И вздрогнуло зеркало бухты, и рябью пошло,
и треснуло, – шквал, не иначе, как взвился со скуки!
Давно я познал, что во благо моё ремесло,
не раз выручало в тоскливые годы разлуки.
Я этот колючий норд-ост зарифмую в строфе,
он тотчас утихнет, ему ли тягаться с поэтом?
И я закажу нам по кофе в уютном кафе,
и с грустью подумаю: вот и кончается лето.
Не зря же листва на каштанах желтеет и ядрышки их
летят нам под ноги, пугая порой без смущенья,
и грустный настрой всё настойчивей просится в стих,
который и сам всё настойчивей ждет воплощенья.
Спешат катера белоснежные в Ялтинский порт,
их видно в окно, подминают волну за волною:
когда ты со мною, ни Бог мне не страшен, ни чёрт,
я верю в себя и в удачу, когда ты со мною.
Пойдём через парк, – у театра сегодня людей
достаточно много (премьера какая-то, слышно!),
я тоже вынашивал несколько ярких идей
для пьес, но, увы, драматург из меня никудышный.
Ещё до зимы далеко, да и что за зима
на юге, так, мелочь, антракт между летом и летом,
и всё же разлука и слякоть всех сводят с ума,
да ладно, не стоит заранее думать об этом…
Платаны, фонтан, стройных пальм экзотический вид,
беспечные лица гуляющих в парках сограждан.
Твой скорый отъезд вдохновения вспышкой грозит,
я это лекарство уже испытал не однажды.
О даме с собачкой написан был в Ялте рассказ,
читая его, я подумал: да, Чехов из асов! -
в нём всё гениально, написан он прямо про нас,
с поправкой на век, ну и так, кое-что из нюансов.
Я знаю теперь, что любовью лишь мир и богат,
и что без любви, всё бессильно – и ВУЗы, и школа;
а бухта ночная сияет, как чёрный агат,
в портовом кольце, светом залитых, пирсов и мола…