Возможно, она задремала, и это был полусон, только что минувшие события проходили перед её глазами с предельной ясностью и последовательностью.
Оксана Кириченко увидела себя молоденькой девушкой, которая, рано потеряв родителей, жила одна в станице, в хате, доставшейся ей от родителей. С большим трудом Оксана в соседнем районном городке окончила педучилище, но в родной станице ей места учительницы начальных классов не нашлось, и она работала библиотекарем в избе-читальне.
Как-то раз с вёдрами на коромысле Оксана шла к колодцу. Набрав воды и подняв на плечи коромысло с тяжёлыми вёдрами, она направилась домой, но была остановлена незнакомым парнем.
- Дай воды напиться, сестра, - попросил парень.
Девушка взглянула на него своими чудными голубыми глазами, и на её щеках вспыхнул румянец цвета восходящей зари: перед ней стоял высокий стройный цыган. Лёгкий ветерок трепал его смоляную шевелюру, а на неё смотрели его жгуче-чёрные глаза. Оксана указала глазами на ведро, отчего, её толстая русая коса скользнула через плечо на грудь и остановилась у бедра. Напившись, цыган пристально глядя ей в глаза, тоном, не допускающим возражений, произнёс:
- Завтра после захода солнца я буду ждать тебя у тына, и ты придёшь! Чуешь?! Помни: у тына после захода солнца!
Оксана хотела что-то возразить, посмотрела на него, но он уже исчез, как сквозь землю провалился.
Она как во сне пришла домой, а перед глазами всё стоял высокий смуглый цыган, чёрные брови вразлёт, а жгучий взгляд его пронзает насквозь, и звучат его слова: ты придёшь! Ты придёшь!
Когда-то их станица была огорожена тыном, но со временем дерево кое-где сгнило, а то и просто его растащили на топливо. И от тына остался кусок высокого плетня на краю поселения. Туда-то и должна была прийти Оксана завтра после захода солнца.
- Не пойду! - несколько раз повторяла она себе во время своей первой бессонной ночи.
Однако настало утро, оно перешло в день, а у девушки всё валилось из рук. Кончилось тем, что она, с нетерпением дождавшись захода солнца, накинула на плечи свою единственную нарядную шаль и пошла к остаткам пресловутого тына.
Молодой цыган уже ждал её. Оксана испуганно смотрела ему в глаза и молчала. Она снова почувствовала себя как во сне, и этот красивый молодой цыган просто ей снится. А его чёрные с зеленоватым оттенком, как у зверя, глаза, словно омуты, поглотили её.
- Вот ты и пришла, судьба моя, - тихо произнёс он, скажи своё имя.
- Меня зовут Оксана…
- Моё имя Натан. - Ты чуешь, что мы с тобой связаны одной судьбой?
Девушка отрицательно покачала головой.
Жгучие глаза Натана сверлили её пристальным взглядом, проникая в самые потаённые уголки её мозга, мешая думать и говорить.
- Наш табор раскинулся неподалёку, у опушки леса недалеко от реки, - говорил Натан, - идём туда, я тебя со своими сёстрами - цыганками познакомлю.
Оксана молчала и только отрицательно качала головой, крепко вцепившись пальцами в верхнюю ветку тына, словно ища у него защиты.
Так встречались они уже около двух недель. Каждый раз Оксана отказывалась от встречи и каждый раз приходила в назначенное ей время. Влюбилась ли она в Натана, или это был цыганский гипноз, она и сама этого не понимала. В станице уже все знали о том, что Оксана встречается с цыганом, и с любопытством ждали, чем это кончится.
А кончилось это тем, что их встречи внезапно прекратились. Оксана не раз после захода солнца приходила к тыну, но его там не было. У девушки всё валилось из рук. С наступлением ночи сон бежал от неё, и она казались бесконечной.
В станицу часто заходили цыганки: погадать, кое-что приобрести, а то и украсть то, что плохо лежит. Заходили туда и мужчины, но Натана среди них не было. После их последней встречи прошло уже десять дней, а он ни одного раза не заглянул в станицу.
От знакомых и соседей Оксана старалась скрыть свою душевную боль и только плакала по ночам.
Как-то раз по дороге избу-читальню она столкнулась лицом к лицу с цыганкой. Та была уже не первой молодости, но замечательно хороша собой. От неожиданности Оксана остановилась и замерла под пронизывающим взглядом чёрных глаз.
- Не дело так по парню страдать.- услышала она гортанный голос цыганки. - Хочешь судьбу твою расскажу?
Оксана кивнула головой: язык её не слушался. Тем временем цыганка из складок своей необъятной юбки достала зеркальце и, протягивая его девушке, сказала: «Смотри в него».
Та послушно посмотрела в зеркальце, и холодная струя страха пробежала по спине: из зеркала как живое смотрело на неё лицо Натана.
- Что ж так побледнела, касатка? - словно издалека донеслись до неё слова цыганки. - Недолгое твоё с ним счастье обернётся его гибелью, и будешь ты одинокой среди чужих людей до конца дней своих. Забудь его и тем жизнь ему спасёшь. Хотя… Судьба по-своему распорядится.
Когда Оксана очнулась от наваждения, рядом уже никого не было. Она дошла до места своей работы и отпросилась домой по причине болезни. Ей поверили, потому что она была бледна как полотно. Дойдя до хаты, девушка повалилась на кровать и мгновенно заснула глубоким сном, проснувшись только утром другого дня.
За привычными делами Оксана думала, что свидания с Натаном ей приснились, но как же приятно было о них вспоминать.
Как-то раз под вечер она уже подоила корову и загнала её в сарай, а сама принялась готовить себе ужин, когда на пороге её хаты возник Натан. От неожиданности Оксана уронила глиняную плошку, и та разбилась.
- Это к счастью! - воскликнул он, кинувшись поднимать черепки.
Наконец возмущение бесцеремонностью цыгана прорвалось.
- Кто звал тебя?!! - кричала девушка, как будто сбросив его чары.
- Наконец-то ты проснулась, Ксана,- ласково произнёс Натан,- теперь можно серьёзно говорить с тобой.
Он взял её за руку и усадил рядом с собой на скамью.
.
- Ксана, мы, цыгане, многое умеем: свою и чужую судьбы видим, в сердце читать умеем. Меня что-то толкнуло в ваш хутор, и недаром: я встретил тебя, и полюбил с первого взгляда, а главное узнал, что и ты меня полюбишь, и что вместе мы хотя и не так долго, но будем очень счастливы. И ещё я узнал, что мы предназначены судьбой друг другу. Я оставил родной табор, отца с матерью и пришёл к тебе, потому что знаю: ты не вынесешь кочевой жизни. Так будешь моей женой? Знай, что это - веление судьбы.
Оксана согласилась, и через три дня они поженились. Натан устроился в станице на работу табунщика, поскольку любил коней и знал, как с ними обращаться.
К тому же он оказался хорошим, нежным и заботливым мужем. Через год у них родилась дочка, и Оксана назвала её Глафирой, в честь покойной матери. Они испытали настоящее семейное счастье в эти три года, пока их не разлучила война.
- Помни меня, Ксана, и береги дочь, глаз с неё не спускай! - Сказал Натан на прощанье, уходя на фронт.
А через месяц был налёт вражеских бомбардировщиков на их хутор. Оксана только и успела схватить дочь, а из вещей сорвала со стены фотографию мужа, спрятав её на груди под одеждой, и выбежала из хаты с ребёнком на руках…
Она очнулась от воспоминаний и несколько минут лежала неподвижно, потом развязала свой дорожный узелок, вынула фотографию Натана и стала пристально смотреть на неё. Натан в цыганской одежде, стоял как живой. Оксана, потеряв счёт времени, пристально смотрела ему в глаза, и вдруг он улыбнулся, или ей только это показалось? Что-то тёплое прикоснулось к её бедру, она вздрогнула и обернулась. К ней пробралась Глашенька и тоже смотрела на фотографию.
- Па-па,- пролепетала она.
- Ты помнишь папу? - спросила Оксана.
Девочка закивала своей курчавой головой.
- Хорошо, что она будет помнить отца. - думала женщина. - Но почему будет?!! - спохватилась она, испугавшись своей мысли.- Натан вернётся,обязательно вернётся, он такой ловкий и умный, его не могут убить! А вот Глаша… Если она помнит отца, то и бомбёжку запомнит на всю жизнь.
Так и получилось Глаша росла свободолюбивой девочкой с твёрдым характером, но замкнутая, как зверёк, в норке своей души. Никогда никому не верила на слово. Своими чёрными с поволокой глазами она насторожённо смотрела на мир, как будто ждала от него какой-то пакости. С детьми своего возраста у неё отношения не сложились, и часто она одна, перейдя вброд небольшую речку, убегала в лес и
пропадала там иногда до ночи. Тогда Оксана от тревоги не находила себе места. Не помогали никакие материнские уговоры и угрозы. Глаша выслушивала упрёки, принимала наказания, но делала по-своему.
В трудные годы войны Оксана работала поварихой в яслях, что давало возможность держать при себе маленькую Глашу, и они в то время не голодали.
В районном центре Оксана оформила утраченные документы. Дочку она записала на свою девичью фамилию: не хотела, чтобы в селе знали о её цыганском происхождении, и теперь Глаша числилась как Глафира Анатольевна Кириченко.
Годы шли, война была уже за пределами России. Оксана хотела было возвратиться в родную станицу, но оказалось, что такого населённого пункта уже не существует. Вот уже и праздничный день победы миновал, а Оксана всё ждала, что Натан разыщет их и приедет.
- Скоро наш папа приедет, - как-то сказала она, когда они с дочкой рассматривали его фото.
- Не приедет, - печально ответила девочка.
- Почему?!!
- Смотри, мама, у папы глаза умерли, его больше нет.
Оксана долго вглядывалась в фото мужа, смотрела ему в глаза и ждала, что он улыбнётся ей, как когда-то. Но Натан смотрел с фотографии как-то отчуждённо, и Оксана, зарыдав, упала на кровать.
Услышав плач, к ним заглянула соседка Полина. Она была ровесницей Оксаны, и женщины так подружились за время войны, что чувствовали себя родными сёстрами.
- Что случилось, Ксана? Уж не похоронку ли получила?!- воскликнула она, увидев лежащую на столе фотографию Натана.
- Чует моё сердце, что его нет больше на свете, - сквозь слёзы произнесла Оксана, да и Глаша по глазам его узнала, что его нет больше.
- Да зачем ты веришь глупому ребёнку?!
- Я больше не ребёнок! - возмутилась Глаша. - Я осенью в школу пойду! А на фотокарточке глаза не врут, кто живой, а кто - нет!
- Ишь ты, ведьма какая нашлась! Сейчас принесу фотокарточку своего мужа, а ты узнай про него!
Полина быстро сбегала домой и принесла фото своего мужа, погибшего в первый год войны.
- Вот, смотри, колдунья!
Она положила фото перед девочкой, пряча за спиной похоронку.
Глаша внимательно всматривалась в лицо незнакомого мужчины, изображённого на фото.
- Этот дядя живой,- наконец сказала она, - только он сейчас в неволе.
- А это что?! - Воскликнула Полина, вынимая из-за спины похоронку.
Глаша, хотя и умела уже читать, но прочесть документ ещё не могла, хотя по внешнему виду она догадалась что это такое.
- В первый год войны убили моего Петеньку! - заплакала соседка.
- Тётя Поля, не верьте этой бумажке, - приговаривала Глаша, гладя Полину по руке, - вернётся он, только не скоро, и болеть будет.