Глава 14. В местах не столь отдаленных

 
       «Именем Российской Федерации..!» начала  зачитывать приговор в полупустом зале, похожая на  инквизитора  судья,  в черной  мантии и с золотыми перстнями на пальцах.
       Все, стоя, внимали.
       Я, за  решетчатым ограждением, у которого скучал конвой, гособвинитель в синем мундире, адвокат, а также немногочисленные зеваки.
       Жора защищал меня блестяще, но процесс был предрешен, что было ясно с самого начала.
       Фемиды  отметала все доводы, а также ходатайства  защиты, принимая за основу только следственные материалы.
       «…на основании изложенного, за совершение преступления, предусмотренного частью 2 статьи 228 УК РФ, определить  Лебедеву Виктору Алексеевичу наказание в виде пяти лет лишения свободы, с отбыванием  наказания  в ИТК строгого режима», с пафосом   закончила она, что я воспринял  как должное.
       В новой  Росссии   число таких приговоров неуклонно росло. Что являлось одним из завоеваний демократии. Посадить  могли любого, как в свое время при  Берии. Железном наркоме.
       - Подсудимый вам ясен приговор? - уставилась на меня  судья, закрыв свою, с двуглавым орлом, папку.
       - Мне ясно, что ты сука, -  раздельно сказал я. - И ты тоже, - ткнул пальцем в гособвинителя.
       Что тут началось! 
       Судье  не стало хватать воздуха, и она упала на стул, а прокурор  покраснел как рак. Такое случалось не часто.
       Конвой между тем, отпер решетку, и, защелкнув на запястьях  наручники, вывел  меня из зала. 
       Следующим утром, в камере свиданий следственного изолятора, меня навестили  Жора с Саней.
       Настроение у всех было подавленным. Чекистский генерал тоже отказался помощь, забыв свое обещание, так что  теперь предстояло отбывать срок по полной программе.
       - Вот такие пироги, - сказал Жора, когда после долгого молчания мы закурили. - Ну и ****ское же у нас  государство. Я бы сказал, бандитское.
       - Это да, - глубоко затянувшись, добавил Саня. - Теперь надо решить, чтобы Виктора, (взглянул на меня),  не отправили на обычную зону.
       - Там мне кирдык,-  пробурчал я. -  Как бывшему прокурору.
       По воровским канонам, все  попадавшие в места лишения свободы бывшие  правоохранители подвергались  всяческим унижениям, вплоть до изнасилований и  убийств. Исключений из правил не было.
       - Ну, уж это, я полагаю, мы решим, -  ткнул в пепельницу сигарету Жора. -  Так что ты особо не парься.
       Далее они сообщили, что оставили для меня все необходимое  на первых порах и навестят снова, как только удастся.
       Вторично мы встретились   через неделю.
       - Значит так,  - сказал Саня, когда за  охранником   закрылась дверь, и мы пожали друг другу руки. - Есть договоренность с  руководством управления лагерей, об отправке тебя в спецзону.
       - Это куда? - поинтересовался я.
       - Поселок Миша-Яг,  Печорского района республики Коми. Там исправительная колония строгого режима для содержания осужденных - бывших работников   судов и правоохранительных органов.
       - И чем там занимаются эти «бывшие»? Валят лес?
       - Да нет. Выпускают столярные изделия  и швейную продукцию, плюс металлообработка.
       - Ну что же, туда, значит туда, - сказал я. - Выбирать не приходится.
       - Ты главное держись, - вступил в разговор Жора. - Я буду обжаловать приговор  вплоть до Верховного суда. Кое - какие выходы туда имеются.
       Спустя еще  две недели меня этапировали в Печору, в числе десятка   бывших правоохранителей, осужденных за должностные преступления.
       На небольшой, забытой богом станции, под лай овчарок и матюги конвоя, нас перегрузили в видавший виды автозак, и он, урча мотором, запрыгал по раздолбанной дороге к месту отбытия наказания.
       Колония оказалась вполне типовой. Такие мне приходилось навещать по прежней службе.
       Четырехметровый бетонный забор, с непременными вышками, на которых маячили «попки» с автоматами,  кирпичный административный корпус, а за ним режимная зона, отгороженная  колючкой и вторым забором.
       После непременной переклички, где каждый из доставленных называл статью по которой был осужден, с указанием срока, к нам вышел представитель лагерной администрации - похмельного вида майор, назвавшийся заместителем начальника по режиму.
       - Ну что, падлы, допрыгались? - обдавая запахом перегара, прошелся он вдоль строя.
       - Я вам покажу, как любить родину!
       Прибывшие хмуро молчали,  с серого неба моросил дождь, на душе скребли кошки.
       Затем майор,  выдал еще несколько сентенций такого же типа, и  пообещал сгноить любого, в  случае нарушения режима.
       - Всем все понятно?  - став в центре, заложил руки за спину.
       Шеренга подавлено молчала.
       - Когда я спрашиваю, отвечать! -  налилась багровым  его морда.
       - Ясно.., понятно, - прошелестело из строя.
       - Ну, то-то же, -  выпятил нижнюю губу майор. - Начкар (обернулся к старшему из охраны).   Веди всех на санобработку.
       - Напра- во! -  прогавкал тот.  - Левое плечо вперед! Шагом марш!
Мы зашаркали ботинками по асфальту.
       Далее всех оболванили наголо, помыли в бане и распределили по отрядам.
       Я и еще двое, попали в  первый, находившийся в крайней казарме жилой зоны.
       Она была пуста, за исключением  дневального, который приняв нас, отвел в кабинет начальника отряда.
       Угрюмого вида старший лейтенант в мундире внутренней службы, хмуро оглядел  вновь прибывших, ознакомил с правилами внутреннего распорядка, а затем сообщил, что все будут работать в столярном цеху, в бригаде некого  Костомарова.
       - Вопросы?  - поднял на нас из-за стола глаза.
       - Нету.
       - Рябов, покажи им спальные места и все прочее, -  приказал отрядный дневальному.
       - Слушаюсь, гражданин начальник, -  ответил тот. -  За мною, убогие.
       Казарма напоминала  армейскую и была рассчитана на сотню человек со всей необходимой атрибутикой:  двумя рядами двух ярусных коек, засланных солдатскими одеялами, с тумбочками меж них; умывальником с туалетом, каптеркой и бытовой комнатой.
       - Вот тут обитает ваша бригада, мужики, - сказал, подведя нас к углу левого яруса Рябов.  Занимайте вот эти три,   - ткнул вверх пальцем. -  Их хозяева откинулись*.
       Когда поместив в тумбочки туалетные принадлежности, мы сдали  свои сумки   в каптерку,  казарма загудела от топота многочисленных ног - с работы вернулись ее жители.
       В воздухе  полетели матерки, запахло дешевыми сигаретами и деревом.
       После этого часть, прихватив полотенца, отправилась в умывальник, а дневальный подвел нас  бригадиру.
       Тот, здоровенный амбал, вальяжно сидел на своей  койке у стены, поигрывая янтарными четками в пальцах.
       - Вот, -  показал Рябов  на нас. - Отрядный прислал в твою бригаду.
       - Добро, - кивнул амбал,  после чего махнул  рукой, -  отваливай.
       Затем внимательно обозрел нас и сказал, -  все трое будете отгружать бревна в цех. Свободны.
       Далее был ужин в  зоновской столовой, где воняло кислой капустой, личное время и сон. Нарушенный серым утром истошным криком дневального, - подъем! Приготовиться к построению и осмотру!
       И потекли нудные дни срока.
       После умывания, завтрака и приборки, всех под конвоем  вели исправляться трудом, в рабочую зону.  Нашу бригаду, из  сорока человек - в столярный цех, находившийся в гулком бетонном здании. Где одни, уже освоившие профессию,  изготавливали из древесины  шпалы, тарные ящики и бочки для засолки, а неквалифицированные вроде нас, разгружали вагоны с лесом.
       Цикл был непрерывным, трудились в три смены. Ударники - таких было меньшинство, получали дополнительный приварок,  а также зачеты на  УДО. 
       Остальные  - втыки начальства, дополнительные наряды и  посадки в ПКТ* или карцер. На хлеб с водою. Что, впрочем, ничего особо не меняло.
       Режим на зоне действительно был строгим, бардака не наблюдалось, воровских мастей с землячествами  не было, хотя контингент и разделялся.
       Особое место занимали бывшие менты, как наиболее многочисленные и спаянные, прокурорские с судебными  были практически никем. Здесь все менялось.
       Эмвэдэшники занимали должности  лагерных придурков*, все остальные  являлись только  работягами.
       В нашей бригаде из служителей Фемиды было полтора десятка человек - разного ранга прокуроры   и их помощники, следователи, а также двое судей. Все осужденные за служебные злоупотребления и взятки.   
       Костомаров в прошлом был  начальником угро из Питера, и сидел третий год за убийство тещи.
       Его бригада была передовой,  Костомаров  руководил твердо и умело. На одних бугор* действовал добрым словом, что здесь являлось семиэтажным матом, а на других делом - просто набивал морду.
       Как результат,  план неуклонно  перевыполнялся, что приближало свободу.
Одним таким днем в коллективе случилось «чп». Вышла из строя лесопильная рама, что было обнаружено утренней сменой. В короткий ночной  перерыв, какой-то гад  разбил  кривошипный механизм,  и агрегат стал грудой бездушного металла.
       В результате образовался недельный  простой  (деталь оказалась в дефиците), и план за отчетный  квартал  бригада  не выполнила.
       Бугор рвал и метал, лагерные оперативники искали злоумышленника, таская зэков на допросы.
       Но, как  часто бывает, не нашли. Тогда я предложил бригадиру свои услуги.
       - А что, попробуй, - сказал он.-  Ни дай бог этот гад снова что-то сломает.
       - Для этого мне нужно осмотреть место происшествия, - сказал я. - Только грузчиков бревен, охрана в цех не пускает.
       - Осмотришь ночью, во время пересмены. Я договорюсь с их старшим, - пообещал Костомаров.
       В ту же ночь, когда выключив пилораму, одни бригадники ушли, а вторых охрана шмонала  в предзоннике, я был допущен в цех  - начкаром*.
       - Даю тебе десять минут, «пинкертон», -  взглянул на наручные часы сержант. - Потом снова на вагоны.
       - Хорошо, - кивнул я и вошел в пустой цех. Затем, миновав конвейер и штабеля досок,  направился к нужному агрегату, встав с ним рядом.
       Вперил в него взгляд и сосредоточил мысли на искомом.
       - Щелк, щелк, щелк, - привычно запульсировали в мозгу временные связи.
       Далее  глаза затуманила пелена, рассеялась, и я  увидел  злоумышленников.
Они возникли из-за  стоящего сбоку  автопогрузчика,   рысцой пробежав к раме. Морды под шапками, были незнакомые. Более рослый и сутулый, держал в руках кувалду.
       - Так, Жбан, - давай, курочь тут, - прошипел  второй, остановившись, и указал пальцем.
       -  Понял, - ухмыльнулся  здоровяк,  вздымая над головой кувалду. Дважды глухо звякнуло, а на третьем ударе Жбан глухо выругался.
       - Ты чего?  -  насторожился подельник.
       -  Руку зацепил, -  пробурчал тот. - Кровит сука.
       -  На вот, прижми, - вынул из-за пазухи  второй какую-то тряпку.
       Далее пара зарысила назад и исчезла в темном углу цеха.
       -  Так, - сказал я сам себе, - выходя из небытия. - Поглядим,  что там и направился в нужное место.
       В углу обнаружилась  прикрытая деревянным щитом,  дыра от нескольких вынутых   шлакоблочин. Рядом с ней валялся кусок ветоши для обтирки, в бурых пятнах.
       - Следы всегда остаются,  - довольно хмыкнул я,  определив находку  в карман бушлата, после чего направился к выходу из цеха.
       На следующее утро бригадир  спросил как дела, и я сообщил, что кое-что есть, мол, веду поиск.
       - Думаешь,  прокатит?  - оживился он.
       - А почему нет?  - ответил я  вопросом  на вопрос. - У меня бывали дела и посложнее.
       Протянув еще несколько дней,  я снова подошел к Костомарову, когда он был один и сообщил, что вычислил злодеев.
       - А ты молоток, - сказал он, внимательно меня выслушав, и получив вещественное доказательство. -  Теперь дело за мною.
       Вскоре по зоне прошел слух, что  оперчасть  нашла  вредителей и повязала. Те оказались  в прошлом тюремными вертухаями, обозленными на режим. Не терпящими ударников.
       Спустя  месяц  выездное заседание суда  впендюрило обоим  по два года за  уничтожение государственного имущества.
       - Бог не фраер, он все видит, - подмигнул мне бригадир, когда после вынесения приговора зэков распустили по казармам.
       А через несколько дней меня вызвали в оперчасть, куда дергали  всех новичков по очереди.
       - В сексоты будут приобщать, - сказал один из старожилов бригады, по кличке  Пикимон,  в прошлом собровец*. - Мы все это проходили.
       - Ну и как?
       - Лучше не соглашайся. Тут же все «сами с усами». Быстро вычислят и пришибут. Такое уже бывало.
       Явившись в оперчасть,  я доложился дежурному, и тот провел меня в кабинет начальника.
       Помимо «кума», меня там  ждал заместитель по режиму. Тот самый майор, который нас встречал и обещал научить любить родину. Фамилия, его как я уже знал,  была Виль, начальник любил поддать, но дело свое знал  туго.
       -  Заключенный Лебедев, статья  228 ч.2 УК РФ, срок пять лет, -  пробубнил я, глядя в потолок  с трехрожковой люстрой.
       -  Присаживайся, - милостиво кивнул майор.  А «кум» в погонах капитана,  поставив в центре кабинета стул, расположился сбоку на дерматиновом  диване.
       Я сдернул с голову шапку, присел и выжидательно  воззрился на майора.
       - Как сидится? -  откинулся тот за столом с крышкой зеленого сукна и непременным портретом Дзержинского в простенке  между окнами.
       - Нормально, - ответил я. -  Перековываюсь.
       - Так и должно быть, - кивнул  Виль. - Нам нужна твоя помощь.
       - В смысле?
       - Если думаешь, что будем тебя  приобщать*, не  парься. Штыков* у нас  и так хватает.
       - Это да, - скрипнул кожей дивана «кум». - Даже с избытком.
       - Тогда  в чем  вопрос?
       - Шесть месяцев назад  кто-то умыкнул из санчасти запасы морфина с кодеином, - продолжил майор.-  Мы  ищем вора, но пока глухо. Поучаствуешь?
       Я задумался. Одно дело помочь бригаде. Тихо и через бугра, а совсем другое, напрямую сотрудничать с администрацией. Это было чревато. Колония хотя и была специальной, но с элементами   криминальных «понятий».
       - Ну, так что? - прервал мои размышления  капитан, а майор закурил и окутался клубами дыма.
       - Хорошо, - ответил я. - Но только на конспиративной основе.
       - Само - собой, -  оживились офицеры. - Твои предложения.
       Для начала мне желательно лечь в санчасть, - начал я. - В качестве больного.
       - Нет вопросов.
       - Ну а там   погляжу, что и как (продолжил). Возможно, чего-нибудь нарою.
       - Так, Игорь Иванович,  -  приказал  капитану  майор.- Ты все  организуешь.
       - Будет сделано, - кивнул тот. - Без шума и пыли.
       Еще через сутки я  попал в санчасть с подозрением на аппендицит, где мне назначили  обследование.
       А пока  оно шло, я  выяснил  все, что нужно.
       Медицинские препараты похитил  один из врачей, во время  ночного дежурства и теперь тайно приторговывал ими  на воле.
       Ну а дальше было дело техники.
       Эскулапа  вскоре  посадили, мои скромные заслуги были учтены, и   зэка Лебедев  был назначен  заведующим библиотекой.
       Между тем в эти края  пришла зима, и сидельца навестил Жора. Как мой личный адвокат,  все по закону. 
       Доставив сидельцу  разрешенные продукты, а к ним теплые шмотки, приятель сообщил, что  он обжаловал мой приговор в Верховный суд, а Саня добился принесения на него  прокурорского  протеста в порядке надзора.
       - Глядишь, и  выгорит, -  сказал Буев - Чем черт не шутит.
       Затем он   уехал, пообещав  держать меня в курсе, а когда наступил  март, зэка Лебедева вызвал сам Хозяин. Таковыми в зонах именуют  начальников колоний, которые здесь первые после бога.
       Наш был в звании полковника, до этого я видел его пару раз на  общих построениях.
       Хозяин был разворотлив, крут и держал  всех в ежовых рукавицах.
       - Так значит, ты и есть Лебедев?  - сказал  он, когда меня доставили  в начальственный кабинет.  После чего кивнул на   стул у приставного  стола, - присаживайся.
       Я, стянув с головы шапку, присел и вопросительно уставился  на  полковника.
       - Мне тут  зам по режиму доложил, что ты   неплохой сыскарь, и помог им раскрыть два преступления в колонии, - продолжил он, тяжело ворочая челюстями.
       -  На воле  пришлось быть  частным детективом, - пожал я плечами. - Клиенты не обижались.
       -  Как смотришь на то, что бы я  стал одним из них?
       -  Ну, не знаю, - несколько опешил  я. - Здесь  весьма ограниченные возможности.
       -  Я их  тебе  расширю, - наклонился вперед Хозяин. - Главное, что бы были результаты.
       -  В таком случае  можете мною располагать, - сделал я то же самое.
       Далее полковник рассказал  следующее.
       Он постоянно проживал в райцентре, в десятке километров от которого, на берегу реликтового  озера  построил охотничий дом. Для отдыха  с семьей и друзьями на природе.И пару недель назад его сожгли. Вместе с пристанью и  разъездным катером.
       - Найди мне  этих тварей, Лебедев - сжал  кулаки Хозяин. - Я в долгу не останусь.
       - А что местная милиция? - поинтересовался я. - Не тянет?
       - Куда им. Начальник, хотя и мой приятель, полный нуль, а подчиненные сплошные обмороки.
       - Для этого мне  нужно побывать на  месте происшествия, - сказал я. - Это возможно?
       - Вполне, - вынув из пачки сигарету, протянул вторую мне, и щелкнул зажигалкой  полковник. - Завтра с утра  я вывезу  тебя  из зоны, и мы отправимся туда.  А пока свободен.
       На следующее утро,  когда после развода на работы я заполнял формуляры в библиотеке, туда зашел начальник колонии.
       - Ну как, ты готов? - остановился на пороге.
       - Готов, -  встал я со своего места.
       - Тогда пошли, - сказал он, и мы вышли из помещения.
       День был по - весеннему солнечным, с крыш звенела капель, в лесу за зоной каркали вороны.
       Оставив позади жилую зону, мы прошли  через КПП (охрана козырнула  начальнику),  и проследовали к  главному зданию администрации.  Там, на стоянке, среди нескольких более скромных авто, стоял черный  «Джип-Чероки».
       - Давай, садись, -  обернулся ко мне полковник, усаживаясь за руль,  что я незамедлительно  и  сделал.
       Тихо заурчал двигатель,  внедорожник тронулся с места и покатил  в сторону главных ворот, с расположенной  наверху застекленной  вышкой, а сбоку  караульным помещением
       При его подъезде высокая металлическая аппарель откатилась  в сторону, «джип» вырулил за территорию объекта.
       - Ну, вот тебе и свобода, сказал Хозяин, - покосившись на меня. - Все в нашей власти.
       Проехав несколько километров  по колдобистой, уходящей  к северу дороге, мы оказались на небольшой станции,  окруженной  унылыми, еще советских времен, постройками.
       - Поселок Миша-Яг, -   обернулся ко мне полковник. - Теперь двинем к райцентру.
       Райцентр, насколько я знал, именовался   Печорой и был столицей этого забытого Богом края.  Вид он имел довольно затрапезный,  как практически все на Крайнем Севере.
       Миновав центральную улицу с не работавшим светофором, застроенную прошлого века домами,  внедорожник   прогремел по мосту на окраине  и  взял курс по наезженной дороге на лесной массив, уходящий к горизонту. За ним, в  голубоватой дымке, угадывались горы.
       - Уральские?  - поинтересовался я у Хозяина.
       -  Ну да,- ответил тот, переключая скорость.
       Охотничий дом  полковника, вернее то, что от него осталось, стоял в распадке  на берегу живописного озера, в котором отражались облака, да изредка всплескивала рыба.
       - Красивое место, - сказал я, когда мы встали у пожарища и вышли из машины.  - Ну что же, приступим к  детальному осмотру...