Ветер с гор отутюжил залив наш похлеще катка,
гонит к берегу рыбу, и этим снискал он известность;
моложавая баба торгует картошкой с лотка,
и её весь квартал уважает за бойкость и честность.
И уже не зима, но ещё и, увы, не весна,
мир объят ожиданьем весёлых деньков и азарта;
в убегающих тучах скользит и ныряет блесна –
это солнце февральское радует нас перед мартом.
А миндаль отцветает, роняя, как снег, лепестки;
я желаний своих не берусь разобрать без пол-литра;
с каждым днём всё теплее и ярче ложатся мазки
на картину души, удивляя своею палитрой.
И она оживает, картина души, и живёт,
грусть пропала в оттенках, ещё бы ей света поддать бы,
кот домашний исчез, обыскались, волнуясь, и вот
появился помятый, пожёванный, видно, со свадьбы.
Но ещё не весна, хотя точно – уже не зима;
я брожу возле дома в надежде, что скоро ты выйдешь;
я опять от тебя, как два года назад, без ума,
неужели сама ты безумие это не видишь?
Неужели сама ты забыла те славные дни,
поцелуй тот в аллее, он губы ожёг, словно перцем,
в целом свете сейчас мы остались, наверно, одни,
кто не смог разобраться с влеченьем, возникнувшим в сердце.
Ветер с гор раскачал кроны голых, как суть, тополей;
я пишу о любви, не заботясь ничуть о помарках;
пахнет прелью весенней из полупрозрачных аллей,
и дрозды голоса свои пробуют в скверах и парках…