Моменто счастья. Феличита

   
     В конце сентября светает поздно.  Выбираемся из тепла одеял. Печка ещё не остыла. Она у нас долгоиграющая.  Когда дом купили, полуразрушенная красота русской печи приводила нас в трепет. Внизу выгибался веером и зиял большой  свод - подпечек для дров, а правая часть фасада расфуфырилась  фигурными нишами для самовара и крынок. За углом лежанка с подогревом и на верху полати.  Печек таких в ближайшей округе не было.  Но топить её было нельзя, сифонило во все щели и провалы.. Вызванные печники предлагали поставить круглую голландку, а эту разобрать и освободить четыре квадратных метра площади. Расставаться с такой красотой нам совсем не хотелось.

  Муж сам разобрал печку. Кирпичи  пронумеровал и  переложил её. Собственно реставрировал. Деревенские поначалу посмеивались, заглядывая к нам, а потом зауважали. Когда Саша разбирал свод, в глине между кирпичей обнаружили рассыпающиеся булыжники. Мы натаскали новых  и Саша забил их в глину между кирпичами. Осенью все топят каждый день и только мы  через день.  Видимо структура камней-булыжников позволяла им  дольше сохранять температуру и потом отдавать свой жар остывающей глине и кирпичам.

    Я ставлю чайник, Саша включает приёмник. «Феличита э тенерси пер мано
андаре лонтано ла феличита.» Аль Бано и Рамина Пауэр заряжают ритмом, утренний кофе бодрит.

     Выходим за грибами часов в десять. На самом деле уже так холодно, что идти не хочется никуда. Но дома, в Петербурге, дети, и зимой надо будет их чем-то кормить. Пошли черноголовики. Эти грибы можно и сушить, и делать грибную икру, и мариновать. И вот отправляемся.  На толстую куртку я надеваю дождевик, а Саша отцовскую плащ-палатку. А еще у Саши комбинезон лётный отцовский, ужасно смешной, потому, что зад сильно отвисает и торчат коленки. Конструкция такая эргономичная для сидения за штурвалом  самолёта, а не за грибами ходить. Ну, Саша-то приспособился в нём рыбку ловить - тепло и сидеть удобно. В общем, весёленькая такая экипировка. Хорошо, что нам не скучно друг с другом, а закутались- так зато не замёрзнем.

    Где-то посередине огромного колхозного поля нас застаёт  снегопад. Возвращаться - уже далеко ушли, поэтому идём дальше сквозь мокрый, слепящий  в лица снег, набычась месим поле убранной картошки. Наконец-то в лесу! За полчаса намело прилично. И вот среди этой белизны нам  нужно отыскать засыпанные снегом чёрные шляпки. Постепенно становится чуть теплее. Снег тает на ещё не остывшей  земле. Места свои хорошо знаем, ямки, бугорки. Набираем четыре корзины. Красавцы-крепыши черноголовики, солонушки, гладыши, серушки. Можно и больше, но не донесём.

    К обеду возвращаемся. Чистим, сортируем. Печь  топится. В доме уютно. Раскладываем на сушку, как шашлыки на шампурах. Аромат такой! Грибной дух стоит. Саша около печки поставил мольберт и садится писать. Тихонько звучат мелодии радиостанции «Маяк», а я хлопочу с заготовками.  Самые маленькие грибы мариную.  Удобств в доме никаких. Только электроплитка в комнате, да рукомойник около крыльца. Поэтому приходится  кастрюлю с грибами выносить сливать прямо во двор.
 
   В это время в деревне вечера темнющие, а небо усыпано невообразимым количеством звёзд. Такие россыпи в огромном котле купола неба! Глубина и мерцающая чернота завораживают, и видна дорога туманности - Млечный путь, и ярко сверкает ковш Большой медведицы. Грибы уже проварились, и я с  огромной  кастрюлей выхожу на улицу. Два окна жёлтыми прямоугольниками освещают подмёрзшие георгины, золотые шары. Я сливаю кипяток прямо в траву, вернее на отросший лопух, который никак не вывести. А ночь захватывает и обнимает, и тишина... Космическая тишина. Света нигде нет кроме наших окон. Мы одни в этом мире. Чёрным силуэтом стоят берёза и ель, они уже вымахали так, что теперь выше нашего дома намного. А ведь кажется, совсем недавно притащила из леса трёхлетнюю ёлочку и маленькую берёзку. И вот я стою, замерев, запрокинув голову к небесам, а у ног дуршлаг с грибами, клубящийся паром на холоде.

 Феличита...феличита... феличита...