания и слезы за стеной!)
В уборной зашумела вода, ручка ударила (как всегда!) о стену! Потом хлопок двери (Мерзавец! сколько раз говорил, чтоб тихо затворял!) Детские босые ноги прошлепали по коридору..
- Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты босиком не ходил! А? (Послышались шлепки, детский плач…)
Вздрагивает, морщится от каждого звука, исходит нервным потом!
Вж..Вжж.. Вжжж! Бля-бля-блям-блям-блям!...
Откинул подушку! Оперся затылком о спинку – вперился в темноту. (Да и темноты-то нет: в окно лупит фонарь с улицы! Да еще раскачивающийся под ветром, мигающий: вспыхнет, ослепит – погаснет.) Уже полгода звонит в горсеть – «хорошо, приедем», а не спрашивают ни адреса, ни места со столбом. – А чего ж адреса не спрашиваете, куда ехать? «- Сегодня все равно не сможем.» А завтра – что ж – без – адреса найдете?» - А что вам, собственно, от нас нужно? – «Мне нужно, чтоб вы работу свою исполняли: у
нас полгода от этого столба искра идет, и от нее треск стоит в телевизорах и в приемниках – ни смотреть, ни слушать нельзя!» - Гражданин, напишите заявление на имя начальника горсети и принесите завтра к полдевятого. – А по телефону что – недостаточно? - повесили трубку!
Взялся было опять за телефон, даже набрал две цифры, но вдруг бросил на рычаги, ругнувшись матом!
Э-хе-хе-хе-хе…
Глаза слипаются, голова клонится, а сна … - НЕТУ!
Щелкнул настольной лампой, с закрытыми глазами протянул руку – пошарил по книжным стеллажам, наощупь вытянул книгу, не открывая глаз, остервенело зевая – раскрыл ее..
Та туманится сквозь ресницы – расползается: то вырастет, то сделается маленькой – уйдет к ногам. Строчки вытягиваются и кривятся..
- Вот ты взял меня с полки – вниз головой! – сказал Голос. Тот вздрогнул и перевернул книгу портретом вверх, невыносимо зевая… ЭТО НЕ «КНИГА»! КАМЕРАДО!!, - говорит седобородый с портрета. - Тронь ее и человека тронешь. И я духом вылетаю из могилы и явлюсь к тебе!
Что нынче – ночь? (-доверительно высунулся с портрета и огляделся) Кругом – никого? Мы – одни? (По-стариковски радостно всхлипнул.) С этих страниц я бросаюсь к тебе в объятья! – хоть могила и зовет меня назад!! (Закатил глаза) О, как ласковы пальцы твои, как они усыпляют меня!.. (И почти по-вампирьи зашептал) Дыханье твое – как роса, биение крови твоей – баюкает – нежит меня, и счастье – заливает меня всего с головой – такое безмерное счастье!!
-Ту-ру, ту-ту-ру
ту-ту, ру-ту-ру, ту-ту .. – играет за стеной радиола (опять сосед, мучающийся бессонницей, завел. В час-то ночи! (Знакомая мелодия, а что – не вспомнишь.. Шульженко?.. Бетховен? «Пасторальная»? .. самба? Что-то такое знакомое и – забытое: зов матери во сне.. Далекое, далекое… и милое!.. Из детства что ли? .. Что всю жизнь, все 36 лет вспоминал и хотел осуществить – да так вот как-то и не вспомнил.. и не осуществил – за делами-то!
Отчего ж тоска и печаль по этому забытому?
Отчего мелодия эта звучит в душе?
Откуда плеск волн за окном? свист свежего бриза! (задышалось приятно!)
Откуда этот покой вдруг и красота?
И что надо вообще этому вот телу и этой душе?!..
(ГАЗ ОТКРЫТ! Шипит!)
Подождите – скоро узнаете.
Осталось совсем немного:
Скоро все
узнаете
на свете!
Смотрите: вы видите, что я делаю?!
Я переворачиваю страницу книги! – и жизни!..
АЛЛЕ…
ОП!
ВЕРНУТЬСЯ ТУДА,
где родился
Синее!
Бездонное!
Сине-зеленое,
Лазурное
ММ – О – РЕ !
Метутся – спираясь и разламываясь – валы!
Раз-бив-ваются (!) о вздыбленный, буро-коричневый риф! Взымают в небо! Заслоняют солнце! И – переметнувшись через зубцы – смирными овечками – толкаясь бегут к янтарной чистой отмели и..
Укладываются - на ней – с п а т ь…
Буднично белеют рыбачьи паруса на рейде,
Буднично перебирает рыбачьи сети рыбак в лодке у отмели.. Чайки визжат над ним, пристают, выхватывают рыбу чуть не из рук! Он гоняет их веслом – ничего не помогает!
Выстрелил!
Взлетело эхо!
Взлетела вслед за ним, откалываясь от стаи, чайка..,
И пошла:
над заливом, над песчаной косой, над островом, над пустынным рыбачьим поселком на берегу:
над вымытыми ветром и дождями) домишками,
над пыльными палисадниками,
церквушкой на холме,
сушащими сетями,
трепыхающимся бельем..
Над овинами, над скворешнями – в узловатых, скошенных ветром в одну сторону ветвях дубов.. И пошла дальше в сторону, оставляя под собой.. ОКОЛИЦУ ПОСЕЛКА и криво взбитый при дороге
БЕРЕЗОВЫЙ СТОЛБ – с надписью на растрескавшейся
от жары доске: «Д О Б Р О ПОЖАЛОВАТЬ
в лучший город АМЕРИКИ
В А В И Л О Н!!»
- «А, ЧЧЕРТ!»
Толстенная матрона перешагивает через узловатую в усах веревку (привязанную к столбу) и всей ногой влезает в свежую коровью кучу!
- Вот: полюбуйтесь! – орет она, очищая ногу о траву (пока ее товарки с остервенением растаскивая с ближнего стога палки и прутья – вооружаются). – Полюбуйтесь! (Показывает она на корову) Нравится вам?!.. Конечно, это его работа!
На заду здоровенной бочкообразной буренки (привязанной к той веревке) налеплен (продетый на обгаженный хвост) кусок бумаги.. С названием «лучшего города Америки»!
Под вытаращенными взорами вооружившихся сельчанок – корова – помыкая – меланхолически помахивает хвостом. К кисточке которого – в довершение картины – привязан голубой бантик!
- Вы думаете он ваших детей учит?!
Он В О Т чем занимается! Бездельник!
В жизни не видела таких лентяев!
Сорвала бумагу! И размахивая ею, как флагом, шлепнула корову под зад! А когда та неспеша отошла – энергично толкнула освободившуюся за коровой плетеную калитку – с надписью «Ш К О Л А»..,
отчего (клевавший за калиткой сонный сторож) сунулся со всего маху с чурбана носом в грязь! «ВОТ, КАК ОНИ ТУТ РАБОТАЮТ!»!
Среди разбегавшихся во все стороны кур – победоносно прошла к неказистому школьному строению, - и вся бабья орава затопала за ней по прогибающимся трухлявым ступенькам.
Прошла по рассохшимся (просвечивающим насквозь) сенцам (пнув по дороге расползающихся в углы – щенят и собаку: «Гав»!
- обиделась собака) и толкнула завизжавшую дверь – в низкую, почти нежилую каморку. Дверь тотчас отвалилась! И повисла на одной петле.
«ОН ДАЖЕ ДВЕРИ НЕ МОЖЕТ ПРИБИТЬ! БЕЗДЕЛЬНИК!»
Камора – совершенно пуста!
Ни – че – го!
Деревянный топчан с сеном (видно, и для сиденья и для спанья)
На голом дощатом столе (с хромой ногой): корка хлеба,
рыбий скелет
и – полбутылки вина
рядом с мятой оловянной кружкой!
На вылезающей паклей стене – голая копия Рубенса (похожая на матрону)
Загалдели!
Подошла – сорвала!
- ЭТО ЧТО! – ткнула на подоконник.
- Труба со стеклами, - подал робкий голос (весь в навозе и зевающий беспрерывно) с т о р о ж: все никак не проснется!
- ЧТО ОН С НЕЙ ДЕЛАЕТ!
- Э .. на небо смотрит.
- НАБОЖНЫЙ ЧТО ЛИ?!
- Да, да, - закивал-захихикал сторож, желая попасть в нужный тон:
- хи-хи очень, о-очень набожный! Прямо … а-ха-ха .. Ой, что-то зеваю и зеваю. Знать к дожжу!
Нагнулась к окуляру в трубе: в окуляре кусок пляжа – с раздевающимися купальщицами..
Отпрянула: - ГДЕ ОН!
- Э .. в классе! .. На уроке.
- ЗА МНОЙ!
По тем же сенцам – остановилась перед другой дверью. ЗА дверью осатанелое куриное кудахтанье и довольный поросячий визг.
Приложилась ухом, потом глазом к замочной скважине – и разинула рот: в классе – дым коромыслом»! Драка! Шум! Крутятся куриные перья! Летают куры! За ними гоняются, лупят друг друга тряпками .. БАХ! – что-то разбивается о замочную скважину, и из-под двери (всем под ноги) расползается чернильная лужа..
Матрона рвет дверь – из нее вылетает курица! Вторая! Третья! Перешагивает через осколки в луже, и все вкапываются в изумлении в дверях!
СТОЛПОТВОРЕНИЕ в КЛАССЕ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ДОСТОЙНОЕ ВАВИЛОНА!
- Где ваш учитель?!
Сопенье..
Подошла к учительскому столу..- на нем сидит котенок: серый, пушистенький, глупый. Разинул бело-розовую пастьку, вяло мяукнул..
Сбросила со стола! «Где ваш учитель?!»
- Ко-ко-ко .. – захрипела было курица под рубахой у белобрысого балбеса..
- О т п у с т и к у р и ц у! – сжав зубы, вытаращилась на него матрона. – Балбес!
Освобожденная курица вскрикнула и, теряя перья, вылетела в открытое окно!
Подошла закрыть окно – и – УВИДЕЛА КАРТИНУ:
Подставив солнцу вылезший из-под рубашки пупок – между школьными грядками мирно похрапывал «учитель», .. прикрывши лицо широкополой шляпой, подвешенной на.. специально, видно, скрещенное для этого – помидорные палки!
- Вот он – полюбуйтесь!.. Спит, как ангел в раю!
«Учитель» зашевелился и открыл глаза..
- Можете не вставать – вы у нас больше не работаете. Вот Ваше художество! – и бросила ему бумагу с «Вавилоном».
Пока он – приходя в себя – рассматривал загаженный клочок – из окна (уже его каморы) – полетели в него: труба!
бутылка – больно ударила по животу, заставив задернуть рубаху.
Потом вылетело одеяло с топчана!
оловянная кружка!
хлебная корка!
рыбий скелет!
И .. (вслед за собачьим лаем) пара взвизгнувших щенков! (за которыми тотчас выпрыгнула и рыжая собака!)
И когда он поднялся, наконец, - держа щенков в руках и трубу под мышкой (еще не понимая до конца, что происходит) –
в лицо ему вылетела рубенсовская голая со стены, -
и окно
ЯРОСТНО и ПЛОТНО – З А Х Л О П Н У Л О С Ь!!!
(отчего.. одно – еле державшееся стекло – ммед-
лен-но вывалилось из рамы, и, блеснув в воздухе
зелеными гранями – ударилось о бутылку с вином
и кружку с рыбьим скелетом – и раздалось на куски!)
БОМ – ДОН,
БОМ – ДОН!..
Расходятся из церкви:
- До свиданья!
- Всего хорошего, миссис Уитмэн.. Что вашего среднего сына Вальтера – не видно?
- А он учительствует – в Вавилоне.
- А! Ну и как?
- Да вроде ничего..
Т е л о в м о р е!
Недвижимое, лицом вверх!..
Бегут через него волны, качают..
Пловец? Утопленник?..
Нет – смотрит!
В небо! (Едва шевеля раскинутыми руками)
Бегут зеленые струи по белизне изламывающегося в воде тела, размывают волосы на голове..
Бом-дон,
Бом-дон!
- .. Здравствуйте, миссис Уитмэн! здравствуйте, мистер Уитмэн!
- Здравствуйте!
… - Подайте Христа ради!
- На, вот дай ему, Джонни! Да не бегай так далеко – иди чинно, ты из церкви идешь!
- Хорошо, папа! Вон смотри: Вальтерова Мэри идет, хи-и!
-..Добрый вечер, миссис Уитмэн! От Вальтера никаких известий нет?
- Нет, милая. Да, я думаю, все хорошо.
- Передавайте ему привет, тетя Луиза!
- Спасибо, милая!
Человек в море!
- Эй, Вальтер! – кричат с быстро пенящей воду парусной лодки. – Это ты? Ты откуда взялся? Ты ж, говорили, в Вавилон уехал!
Не шевельнув головой, не сменив позы – только рукой чуть помахал из воды..
Побежало к берегу, накренившись суденышко к своим сестрам, качающим парусами невдалеке.
Качается береговая кайма, качается высокое небо, качается золотой крестик на далекой церкви..
- ММ – уу! – пыля идет вечернее стадо.
- Ах, чтоб черт его!
- Что ты говоришь! Побойся бога! После богослужения – то!
- Да как же – запылят новый костюм!.. Эй, Джордж! - Кричит он в белые ребра стропил над строящимся домом. – Идем ужинать! Хватит!
- Иду, папа! -Показался меж стропил голый по пояс и с топором. – Эй, ребята, давай известку!
Проносят двое заляпанных тазик с известью.
- Постой! – заворачивает праздничный рукав мистерУитмэн. – Хорошо вы ее?..
- Хорошо, мистер Уитмэн!
Он осторожно берет в щепоть, растирает и нюхает раствор.
- Идем, идем! – кричит ушедшая жена. – прямо не оттащишь вас от этого дома!
- Сейчас!.. не забудь, - кричит он сыну. – там в углу я оставил ножовку!
- Хорошо, папа!
- Да не бросайте инструмент, где попало! Вчера я чуть на уровень не наступил!
- Ладно! – принимает тот тазик с известью.
- «Ладно, ладно!» – а забываете, все всегда раскидано!.. Эй! Чтоб вас?! Куда вы поставили известку!.. Сколько раз я говорил! Так мы не только не заработаем ничего, а сами еще должны будем! Чтоб черт вас всех разразил! Бестолковые!
- Я работаю с утра до вечера, отец, как вол, а ты все не доволен!
- Ладно, ладно!
- Пусть Вальтер здесь ваш любимый поработал бы! Не, его в учителя, на сладкую жизнь – делать ему нечего! А я за него отдувайся – за этого лежебоку!
- Ладно, ладно, - он тоже делает свое дело!
Ч е л о в е к в м о р е!
-Ту-ру, ту-ту-ру – плещут, играют волны вокруг него,..горит вечерняя заря, дышат розовые длинные облака…
-..Ты всю жизнь строишь домА, - говорит миссис Уитмэн, - а свой дом – посмотри, на что похож!
- Ладно, ладно, - вот кончим этот последний, продадим, получим денежки, а уж в следующем поселимся сами!
- Ты это который раз говоришь!
- Ладно, ладно!
- Мама! Вальтер приехал! Ура! – побежал к дому.
- с чего ты взял?
- Вон – на пороге его узелок! Ой, и щенки!
- Тяв! тяв! – залаяли вяло, расползаясь, щенята.
- Ой, какие щенки! Чур, мой вон тот!
- А мой вот этот!
- Смотри – труба! Уя, какая!..
- Не трогай – я первый увидал!
- Ма! ну, чего она не дает!
- Отойди, ты ее сломаешь! В нее смотрят вот с этого конца!
- Ма!
- прекратите! Замолчи, Томми!.. А где же Вальтер?.. Может, это кто приехал от него с известиями?
- Вон он –я его вижу!
- Где?
- В трубу!
В окуляре – человек в море!
Ту – ру, ту-ту-ру – поет где-то поблизости вечернюю песню рожок – то ли пастуха, то ли одинокого рыбака..
- Опять он бросил работу!.. Зови его домой!.. Я ему покажу! Бездельник такой! Лентяй!.. Брат Джордж трудится не покладая рук, а этот..
- Погоди, отец, погоди! Может у него каникулы!
- Какие каникулы в середине года?! Нахлебник такой!
Че-л о в е к в м о р е!
- Эй, Вальтер! – тебя отец зовет! – Разносится мальчишеский голос над берегом. – Э – гей! – замахал руками. – Давай к берегу!..Вальтер!
Пока тот подплывает, отфыркиваясь, - Томми тараторит: «Где ты таких щенков взял?! А? Уй, какие щенки! Можно – рыжий с пятном белым на носу – мой будет? А? А как их зовут? А?»
Вальтер, осторожно оступаясь на камнях, выходит из воды, по его розовому в закате нагому телу бегут струи…
Так же молча улыбаясь брату, он вытирает рубашкой лицо (сокращаются плавные длинные линии ягодиц, вздрагивают мышцы на ногах и спине) и тут же одевает ее на мокрую спину.
Потрепал брата по голове, не спеша, танцуя на одной ноге, стал натягивать трусы, потом штаны, - пока Томми тараторит, любовно и радостно снуя вокруг него:
- Слушай, Вальт, - а что это за трубу ты привез? В нее можно глядеть на звезды?.. А я тебя сразу в нее увидал! Прямо вот как будто ты рядом: и нос и глаза вижу!..
Пошагали.. Вальтер – спокойно, все улыбаясь, а брат, прыгая с камня на камень, как собачонка вокруг него, засматривая в лицо: то с одного бока, то с другого: «Мама говорит: где Вальтер?» А я говорю – «Ды вон он – я его вижу.» А они-то не видят!.. Можно в трубу эту еще посмотреть?. Я хочу на луну посмотреть!..
- ТЫ виновата! – говорят в доме. – Воспитала бездельника! Лучший кусок – ему, рубашку лучшую – ему, он у тебя любимчик, других ты так не оделяешь – вот он и вырос у нас «особенный».. Все дети, как дети. Плотничают, помогают по дому, а этот – я не знаю, в кого он: сонный какой-то!... У врача рассыльным служил – ушел! У адвоката в Бруклине – в конторе – как к нему хорошо относились! – грамоте учили, книги давали, работой не утруждали – ушел!
- Ну, ты уж к нему придираешься!
- Да чего там! Наборщик из типографии, где он работал прошлый год – говорил мне: «Ему, говорит, даже трястись будет лень, если на него нападет
лихорадка». Вот как! А ты говоришь!... Стишки какие-то пристрастился сочинять, статейки – чепуху какую-то!..
- Папа! Вот он – Вальтер! Уй, как стал он плавать здорово: по-новому!..
- Я не хочу с ним разговаривать! Он работу бросил! Сейчас же едем назад: я не могу позволить, чтобы мой сын бездельничал. Запрягай Томми!
- Папа! Ну, пусть он побудет хоть немного: он плавать меня по-новому обучит!
- Я сказал – запрягай!
- Куда ж на ночь-то? – говорит мать.
- Запрягай, запрягай!- ушел, хлопнув дверью отец!
За столом… - мать кормит непутевого сына в дорогу..
Дети – со щенками и трубой – сидят вокруг – смотрят ему в рот.
Мать, вздыхая, поглаживает его иногда по голове..
Вошел потный Джордж, бросил куртку в угол, в волосах стружки: «Это кто – Вальтер? (начал мыть руки) Чего ж это он?
- Устал он, отвечает за него мать. – Соскучился по семье. (Вынула у старшего сына стружку из волос, подала полотенце). Навестить приехал.
- Смотри, Джорджи! – кричат младшие. – Белоносый хлеб ест!
- А мой капусту!
Щенята гуляют по столу, неумело тявкают, один лакает у Вальтера прямо из чашки.
- Эту гадость под стол! – взяв щенят за загривки говорит Джордж и усаживается на свое место. Мать тут же наливает ему миску.
- Ну, Джорджи! – заныли ребята.
- Цыц! Пошли отсюда! – кричит тот. – Ну, тык как там? – спрашивает он Вальтера, принимаясь за еду.
- Ничего, - улыбается Вальтер.
- Все в порядке? – жует Джордж, и опилки сыпятся у него из-за ворота на кусок хлеба. Он сдувает их и отправляет кусок в рот.
- В порядке.
Пальцы у Джорджа разбитые, черные. В ссадинах, порезах и мозолях, жилы набухли на больших загрубелых кулаках.
У Вальтера – пальцы – длинные, белые, чистые..
- Та-ак, - чавкает аппетитно Джордж и плюет кости на стол..
А это что такое? – кивает он на черную трубу. – Цирк?
- Это телескоп!- оживляется Вальтер. – Знаешь, Джорджи, - в него можно увидеть луну!..
- Луну я и так вижу.. А на что мне она?
- Нет, понимаешь: в телескоп видно горы на луне,.. луга, речки, дома, жителей, пасущийся скот.. Вот как тебя!
- Ну, это ты врешь!
- Честно!.. Ты можешь сам посмотреть! Только нужна ясная, тихая ночь,.. когда воздух не дрожит и нет облаков.. – тогда все видно.. Я думаю, что как-нибудь можно со временем найти способ и сообщаться с ними.. Они точно такие же, как мы, и я приметил там даже одну девушку, которая очень похожа на нашу Мэри из церковного хора!
- Ну и чудеса! – говорит Джордж, обсасывая кость и смачно рыгая. – А таких фантазеров – вроде тебя – там невидно? На Земле-то я – уж точно, и без трубы знаю, что таких не бывает; ты наверно и сам-то к нам с Луны свалился!
Все хохочут. А мать стоит с Вальтером и, улыбаясь, перебирает его волосы, подкладывая ему куски в тарелку.
- Вот что, - говорит Джордж, кидая обглоданную кость в пустую чашку. – Бросай-ка ты всю эту чепуху, все эти учительства, конторы адвокатов да врачей своих – и берись-ка за топор! У Нас и так на стройке этого проклятого дома рук не хватает. Отец сердится, а я не могу разорваться: вот они у меня только две – руки-то! (И вытер их о поданное матерью полотенце).
- Отец отвозит его завтра назад, говорит мать, убирая со стола.
- Не завтра, сейчас, - кричит Томми. – Я уже лошадь запряг.
- Завтра, завтра! – говорит мать. – Куда это на ночь глядя ехать!
- Ура! – кричат ребята, тиская щенков.
- Цыц вы! – Ощеряется Джордж. – тогда пусть отец не спрашивает с меня за известку и за раздавленный инструмент! Я не могу один за всем углядеть! Мне это уже давно надоело!
- Ну, ладно, Джорджи, ладно!
- Не «ладно»,- я знаю твою политику: он твой любимчик, а я за всех отдувайся! Хватит! К черту! – и как отец, хлопнув дверью, ушел!
…- Куда это ночью, в дождь можно ехать?! Совсем ты спятил! – говорит мать, раздеваясь на ночь и расшпиливая волосы. В темноте на кровати посвечивает трубкой отец. – Завтра утром и поедете. Как хорошо!
Взяла свечу, вышла, поднимается по лестнице.
Вальтер лежит на чердаке в своей каморе ( рядом труба). – Не спит.
Неслышно чиркает молния, тихий дождь стучит пальцами по крыше, жгуты водяных струй вспыхиваю при молнии на чердачном оконце.
Скрипнула дверь, вошла мать.
Села на край, погладила по голове..
- Ту-ру, ту-ту-ру, - поет рожок..
- Ма, - говорит он шепотом, блестя в темноте глазами, - ты слышишь. Как поет рожок?
- Где?. – мать вслушивается..
- Ну, вот же, вот.. (Они слушают некоторое время)
- Только дождь стучит!
- Так это он и поет! – это м у з ы к а л ь н ы й дождь..
И начинает негромко напевать, прислушиваясь, как бы повторяя слышащийся ему мотив: Ту-ру, ту-ту-ру.
Ту-ту-ру ту-ру ту-ру..
та-ра, ра
ра-ри ра
ра-ри,
ра-ри,
ра-ри, ра
- А-ха! – вздыхает мать, прижимая его голову к своей груди, целует его волосы. А он, уткнувшись в ее грудь и живот – продолжает тихо и глухо оттуда петь, потом поднимает голову и шепчет: Это похоже немного на то, что поет у нас Мэри в церковном хоре: Ту-ру, ту-ру-ру.. Знаешь, у нее такое чистое, чистое контральто и очень хороший тон,.. а в глазах у ней в это время отражаются свечи… Ту-ру, ту-ту-ру.. Ах, ну точно такая же, как там в подзорной трубе. На луне…. Ты знаешь, мне кажется иногда, что планеты - это яблоки в божьем саду и на каждой должны быть такие же существа, как мы. Как ты, как я.., как наш поселок, и Бруклин, и Нью-Йорк. И вот также сидят там сейчас ночью и слушают музыкальный дождь..
Ту-ру, ту-ту-ру…
Шумит дождь, струится вода по стеклу, царапает стену ветка снаружи…
Темные мокрые купы деревьев, насупившись стоять в саду у дома..
С листа, набухая, готова упасть светящаяся капля..
Темный силуэт крыши во вспышке молнии..
Струя воды бежит из желоба в бочку у крыльца..
Лошадь – чутко поводит ушами в стойле (На темя ей сверху иногда капает капля) Другая – запряжённая- понуро стоит под дождём
Джордж – старший брат, храпит у себя в комнате. Младшие спят в обнимку со щенками.
Отец – глава семьи – посвечивает в темноте трубкой..
А Мать с сыном сидят в обнимку на чердаке и слушают «музыкальный» дождь..
И все хорошо: и небо, клубящееся медленными ночными тучами, и земля вдоволь пьющая влагу, и деревья, нахохлившиеся под ливнем, и старый дом скрипами и потаенными шорохами..- все хорошо; - и мать с сыном – еще лучше!
И разгораясь, сквозь них стали вспыхивать солнечные искры в играющей воде – все ярче и жарче – переходя в ослепительное золотое сияние… Шум, говор, визг, ржанье лошадей, воза вкривь и вкось на берегу,.. смоляные барки, уткнутые в отмель, переполненные мешками с мукой;
бочками, сеном, рыбой.. На всем этом сверху сидят до черна загорелые фермеры и разноцветные фермерши, дети – и все меланхолически жуют, лущат кукурузные початки…
ПЕРЕПРАВА!
ПАРОМ!
- Мэри! Это ты?! – кричит Вальтер, соскакивая с отцовской повозки, и подныривая под лошадьми, продирается между бидонами, бочками и возами к перилам, откуда, оперевшись на них, улыбается ему, щурясь от яркого полдня желтоволосая, голубоглазая, очень юная и милая девушка-янки в широкополой соломенной шляпе с лентой и в клетчатом и длиннополом воскресном платье.
Отец – с телеги – с удивлением смотрит на своего такого всегда меланхолического сына: тот – ловко перепрыгивает через мешки, хлопает по плечам знакомых извозчиков, помахивает руками грузчикам на барках (которых, видно, тоже давно знает, и те ему с улыбкой отвечают и тоже хлопают его по плечу и что-то говорят)… не обходит он и негров!...
Лошадь: испугалась при въезде на паром, захрипела, оступилась, колесо попало в разъезжающийся трап и воз стал заваливаться на сторону! Завизжали женщины на берегу, дернулись, заволновались лошади на пароме, хлынули с трапа люди!
Вальтер кинулся к нервной лошади, схватил ее за узду, дернул с силой на себя и почти затащил на прочные доски. Колесо выскочило из щели и воз вкатился на паром.
- Фу, черт!- вытер лоб кудластый возчик. – Ведь чуть не опрокинулся. Спасибо, брат!
А Вальтер уже около желтоволосой!
Ох, что тут делается! Как она его слушает! Как хохочет! Как изменяется ее лицо! как впитывают и повторяют все оттенки того, что он рассказывает, ее глаза: то расширяются, то сощуриваются, то удивляются, то внимательно сосредоточиваются, лицо все живет и точно повторяет все тонкости, все оттенки его рассказа!
Что же такое может рассказывать его сын, чтобы такая нарядная и видно серьезная девушка – могла т а к его слушать!. Да полно – он ли это – сонный и такой всегда медлительный парень!?
- Сын-то у тебя – хорош!– неожиданно подходя сбоку – хлопает по плечу отца кудлатый возчик. - Душевный!.. Я тут как-то ногу растянул, - так неделю ездил за меня) – а всю выручку жене моей отдавал. Дай бог ему невесту хорошую! Вроде вон той! Хорошая девчонка! Ишь как он с ней управляется! Чего говорить – орел!
Отец хмуро слушает, перебирая вожжи, очищая их от приставшего сена..
Ту-ру, ту-ту-ру! – тронулся паром.
Вальтер и девушка обернулись к воде, перевесились через перила, засмеялись, увидев тени своих голов, окруженных лучистыми спицами, в залитой солнцем воде.
Заструилась, запела волна вдоль борта, пошли водяные усы от носа парома, раздольные, зеленые берега поплыли за корму.. Высота летнего неба опрокинулась в воду, потекла солнечная дорога за кормой. Плыть бы, идти по ней всю жизнь!
Ту-ру, ту-ту-ру!...
- Знаешь что? – говорит отец, когда они съезжают с парома и останавливаются около вывески «Типография». – Пожалуй мы не поедем в Вавилон: это далеко, а дома нужны лишние руки. Устроим-ка тебя опять в типографии, а в свободное время будешь помогать на постройке дома.. А?
- Ладно, - нехотя отвечает сын и берет свою дурацкую трубу, спрыгивает с повозки.
- Ты трубу-то хоть оставил бы!
- Нет, она мне нужна..
- Э-хе.. – вздыхает отец. – Ну, ладно!... … …
…-Здравствуйте, миссис Уитмаэн! Фу, жара какая!
- Здравствуйте, Вильям!.. Проходите – садитесь… Что занесло Вас в наши края?
- А .. м..мистера Уитмэна .. нет дома?
- Нет.. Он с Джорджем на постройке дома.. Вы садитесь – они скоро придут ужинать.
- Гхм.. не мое это дело, конечно, миссис Уитмэн.. Но я вашу семью давно знаю.. И мне хотелось бы Вас предупредить..
- Что такое? Уж не случилось что-нибудь с Вальтером у вас в типографии!
- Да не знаю, как Вам сказать. Но.. мне кажется, что он немного… не того!.. Гхм.. Как бы не все у него дома!
- Что вы это говорите, Вильям! С чего вы это взяли?
- Я же говорю, что, конечно, это не мое дело.. Но вот сидим мы в типографии, работаем.. (Ну, трудолюбием-то он вообще никогда не отличался..) Сидел, сидел.. (у окна), глазел, как обычно, за окно.. Гхм..
- Так. Так – я слушаю Вас, Вильяме..
- Я Вам скажу прямо, миссис Уитмэн:…
Ну, что, кажется, там такого за окном?! А?.. Как вы думаете-? Чтоб все дни просиживать на подоконнике?!
- Не знаю, Вильям..
- Ну мешки там – с мукой! Таскают! Ну, возы – подъезжают! Опрокидываются иногда – в спешке! Ну, орет там на поденщиков Мак-магон – спекулянт этот паршивый (чтоб черт его подрал!) Склад там у него –
поганый, знаменитый! На весь Бруклин! ( Меня давно выжить хочет – типография ему моя мешает – расстраиваться, расширяться хочет!..)
Ну, словом, делаю люди деньги! Хапают, проворачивают крупные дела! А?! Обычное дело! Я, скажем, скупаю сегодня весь привоз пшеницы!.. Так?! (Слышали про Висконсинскую махинацию Мак-магона!? Этого жулика!) Скупаю всю пшеницу… А завтра – пожалуйста: где мука? А?! ха-ха! В с я в м о и х с к л а д а х!! Баста! (Но сделать это надо чисто, быстро – наполеоновским маневром: рраз! И готово!..)
Ну, конечно, бегают люди суетятся сталкиваются лбами, что называется.. А как же иначе! Надо ж поспеть, чтоб тебя такие же ловкачи не обставили! а!..
Вот он и орет: (Мак-магон-то): «Давай, черти! давай, крокодилы! Веселей! Чтоб вам пусто было!» Ну, сколачивают люди состояние! Хапают! Проворачивают крупные дела!.. (Я вот не могу! – совести у меня этой слишком много! Тьфу! Не могу я так). Ну, а они могут!.. Так что тут смешного!!?? У?!!.. Я вас спрашиваю!!
-Я слушаю, слушаю, Вильям..
- Ну, так вот.. В последний раз – он сидел, сидел, миссис Уитмэн, глядел на все это - .. да вдруг, как … начал хохотать!.. Верите, миссис Уитмэн, - у меня, аж мороз по коже побежал!..
- Нда..
- Вот что я хотел передать мистеру Уитмэну, - хотя и не мое это дело.
- Нет, нет – спасибо Вам, Вильям, за внимание, но мне кажется вы преувеличиваете.. Мало ли что могло рассмешить человека! Курица какая-нибудь.. Да мало ли!
- Конечно, конечно… все может быть.. Хотя другие рассматривают это все иначе!.. И слушок по поселку ползет!
- Ах, вот как!
- Мда.. Он предлагает всем издателям в Бруклине какие-то странные статейки! И без конца пишет их – на своем любимом подоконнике – и даже по ночам! Но их, конечно, никто не печатает… А самое главное: после этой истории ( конечно, мы повздорили маленько) он перестал ходить к нам на работу! Вот!
- Это совсем другое дело, Вильям! И я Вам очень благодарна, что Вы первой мне об этом рассказали! Не правда ли: Вы никому об этом еще не говорили? И без нужды, я думаю, не будете говорить?!
- Зачем мне это! Хотя сказать по совести, миссис Уитмэн – он мне приносит большие хлопоты! И репутация типографии страдает!.. Ну, а засим – до свиданья, всяких вам благ..
- До свиданья, Вильям.
- Привет мистеру Уитмэну!
Постояла в дверях, - проводив нежданного гостя; .. поджав губы, раздумчиво подошла к столу; украдкой поглядела вверх на лестницу, ведущую на чердак..
- Где он?! – ворвался, хлопнув дверью, мистер Уитмэн. – Где этот бездельник?! Мне сейчас Вильям все рассказал!
Протопал по ступеням наверх, - распахнул дверь! в камору!
Задрав ноги на спинку кровати – в каморе лежит Вальтер и исписывает какие-то листки! Они валяются всюду: под кроватью, на стуле. На столике у стены. В ящике под столом – везде!..
- Так! Заговор?!.. Хорошо!
Сбежал вниз, постучал кулаком по перилам;
- Вот приду через час к ужину –
чтоб его! уже здесь!! не было!!!
-Что ты! Что ты!
- Сейчас же! пусть собирается!! В типографию!! Негодяй!
И хлопнул дверью так, что вздрогнули, стали замедлять ход и остановились на стене большие старинные часы!
Пожевав губами, мать неспеша подошла к часам, аккуратно пустила опять маятник, - потом тяжело поднялась по лестнице и вошла в распахнутую дверь на чердак.
- Ну – что там? Чего он? – поднял Вальтер голову от листков.
Не отвечая, мать подошла, присела около.. Взяла один листок, дальнозорко уставилась на него – на бегущий извилистый мелкий почерк..
- Ну, ты что – мам?..
Положила листок, поправилась на кровати:
- Я хочу спросить тебя Вальтер; чем ты занимаешься? Ведь ты уже не дитя, надо себя приспосабливать для какого-нибудь будущего..
- Это черновики, мама.
- Уж не собираешься ли ты выступать перед публикой с лекциями? Ты наготовил их, наверно, уже целые бочки!
- Да, мама.. Я буду бродячим оратором. Они не печатают мои статьи, - с моими лекциями я обойду все штаты! и буду на паромах, на улицах, папертях и пристанях разговаривать с миллионами фермеров, рабочих наших, моряками..
- О чем же ты будешь разговаривать с ними, сынок?
- Обо всем, мама! О том, зачем растет трава и течет вода, куда уходят все дни и зачем родятся люди. Я буду говорить о том, как они живут и как надо жить… - я буду разговаривать с ними, как бог Иегова!
-…. Не знаю, Вальтер, - может и впрямь ты у нас какой-то особенный или в голове у тебя, в самом деле, чего-нибудь не так, но как бы там ни было
– я твоя мать, И я тебя очень прошу: исполни волю отца: помирись с Вильямом, поработай в типографии..
-Гхм..
- Сделай это для меня, твоей матери, - а ведь мне не легко слышать, что о тебе говорят.. А ты у меня не один: у меня еще пятеро и каждому я нужна. Ведь я ваша мать!... Ты слышишь меня? Ты опять где-то далеко, Вальтер! Ты не слышишь и не видишь, что вокруг тебя творится. Ой, господи! – вздрогнула мать от сильного стука внизу.
- Кто тут? – спустилась она с лестницы, подошла к окну.
- Вальтера! Вальтера! – закричали голоса. – Скорее Вальтера!
- Что такое? Кто тут?
- Миссис Уитмэн, несчастье! Помирает мой возчик-то, запричитал женский голос. – Мочи нет, еле дышит – твово блаженного зовет: исповедаться хочет: только, говорит, его – он лучше священника.
- Да вы что! – отпрянула мать от окна.- Сговорились что ли все!.. Никуда я его не отпущу! – ступайте вы!
- Миссис Уитмэн, не отказывайте последней воле умирающего! грех на вас будет!
- Что там, мать? – высунулся сверху босоногий Вальтер.
- Милый! – заголосила тетка, - помирает Роберт- то твой! Тебя зовет!
- Не смей, Вальтер, не ходи! Это они нарочно! Смеется над тобой!
На ходу натягивая сапоги, через три ступеньки – бросился Вальтер на улицу.
Понуро стоит, видно только что приехавшая возчикова нервная лошадь, брошенная посредь двора. Во дворе у двери в дом толпятся люди.
Подбежал Вальтер, протолкался, - встал!
Неправдоподобно распухший, обросший дикой щетиной, лежа горой – тяжко дышит умирающий.. Орут дети, голосит жена! Все смотрят!
- ..Берись мне .. за шею!
- Чего? – не понял возчик.
- Берись мне за шею и ничего не бойся! Я тебя не отдам. Ну, же – берись!
- Как это? Так что ли? о!
- Взялся? ..Теперь – слушай меня внимательно: давай – поднимайся!
- Куда? о!
- Вставай!
Все, вытаращив глаза, давя друг друга в дверях и окнах – смотрят! как – кряхтя и стоная – умирающий колодой повис на вздувшейся, напрягшейся шее Вальтера!
И тот начал медленно, весь напрягшись, отрывать его от смертного одра!
Кто-то вскрикнул, засмеялся – но на него сразу цыкнули! У всех в мертвой тишине и неподвижности- разинуты глаза и рты! Только слышно
тяжелое дыханье возчика, да скрип пола под тяжестью наваливаюшегося на Вальтера тела!
И вот – оба они тяжело дышащие, с ручьями пота, бегущего по их лицам, .. нелепо обнявши друг друга – СТОЯТ РЯДОМ! ПОДЛЕ КРОВАТИ!
Задохшийся! Опухший! Желто-зеленый полумертвец-возчик, - заросший седой щетиной, в рваных подштанниках и босой стоит на полу, вцепившись мертвой хваткой в шею Вальтера!
Отдохнув, Вальтер от-ры-вва-ет (!) – одну (!) потом дру-ггу-ю! руки возчика (как у утопающего)! И оставляет стоять его одного!
И тот – стоит! (покачиваясь и обалдело) – сам!
- С..стою..-хрипит он. – А!.. Ведь стою!
Все смотрят! как раскачиваясь и дрожа ногами – возчик стоит посреди комнаты!
-.. Попить бы! .. А?.. Вальтер!
- Дайте ему пить! Горячей воды! .. Быстро! ...Пей! пей как можно больше! Пей!
- (послушно) ..Пью… Сейчас…передохну малость!.. Пью!..
- Еще!
- .. Еще давай, мать!..
Все смотрят, как завороженные, - кажется, что перестали дышать!
Выпил еще! Стал отдавать чашку – оскользнулась в дрожащих руках – упала на пол, разлетелась!
- К счастью! – вздохнул кто-то!
- ,. Ху .. п-полегше .. вроде стало..
- Еще воды! – орет Вальтер
- ..М-может хватит?..
- Нет! Еще!
- Хы! – кто-то гыкнул опять у окна. На него опять зло шикнули!
- …И .. с-сколько мне… так с-стоять?, - икая водой и раскачиваясь на дрожащих ногах, спрашивает возчик.
- Стой, пока болезнь не уйдет, пока смерть не отойдет от тебя!
- Не.. я не буду ложиться! .. Теперь я .. не буду! ..А? Уолт! Ты не.. не бросай меня! не ..не .. уходи!
- Нет, будь спокоен и не тревожься, - пока смерть не отойдет от тебя – я не уйду от тебя! Мне некуда спешить: нет важнее этого дела!
И сел на стул! … … …
-
Семья – ужинает; Вальтер (молча) переодевается в углу…
- Чего ж ты там – шуршишь? – говорит отец. – Шел бы за стол, садился ужинать!..
Вальтер – молча одел рубашку, взял куртку, вышел!
Идет улицей!
Ветер метет сор, солому; стучит крышами, расторапливаются по сторонам: - собирается гроза!
Окликают – здоровается. Останавливают – о чем-то разговаривает.
- Твой – чудак пошел, - говорят у закрываемой лавки – желтоволосой Мэри. Та смущенно улыбается.
Присел перед лошадью (у кабака) (возница, свернув голову, смотрит подозрительно)..Вальтер – поднял ей переднюю ногу, поправил подкову на копыте. Поглядел на удивленного возницу – тот переглянулся с кабатчиком, стоящим в хлопающей ветром двери.. кабатчик – повертел пальцем в виске, махнул рукой … ... …
В Типографии ругается Вильям! Пинает ногами набор, орет, подражая Мак-магону, жестикулирует…
- Ту-ру, ту-ту-ру,- заглушает музыка вопли хозяина…
- Неужели тебя, дурака, не соблазняет богатство!? Ты ж здоровый парень, неглупый, - ты ж легко можешь сделать деньги!.. Вот доллары! Центы! – видишь?! (Выдвинул кассу). Это ж сила! Власть! А!?.. Смотри, смотри, как они блестят! А!?.. В нашей стране богатство – первая вещь! Без него ты ничто! Тьфу – и больше ничего! Неужели тебе никогда не приходили в голову мысли о наживе?! А?.. Ты смотри, как кругом богатеют каждый день люди! Из ничего делают деньги! А мы с тобой – что хуже других? А?.. Давай начнем вместе дело: ты редактор, я – издатель!? А!?.. Ты смотри, смотри – это ж золото!! А!?.. (Поскучнел, видя равнодушное лицо Вальтера) Я вижу - доллары и центы не имеют для тебя никакой цены! (Захлопнул зло кассу). Только ты не воображай, что я буду держать тебя в типографии ради твоих глупых статеек. Не умеешь делать деньги – так крути всю жизнь ручку у машины! А бездельничать у меня я не позволю!..
- Ту-ру, ту-ту-ру, заглушает музыка вопли хозяина.. Вальтер некоторое время глядит ему спокойно в лицо, слушая скорее музыку, которая звучит в нем, чем иногда всплывающие, диссонирующие с музыкой слова хозяина, - потом небрежно берет набор, заряжает машину – стал вертеть ручкой.
Не истратив на Вальтера весь, накопившийся запал – хозяин за перегородкой (подражая Мак-магону) продолжает орать на переплетчиков: «Бездельники! Навязались на мою голову! Не работают, а все о чем-то думают! Это ОН сморил вас своими разговорами, из вас дураков сделал: чуть отойдешь – уже вы по сторонам смОтрите! Что это за философия такая – лодырей, бездельников! Делать, делать надо, работать! Вкалывать! Ведь тогда заработаете больше, черт вас возьми! Или вам деньги уже никому не нужны!
Остановился вдруг на полуслове, почувствовал наступившую вдруг тишину за перегородкой!
С ужимками тихо повернулся, подкрался по-обезьяньи, заглянул! Вальтер, оперевшись на набор; внимательно смотрит в окно! (Ту-ру, ту-ту-ру – играет рожок)
- Гхм! – решительно откашлялся и выпрямился хозяин. Молча открыл кассу, нервно отсчитал деньги: «Все! – Ты больше у меня не работаешь! Ступай!». И положил деньги перед ним на набор. «И пусть отец больше не приходит просить за тебя!»..
Деньги, поблескивая лежат на наборе.
Хозяин – поглядел на Вальтера, не видящего ни денег, ни хозяина,.. посмотрел на ..гхм! .. горку долларов, отсчитанных Вальтеру, - взял от нее несколько – кинул обратно в кассу: - С тебя и этого хватит!.
- Ну, ты долго будешь тут еще прохлаждаться?
В окне вдруг блеснуло и хозяин невольно взглянул туда, куда вперился Вальтер: ДВЕ СХОДЯЩИЕСЯ В ЛЮБОВНОМ ЖЕЛАНИИ, ПЕРЕПОЛНЕННЫЕ ЖИВОТВОРЯЩЕЙ ВЛАГОЙ И ЭЛЕКТРИЧЕСТВОМ – Т У Ч И!
Вторично блеснуло! И светящаяся синяя плазма перелилась из тучи в тучу!
Хозяин вздрогнул! Зажмурился! Зажал уши: свят, свят, свят,- ГРОХНУЛ У Д А Р!
Хлестнула пыль по стеклу! закряхтели за стеной вековые деревья! Наверху хлопнула рама и посыпались выбитые стекла!
Вальтер вздохнул, кинул набор, взял куртку и пошел вон!
- Эй, а деньги!
Не обернулся – уже в дверях!
- Ненормальный! Подожди! Пережди бурю! Я ж не гоню тебя!
В водяных брызгах, в стене дождя и пыли уже пропадает Вальтерова спина, рвущаяся на ветру куртка и волосы!..
Сплошная, ревущая стена ливня!
Бурлящие, неистовые потоки волокут вырванные кусты, коровий навоз, всякий сор… Кукла с размытыми волосами вынырнула из вертящегося хлама,.. как живая закрутилась в водовороте; мелькнули расширенные глаза, голубые штанишки, согнутые молящие о спасении руки..
Невидяще, следя за тонущей куклой, на сломанном ящике сидит Вальтер – под громадным дубом у брошенного сарая.
Вокруг него, подбираясь к ногам, - быстро сливается большая лужа-озеро, - в которой кишат – вспухая и лопаясь, - миллионы пузырей.
- И бысть на земле Великий Потоп, - говорит голос…- И призвал Господь Бог меня… И почуял я пророческий дар!..»
И вдруг другой голос: «Я мог бы сейчас .. в с т а т ь!.. и т в о р и т ь ч у д е с а! .. Нет ни худших, ни лучших!.. Или, по-вашему, плохи законы
вселенной!?»…О-го-го-го-го-го! – раздается окрест в треске грома и ломающихся пополам столетних деревьев.
И вот – вспухая и лопаясь – в луже кишат уже не .. пузыри (!), а – отчаянные человеческие лица (!) – биллионы человеческих лиц – с разинутыми в крике ртами! с расширенными в ужасе глазами!
И не лужа это уже, - а .. огромное, человеческое месиво!.. И кишат в нем, - вскипая ключами из пучины, и опять погружаясь в нее – мужские и женские, и детские тела!.. Разметанные длинные волосы! Крупные молодые женские ягодицы – перевиты со старушечьими скрюченными руками,.. тяжелые груди атлетов – с детскими пухлыми тельцами…
И вопят разинуты рты .. о счастье рождения!
И об ужасе исчезновения! А-а! О-о!
Колоссальные громадные Х О Р Ы тысячелетий – гремят всевечную Осанну жизни! И проклятье – смерти.
И из этого океана жизни – выплеснулась волной вдруг большая капля! Выросла в темный струящийся столб! И выметнулась из него.. задыхающаяся дождем и ветром, вся облепленная мокрым платьем, вся окутанная водяными волосами – желтоволосая Мэри (из хора) – и почти без памяти – в последнем усилии – упала Вальтеру на руки:
- Спасите, спасите меня!
И был тут УДДАР (!) (потрясший небо и землю)
И – крона дуба, - рухнувшая на путников под деревом!
И проломленная большой ветвью – крыша сарая (которая тотчас загорелась)
И были пики дождя – долбящие израненную и всю перепаханную землю
И сходящиеся тучи! (жуткими образами Апокалипсиса вспыхивавшие в изломе молний!)….
И был тут, наконец, - усталый и тихий рассвет… над дымящейся в пару и тумане – равниной..
И первый вздох ветерка, шевельнувший еще волосы-листья на сраженной голове великана-дуба, проломившей крышу сарая..
И первая Птичка-Певунья, севшая на белую, оскаленную кость сломанного напрочь дубового ствола (еще парящего легким дымком)..
- Чив-чив! – вот так дела! – перепорхнула она к дыре в крыше и любопытствуя заглянула внутрь.
- А-я-яй! Чив-чив!: Внутри под крышей – чулки! Длинные женские чулки, следками вниз свесившиеся с обгорелой балки!.. Ах, ты - и платье рядом: подолом за балку – рукавами повисло к земле!
- Чив-чив! – ну и чудеса!
Прыгнула внутрь на балку – а на балке! - еще висят! Брюки! Вот так штука! ..Да какие длинные! Штанинами за балку, поясом вниз! Точно гимнаст согнутыми ногами зацепился за перекладину!
- А-яяй! А-яяй! Ну и ну!..
Порх еще ниже – на ржавую борону, выглядывающую зубцами из соломы - .. Батюшки! – Туфельки!.. ( Да какие! прямо как Золушкины!) – надеты на зубцы! – одна подле другой!.. Вот тык так!
А рядом!.. О-о!.. Громадные мужские башмаки! (заляпанные грязью; с болтающими шнурками!..) Ну и дела!..
А где же хозяева? Не подкарауливают ли где-нибудь? – знаем мы этих людей! .. Крх!.. Это что там такое?.. А, это мышонок! Это ничего, это безобидный парень: ишь вылез из норки – сел на хвост, умывается. Помылся, побежал к соломе – кормится..
Ай! Стоп! куда бежишь!? – Видишь – ноги в соломе! – Вон куда они спрятались! Ну, меня-то не проведешь!
Ох ловкачи!...
Так, - две маленькие ступни.. Солома.. А выше?.. Выше смотреть нельзя – неудобно!.. Впрочем, почему неудобно! – выше все закрыто .. ага! .. муж – ской, .. не-про-мо-каемой … курткой! Ха!
А еще выше?.. Ой,ой, - не могу: какая милая головка! какая спящая куколка!.. Желтые влажные волосы перемешаны с соломой – не разберешь, где кончаются волосы, где начинается солома!..
Розовый рот открыт, на шее вздрагивает голубая жилка.. Ресницы сомкнуты!
-Ах,-ах, ах, аха-ах! Спит? мертва?
Прыгнула на куртку! Жив? жив?
Ай! – и замерла: по одну сторону от обгорелой доски, (ребром, как перегородкой отгораживающей куколку) – о! страшный человек! Совсем рядом! Лежит, отгороженный от куколки лишь обгорелой доской, вкопанной ребром в сено,.. руки закинул за голову! И гл-я д и т! на Пташку! Жив! Жив!
Порх – на прежнее место – на балку у дыры! Ха! достань –ка вот попробуй! Жив, жив, а притворяется! Знаем мы вас! «Тихих!» .. Жив! Жив!
Вальтер – глядит на расходившуюся Певунью…, на первые горячие блики, заигравшие по краям дыры и на перышках Пташки,.. на сине-розовый кусок неба в дыре и..
- «… И вдруг сошло на меня всевиденье – выше всякой человеческой мудрости, - читает, стоя в дверях вальтеровой каморы на чердаке, - мистер Уитмэн, - держа в одной руке листок, а в другой – вилку – с куском рыбы…
- «И я понял, что бог – мой брат, и что его душа мне родная.».
Гхм……
Поглядел сверху через очки на .. сидящих внизу за обедом: Джорджа, жену, и ребят, и глядящих к нему наверх!
Пригнувшись, - отнес листок в камору, вынес другой, опять – в дверях на лестнице:
- «…И быку, и бу .. каш .. ке..»(не веря глазам!) букашке!!!
- Гы!. – гыкнул Томми..
- Может, другое чего? – спросил, жуя Джордж.
- Нет, «букашке!» .. «..не молились, как нужно..» Гхм..
- Гы, - опять гыкнул Томми
- .. «Никому и не снилось, - как вос хит и тель ны» (восхитительны!) « .. гы ря зь..» (грязь!)
- Гы! – опять не удержался Томми.
- .. «и… на во з» ( н а в о з!!)
Все дружно, даже мать, - захохотали!
Поднял к очкам другой листок – в руке с вилкой: «.. Сверхестественное .. не такое уж чудо,.. – Я сам жду, .. чтоб пришло .. моё.. время.., когда я сде ла юсь.. од ним из бо гов!». (Посмотрел на всех вниз через очки) гхм.. «Уже бли зи тся! (близится!) – «день,.. ког да я ста ну …тво ри ть .. чу де са»! не ху же мно гих!». (Вздохнул тяжело: Он и сейчас уже творит!). «..Кля нусь жизнь ю, я сде ла юсь в ско ре (вскоре) т вор цом… всего ми..ми ра?? мира!!»..
-Мда.., - со вздохом отнес листки, стал спускаться по лестнице: - Вот до чего дошло! А всё ты мать! Потакала ему во всём – вот он и вообразил о себе черт знает что!.. Где он кстати теперь? Из типографии он ушёл – мне Вильям говорил. Теперь куда его понесло?
- Он в Нью-Йорке, поступил в какую-то газету,- сказала мать
- Ах, в газету?! Скажите, пожалуйста!
- Он делает книгу! У нее будет большой успех! Вальтер будет писателем!.. Получит за нее много денег, мы будем обеспечены, и тебе не придется строить без конца эти окаянные дома, а будешь заниматься своей любимой работой на ферме!
- Это ОН тебе так говорит?
- Да
Джордж неожиданно вскочил и рванулся наверх: - Где его листки?! Я их сейчас же сожгу!
- Стой! Джорджи! – схватили его младшие!
Мать тоже удержала: «Подожди, Джорджи! Подожди Вальтера! Он сам тебе все расскажет! .. Надо же, чтоб хоть о д и н наш сын – вышел в люди, - не все же нам копаться в земле да таскать балки, как Джорджу. Пусть кто-нибудь из вас хоть будет «настоящим джентльменом»!
-Замечательно! Это значит, ОН будет «настоящим жентильмэном»,дрыхнуть до полудня в кровати, а я кем буду?! А?!.. Нет, вы мне скажите: кем в нашей семье буду я?! .. Его поденщиком!? Прислугой!? Работником на него!?..
- Джордж говорит правильно, - вставляет отец, - С Вальтером надо что-то делать! … Мы и так и сяк тянули его – профессора из него не получилось! У него седые уже виски, а он совершенно непрактичный человек!
- А ты «практичный»?!
- Я – практичный: я всю жизнь работаю!
- А что ты нажил? .. Старый дом, в котором уже нельзя жить!
Сколько ты дел всяких начинал: и пшеницей пробовал торговать, и амбары строить - продавать, и овощи для огорода производить. – А что из этого вышло!? – Ты всегда прогорал!
- А я виноват, что я честный человек? А здесь надо быть жуликом! Вроде Мак-магона!
- Ну то-то! .. Пусть же Вальтер хоть пойдет по другому пути, - у него есть к этому призвание, - авось что-нибудь получится!
- Нет у него ничего! Ты ж не понимаешь в этом деле: для этого нужен т а л а н т! А он лентяй, - каких свет не видал!
- Он – ненормальный! Он – больной!! – вдруг вне себя орет Джордж. -
Он слабоумный – вот как наш Эндрю! Вишь как он корячиться!
- Что ты говоришь!! Джорджи!!
- Да – наш Эндрю недоумок !– это всем уже известно в поселке и нечего это скрывать! И Вальтер твой – такой же идиот!
- Как это … жестоко! – всхлипнула вдруг мать. – Как ты ..
И не договорив, поднялась прижав фартук к глазам, и ушла в спальню! ..
Наступило молчанье – во время которого слышно было лишь, как всхлипывает мать, да стучат семейные стены на стене..
Крякнув, отец встал, отворил дверь в спальню и сказал так, чтоб было слышно в спальне: - Вот что, Томми – съездил бы ты в Нью-Йорк к Вальтеру, проведал как он там… да сказал бы, чтоб он приезжал помочь конопатить!
- Ладно!, Уй, здорово! Ма! Не плачь: поеду к Вальтеру! .. Ну, ма ..
- Ладно, мать – давай кисель! – подытожил отец: и все сели опять за стол.
«Это – Бродвей!
это – Нью-Йорк»
- Там тарлам
там-там
там-там… - ударил весёлый танцевальный мотивчик.
Кэбы, коляски! Двуколки! Фаэтоны! Тильбюри на огромных колесах!
ТОММИ ИДЁТ ПО НЬЮ=ЙОРКУ!!
Вертит головой вслед проносящимся со звоном и грохотом громоздким омнибусам с весельчаками-неграми на козлах! Какое разнообразие кучеров! – В соломенных шляпах! Черных шляпах! Белых шляпах!.. Ага – вот в лакированной фуражке! Хо – в меховой шапке! Вот так раз!
А куртки какие! – Черная! Коричневая!.. Вон зеленая! Синяя! Ух, ты! – А вон – красного цвета! Ну и ну!..
А вот экипаж – со слугами – неграми в ливреях! Кто же интересно ездит в таких необыкновенных экипажах? Какой-нибудь король французский или султан турецкий!..
- Рот не разевай! – толкают его в плечо! И тотчас он запутывается в публике, выходящей из больших «оперных» дверей с колоннами: Дамы с разнообразнейшими зонтиками! Развеваются шелка, атласы! Мелькают розовые тонкие чулки, остроносые туфли! Накидки с пестрыми капюшонами.
А джентльмены! – С отложными воротничками! в бакенбардах! И с бородами! А в руках – тросточки! .. Ну и ну!
И вдруг все схлынуло, как будто не было, - и двое замазанных мастеровых с инструментами и измятой бумажкой в руках – уже спрашивают у Томми (тыча ему бумажку): какой-то № дома и фамилию.
- Да я сам первый раз тут! отмахивается он и идет дальше!
Глыбы льда разгружают перед красивым баром, а перед другим – груды ананасов! И арбузов! Уй, ну и жрут же здесь! .. А витрины! Витрины! Чего тут только нету! Вон медведь даже стоит в одной с подносом винограда, а рядом лиса держит в оскаленных зубах кисть!
Куда это меня завело?! – Тенистый сквер рядом с возводимым высоченным зданием, чье-то Посольство с флагштоком…
И неожиданно во всю ширь открывается набережная! – сквозящая ветром, рвущим волосы, плащи, подолы, шарфы и – ф л а г и и п а р у с а с о т е н к о р а б л е й !!!
Томми подныривает под их бугшпритами (протягивающимися прямо над тротуарами и чуть не влезающими в окна домов) зажимает уши от рева гудков! грохота якорных цепей! работающих пароходных машин!...
Иностранцы – сходят с ближайшего только что прибывшего парохода: в самых разнообразных одеждах! разного цвета кожи! с самым разнообразным багажом.
Зазевавшись, Томми споткнулся на какие-то узлы – и упал прямо на .. какую-то кучку Эмигрантов, понуро сидящих прямо на тротуаре, на своих жалких пожитках! Дети плачут! матери их укачивают! Отцы хмуро молчат!..
Томми спрашивает что-то у величественного полисмена, и тот машет ему рукой прямо туда, откуда он только что пришел!..
- Здрасьте! – говорит устало Томми. – Я приехал проведать Вальтера. Где он тут у вас?
- Хе! – усмехается с закатанными рукавами рубашки.- У нас Вальтеров как собак не резанных! .. Фамилия-то как?
- Вальтер…Уитмэн.
- Вот так надо и говорить!
- Так где же он у вас? Давайте его сюда! – и сел на стул.
- .. Хе! – ощерился усатый, поправляя рукава и быстро что-то делая с большими газетными листами, - забавный ты парень! Там все у вас такие?
- Где?
- Откуда ты к нам закатился-то?
- С Долгого острова!
- Ну, вот там – у вас – на этом долгом Долгом острове!?
- Это вы шутите что ли? .. Мне шутить некогда: отдавайте нашего Вальтера и мы с ним поедем домой. Стены надо помочь конопатить! Отец велел!
- Вон что!.. К сожалению (а может наоборот к счастью) твой Вальтер Уитмэн – у нас уже давно не работает!
- А где же он теперь?
- Слыхал, будто перебрался он в «Нью-йорк Аврору» - в эту паршивую газетенку, которая собирает у себя всякий сброд!.. Но.. думаю, что и там он долго не удержится. Ведь ему, чтоб рот даже раскрыть – и то двоих в помощь надо. – а то весь день так и промолчит. От лени!.. Сходи в «Аврору», братец! Да подожди: возьми вот деньги, которые он не взял уходя… Он же богач! что ему до презренного металла! а? ха-ха-ха!..Ну, ступай!
И пошел с газетными листами внутрь.
- Вот Нью-йоркские газеты! Все на Нью-йоркские газеты - дополнительный выпуск! – вырвавшись неожиданно из переулка заголосили бегущие мимо Томми мальчишки. – Покупайте! «Нью-йоркского скандалиста» - полный отчет о мошенничестве с пшеницей в Алабаме!
- Кому «Нью-йоркского добровольного доносчика»? Всего, всего два пенса! Интересные подробности дуэли на ножах в Арканзасе! Вот «Нью-йоркский ябедник»! Разыскивается сбежавшая молодая негритянка! Приметы: Вырвана левая ноздря, одно ухо надорвано, на правом плече выжжена буква Т. За поимку или предоставление сведений – вознаграждение»!
- Интимные подробности из светской жизни! Вопиющее мошенничество государственного секретаря, когда ему было 8 лет!
- Покупайте «Нью-йоркскую помойку»! Разоблачение банды Уолл-Стрита! Все новости коммерческой и светской жизни!..
- Скажите, где… - спрашивает Томми.
- Тамма! Дальше! за углом! – машет ему мальчишка…
- ВАЛЬТЕР УИТМЭН у ВАС НЕ РАБОТАЕТ?
- Кого? – поднял ножницы от газеты скушный старик.
- Ну, Уитмэн! Вальтер.
- Он работал у нас в том месяце, но это такой лодырь, что от него пришлось избавиться!
- И где же он теперь? Я его брат..
- Не знаю, мальчик! Сходи…э .. в ..
- Здрасьте, - как заводной говорит Томми – пот льет с него ручьем. И тараторит: Это мой бра, фамилия Уитмэн, Вальтер; нужно домой – отец велел, стены конопатить!..
- Что ты говоришь, мальчик? Я ничего не пойму!
- Стены конопатить! Мой брат! Нужно домой. Вальтер Уитмэн. Отец велел!
- Что!?! Какие стены?! Кому конопатить? Я никого не вызывал!
- Домой! Вальтер Уитмэн! Отец велел!..
Но тут Томми больно толкнул ворвавшийся с улицы бритый и лысый, размахивая как флагом газетой;
- Где Уитмэн? – закричал он. – Где этот бездельник?!
- Ушел в оперу.. На премьеру Полины Виардо!
- Ах, в «оперу»!!?.. Гнать его отсюда пинками под.. под..
- .. под зад коленом!- Подсказал служащий.
- Вы видели, что он сегодня написал?!
- Он печатает все, мистер Макговер, что ему придет в голову!
- Как будто это его собственная газета! Нас читают в порядочных семьях!
Томми стал делать знаки служащему, чтобы он, наконец, показал ему, где его брат!
- Что надо этому оборванцу!? – обернулся мистер Макговер.
- Это, видимо, брат Вальтера Уитмэна! Такой же, как видно, ненормальный! Дом пришел сюда конопатить!
- Ах, «брат»!? Можешь передать своему брату, что ноги его здесь больше не будет!!...Убирайся!
-…Нет, он ушел отсюда после 2-го действия, - говорит швейцар, стоя у мраморных колонн театрального здания. – Он пошел на похороны одного извозчика: тут целая процессия их ехала!
- А? Вальтер? – (шепотом переспрашивает курчавый извозчик в задних рядах.)
Некрашеный гроб с кнутом на верхней крышке – опускают в могилу. Проститутки, пара нищих и гурьба извозчиков молча стоят без шапок…
-Был он! Даже речь сказал! Ох, какую речь! – (и извозчик вытер шапкой выкатившуюся слезу.) – Эй! Куда поехал Вальтер? – спросил он ближнего.
- С Биллом поехал куда-то: на митинг каменщиков, что ли в Таймс-сквер.
И тут Томми неожиданно, даже для себя, заплакал!
- Эй, - ты чего? друг! Ты постой! – забеспокоился возчик.
Но Томми – то ли от обстановки, то ли ото всего пережитого за день, то ли от безнадежности, найти когда-нибудь своего непутевого брата, да и голод, и усталость давали о себе знать, - стал от сочувствия извозчиков подвывать громче и громче, а когда вокруг стали шептаться и оборачиваться – заголосил во всю отчаянную мочь!..
Люди расступились, - и видя плачущего всхлипывающего мальчика, - заплакала сначала одна проститутка, к ней присоединилась другая и скоро плачь и стенания наполнили неприглядное хмурое и пустынное в это время кладбище!..
- Ах, ты господи, - сказал курчавый извозчик, - чего ты так убиваисси! Ну, хороший, конечно, был парень! Любил, правда, приврать, когда выпимши бывал, приударял за бабами в меру - .. Да, ведь и мы с тобой не бессмертны!
- Я .. В .. Валь,..те ..ра никак не не най..ду – сказал Томми.
- Вальтера?.. Ну, это дело поправимое! Это мы тебе его в раз отыщем! Пойдем я тебя к нему отвезу!
- И я… е..есть.. хо..чу..
- Ну, и закусим, само собой! Это мы живо! Айда!...
- Вот, где мы наверняка найдем его с тобой: это в кабачке Пфаффа – на Бродвее!
Там каменщики сегодня собрание устраивают (а не в Таймс-сквере).
Там и закусим, и о Вальтере узнаем! Идет? – едут они уже по городу.
- Идет!....
- Эй, Билл! Ты уже здесь?! Погоди, оставь на минуту кружку… куда ты дел Вальтера?
- Вальтера?
- Ну. да! Это его брат – он его ищет!
- Это Уитмэн что ли?
- Ну, да, да! Да оставь ты кружку-то на минуту и скажи нам толком, куда ты его дел? Это его брат!
- Ах, вот оно что!?...
- Да ты что Билл – набрался уже что ли? Я тебя толком спрашиваю, куда ты дел Вальтера Уитмэна?!
- А он уехал!
- Куда?
- Э.. в Новые Афины!
- Фью! это на другом конце Америки?!.. Как же он так вдруг?
- А я не знаю. Встретил тут одного – и сговорился с ним сейчас же ехать работать в Новые Афины! Я их и на вокзал отвез! только сейчас!
- Ме-е, заревел Томми.
- Да подожди ты, не вой, - заторопился кучерявый. – Во сколько поезд отходит?
- Да может стоит еще.. А может, и ушел! Когда я привез их – он еще стоял…
- А ну, Томми – на вокзал!
Трам-трам, трам-трам – началась гонка по городу!
- Держись! Кричит курчавый, - Если поезд еще стоит – мы враз будем там! Эх, вороные! Л.Г. Водолазов
Москва: (495) 635-60-46
In USA: 46 Bridge St., Sidney NY, 138 38
Доктор богословия,
Профессор Канадского университета
Русский писатель в изгнании
Phone: (607) 563-38-06
e-mail: jshokoff@mkl.com
Режиссеру Эпиграф:
Роберту Рэдфорду «Эй ты – импотент-
продолжателю уитмэновской (с развинченными коленками)
традиции в американской О Т К Р О Й
культуре (замотанную тряпками) глотку-
п о с в я щ а е т с я. Я ВДУНУ В ТЕБЯ
НОВУЮ СИЛУ!»
Л. Водолазов Уолт Уитмэн
При участии
актрисы и журналистки
автора
«Исповедь русской актрисы»
Елены Керриер
Р Я З А Н Ь -К А Н А Д А
1 9 7 9
Вот ты взял меня - (вниз головой) – с полки:..
«Еще одна .. о-хо-хо.. книга» - говоришь ты, зевая..
ЭТО НЕ «К Н