В прозекторской как всегда было холодно и пахло формалином. Дежурный врач Виктор Анисимов, 32 лет от роду, выпускник Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. акад. И. П. Павлова, вот уже пять лет работал на этом цокольном этаже и, похоже, не собирался менять место работы, хотя ему прочили блестящее будущее,
Об этом напомнил сдавший дежурство Семён Гаврилович, опытнейший патологоанатом, который был даже рад, что Виктор задержался с карьерой:
- Как дома, мама не пилит, что застрял в трупной?
- Это ваше армейское «Пост сдал – пост принял» Семён Гаврилович? Мне легче узнавать о болезнях у тех, кто их не выдержал, чем выписывать бесполезные пилюли…
- Да это проще, - согласился врач. – Трупы не воскрешают и не жалуются на недомогания. Ещё пару лет здесь, то ни терапевт, ни акушер из тебя уже не получится.
- Зато я узнал о болезнях здесь больше, чем на приёмах.
- Ты их просто боишься. Живых людей. Но нравишься ты мне, Анисимов, а не пойму почему.
Семён Гаврилович Неустроев явно не торопился домой. Ему хотелось поговорить.
- Я ж не девушка, чтобы Вам нравиться, - усмехнулся Виктор и вдруг неожиданно спросил, - у Вас не было ощущений, когда Вам казалось, что вы режете живого человека?
- К чему это ты?
- Да это по Кингу, у него привезли тело игрока в гольф, внезапно умершего на корте, и того отправили в морг. А, по сути, несчастного укусила змея, и это был мгновенный паралич, из которого можно было его вывести… если знать об этом…
- Бывали и у меня такие ещё не оформившиеся клиенты… Впрочем, ты знаешь, что перед тем, как работать скальпелем, я всё осматриваю тело на истинную смерть.
Врачи передали друг другу журналы и истории болезней тех, кого сюда привезли. Обычное дело. Повисла пауза, когда понимали, что разговоры закончились и надо каждому остаться с собой. Но в соседнем помещении через перегородку, где в огромной туше холодильника по ячейкам хранились трупы, послышался достаточно внятный стук.
Оба поспешили на звук и застыли, определяя, где в истерике забилась замерзающая крыса. Стук повторился и мужчины моментально определили номер «К13». Они открыли задвижку: звук руки, молотившей о стенки камеры, стал явным. Они вытянули каталку.
Простыня, прикрывающая тело, тут же была отброшена с ненавистью. На врачей был устремлен взгляд ожившего человека. Это была девушка. В её глазах стояли страх, возмущение и мольба о помощи. Всё, как у живых!
Виктор, только что просмотревший дела с фотографиями, уверенно определил «труп»:
- Кошелева?
- Да я. Что это за Антарктида? Я просто окоченела! Дайте чем-нибудь согреться? Это что трупная?
Виктор бросился к шкафчикам с одеждой, а Семён Гаврилович взял девушку за руки:
- Может спиртику?
- Давайте!
Виктор набросил на девушку халат и своё куртку.
Неустроев принёс мензурку со спиртом:
- Пока вы… больная…
Девушка слегка поперхнувшись выпила. Врачи каждый со своей стороны подняли её, и Виктор принял на себя спрыгнувшую на пол восставшую из мёртвых.
Она обхватила его за плечи.
- Вы кто? – спросила она.
- Врач.
- Больница? Неужели морг?
- Он самый, - буркнул Семён Гаврилович, - Вот стул, вам надо закусить и выпить чаю. У вас что-нибудь болит?
- Это мой вопрос, коллега, вы уже сдали дежурство, - нервно возмутился Виктор.
Девушка села за стол с папками и бумагами.
- А вот и моя история болезни. Так, Кошелева, это я, остановка сердца. С чего бы ему так? Как противно и непонятно вы пишите! Что со мной произошло?
- А вы, Ольга, не помните? Виктор включи чайник. Заварка в левом шкафчике на стене.
- Я? Была свадьба. Генка женился на моей подруге. Им крикнули «Горько!», а он полез целоваться ко мне! Светка двинула чем-то по голове… Больше ничего не помню!
- В истории написано, что от удара бутылки вы потеряли сознание и умерли, не приходя в себя. Пощупайте около виска… Нет, лучше я!
Семён Гаврилович положил руки на голову Кошелевой.
- Вот! Болит?
- Нет! Где мои вещи? Мне надо позвонить Светке.
- Поднимемся в приёмный покой. Господи, что там сейчас начнётся, представляешь, Виктор?
- А может не будем, Семён Гаврилович? Скажем, приехали родные, забрали.
- А по каким документам будет жить? Нет, здесь всё надо по закону!
- А приедут хлыщи, кому нужны степени. Заберут её на исследования.
- А Светка загудит за убийство?
- Там заведено дело. Может, обойдётся, всё-таки невеста.
- Генка любил меня с первого класса! – вздохнула ожившая Ольга.
- А ты его?
- Так себе. Он себе на уме. Мне такие не нравятся. Но Светку жалко. Надо сдаваться.
- Вот молодёжь пошла, - возмутился Неустроев, - даже собственную смерть не замечает! Насмотрелись всяких блокбастеров! Заведут другие дела. В первую очередь на главврача, он подписал, потом на дежурного хирурга. Найдут! Вам, Ольга, их не жалко?
- Так что же, в холодильник лезть?
- Не стоит, - улыбнулся Виктор, - вот чай.
- Но, ребята, - вздохнула Ольга, - я не хочу возвращаться в прошлую жизнь. Мои родители, я у них приёмная, пьют и гадят в этой жизни по полной! Я бы скрылась от них далеко-далеко!
- У вас есть друзья в паспортном столе? – поинтересовался Семён Гаврилович.
- Да что вы заладили «Вас», «Вас»? Вы мне в отцы годитесь!
- Я тоже? – поинтересовался Виктор.
- Да ну вас, воскреснуть не даёте!
Все разом засмеялись! Это было и понятно, не каждый день такое происходит!
В этот день семья Неустроевых, которая не могла смириться со смертью единственной дочери, тоже Ольги. взяла воскресшую к себе. А вместо Кошелевой похоронили за казённый счёт некую бездомную Мамонову, умершую от ножевых ранений.
Через месяц Неустроевы уволились и переехали в Тверь. Где жил старший брат Семёна Гавриловича. Тот работал начальником областного управления полиции.