Такая работа
- Подъём! Боевая тревога! – гаркнул я в микрофон и стал наблюдать по монитору, как подростки стали спешно натягивать на себя бронекостюмы, хватать шлемы с полки, разбирать бластеры из сейфа и проверять заряд батарей. Потом диагностика прибора радиационной защиты, потом беглый осмотр содержимого походного рюкзака.
Наконец, ровно через три минуты, построились в шеренгу возле шлюза. Все десять человек. Шлем под мышкой, рюкзак за плечами, кобура с бластером на правом боку, футляр с генератором антирадиационного поля на левом. В глазах подростков задор и решимость. Не понимают, глупые, что будет большой удачей, если назад вернётся хотя бы половина из них. Всё потому, что жизнь сполна оценить не успели, и в смерть не верят. А близка ведь смертушка. Всего в получасе ходьбы. И всё. Не воскреснешь, не переиграешь. И самое противное—на показ умрут, в воспитательных целях для тех, кому повезёт вернуться. Чтобы ненависть к Алифийцам взрастить. Пришельцы только на Поверхности хозяйничают, а в убежище года три как не проникают. Хозяйничают громко сказано. Патрулируют. Сиди себе под землёй, картошку жуй. Они даже нам мирный договор предлагали. Двадцать процентов земных ресурсов в обмен на безопасность. Это с учётом, что мы ударили по их базе первыми. Случайно нашли базу Альфийцев на одном из астероидов и ударили. Мол, лучше мы их на астероиде, чем они нас на Земле. При этом Альфийцы давным-давно знали о человечестве, но до случая с базой нападать не собирались.
Надо отдать должное пришельцам. Войны они не хотели. Просто разгромили наш гарнизон на Марсе, и потребовали скромную компенсацию за уничтожение их базы. Но человек же существо гордое. Мы взорвали флагман альфийского флота. И понеслось. Следующий удар был уже по космодромам Земли, дальше—по стратегическим предприятиям военной промышленности. И, наконец, по крупным городам. Кстати, в сельской местности безопасно и сейчас. Пролетит истребитель раз в неделю, и, если не пальнёшь в его сторону, живи себе.
Но мы же гордые. Мы грезим Победой и Отмщением, хотя давно могли договориться о мире. Поэтому в сельской местности живут только женщины, старики и мальчики до семи лет. В семь лет мы забираем мальчиков в Катакомбы, чтобы делать из них бойцов для Великой Победы. Им же вливают в уши, что это Альфийцы напали первыми. Сам я и вливаю. За хорошие деньги, между прочим. Рассказываю сказки о зверствах Альфийцев в отношении женщин и детей. Мол, похищают, морят голодом, пытают, унижают. И пацаны верят, пацаны готовы зубами Альфийцев рвать. Чистой воды безумие, за которое мне хорошо платят. И с какой стати мне рассказывать им правду? Чтобы потом меня и всех моих подопечных расстреляли за измену Родине? Нет уж, спасибо. Это как-нибудь без меня. Жена и двое детей. Кто их кормить будет, если со мной что-то случится? Да и таких денег нигде больше не заработаешь. Так, что придётся запихнуть свою совесть куда подальше, и сводить этих пареньков на убой. Правда, и я смертный, и я могу не вернуться. В этом я с пацанами наравне. Тут уж кому повезёт.
- Здравия желаю, товарищи бойцы!
- Здравия желаем, товарищ Наставник! – грянули подростки.
- Отряд Наставника Кропоткина попал под обстрел. Наставник и семеро бойцов убито. Трое ранено. Так, как ситуация на фронте сложная, то спасения раненых доверено нам. Наша задача—совершить пятикилометровый марш-бросок, забрать раненых и вернуться в Катакомбы. В бой с противником без команды не вступать. Мне не нужны подвиги, товарищи. Мне нужны спасённые жизни наших братьев по оружию. Вопросы есть?
- Никак нет, товарищ Наставник!- заметили хором.
- Отлично. Двигаемся перебежками по тридцать-сорок метров. При появлении истребителя замираем на месте. Воздушная ситуация будет у вас на забрале шлема, метка пункта назначения там же. Доверяйте компьютеру и будьте хладнокровны. Вперёд, - я одел шлем.
Курсанты сделали то же самое. Шлюз открылся, и мы запутанными коридорами двинулись к блокпосту. Лабиринт менялся каждый день, а информация о пути к блокпосту и обратно была доступна только командирам отрядов. Впрочем, эта предосторожность была излишней. В Катакомбы Альфийцы не лезли. Они бы и по нашим пацанам огонь не открывали, если бы не особые задачи юных бойцов—сбить пару-тройку истребителей. Для поддержания боевого духа, так сказать. А если в Альфийца выстрелить, он даст залп в ответ. Непременно. У них строгий приказ отвечать на агрессию.
А линия фронта и радиационное заражение местности это байки для курсантов. Никаких территорий на Земле Альфийцы не захватывали и ядерного оружия не применяли. Боевые лазеры это да, но лазеры окружающую среду не загрязняют.
Наконец, появился квадратный бруствер. Бетонные блоки были покрыты зеркальными пластинами. Дула мощных бластеров щетинились во все стороны. И укрепления эти были отнюдь не против Альфийцев, а на случай бунта курсантов.
- Стоять! Руки в гору! – прогремело в наушниках.
- Отряд Зелинского. Десять курсантов и Наставник. Держим путь на Поверхность. Лицензия десять дробь сорок два, - остановившись, сообщил я.
- Радиационный фон триста процентов от нормы. Выход разрешаю. Сообщу о вас зенитчикам. Пусть прикрывают. Горизонт три километра. Давайте в шлюзовую камеру, - сказал грубый голос в ухо.
Отошла в сторону бронированная дверь. Все одиннадцать разместились в тесном тумблере. Закрылась дверь внутренняя, открылась внешняя.
- Шипов открывающий, Синица замыкает. Интервал десять метров. Пошли, - приказал я, и стал взбираться вверх по бетонной лестнице.
- Значит конец, товарищ Наставник? – спросил курсант Баев на особой частоте. Так, что другие наш разговор слышать не могли. – Когда мы вернёмся, нам останется недели две-три, да? После такой-то дозы.
- У вас генератор антирадиационного поля работает, Баев?
- Работает. Вот только говорят…
- Отставить! Если работает, то любой фон по боку, - я перешёл на общую частоту. – Следите за метками на забрале. Там и конечный пункт, и каждый из нас, и истребители противника, если будет атака. Горизонт обнаружения три километра. Так, что врасплох нас не застанут. Пошли.
Бойцы один за другим стали подниматься по лестнице на проспект. Если бы мы захотели, то город продолжил бы жить. Но мы его бросили, как тысячи других городов, и ушли в Катакомбы. Невозможно было жить мирно и ненавидеть Альфийцев. Или-или. Мы выбрали ненависть.
Дома зияли пустыми глазницами окон. Просто мародёры сняли все рамы, и хорошо поднялись на продаже стекла. Тут и там стояли брошенные легковушки и автобусы. Между тем, как грузовики продолжают спокойно ездить по дорогам Земли. Но о том, что Альфийцы безудержно не уничтожают всё, что движется, знают лишь единицы. Как и о том, что продовольствия, медикаментов и снаряжения у нас достаточно, а дефицит создаётся искусственно. Конечно, когда-нибудь этот мыльный пузырь лопнет, но только без моего участия. Я пас, ребята. У меня семья. Я лучше вот этих молокососов на убой отведу. Ничего личного, пацаны. Такая работа.
Повсюду были видны следы погромов. Частенько попадались искалеченные труды. Это уж группы особого назначения постарались. Сразу после начала войны, для достоверности. То же касалось и взорванных домов. Подорвали специально, вдоль курсантских троп. Доберётесь до окраин, и обнаружите целёхонькие районы. Целёхонькие и необитаемые. Не считая мародёров и бунтовщиков. Однако, если мародёры с их шутовскими костюмами химзащиты отлично вписывались в фальшивую картину мира, то бунтовщики всё портили. Они знали правду, и это было проблемой.
- Метка на три часа. Удаление сто метров. Неподвижная, - заметил Костерман.
- Принял. Выдвигайтесь на цель, Костерман. Уничтожить. Прокрою, - командовал я.
Пришлось уйти с проспекта, что вёл прямо к остаткам отряда Кропоткина. Других вражеских меток на забрале не было, поэтому я побежал. Но Костерман добрался до цели первым.
Маленький, лысый старик. В каких-то обносках, без спецодежды. Из бунтарей, что в своё время отказались покидать город. Часть эвакуировали в Катакомбы, часть—в сельскую местность. А кто-то вообще никуда не поехал. Мол, радиации нет и Альфийцы их не тронут. Жрут теперь кошек, крыс да собак.
Первый выстрел был в Костермана, второй—в старика. Здоровый человек без спецодежды. Тут бы сказке о радиации и конец. Ничего личного, боец. Я просто следую инструкции, работаю.
- Это был мародёр. Мы потеряли Костермана, - бросил я в эфир. – Смотрите в оба, бойцы. Мародёры по одному не ходят, а метки иногда появляются с опозданием. Проспите и конец, - я переключился на частоту ракетного дивизиона. – Шестнадцать дробь девять. Пощекочи орбиталку Альфийцев, Разин. У меня курсанты. Сам понимаешь.
- Будет тебе истребитель, - Разин отключился.
Сейчас ударит по орбитальной базе Альфийцев, те разошлют патрули, и будет нам шоу. Я врубил частоту мародёров.
- Сдам шесть стульев. По червонцу за стул. Сейчас в конце проспекта. Двигаемся к автовокзалу. Примите?
- Можно, - ответили на том конце.
- Метки на три часа. Четыре штуки. Дистанция триста метров, - заметил Шипов.
Пришли, родимые. По ваши души пришли, курсантики. Уж извините. Они вас отстреливают, мы им за это платим. Вон в маскарадные костюмы химзащиты наряжаются, чтобы заработать.
- Это мародёры. Дугой выдвигаемся к целям. Огонь на поражение, - приказал я.
Выдвинулись, стали окружать злодеев. Синица ударил первым. Осталось трое.
- Они укрылись в доме. Чапаева десять, где-то наверху. Хотят нас из окон поснимать, - заметил Коваль. – Снял одного.
Одна вражеская метка исчезла. Каких идиотов сюда прислали, что не могут положить даже одного курсанта?! Только я об этом подумал, как метка Беспалыхз погасла, а после и метка Зуева. Пожалуй, хватит с парней. Альфийцам на полдник тоже надо оставить.
- Не высовываться. Сам, -приказал я.
Самое время размяться. Плохе стреляете вы, расстреляют вас. Кто обещал, что не трону мародёров? Заплачу их главарю—да, но чтоб не стрелять в них—такого уговора не было. Первого снял в окне. Потом бросок по лестнице. Второго положил на четвёртом этаже в спину. Пусть уважают, молокососы.
- Чисто. Возвращаемся на маршрут, - распорядился я.
,
Пот лился градом. Старею. Хотелось сбросить с себя и шлем, и защитный костюм. Всё равно костюм против альфийского лазера бесполезен. Однако, нельзя. Надо поддерживать дурачкий миф о высоком радиационном фоне. Приходилось потеть и терпеть. Сжав зубы, рысью бежать вперёд.
- Ускорились. До воздушного патруля пара минут. Надо добраться до ребят Кропоткина и переждать там, - командовал я.
- Воздух на шесть часов! – гаркнул Синица. – Не шевелиться!
- Залп! Отомстим за товарищей! – приказал я.
Грянуло из четырёх стволов. Истребитель взорвался в воздухе. Что ж, смертный приговор всем нам подписан. Альфийцы такое не прощают. Сейчас прилетит звено из трёх истребителей и зачистит тут всё к чёртовой бабушке.
- К конечной точке, живо. Берём раненых и тащим в Катакомбы. Бегом, без остановок. Сейчас прилетит альфийское звено, - предупредил я.
Добежали до точки. К тому времени из отряда Кропоткина в живых остался только один. Вкололи стимулятор, уложили на носилки, понесли. Всё бегом. Честно говоря, я не ожидал, что мои парни собьют истребитель. Обычно плазма, натыкаясь на защитное поле, обтекает корпус. И истребителю хоть бы что. А этот какой-то хлипкий оказался. Или не рассчитано поле на залп из четырёх стволов?
- Звено, на шесть часов. Удаление километр, приближается, - заметил Синица. – Зачем мы трогали истребитель, Наставник? Мы же одной группой без прикрытия шли. И что теперь?!
- Отставить панику. Всем замереть, - приказал я.
- Мы у них на радаре! Крышка нам!
Прав был Синица. Тепловой след не спрячешь. Замерли для порядка. Кто за машиной, кто к стенке прижался. Я прилёг рядом с трупами каких-то оборванцев. Меня первого и зачистили….
…- Увереннее. Хвостами не дрожать, - первую пару рук капитан альфийцев скрестил на груди, вторую заложил за спину. Он ходил взад-вперёд мимо шеренги из шести курсантов. – Только что люди сбили истребитель с вашими ровесниками, и вы должны за это отомстить. В указанном квадрате не должно остаться ни одного человека. Вложите в этот удар всю Эрго, и вернитесь на корабль просветлёнными. Так, как только на войне самец может познать своё Эрго. А без Эрго вы не самцы, вы—бесполезное оно. По машинам.
Курсанты побежали к истребителям. Устроились в креслах, захлопнули фонари кабин, запустили двигатели.
А капитан побрёл из ангара прочь. Устал он рассказывать сказки про Эрго, устал отправлять курсантов на смерть. Ох, уж эти войны, тщеславия ради. «Нет никого лучше Альфийцев. А если есть, уничтожь». Если Земля была относительно безобидна, то с Эоса возвращался один боец из четырёх. Но кто такой капитан Люль, чтобы что-то менять? В конце концов, у него три жены, две дочери, семеро сыновей. Кто их прокормит, если не Люль?
Поэтому подбери хвост и терпи, Люль. Такая работа.
Алексей Беляев 2018-06-06