А над городом живет Бог.
Сорок тысяч лет – и все сам.
И, конечно, если б он мог,
Он бы нас с тобой отдал нам…
«Если в городе твоем – снег...», Андрей Макаревич.
Тихое «ква» ВКонтакта заставило встрепенуться. Сердце подпрыгнуло, забилось птичкой в клетке из ребер. Наружу, туда, к нему! Будь у сердца ножки и ручки, выпрыгнуло бы и побежало, уцепилось, держало и никогда не оставило…
«Ну что, опять вот так, да?» – отметила Даша, мысленно обращаясь к сердцу как к живому, не слушающемуся, неподвластному никому существу. Маленькое, вечно тревожащееся. Каждый раз, когда Даша находилась за компьютером или держала телефон в руке, сердце дергалось в надежде, что сообщение от него, а порой аж заходилось, давяще и с чуть заметным покалыванием. Это когда особенно сильно скуча… ла. Даша. Или скуча-ло? Сердце. Вот и сейчас екнуло, бедное.
– Привет.
Спокойное, безразличное, сердитое, усталое – «привет»… Ну какое же, Господи? Она в подобных случаях боялась отвечать – вдруг попадет не в настроение. Лучше минутку выждать, посмотреть, как да что.
А настроение в течение разговора последнее время у него менялось на глазах.
– Привет.
Написала, пальцы замерли над клавиатурой. Ни дать ни взять птицы, распластавшие крылья в небе над пропастью. Клавиши – острые камни, написать – рухнуть-разбиться. Что писать? Подушечками пальцев тронула черные кубики. Что писать…
Молчит.
Она помешкала немного и добавила скобочку. И еще. Одной вроде мало, целую строчку – наивно и стыдно, две – в самый раз. Решилась заговорить снова:
– Привет, как ты?
Вот, самое оно. Нейтрально и видно, что волнуется, переживает. Спрашивает, как он. И намерена продолжить разговор.
– А... так. Нормально.
– Хорошо…
– У тебя?
– Тоже хорошо.
Пауза.
– Что делаешь? – и добавила две скобочки.
– А… ничего.
Ничего...
Разговор не клеился.
Она замерла, глядя в экран. Стиснула ладони. Опять не получится, наверное.
– Вот, пришел недавно.
– Где был?
– Да так.
– Так, – и три скобочки, развернутые в обратном направлении, грусть то есть, в ее, Дашином, случае – печаль. «Улыбка вниз» скобочками на экране, такая же – уголками губ – в реальности.
Даша замолчала. Он тоже.
Тут или ушел? Ушел… зелененький кружок у аватарки исчез.
– Ушел? – и зачем очевидности уточнять, а?..
Нет, на удивление моментально появился:
– Не, тут. Отвлекают.
– Потом поговорим?
– Не, ну… занят, да. Немного. Потом напишу, ок?
– Хорошо, конечно.
Она, всхлипывая – хорошо, что не слышит! – поставила кучу нормально «улыбающихся» скобочек – от души, не жалея. Вместо слов. Лучше, чем ничего. Лучше, чем правда. И, не думая ни секунды, вышла из ВКонтакта. Не напишет уже.
А завтра тяжелый день. Еще отчет надо – но нет сил никаких. Даже смотреть не хочется, тошно. То-о-ошно! Лучше спать – может, если рано встать, получится немного поработать.
Даша побродила по квартире, потыкалась туда-сюда без толку. На кухне открыла холодильник, но есть не стала. Не хочется. В спальне мелькнула мысль достать на завтра что-нибудь красивое – открыла шкаф, посмотрела и закрыла. Утром найдет. Нет настроения. Какая разница, в чем идти. Он все равно не видит.
Легла спать с тяжелым сердцем, порываясь проверить интернет с телефона. Но удержалась – зачем себя так мучить. Ну, увидит, что не написал, или увидит, что написал что-то такое… стандартно-никакое…
Уткнулась носом в подушку и дала волю слезам.
Уснула, на удивление, быстро.
Утром первым делом Даша потянулась к телефону. Ничего. Ни-че-го-шень-ки! Нет, ну... сообщения во ВКонтакте, фейсбуке-и-так далее есть, но не от него. Больше в сеть он не выходил. Ну и ладно, что сделаешь.
Сегодня ей снова снилась большая белая птица. Правда, нет таких на свете… У птицы была голова с небольшим плотным клювом, черные глазки так и зыркают туда-сюда. Недлинная шея, приличная тушка и невероятно-непропорционально-огромные крылья. Птица летала над городом, кружила, парила, а из крыльев сыпался, сыпался, сыпался снег…
Даша захлюпала носом. Нет. Не плачет же, черт, а… Снова платок в кровящей жидкости. И так каждый раз, стоит понервничать – голова болит и кровь носом идет. Что за дела?
Собираясь, Даша положила телефон на полочку в прихожей. Потом, перед выходом, в сумку бросит, а на работе разберется со входящими. Там большей частью по делу.
Снова мелькнула и погасла мысль выудить из шкафа что-нибудь этакое. А зачем, спрашивается? Даша пожала плечами, достала черную водолазку и темные брючки с пиджачком. Удобно и думать не надо. Максимум стиля и минимум сил.
Волосы стянула в хвост, вгляделась в отражение в зеркале. Как всегда, бледная, чуток осунувшаяся, обыкновенная – ни красавица, ни уродина. Половина города таких. Да что города – земного шара. А приодеть, накрасить, еще если блеск в глазах – то очень даже ничего. Нет блеска только, в этом все дело. Даша ярко накрасила губы. Так-то лучше, от глаз отвлекает. И даже неплохо, интересно вышло… Нормально. Пойдет.
Вот и вся нехитрая подготовка на работу. Никаких побрякушек, ничего... Вот если кулончик на шею. А то совсем тоска… такая тоска.
Ничего не хочется.
У Даши был его номер телефона – на крайний случай. У него был ее телефон. Обменялись они и адресами когда-то, но общение заладилось именно во ВКонтакте. Так удобнее – телефон всегда под рукой. Милые картинки, шуточки и смайлики, поцелуйчики и рожицы... все там. Говорить не всегда можно – с работы попробуй, помилуйся или поори в кабинете, а ВК маякнуло – можно тихонько глянуть и ответить.
Так и повелось. Так и общались.
– Ну, а ты опять в своем компе сидишь? – интересовалась мама, когда Даша приезжала в гости. – Сколько можно, с кем общаешься, ты хоть знаешь?.. Там маньяки может, а?
Ну, конечно. Толпой и все по ее душу.
– И чем ты там занимаешься? Вот зачем это надо?
– Ма, ну, работа у меня такая. Что я могу сделать?
И это была правда. Ни мать, ни отец не понимали, как так можно жить, что за необходимость постоянно отправлять в инстаграм фотографии, писать в соцсетях и выдумывать вдохновляющие посты для сообществ – а у Даши это часть работы. И никуда не деться. Пиар есть пиар, пропади на пару дней – интерес падает. А мама с папой по старинке телевизор смотрят. Новости, все такое... говорят – видела, мол, слышала? Да в курсе, в курсе. Раньше них. Новости в интернете читать проще, вон паблики городские – галдят, друг друга перебивают. Ленту с утра открой, там уже все, что в городе произошло, да и в мире. Телевидение дублирует свои же каналы, а то и цитирует и обсуждает то, что в интернете происходит. Утром, под кофе, новостную ленту полистать – просто работа! Нет, это у родителей называется «сидеть в телефоне».
А Даше надо быть в курсе новостей.
Про внерабочее общение Даша старалась родителям особо не распространяться.
Слава Богу, интернет давно уже воспринимается как средство коммуникации, СМИ, обеспечивает возможности карьерного роста. Сколько курсов, методик, семинаров и вебинаров, важного, необходимого в профессиональной сфере, ценнейшей информации и возможностей для реальных поездок и обучения за границей, да блин! Золотое дно при умелом использовании. Интернет – как и вся жизнь. Есть энциклопедии, есть журналы для женщин. Есть Дом-2, а есть артхаусное кино. И так далее… А идиотов и в реальной жизни валом.
Дашины родители старались «сохранять верность традициям», с учетом, что сами общались с родственниками по скайпу. Немножечко смешно и мило. И так они прогрессивные – ходят на выставки-концерты, дома не сидят. Но в этом и проблема, в том, что ма и па были такими активными. Всюду пытались найти Даше подходящего мужа – шутка ли, скоро тридцать дочке, а она не замужем. И не встречается ни с кем. Времена, конечно, другие – но для родителей они остались прежними. Ну, сколько можно, а?
Да весь интернет полон правилами-заметками о том, как отшивать тех, кто лезет с вопросами – отчего такая, как ты, не замужем, есть ли кто у тебя, встречаешься ли с кем, что себе думаешь – детей пора. И «так когда ты найдешь себе кого-нибудь?»
Можно подумать, так и ждет на перекрестке ее половина, стоит с табличкой «Даша, это я!» Нет конечно. Но маму с папой же не отошьешь. Пристающие с вопросами на-до-е-ли, нету сил. До такой степени, что Даша периодически черпала вдохновение в недостатейках о том, как правильно отвечать на подобное и не чувствовать себя ущербной. Обалдеть, сколько таких, как она – тридцатилетних да не замужем. Неужели все так мучаются?
Все считали, что у нее нет никого. Но это половина беды.
Проблема в том, что ее человек у нее был.
Как-то не сложилось у Даши с поклонниками. На работе не женатых мужчин рвут на части – и как они, бедные, выживают? Все, от молодых до леди в возрасте, с ними заигрывают. Нет – так голову дурят, придираются или занудствуют, покоя не дают. Тут Даше ловить нечего. Скандалов она не любила, характер не тот. Бороться – наверное, не умела. Всегда казалось, что если человек нужен один другому, то бороться не надо. Не с любимым же за него самого! Бороться – это если внешние силы против.
А у них преград-то и нет вроде. Как виделось Даше, вполне могли переехать – или она к нему, или он к ней. Только не получалось.
Даша думала. Столько думала, что с ума сойти можно было.
Познакомились они в сети случайно. Перекинулись парой слов перед Новым годом. Даша тогда с корпоратива пришла, веселая. Написала что-то на странице у себя – игриво-радостное, ей ответил незнакомец – зацепило его брызжущее искристое заявление мол, люди, Love is all around и счастье рядом, надо быть добрее друг к другу и любить, и All you need is Love & She loves you, yeah, yeah, yeah, любовь, мол, она есть, надо только позволить сердцу любить...
Никого у Даши на тот момент не было, и никакой конкретной любви, просто настроение такое – хоть бери ладошками и плескай вокруг, чтоб хмурым никто не остался ни в коем случае! Хороший вечер был. Посидели, натанцевались, надурачились, оторвались от души. Нет, пили не много – а вот песни горланили, да и плясали так, что в конце концов с подружкой туфли поскидывали и босиком фигуры выделывали такие, что народ диву давался – вот и…
Он, новый знакомый, другим был. Заду-у-умчиво-созерцательным. Наблюдал со стороны, как она носится по страничкам в соцсетях и сыпет вдохновляющими цитатами, музыкой, постами-восторгами… И снег кругом, и новогоднее настроение, ну и что, что снег – только виртуальный… Прямо Золотая девушка, что перину госпожи Метелицы вытряхивает – и кругом новогодье, радость, веселье, снег… Так и говорил ей, что пришел на снег. Даша смеялась… Подписался на нее везде, а она удивлялась, глядя, как он появляется в заявках в друзья на фейсбуке, в инстаграме, твиттере, ну, добавила… в конце концов в личку перебрались.
Она, веселая, смешливая, с удовольствием болтала, даже заигрывала. Ну, а что? Баловство, так, вообще ничего. Как на улице незнакомцу улыбнуться, пока транспорт ждешь, и разъехаться в разные стороны. Не более.
Назавтра и забыть забыла бы, но он ей написал. Ласково так: «C добрым утром, котенок-игрулька. Ты на самом деле такая, или это аттракцион неслыханной котенковости? Скажи, что такая!»
В вопрос был заложен ответ, да разве она об этом думала? Ответила. Побегала по дому, на работу собираясь, еще ответила. Потом он появился на пару минут, когда в пути была... Потом на работе парой фраз перекинулись.
А потом пропал. А она ждала. Черт, как ждала же! Так хотелось снова поговорить! Просто поговорить – и все! Посмеяться, поиграться, позадираться чуточку. Начальник наорал, она расстроилась. Обидно до слез, совсем по-детски, и так захотелось ему написать и пожаловаться! И написала, а его не было, и стало еще обиднее.
А когда совсем отчаялась, устала ждать и стала забывать, явился. Тихий такой, печальный. Даша предполагала повыпендриваться слегка – глупо права качать в интернете, и с малознакомым человеком, но порывалась. Он на ее сарказм не повелся, зато извинился, сказал, что проблемы на работе. Не сказал, какие. Сказал, что было тяжело и устал ужасно. Она пожалела. Посочувствовала. Ну, плохо же человеку… и так совпало – проблемы на работе и у нее, и у него… ну а подробности – лишнее.
А что умудрилась соскучиться – не сказала, он же ничего не обещал. Оттаял потом – говорил, что отогрела, «теплая снежная девушка». Так говорил, словно они друзья давние и сердечные – а ей было так легко! И тогда играться, и сейчас – посочувствовать. Бывает – появляется кто-то, и ты понимаешь, что вы на одной волне. И спокойно, и доверчиво, и хорошо, и темы общие находятся. Не боишься показаться ни смешной, ни глупой, ни малообразованной. Вот какая есть – внутри, которую показать страшно, вдруг не поймут? Обидят. Посмеются. А тут не страшно! Тут – свой! А иной-то годами рядом, живет, работает, а общаться – как камни ворочать.
Даша жила одна. Квартирка маленькая, однушка, зато в центре и в месте красивом – в сторону от проспекта, а за рядом домов деревья высокие, и дворики уютные, так хорошо… На месте не сидела, приходила поздно, а тут стала домой спешить. К нему.
Когда он был, конечно.
Как же все странно, чудно и ново! Дашка никогда не общалась так в сети. Воспринимала интернет как дополнительные возможности, кусок жизни, но все эти вирты-флирты… это не для нее. Она девушка серьезная! А тут… Он говорил – словами как перышками касался. И незаметно, и ненавязчиво, и ласково, и чуть-чуть щекотно. На языке, на кончиках пальцев отзывалось, покалывало, и внутри сладко трепыхалось – Даша посмеивалась поначалу, бабочек в животе интернетовских вспоминала. А он опять пропал, она думала, думала, как он, что он…
Даже фамилии его не знала. Вот не появится в сети – и все, попробуй, отыщи.
А проще – забудь.
Ничего, конечно, перемелется – мука будет…
С учетом того, что жили они друг от друга далеко, на просторах одной, но необъятной страны, все могло бы и закончиться вот так. Но он снова появился, а Даша в тот момент собиралась перейти из отдела в отдел, на повышение, и с радостью рассказывала обо всем, что происходило. В красках и подробностях. О том, как тяжело – на нее косо смотрят. О том, что на новую должность – страшно, хотя и хочется. Советовалась. А когда первый рабочий день на новом месте прошел, домой летела – встретиться, рассказать!..
А он не пришел.
Вот тогда она впервые из-за него плакала. Всерьез – от обиды, разочарования, бессмысленного ожидания и от того, что придумала столько фраз, которые обязательно – обязательно! – надо сказать. А некому.
Как взяли и кусок от нее, от Дашки, отрезали – причем тот, без которого жить-функционировать можно, а радоваться – никак. И, кажется, радость никогда уже не вернется. Ничего не сделаешь. Просто жить, но такая тоска-печаль от невозможности хоть что-то изменить и повлиять на ситуацию, хоть волком вой. Воздух, дым, эфемерно все… развеялся, растаял, как… как… снег. И нету, все.
А потом понеслось.
«Открывался» он медленно, со скрипом. После каждого откровения обычно пропадал на несколько дней – словно сомневался, стоило ли?
Возвращался. Вот это было дороже всего. Значит, не раскаивался – и Даше становилось хорошо, словно на морозе взяла в руки котенка и за пазуху посадила – и ему тепло, и ей – урчит, меховое мягкое чудо, и мурчанье прямиком в душу направляется.
Понемногу о себе рассказывал, по крошечке. Так картинка и сложилась – ровесник, директор сети маркетов цифровой техники. Страшно занятой человек и именно поэтому – не под своим именем в сети:
– Пойми, Дашик, хочется хоть немного свободы. Cобой быть, без оглядки на всех.
Дашка гордилась маленькой тайной – он – тут – ее, больше ничей! И никому не хотела о нем рассказывать. А чуть позже поняла, какая это тоска.
Он много знал, разбирался в литературе, цитировал Рабле и Кафку. Последнего сильно уважал. Когда говорил «…я завидую молодым. Чем старше человек становится, тем больше расширяется его кругозор. А жизненные возможности становятся всё меньше и меньше. К концу остаётся один лишь взгляд, один лишь выдох. В этот момент человек, наверное, оглядывает всю свою жизнь. В первый и последний раз», – ей казалось, что он может быть старше, чем говорит. Но это не имело значения. Скорее, Даша боялась, чтобы он не оказался совсем мальчишкой.
Они обменивались фото. Правда, детскими с большей охотой. Нет, Дашкины он любые смотрел с удовольствием, а вот свои взрослые показывать не спешил – прислал пару невразумительных. На детских он был таким трогательным! А на взрослых толком не разглядеть.
А еще они часто говорили о том, что у него нет снега. Чаще всего снега на Новый год просто не бывает. И на Рождество тоже не будет.
Увы.
Если в городе твоем – снег,
Если меркнет за окном свет...*
А у Даши зимы всегда были снежными.
«Я желаю тебе снега» стало мантрой, тайным знаком, интимным прощанием и словами, произносимыми друг другу в любые праздники. Она желала ему снега даже летом! Мягкого и нежного – чтобы уснуть. Неожиданного – чтобы проснуться.
– Доброй ночи, желаю тебе… Окунуться с головой в снег! Вот тебе! Да! Внезапно! Проснулся и с кровати в снег – бух!!! По уши!
– Ах ты, вредина! А вот я тебя…
Он делал вид, что сердится, и делал вид, что подбирается и засовывает ей за ворот пригоршню виртуального снега. И на самом деле было холодно, и ледянящие щекотные струйки текли по спине… как будто. То, что происходило в Дашиной голове, было ярче реальности. И ощущалось физически. Поначалу это казалось странным, неправильным, страшным. Но бороться с тем, с кем тебе хорошо – вопиющая глупость…
А снега у него все равно не было.
– И тебе снега, Дашушик-игрушик, – говорил он, и у нее снег был. На душе становилось теплее и тоскливее – словно весь снег он отдал ей, настолько снежными у нее выпадали последние зимы.
Каждый год. У нее снег был, у него – нет.
На тот Новый год она загадывала, чтобы у него выпал снег.
И чтобы он остался с ней. Он, Темка, конечно – не снег. Темка…
Она и так жила с широко открытыми глазами, а теперь виртуальность впечаталась в сознание, и он всегда был рядом. Словно на самом деле видела, не видя. Не знала, чего хочет – страшно, когда счет пошел на годы, мечтать о том, чтобы наконец встретиться. Он может оказаться совсем не таким, каким привыкла его рисовать мысленно. А что, если образ, который там, внутри собственной головы, не верен, и на самом деле он – другой?
Не строен, а упитан, не шатен, а блондин или брюнет, или вовсе – лысый, может, он не красив – но это ерунда, сущая ерунда, она-то привыкла к такому, какой он в душе. Дашка, между прочим, тоже не Мисс мира.
А может… он старик или у него не в порядке со здоровьем… Только не это. Что угодно, пусть будет каким угодно, только пусть будет здоров!
И еще, желательно, не женат.
С этой мыслью Даша ложилась спать.
Последнее время он стал сдержанным и сухим. Отстраненным ужасно. Чем-то делиться перестал, и, если она раньше ждала его «добрых утр» и «добрых ночей», спешила домой с работы, к нему, он спешил к ней, обсуждали все, что происходило за день, сейчас уже нет. Все реже, реже...
Причем отмахивался – мол, извини, некогда. Надо бежать. Куда – не говорил… У них не было общего дела. Дашка знала, что сближает или общее дело, или дети – или хотя бы дом. Ни того, ни другого, ни третьего у них не было.
И в таком варианте быть не могло.
А жизнь катилась по накатанной – работа, которая занимала почти все время, иногда встречи с друзьями-подругами, в гости к родителям – вот и все, пожалуй. А что еще нужно – у Даши был он, и создавалась иллюзия, что они вместе. Почти как настоящие... ну если не муж и жена, то, как минимум, пара.
Только теперь он появлялся буквально на минутку. Ну, а что, так люди тоже живут…
Даша ломала голову – нет, этого следовало ожидать, что отношения сойдут на нет, но не думала, что будет так болезненно. Нашел кого-то в реальности? Нашел другую… в сети? А… это вообще как – с новым человеком в сети начинать отношения? Даша бы не согласилась ни в жизнь. Это же сущий ад, пускать в душу чужого, а вдруг он там «натопчет грязными сапогами»? Cнова проходить все эти «взгляды», «намеки», «игры»…
В реальности еще утомительнее. Зачем, когда есть человек, который – твой, и понимает тебя, и с которым хорошо рядом – пусть и так… черезэкраннорядом. В их виртуальном доме Даша продумала, как комнаты расположены и, конечно, там была большая терраса с видом на море. Туда было здорово прийти после длинного и сложного рабочего дня! И вот, наблюдая, как он прощается, едва «переступив порог», она, сжав зубы говорила: «хорошо, до завтра».
Хорошо, что вообще пришел.
Он пропал в начале декабря. Надолго.
Дашка с тихой грустью думала, а может, у него двое или трое маленьких детей, может же быть такое, а? Пора сейчас такая… горячая, новогодняя. Подарки, елки… вот он и занят. А у нее нет детей. И, если так дело пойдет, не будет. Хотя ерунда какая. Но часики-то тикают… И не притикивают никуда.
Сердце щемило – пока общались активно и каждый день, как только выдавалась свободная минутка, о таком не думала. Хотя он мог оказаться женат и тогда, пару лет назад, а сейчас и подавно. Все проклюнулось так… внезапно. Особенно горько. Мутно в голове, мысли тяжелые, словно камнями голову набила, повернуть трудно…
К врачу пойти, что ли, таблеток попить. Часто стала голова болеть. А если устать-переработаться или понервничать сильно – в глазах двоится.
Он вернулся перед Новым годом – они долго говорили и не могли наговориться.
У него проблемы. Он хотел бы к ней приехать, но не может. У Дашки от сердца отлегло и тут же сжало сильно – почему? Нехорошо стало, словно что-то изнутри просится наружу – живое, хорошее, улететь пытается. Душа, что ли? Как птица мается в клетке. Все-таки он тут, рядом, чтобы то ни было – с ней… И, может, когда-нибудь они встретятся. Вот бы кинуть все и к нему рвануть. Не телом – так душой…
Это было ее заветным желанием.
– А снег у тебя пошел?..
– Эх, Дашка… у меня опять не будет на Новый год снега, – печально прозвучали его слова-буквы.
Тогда она заявила, что приедет к нему и снег захватит, смайликов наставила, а он сказал «нет». Резко так, аж жутко. Даша впервые подумала, что на самом деле мало знает о нем – у него могут быть на самом деле серьезные проблемы дома, на работе, он, черт возьми, может и правда банально женат! Она поначалу всерьёз его не воспринимала. Интернет – средство коммуникации, СМИ и развлечение, как она сама любила повторять. Но проблемка в том, что развлечением Темка для нее перестал быть.
Или вовсе не был?
В любом случае, никому она о нем не сказала. Слишком хорошо помнила, как подняли на смех – мол, виртуальный жених, виртуальный секс, ты еще ребенка виртуального заведи… фигня мол.
На ее памяти четыре женщины нашли счастье в сети. Две на сайте знакомств, и две нашли мужчин случайно. И ничего – все сложилось. Уже много лет вместе.
У них не складывалось.
Говорят, если не складывается – вычти. И ей давно бросить бы все, но чертовски прочное ощущение подруги-жены не покидало. Хотя он, как и прежде, ничего ей не обещал. И даже ни разу не сказал, что любит.
***
Новый год прошел как-то мимо. Долго готовились, все, включая Дашу – и вдруг очнулись, а вокруг первое января.
Праздновала она у друзей. Пресекая весь декабрь попытки привести на новогоднюю вечеринку дюжину холостых парней, к тридцать первому устала так, что просто плюнула на все и расслабилась. Был там, само собой, парень, которого пригласили специально для нее. На удивление, он оказался мил и приятен, и Даша веселилась вовсю.
Новый год... Новый год – странный праздник, его ждут, любят, терпеть не могут, но именно его стараются провести семьей или с теми, кто дорог.
На Новый год они всегда расходились по разные стороны.
Первого она проснулась, потянулась к телефону – разрядился, черт побери! А зарядное осталось дома по той простой причине, что провод перетерся от носки в сумке, нужно новый купить. Она пошла по спящему дому – нигде зарядки не видно, не рыскать же по чужим сумкам и ящикам. Все спали, Даша сделала кофе. Понимая, что «задание выполнено» – Новый год встретили, дальше без нее разберутся, тихонько собралась уходить.
В дверях ее окликнула сонная хозяйка.
– Дашка, ты куда? Рано ж еще!
– Ага, рано. Но я домой пойду, к родителям еще собиралась.
Даша шла по заснеженному безлюдному городу и думала о том, что у него-то снега нет… сейчас бы пофотографировать да ему отправить – а нечем.
Она пришла домой, когда разрывался стационарный телефон. Не успела! Пока разувалась-раздевалась, зазвонил снова. Даша зависла на полчаса, параллельно поставив на зарядку мобильник. Как только он ожил, тут же, не отрываясь от разговора, зашла во ВКонтакт, обратила внимание на то, что на стене – куча фотографий. «Поздравляторы, надо же», – подумала и с грустью отметила, что от него ни слова.
А он в сети был недавно.
Пока добралась до компьютера, был уже день деньской.
Открыла свою страницу и похолодела.
Тогда только и увидела, что друзья опубликовали фотки с празднования.
У нее на стене. Зачем?!
Несколько минут Даша тупо пялилась в экран. На фотографиях все выглядело совсем не так, как было на самом деле. Она, извивающаяся в танце – и поймали же момент: чьи-то руки на ее талии, рядом кто-то вытанцовывает, а она так эротичненько изгибается. Глаза прикрыты, губы приоткрыты призывно. На другой хохочет во весь рот. А вот танцует в паре с кем-то. А, это ж Кирилл, Машки, подруги, муж. Вот черт!!! Объятия, почти поцелуи. Да блин!!!! Что за!.. Это так, оказывается, выглядит со стороны? Да на месте Машки… но черт, черт, черт – они просто танцевали, и это не поцелуй, музыка орала, он просто что-то говорил на ухо. Даже Машка не ревновала!..
А он… что он подумал, если… Темка видел. Наверняка должен был видеть это!
Дашка в истерике кинулась писать, но вовремя спохватилась.
«Это не то, что ты думаешь!» – глупо. Звучит как оправдание, оправдываться – значит, признаться. Он, может быть, вообще ничего не думает. Он, может, и не видел! А как узнать, видел или нет? Не пишет же… и сейчас в сети нет. Может, и не подумал ничего, она зря переживает… Дашка схватилась за голову и мысленно повторяла: «Только не это, только не это».
Что «не это» сама толком не понимала.
А если… и поэтому не написал… господи, как страшно-то. Только бы не начался новый год так!
Как все-таки легче общаться в реальности – можно прийти и закатить скандал, можно вытребовать признание, можно поластиться – любая ситуация проще решается по эту сторону экрана.
Можно просто посмотреть человеку в глаза.
А тут в глаза не посмотришь.
Даже если она напишет, даже если он ответит, что можно прочитать между строк? Разве именно то, что он думает? Как понять, что у него на душе?
А может, она все придумала. Может, мысли бродят и не складываются в одно из-за суеты предновогоднй, самого праздника, послепраздничного отходняка… и вот теперь… переживает, что он не пишет – отсюда все…
Наконец-то она поняла, чего боялась. Даша боялась того, что Темка решит, что ей без него хорошо.
Даша решила успокоиться и подождать.
Он пришел поздно вечером, когда она уже извелась. Сотню раз проверяла телефон, подбегала к компу на каждое «ква». Звук сделала на всю громкость, чтобы не пропустить. У родителей сидела как на иголках, ушла рано.
– Ну, как отпраздновала Новый год? – cпросил. Ни привета, ничего.
– Хорошо, а ты?
– Нормально.
– И я нормально.
– Ага, судя по фото.
«Видел», – Даша похолодела.
– Это не то, что ты думаешь, – все-таки не выдержала она.
– Да я не думаю ничего.
– Нет, ну, правда… не ревнуй, – сквозь слезы написала Дашка, надеясь перевести в шутку. – Я же тебя не ревную, вот правда-правда, ни капельки не ревную… наверное… ты ж тоже, наверное, веселился… как встретил?
– Даша, мы свободные люди и ничего друг другу не должны.
– Не должны, – эхом повторила Даша. – Темка…
– Что?
Холодное, пустое «что».
– Я люблю тебя.
Никогда не говорила, а тут не выдержала.
– Не надо, Даш, а? – и, помолчав, добавил: – Ты очень хорошая.
Значит. Все слова…
Тогда что это было – разговоры, признания, рассказы друг другу обо всем, любовь, ласки?» – хотелось кричать. Вовремя спохватилась.
– Слова.
И поставила кучу скобочек.
– Именно. Просто слова.
Она практически видела, как он пожимает плечами.
Зажала рот руками, чтобы не закричать. Зажмурилась. Открыла глаза, несколько раз вздохнула-выдохнула. Спокойно… Ради бога, спокойно…
– Чего ты хочешь на Рождество? Загадал уже желание?
На этот Новый год она загадала желание увидеть его. И, хоть не сильно верила…
– Я хочу снег.
Даша снова закрыла глаза и мысленно взвыла:
«Я хочу, чтобы у него пошел снег! Пусть у него пойдет этот чертов снег, и больше ни-че-го!»
И вышла из сети.
Нет, невозможно, невыносимо. Как тесно! Лететь хочется, к нему, укрыть крыльями от холода в душе, вылечить, беды отвести, а крыльев-то и нету, ну почему же у нее нет крыльев – она бы понеслась, полетела к нему. Или просто – куда-нибудь. Тут невозможно, душно, все давит, все…
Даша набросила шарф на голову, сунула руки в рукава шубки и выскользнула за дверь.
Возле подъезда подняла лицо вверх.
Холодно. Даша, поеживаясь, прошла через дворы, вышла на проспект.
Ведь еще можно загадывать? До Крещения, говорят, можно загадывать… Желание свелось к мягким хлопьям, щедро сыплющимся с небес над Дашей. Ей не надо!
«Пусть снег пойдет у него, ну сколько ж можно… Если есть в мире то, что дает чудесам свершаться, если на что-то способна душа, ну пусть исполнится! Пусть у него будет снег», – сглатывая слезы, думала она.
А потом в голове что-то щелкнуло, и фонарь, который находился в двух шагах от Даши возле остановки, стал двоиться.
…Даша выбивала перину.
Смеясь, лупила, взбивала, как тесто, ай, весело, хорошо! Пеной вылетали хлопья снега и сыпались на землю внизу, на город… на Дашин город.
Старая женщина с добрым лицом медленно-медленно мела пол. Недалеко с клубочком игрался чернющий котенок. Иногда он махал кожистыми крыльями и поднимался на метр над полом, выпускал добычу и тут же с урчанием кидался за ней.
Старушка выпрямилась, поглядела на смеющуюся Дашу.
– И дался же тебе этот снег, а? – спросила. А в глазах понимание, свет и чуточку грусти. – Конечно, ты можешь остаться, если хочешь. Тут спокойно…
Тут и правда было хорошо. Светло и спокойно, а внизу – как на ладони! – вся Земля поворачивается, словно кто-то вращает ее, или это они летят над поверхностью – высоко-высоко, красиво! А в старушкину подзорную трубу видно, чем люди занимаются, а в другую трубочку – которую к уху приставляют – слышны разговоры и желания.
– Ой, я бы осталась, правда! – засмеялась счастливо Даша. – Так хорошо у тебя!
– Ну, давай, решай. Пора тебе оставаться или еще рано?
Даша задумалась. Что-то оставалось незаконченным. Чье-то невыполненное желание… Девушка нахмурилась.
«Я хочу снега».
Знакомый какой голос… она его и слышала всего пару раз, и почти забыла, как звучит, но это точно он. Как же!..
– Матушка, мне пора! – взмолилась Даша. – Я еще не могу у тебя остаться.
– И то верно, – улыбнулась старушка. – Не время. Я никого раньше положенного не забираю, веришь, удивилась, когда ты тут оказалась. Молодец, что решила. Ну, лети. Лети!
Она летит.
Летит над полями, над лесами, над городами – как на картинах Шагала, только никто не держит ее за руку. Но не боялась. Потому что знала – прилетит – и там он возьмет ее за руку и не даст улететь. А пока – полет… и удивительное чувство, когда тела не ощущаешь, а ощущаешь… белизну. Именно – белоснежность твоего существа, нет, ты не облако – вполне материальна, вот руки, ноги, но они белые, как первый выпавший снег, и руками не машешь – просто движешься по небу, плавно, будто это самое естественное на свете занятие.
«Держи меня за руку, как за нитку воздушный шарик...», – Дашка вспомнила чьи-то хорошие стихи и заулыбалась. Легко, легко и хорошо. Наверное, так чувствует себя шарик в небе.
А вот и его дом. Никогда не видела, но узнала. Темка там! Сердце забилось в клетке из ребер, как птица… впрочем, она сама – большая белая птица.
Опустилась на ветку. Почему-то захотелось быть совой, и Дашка представила, что она – большая белая сова. Устроилась, уцепилась когтистыми лапами, повела головой – и точно, сова… засмеялась, заухала. С ветки посыпался снег. Она удивилась, взмыла вверх – закружилась, замахала руками-крыльями – с крыльев сыпался снег. Взлетела выше – снег, снегом окутало крыши домов, улицы, кварталы, весь город! А она смеялась, смеялась, снег падал, и летел, и сыпал, и вот его уже столько, что в невысокие сапожки набрать можно. Мягкий, пушистый – искрит, алмазиками переливается. Снег, снег! Больше снега! И солнце светит одновременно, слепит. Потому что не облака, не снеговые тучи над городом – огромная птица-сн;га, снежная белая сова смеется и рассыпает хрустящие холодные звездочки из бездонных крыльев своих.
«А вот и он! Наконец-то! Сейчас, сейчас… он увидит, узнает… Я узнаю его! Конечно узнаю, сердцем чувствую, разве можно его не узнать… поймет, что это я принесла снег. Обрадуется…»
Темка показался на крыльце. В простой темной куртке, темных джинсах, отросшие волосы выбились из-под шапки. Обыкновенный – и не понять, почему при виде него у Даши чуть слезы не потекли? Разве совы плачут? Вот и Даша не должна была бы, а как увидела – узнала, аж чуть с ветки не свалилась – даром что птица. Чуть сознание от счастья не потеряла. Крылом попыталась слезинку смахнуть, вспомнила, что птица, заухала, заохала, засмеялась, снова снегом сыпанула. Темка… он старше на добрый десяток лет, если не больше, ну и что…
Мужчина остановился. Засмеялся, чуть отклонился, нет… повернулся, подставил лицо снегу. Еще!
«Но что это, Господи… нет…»
Из подъезда вышли двое детишек, мальчик и девочка. Мальчик постарше, суровый и сосредоточенный, девочка помладше, лет четырех. Смешная, в яркой курточке и в шапочке с огромным помпоном. Споткнулась, чуть не растянулась на крыльце, Темка подхватил. Следом из подъезда показалась очень худая женщина. И в куртке видно, насколько худая. А Темка смотрел на нее внимательно и с такой любовью!..
Дети принялись устроили возню – снег-то уже по колено!..
– Мама, мам! – закричала девочка. – Смотри, как я!
И бухнулась ручками вперед, прямо носиком ткнулась в искрящийся холод. Женщина улыбнулась. Темка – ее Темка! – стоял чуть в стороне и смотрел то на женщину, то на детишек…
А на дереве плакала огромная белая птица. Из глаз текли настоящие слезы. Она нахохлилась, совсем по-человечьи закрыла голову крыльями. Вздрогнула и стала уменьшаться в размерах. Вот она уже совсем маленькая, дрожит, пичужка, холодно…
– Папа, папа! – закричал мальчик, птица на ветке распластала крылья, хотела взлететь и… исчезла.
Далеко-далеко, в другом городе, где тоже шел снег, в больнице очнулась Даша. Ей снился странный сон – снова. Только… Она на самом деле принесла ему снег, и она видела… видела…
Она не видела, что из-за угла дома показался мужчина. Мальчик кинулся к нему, обхватил колено и застыл, рыдая, а девочка поковыляла следом, упала в снег, и тоже заревела. Темка подхватил ее, поднял, отряхнул курточку, что-то прошептал на ухо и подтолкнул к застывшим мужчине и ребенку.
Метнулся к женщине:
– Ну иди же, иди.
– Не пойду, – прошептала и помотала головой женщина. – Что я ему скажу, что он скажет… не хочу, не надо…
– Надо, – твердо сказал Тема. – Все можно изменить, пока люди живы. Непоправима только смерть.
Он смотрел, как женщина медленно, неуверенно идет к мужчине. Тот не мог двинуться навстречу – держали дети. Когда она подошла, сгреб в объятия, держал крепко и все что-то говорил, говорил, и дети вцепились им обоим в одежду. А потом она обняла его, и все четверо замерли под снегопадом.
Темка вытащил телефон и отстучал, едва попадая по буквам:
«Дашка, Дашулькин-игрулькин! У меня снег пошел! Радость кругом!!!»
Подумал, что за последние полгода слез, истерик и скандалов он, может быть, наконец сможет выдохнуть. И с Дашкой поговорит. А может, бросить все и поехать к ней? Чем черт не шутит? Хотя лучше она к нему – у него теперь тоже снег.
Спрятав телефон в карман, стоял и смотрел, как возятся в снегу детишки, как, смеясь, обсыпает их снегом отец, валит в сугроб, и как украдкой вытирает слезы мать – его, Темкина, родная сестра.
Далеко-далеко, в белоснежной палате, Даше сняли капельницу. Повернувшись на бок, она закрыла глаза. Черно. Открыла. Бело. Нет, черно лучше. «Не могу видеть белое», – подумала Даша. Но сначала…
– Мам, подай телефон, пожалуйста.
Дежурящая рядом мать протянула Даше телефон.
Батарея была почти разряжена.
Даша увидела сообщение, открыла, прочитала и телефон отключился. Зарядное она так и не купила. Но, в любом случае, не собиралась отвечать.
…У него пошел снег. Она рада. Правда. Но радость какая-то… мертвая. Чувство словно вырезали из сознания. Радоваться – это как? Пусть у него все будет хорошо. У нее тоже все… будет.
Все так просто. Словно и не ссорились. Как ничего и не было. А и не ссорились же.
И ничего не было.
***
«Надо Дашке написать», – подумал Артем. Скоро Рождество. Он видел, что Даша заходила в сеть и не ответила. Ну… и ладно. После Нового года закрутило так, что ужас просто, день за месяц! Да и не ладилось у них… Но все-таки… Надо спросить, как она и что, нехорошо они поговорили в последний раз. Он был зол и не очень трезв, и… У него есть повод! Снег лежит и не тает с самого Нового года!
В дверях комнаты показалась красивая высокая девушка. Она подняла холеную руку, коснулась шеи, второй уперлась в бок и повела плечом. С круглого плечика соскользнула ткань халатика.
– Те-е-ем, я тебя жду! – и пальчиком поманила.
– Сейчас, минутку.
– Кому ты опять пишешь?
– Никому, – ответил Темка и вышел из сети.
– Идем, я кое-что… хочу… ты знаешь, я люблю твою сестру, и племяшек твоих, но теперь, когда мы только вдвоем…
Утром сонный Артем с удивлением обнаружил, что Соня собирает вещи. Яростно швыряя все как попало, зубную щетку – прямо в разверстую пропасть сумки, туда же белье, платья, косметику… Ничего не понимая, Темка подошел и попытался отодвинуть сумку в сторону.
Соня взвилась до потолка:
– Ты свинья, Артем!
– Ну… я говорил, что не создан для семейной жизнь, но на этот раз что?
– Всю. Ночь. Ты. Называл. Меня. Дашей!!!
Когда за Соней захлопнулась дверь, Тема сел и написал Даше.
Но она не ответила.
Прошел год. Даша стала встречаться с мужчиной – во многом стараниями мамы. Но человек был хороший, надежный. Она к нему и переехала. И правда же, ничего не потеряно, пока человек жив. Теперь зато все одинаково – с закрытыми глазами и с открытыми. Так… в серых тонах.
Все, конечно, складывалось нормально. Только вот снега еще не было.
Хотя Новый год на носу.
Но и работать нужно.
Тихое «ква» ВКонтакта заставило встрепенуться.
– Привет.
Сердце подпрыгнуло, забилось птичкой в клетке из ребер.
Темка.
Даша отшатнулась, как от огня, отшвырнула полочку с клавиатурой. Та с грохотом влетела до упора, компьютерная мышь соскользнула и свалилась на пол. Даша медленно полезла под стол, дрожащими руками вернула мышку на место. Поднялась, села. Руки взметнулись испуганно, замерли над клавиатурой. Ни дать ни взять птицы, распластавшие крылья в небе над пропастью. Клавиши – острые камни, написать – рухнуть-разбиться. Что писать? Подушечками пальцев тронула черные кубики. Что писать…
Непослушными пальцами набрала:
– Привет.
В небе, высоко-высоко, кружила огромная птица-сн;га и из бездонных крыльев своих сыпала, сыпала, сыпала, сыпала снег...
Над облаками, поверх границ
Ветер прильнет к трубе.
И понесет перелетных птиц
Вдаль от меня к тебе*.
Эпиграф и стихотворные вставки – «Если в городе твоем – снег...», Андрей Макаревич.
Так же в тексте есть цитата Кафки «…я завидую молодым. Чем старше человек становится...», отсылка к сказке «Госпожа Метелица» братьев Гримм и стихотворению «Не навсегда» Е.Асенчик