Правильно сказано: кто же не хочет любви – большой и чистой? Только каждый идет к ней своей дорогой, ближней или кружной. Их три сестры. Старшая как в восемнадцать замуж за приезжего командированного бульбаша-белоруса выскочила, так и живет где-то под Бобруйском, панствует. Ферму свою завели, птицу-живность разную. Не бедствуют. Младшая, та до веселой жизни падкая. Еле-еле школу окончила и на юг подалась, где местные горячие парни до белого воронежского тела охочие. А средняя… Она и есть героиня нашего повествования.
Хорошо быть маленькой женщиной! Даже хилые мужички ростом сто пятьдесят в прыжке кажутся рядом с Иркой брутальными самцами. Про первый свой брак она вспоминает с трудом: на старых свадебных фото какие-то тусклые лица, деревянные позы, галстуки с лопухами и косо сидящая, нелепая гипюровая шляпа. Куда-то быстро пропал тот суженый-ряженый, на коне необъезженный. Не то на севера подался за длинным рублем, не то к бабе какой свинтил. Недолго Ирка по нему горевала. Она вообще горевать не мастерица. Будем искать! Не война ведь… Вон их сколько ходит, холостых, женатых и не очень.
Разбитная и бойкая ее подруга втихаря дала адресок Иркин своему сожителю, который в это время на зоне в Перелесково по мелкому делу чалился. И получает Ирка такое душевное, теплое письмо.
Милая и далекая!
Сердце мое одинокое.
Пусть я тебя и не знаю,
Но встречу душой ожидаю.
Было там и про несправедливость людскую, и ошибку судебную, и коварство женское, и одиночество лютое… И подпись душевная: «С надеждой в душе, и с верой в сердце. Твой Вася». Переписка завязалась отчаянная, на целых четыре месяца. А тут и конец срока Васиного подошел.
Женская душа, подмечено, мягче воска. Написала наша Ирка, что ждет, что встретит, что будет рада. Ну, радости хватило ненадолго. Неделю гуляли по причине Васиного освобождения, неделю - по случаю знакомства, еще месяц - просто от радости, что «встретились два одиночества, развели у дороги костер…». А потом пришли очень злые менты и забрали суженого Васю назад по причине ограбления сельского магазина с группой таких же товарищей.
Но Ирка, она верная, она вам не вертихвостка какая! Она – и на свидания, и передачи, и письма – само собой! После последней свиданки разговорилась она в автобусе с мужичком одним, солидным таким. Оказалось, только-только освободился. И вот прям мысли у них общие, думы всякие про будущее, про чувства и все такое. Через две недели приехал Валерий Иванович с нетяжелым чемоданчиком к Ирке на житье. Уговорил расписаться. Расписались, свадьбу весело отгуляли. Ирка вообще любит жить весело. Кому эти трудности нужны?
А тут такая ситуация образовалась: сестра младшая, любящая загульную и вольную жизнь, родила непонятно зачем и неясно от кого девчонку и решила ее в роддоме оставить. Написала Ирка старшей сестре, что хочет она ту девчонку удочерить, потому что какая ж это семья без детей? Надо, чтоб как у всех… А ее годы не совсем молоденькие, детей своих нет и нет. Сестра в ответном письме обругала младшую, гулящую, а Ирку похвалила и обещала помогать, как и чем сможет.
Валерий Иванович хоть и впадал в периодическое буйство по причине запоев, но был не против. Как бедной Ирке пришлось преодолевать чиновничье сопротивление и препятствия разные – это отдельная история. Преодолела – удочерили. А года через три стало ясно, что девочка Валя сильно отстает в умственном развитии. И Валерий Иванович тоже подвел: в пьяной драке с дружком (тоже из бывших сидельцев) неосторожно с ножом обращался. И стал тот дружок покойником, а Валерий Иванович стал снова «клиентом» Перелескова.
Вот что бедной женщине делать? Неродная дочь – убогая, муж – в колонии. Как дальше жить? Валю-то придется в спецшколу отдать – не губить же с нею свою жизнь, и с мужем неудачным развестись придется. И раз уж так получилось, пусть алименты отчисляет на дочь приемную. Закон-то такой есть! С этим и поехала Ирка знакомой дорогой в Перелесково. Ох, и тяжелый был тот разговор! Никак этот упрямец понять не мог Иркины доводы. Она-то еще молодая, жить надо, любви хочется, а он… Руками машет, слова разные, нехорошие кричит. Ну что ж ей совсем свою жизнь на других загубить, рукой на себя, молодую, махнуть? На скамейке в скверике села Ирка, лицо закрыла руками и горько-горько заплакала. От обиды, от непонимания, от одиночества.
Милая и далекая!
Сердца у нас одинокие.
Пусть я тебя и не знал,
Но встречу душой ожидал, - произнес рядом чей-то смутно знакомый голос. Обернулась Ирка. Батюшки! Да ведь это Вася-поэт! В очередной раз от хозяина откинулся и ищет душу, которой можно и про ошибки судебные, и про судьбу жестокую, и про измены женские рассказать…
***
Уже много лет живут Ира и Вася душа в душу. Ну, бывает попивает-побивает, из дому уходит, вещи-деньги уносит. Но ведь всегда возвращается, плачет, прощенья просит. Говорит, что лучше нее и на свете нету. И пусть соседки шушукаются и злятся, одна слишком образованная даже почему-то чеховской попрыгуньей назвала. Ну при чем тут любовь и Чехов какой-то? Это они от зависти…