Часть первая
ОШИБКА КАССАНДРЫ
Без умолку безумная девица
Кричала: «Вижу Трою павшей в прах».
Но очевидцев, как и ясновидцев,
Во все века сжигали люди на кострах.
Владимир Высоцкий
Артур, тридцатичетырехлетний программист с очень конкретным мышлением, за что его особенно ценили в фирме, наблюдал, как сотрудники после работы играли в преферанс. Игра эта интересна тем, что выигрыш слагается из двух компонентов: уменья играть – это главное – и везения. Играли сотрудники его группы, Алекс и Леон, и Пит из отдела маркетинга. Игроки были грамотные, никто не зарывался, почти не было ошибок. Игра шла ровно.
В комнате было накурено, на столе стояли баночки с пивом. Каждая следующая сдача сопровождалась неизбежными шутками из преферансного набора. Все эти присказки и поговорки знали наизусть, но все равно было приятно. В общем, все шло как обычно. Вдруг Артур поймал себя на том, что уже несколько раз подряд угадывал, какие карты будут в прикупе, то есть буквально подумает – семерка пик и валет червей, открывают прикуп, и точно – эти карты.
Первая реакция, когда он это осознал, была преферансная: «Зная прикуп, можно не работать!» Но потом появилось странное чувство ненормальности происходящего.
«Что-то тут не так, – подумал Артур, – чушь какая-то, ну ладно, угадать раз или два, но все время угадывать – это уже нарушение законов. Куда смотрит теория вероятностей? Такого не бывает и быть не может».
Два туза, решил про себя Артур, и сдающий, после короткой торговли партнеров, открыл в прикупе два туза. Все весело засмеялись, компания оживилась, ведь такое встречается нечасто, только Артуру стало уж совсем не по себе. Он попрощался и ушел. Странное ощущение. Сказать никому нельзя, а самому оставаться с этим неприятно. Он всегда был реалистом. Все эти оккультные науки, «выверты ума», как он про себя называл гадания, предсказания судьбы и прочую муть, были ему смешны и вызывали брезгливость своей вопиющей иррациональностью, случайностью результатов и полным отсутствием настоящих фактов. То, что миллионы людей принимали это за чистую монету, ни о чем не говорит. Мало ли какие глупости навязываются простакам? Себя же он считал грамотным человеком без предрассудков, разумно относящимся к жизни. Все, чему он выучился в разных учебных заведениях, противоречило этой глупой вероятностной ерунде. Как может существовать точный прогноз случайного процесса? Нет, это просто отклонение от нормы, забавный парадокс, игра случая.
«Может быть, сыграть с ними, выиграть подчистую, показать им настоящий класс?» – мелькнула озорная мысль, но Артур был внутренне честным человеком, а так как игра шла на деньги, это было бы похоже на скрытое воровство, поэтому он сел в машину и, слегка озадаченный необъяснимым феноменом, поехал домой. По дороге Артур поймал себя на мысли о своей уникальности, что приятно тешило самолюбие, – он всегда чувствовал в себе что-то выдающееся.
«Нужно попробовать сыграть в лотерею, – решил Артур, – это будет конструктивное применение феномена, а заодно и подтверждение моих новых способностей. Выиграю – хорошо, нет – еще лучше. Может, эта аномалия дальше преферанса не распространяется». Он подъехал к киоску лотереи, посмотрел на аккуратно разложенные билеты, выбрал игру, в которой выигрыш определяется сразу. Взгляд упал на крайний билет в третьем ряду. Он представил себе, как стирает монеткой верхний блестящий слой и оттуда одна за другой появляются цифры: ноль, еще ноль, еще один ноль и пять в начале. Пять тысяч!
– Дайте мне, пожалуйста, вот этот, – попросил он продавца, положил билет на стойку и начал тереть нужное место. Ноль, еще ноль, еще один ноль и пять в начале. Пять тысяч! Артура охватил ужас, он даже боялся предъявить билет и получить деньги, но опытный продавец сразу почувствовал его волнение, перегнувшись через стойку, взглянул на билет, улыбнулся Артуру, затем пальцем притянул билет к себе и громко сказал, поднимая его над головой:
– Выигрыш пять тысяч! Прошу получить.
Артур никогда не выигрывал ни в лотерею, ни в тотализатор, ни во что другое. Выигрыш, вместо радости обладания свалившихся на него денег, пугал своей предсказанной запланированностью. Это было похоже на какой-то низкий поступок – то ли украл, то ли обманул. Ясно, что не случайно выиграл, просто точно знал прикуп.
«Дела!» – удивлялся Артур своему новому таланту. Он сидел в машине и думал обо всей этой чертовщине. Теперь непонятно, идти на работу или в этом уже нет смысла. Пачка дармовых купюр лежала рядом на сиденье и наглядно демонстрировала бессмысленность работы за деньги, но Артур испытывал при этом какое-то внутреннее беспокойство, необъяснимую тревогу. «Вроде бы договор с чертом не заключал, ничего кровью не подписывал. Откуда это наважденье? Испытание на прочность всего, на чем я строил жизнь. Самообразование, честная работа, уважение, карьера… Теперь на фиг все это нужно!»
Артур тяжело вздохнул и поехал домой. По дороге мелькали мысли о неограниченных возможностях. Ну, скажем, можно купить дом роскошный, «мерседес» или даже «ягуар». Все завидовать будут, мол, богатый человек, важный. Приятно. Мысли рисовали рекламно-красочную праздную жизнь. Он увидел себя выходящим из дорогой машины у собственного дома. Мягкий звук захлопываемой двери, дорожка к дому, посыпанная светло-желтым песочком, кустарники и фруктовые деревья вокруг. Кайф!
Однако знать будущее – это наверняка опасно. Его рациональное мышление тут же нарисовало такую картину. Из тени деревьев отделяется темная фигура, она движется на него. Сзади появляются еще двое незнакомцев в длинных до пят плащах. Первая мысль – грабители, но хорошо одетый человек, с тяжелым волевым лицом, вышедший из тени, подходит и спокойно говорит: «Вы все выигрываете и выигрываете, мы за вами давно наблюдаем». – «Вам нужны деньги?» – испуганно спрашивает Артур. «Нет, нам нужны вы», – отвечает он, пристально глядя в глаза, и улыбается улыбкой убийцы.
Это была бы не случайная встреча, не вымогательство, не приглашение к сотрудничеству, это было бы заточение в рабство. Они бы его вычислили, выследили. Понятно, что человек, предсказывающий будущее, необходим всем. И спецслужбам, и криминалу, и черт знает кому еще. Они его запрут, чтоб никто никогда не видел, и начнут доить его дар. Иллюзий тут быть не может, поэтому надо действовать осторожно и по возможности без огласки. Главное – не проявляться на публике, ничего не афишировать. Размышляя о скрытых опасностях своего нового таланта, он ехал домой, быстро ведя машину по знакомому маршруту. Наконец остановился перед высоким многоквартирным домом. Пешком поднялся на третий этаж, так он разминался после работы, и зашел в свою двухкомнатную квартиру. Все было на месте. Теперь он смотрел на место своего обитания с призрением и тоской. Убогое жилье, жалкая обстановка. «А может, махнуть за границу? Поездить по миру, посмотреть разные глупости», – подумал он, но даже от мысли о длинном и бесцельном путешествии в одиночку стало не по себе. Он часто ездил по работе в Америку и на Дальний Восток, поэтому ему, человеку, который ничего не делал без плана и четкой цели, болтаться одному по чужим странам представлялось абсурдом. Месяц, год? А дальше что?
А дальше стать очень богатым, играть по-крупному на американской бирже; если знаешь, что будет завтра – это совсем не проблема. И жить полной жизнью. Разве плохо? В конце концов, можно нанять охрану, на всякий случай, уже без энтузиазма развивал он мысль о перспективах собственного преуспевания, при этом пару раз зевнул и, отложив планы о резком улучшении уровня жизни на завтра, отправился спать, предварительно спрятав пять тысяч так, чтоб утром не забыть отнести их в банк. Он не любил хранить деньги дома.
Утро встретило его пасмурной погодой, моросил мелкий дождик, было прохладно и сыро. Наскоро съев свой холостяцкий завтрак, Артур собрался на работу, в последний момент все-таки вспомнив об отложенных деньгах. Он достал пакет с пятью тысячами и, решив, что зайдет в банк во время обеда, поехал прямо в фирму. О вчерашних приключениях не хотелось думать, сегодня совещание по его проекту, и мысли привычно потекли по накатанному пути. Он про себя произносил то, что скажет через пару часов. Цифры, отточенные доводы, узкие места проекта – все это было тщательно выверено и записано в специальном докладе, который он не поленился заранее подготовить, терпеть не мог импровизаций. Именно поэтому его ценили и полностью доверяли, его отчеты вызывали у начальства чувство добротности и надежности выполняемой работы. Лучшего руководителя проекта в их фирме не было, и за это ему платили соответственно, так что все были довольны. На собрании, которое проводил вице-президент компании, были ведущие программисты его группы – Леон, Алекс и Эллен, с которой в последнее время у него стремительно развивался секретный любовный роман (фирма не поощряла любовных отношений между руководителями и подчиненными), и Пит, представитель отдела маркетинга, – все, кто завтра должен лететь в Париж на встречу с заказчиком. Это было последнее перед отъездом обсуждение деталей и тактики предстоящих переговоров по завершению проекта, над которым фирма работала уже полгода. Выступление Артура было, как всегда, сдержанным и логичным. Он подвел итоги, рассказал о возникших трудностях, объяснил, как он собирается их преодолевать. Перспектива сдать проект через три месяца весьма хорошая. Вице-президент одобрительно кивал, он давно поддерживал Артура и всегда приглашал его домой по случаю рождения очередного ребенка, а детей у него было уже шестеро. Начался обмен мнениями.
Артур внимательно слушал, и вдруг перед глазами отчетливо всплыла картина полного и окончательного краха проекта, скандальный отказ заказчика, проигранные судебные иски. Группа почему-то совершенно других исполнителей, работая с нечеловеческой нагрузкой, так и не сможет добиться результата. Проект был мертв уже сейчас, и все последующие усилия будут только агонией и предсмертными судорогами.
«Откуда у меня это наваждение? И сказать ничего нельзя, – тоскливо подумал он, обводя глазами присутствующих. – Не рассказывать же им о своих видениях. Что же делать?» Чувство апатии охватило Артура, он едва дождался окончания собрания, когда всем раздали деньги и авиабилеты на завтрашний рейс в Париж. Нужно было собрать вещи, да еще зайти в банк – пакет с пятью тысячами лежал у него в рабочем столе. Леон хотел что-то спросить, но Артур, попрощавшись со всеми, быстро вышел из конференц-зала. «Как же остановить этот проект? – думал он. – Может быть, в Париже удастся “не договориться”? Последний шанс».
Артур вышел на улицу. Дождь прекратился. По небу ползли рваные обрывки облаков. Запах мокрой листвы был приятен и бодрил. Войдя в помещение банка, Артур быстро проделал все операции по вложению денег и собрался было уходить, когда взгляд его упал на табличку «Операции с ценными бумагами».
«А может, сыграть по маленькой, не зарываясь? – подумал он и посмотрел на экран текущих биржевых сводок. Биржа росла, почти все акции поднимались в цене.
– Я хочу приобрести опции на понижение. На пять тысяч, – отдал он распоряжение клерку.
– На понижение? – переспросил тот, невольно взглянув на экран.
– Да, на понижение, – повторил Артур с легким раздражением. Оформив покупку опций, он вышел из банка и направился обратно к машине, припаркованной на стоянке. На противоположной стороне улицы стоял лотерейный киоск, вокруг которого толпились люди.
«Может, еще раз сыграть в лотерею? Нет, не буду!» – сказал он себе, но ноги сами перевели его через дорогу. Хозяин киоска время от времени громко выкрикивал:
– Сегодня розыгрыш Большой лотереи! Вечером разыгрывается главный приз! Заполняйте бланки лотереи! Ваше счастье – в ваших руках!
Артур взял чистый бланк, заполнил одну комбинацию – подчеркнул шесть чисел и передал продавцу.
– Всего одна комбинация? Больше комбинаций – больше шансов выиграть, – сказал, улыбаясь, хозяин, показывая глазами на людей, усердно заполнявших полные бланки из десяти комбинаций.
– Хватит одной, – ответил Артур и тут же спохватился: «Зачем я это сказал?»
Дома он быстро и аккуратно сложил чемодан, отложив в сторону туалетные принадлежности, которые положит завтра, прямо перед отъездом. Артур во всем любил порядок.
А ночью ему приснился сон. Он бродил по древнему городу. Шумные, пестрые улицы были полны странно одетыми людьми и диковинными товарами, лавочники зазывали покупателей. Вдруг на улице появилась высокая девица в рваной пыльной одежде, грязные волосы свисали клочьями. Она то бормотала что-то шепотом, как заклинание, то кричала неприятным криком, нельзя было различить даже отдельные слова. Горожане смеялись, давая ей дорогу, показывали на нее пальцами: «Дочь царя, дочь царя идет!» Девица упала на землю и в исступлении начала стучать по мостовой кулаками, поднимая облако пыли. Ее крик перешел в вой, без слов и смысла.
«Юродивая», – автоматически зафиксировал Артур, с сожалением глядя на девицу.
Тут она резко замолчала, подняла голову и посмотрела на Артура. Прекрасное, бледное, благородное лицо, немигающий взгляд умных, широко раскрытых глаз.
«А она вовсе не сумасшедшая», – вдруг осознал он. В ее глазах была непереносимая боль, звериная тоска и одиночество обреченного. Лицо ее приблизилось, были видны черные кружки зрачков. Она смотрела на него в упор, и ее остановившийся взгляд проникал внутрь его глаз, в сердце, в душу.
«Чего она хочет от меня?» – в оцепенении подумал Артур и... проснулся. Он тяжело дышал, еще не отойдя от недавних переживаний, на лбу выступил пот, сердце билось тяжелыми, редкими ударами. «Надо же такому присниться! Кошмары какие-то», – он вспомнил ее неподвижный, немигающий взгляд и понял, что заснуть теперь нереально. Встал с кровати, пошел на кухню, размеренно выпил бутылку пива.
– Чертовщина. Может же такое присниться! – повторил он. Стараясь успокоиться, включил свет, прошелся по квартире, немного постоял у окна, глядя на освещенную пустынную улицу ночного города, и, немного придя в себя, отправился спать – ведь завтра предстоит тяжелый день. Утром проснулся поздно, повалялся в кровати, встав, сделал обязательную зарядку, выпил кофе и посмотрел на часы. До выезда оставалось более двух часов. Позвонил Эллен, она была счастлива – первый раз в командировку. Предупредил, чтоб в Париже не расслаблялась, – на них и так уже начали странно поглядывать. Она тут же обиделась, пришлось долго убеждать, что вовсе не это хотел сказать. В конце концов простила.
Позвонил в банк. Биржа сегодня резко упала, а его опции выросли в цене на сто тридцать процентов.
– Продайте все, – отдал он распоряжение. Больше шести тысяч за один день, неплохо, решил он про себя, но настоящей радости не было, только констатация факта.
Артур принял ванну, тщательно побрился, надушился. «Кстати, в Париже нужно накупить всяких духов, одеколонов, там это все дешевле», – машинально подумал он. Надел новый костюм, модный галстук и, чувствуя себя молодым и преуспевающим, отправился в аэропорт.
В машине включил громкую музыку, приоткрыл окно, наслаждаясь быстрой ездой и теплым ветерком, обдувающим лицо. Уже подъезжая к аэропорту, неожиданно вздрогнул, увидев перед глазами что-то похожее на белый взрыв с характерным хлопком.
Безотчетный страх сдавил его сердце, заставив выключить музыку и съехать с трассы на обочину. Его сознание на мгновенье помутилось, он увидел салон самолета, который после взрыва разваливался в воздухе. Вопли ужаса наполняли разламывающееся пространство. Еще мгновенье, и виденье прекратилось. Он сидел в машине и тяжело дышал, пытаясь осознать, что же это было. Однако где-то в подсознании уже понимал – самолет, на котором он должен лететь, – обречен! От этого можно было сойти с ума. За что ему выпала эта мука? Артур не был сентиментальным человеком, но когда он подумал об Алексе, Леоне, вице-президенте с его шестью детьми, сердце его сжалось.
«Теперь понятно, почему я видел новый состав исполнителей проекта, – автоматически отметило сознание. – Что же делать? О господи, что же делать? Как это остановить?» Первая мысль: «Нужно сообщить руководству аэропорта».
Он представил себе эту сцену. Он входит к начальнику службы безопасности. «Нужно отменить вылет рейса на Париж. Самолет взорвется через сорок минут полета». Тяжелый серьезный взгляд, рука ложится на телефонную трубку. «Откуда у вас эти сведения?» – «Я это чувствую, вижу». Облегченная улыбка. Зашли сотрудники. «Послушайте, любезный, у нас тут и без вас полно дел». – «Через сорок минут вы будете себя проклинать, что меня не послушали». Общий смех. «Идите, идите отсюда, господин экстрасенс». И тихо, между собой: «Психов развелось, работать невозможно!»
И ничего не поможет. Либо просто выкинут, либо в психбольницу.
«Боже, ничего нельзя сделать, ничего нельзя сделать, – бормотал он, как заклинание. – Они будут только смеяться. Они всегда только смеются». И он вдруг вспомнил тот немигающий, умный взгляд, смотрящий на него через столетья. Кассандра, конечно это была она, гордая и красивая дочь царя Приама из могучего и богатого города Трои. У нее тоже был дар и была воля. Она тоже знала будущее, но молчала. Терпела, но молчала. Понимала, что это только ее дар, он неприменим для других людей. Что же заставило ее, умную и надменную царскую дочь, валяться в пыли под хохот горожан и исступленно кричать о том, что Прекрасная Елена несет смерть и разрушение великому городу Трое? Кто мог в это поверить? Никто!
Ошибка Кассандры – она начала говорить. Она сломалась на том, что не могла принять такое будущее, оно было выше ее сил, оно было непереносимо. Она видела смерть родных и друзей, видела, как тело ее любимого брата Гектора волокут за колесницей, а затем бросают на растерзание псам. Убивают отца, братьев. Убивают всех. И она видела себя, как ее бесконечно, невыносимо долго насиловали пьяные греческие солдаты, а затем все, кто хотел, ее, некогда гордую царскую дочь, а ныне бесправную рабыню. Вот этого она не могла вынести и нарушила свой обет молчания. Она начала говорить, убеждать, доказывать, угрожать, а потом уже просто кричать и выть от безысходности, а они смеялись. Они всегда только смеются.
Перед его внутренним взором возникла оживленная толпа людей, двигающихся на посадку в самолет. Среди них были Леон, Алекс, Пит, державшиеся вместе, и чуть в стороне вице-президент... с женой! «О, господи, зачем он взял ее с собой?» – подумал Артур, вспоминая их детей.
Последней, несколько отстав от основной группы, шла Эллен. Уже на трапе, перед входом в салон самолета, она последний раз оглянулась, и в ее глазах он прочел недоумение, растерянность, вековую грусть-печаль незаслуженно брошенной женщины. Тупая игла ужаса прошла сквозь Артура – там же была она, Эллен! Он завыл, закричал нутряным криком смертельно раненного животного, заметался в машине от непереносимого чувства беспомощности, в беспамятстве круша кулаками все, что попадало под руку.
Через сорок минут самолет исчез с экранов радаров, еще через десять минут появилось сообщение о том, что он взорвался в воздухе, все пассажиры и члены экипажа погибли, не исключен террористический акт. На территории аэродрома было объявлено чрезвычайное положение. Через четверть часа служба безопасности обнаружила на обочине шоссе в двух километрах от аэропорта машину, в которой находился дремавший мужчина. Он не мог связно объяснить, что он там делает. При нем обнаружили авиабилет на потерпевший катастрофу самолет и лотерейный билет, выигравший главный приз Большой лотереи – двенадцать миллионов долларов.
Часть вторая
Убийца вещей
Началось все с ерунды, мелочи, глупости в сущности, на которую и внимания не стоило обращать, в обычной жизни такое часто встречается. Увидела я как то зажигалку в фирменном магазине, красоты необыкновенной. В синей коробочке, на фоне черной бархатной кроватки, она лежала, как настоящая леди, драгоценность, как кольцо с брильянтом или кулон с сапфиром. Дорогая, престижная вещь и формы особой, обтекаемая, как что-то космическое, матовая и как будто светится изнутри. Красивая штучка, хочется такую иметь, даже представила себе на секунду, как достаю небрежно, щелкаю перед сигаретой и Линда, это моя ближайшая подруга, она помешана на всяких модных глупостях, тут же посмотрит завистливым взглядом и спросит с придыханием: «Откуда? Кто подарил?». Приятно, но меня одолевали сомнения. Была личная проблема. Она заключалась даже не в цене, а в том, что в моей сумочке уже лежала совсем неплохая зажигалка, подаренная мне мужем на день рождения. Хочется купить, конечно, даже зуд в руках почувствовала. Когда вынимала ее из коробочки, сразу ощутила приятную тяжесть, гладкость, благородство формы, короче поняла, - моя вещь, подходит очень, оттеняет меня эффектно, сразу внимание притягивает, но, с другой стороны, в неудобное положение может поставить, он ведь сразу заметит подмену, а любое объяснение - это неуважение, пренебрежение, в общем, обида, нежелательное обострение. Если вида не подаст, еще хуже, запереживает, подозрительные мысли в голову полезут, раздражение внутреннее, почувствует себя обойденным, обманутым. Лишнее это, ненужное. Я теперь женщина разумная, прошли времена самопроизвольных выбросов адреналина, безумств и необузданности. Успокоилась, живу нормально, степенно, без надрыва, поэтому думаю о всяких мелочах, взвешиваю поступки, прикидываю, что какое продолжение может иметь, возможные последствия просчитываю аккуратно, холодно и без эмоций. По другому нельзя, если, конечно, хочешь, чтоб спокойствие в семье сохранялось.
Не купила я ее. Поняла, что нельзя. Покрутила в руках, посмотрела напоследок любовным взглядом, погладила пальцем по серебристой поверхности и со вздохом сожаления положила обратно в роскошное бархатное ложе. Волнения моего, естественно, никто не заметил, я женщина сдержанная, терпеть не могу внешних проявлений. Это только плохие актеры демонстрируют чувства, как нечто демоническое, неподвластное нервной системе, а на самом деле все должно оставаться внутри, тогда эффект намного сильнее, но это немногие понимают. Линда, например, меня считает бесчувственным компьютером, но, когда сама попадает в острые ситуации, вообще перестает соображать и сразу бежит ко мне за советом и помощью. Я не обижаюсь, Линда в чувствах простая и примитивная, с мужчинами вести себя совершенно не умеет, у нее все на лице написано, на взглядах, которые она бросает, можно яичницу жарить. Тысячу раз ей говорила, не помогает. Открытый человек, добрый, если что нужно, она первая, никогда не откажет, но такой характер в любовных отношениях – это катастрофа. Поэтому у ее возникают в жизни неразрешимые проблемы, - бросают ее постоянно, а она каждый раз переживает, клянет судьбу, плачет. Ее жалко, но помочь невозможно. Меня не бросали никогда, ни разу, я этого допустить не могла. Как только увижу, почувствую первые легкие заморозки, сама рвала отношения, резко и навсегда. Нет тут никаких обязательств, мужчины - это не друзья, а партнеры, причем, со временем понимаешь, иллюзорные. В процессе общения можешь чувствовать все, что душе твоей угодно, но когда представление закончено и в зале включают свет, нужно найти в себе силы разойтись в разные стороны. Спасибо за приятный вечер, неделю, месяц. Достойно и сдержанно. Лучше всего из телефона-автомата на улице, чтоб перезвонить не мог. Еще вчера все было замечательно, а сегодня все, финиш, конец отношениям. Эффект потрясающий получается. Все сразу объяснений требуют, как будто им поможет, если они причину умом поймут. Происходит это, во первых, от неуверенности в себе, отсутствия должной самозащиты, а, во вторых, от обиженного самолюбия – самая чувствительная черта, непременно сидящая в мужском характере. Труднопереносимое состояние, когда тебя бросают, даже, можно сказать, болезненное. Я это понимаю, но выбор тут невелик, либо он, либо я. Так пусть будет он. Гладиаторский принцип. А Линда их жалеет, вот и получает по полной форме. Вы не подумайте случайно, что я красавица писанная, гордая, перед которой никто устоять не может. Ничего подобного, ну, не уродина, конечно, но никакой особой внешностью не обладаю, фигура ничего, а морда, честно говоря, не очень, особенно без косметики, которой я пользуюсь только по особым случаям, кроме того, очки, близорукость с детства, так что сами понимаете. Но мужчины, как известно, делятся на «мордистов», «душистов» и «фигуристов», так что две трети из всех мне хватает с избытком. «Душисты» тоже мои, потому что все, что касается духовной темы, со мной обсуждать интересно, это без ложной скромности могу заявить, как неоднократно проверенный факт моей биографии.
В слегка разобранных чувствах от вынужденного самоотказа, терпеть не могу самоограничения, отправилась домой. Майкл должен скоро прийти. Он у меня второй муж. Первый, тоже Майкл, кстати, был, если честно, значительно способнее и интереснее, но гуляка страшный, и, главное, все ему было по фигу, его мама испортила его окончательно, опекала ненормально, все позволяла, а если проблема какая возникала, она тут как тут. Поступил на медицинский, через год выгнали за неуспеваемость, тогда пристроила его в университет, на журналистику, так там тоже начались проблемы с учебой, прогулы постоянные, отчислить хотели, а ему все нипочем. Мамаша его тогда все связи подняла, еле-еле отстояла, вытянула за уши, в общем, можно сказать, трудно ей далось образование своего чада. Распущенный он получился, без вожжей, жить с ним было невозможно. Он даже не расстроился по-настоящему, когда сказала, что ухожу, удивился только очень. Как то потом, через пару лет, мы случайно встретились и обменялись на этот счет впечатлениями.
- Слышал, ты снова замуж вышла, и снова за Майкла. Собачий принцип, чтоб не привыкать к новой кличке. Понимаю. Действительно удобно, - иронизирует, подшучивает и подкалывает походя, ведет себя, как сильная личность, только кольта на боку не хватает.
Это у него юмор такой своеобразный, форма самозащиты, так он неуверенность свою прикрывает, но глаза неспокойные. Взволновала его наша встреча, не ожидал.
- Ты что, еще переживаешь из-за меня? - спрашиваю с изумлением. - А я то думала, что тебе тоже все равно с кем жить. Неужели вспоминаешь?
Ножичком маленьким, словечком коротеньким - "тоже", резанула его легонечко, не до крови, но, чтоб сбить спесь, выпендреж, чтоб почувствовал боль, шевельнулась внутри обида, что считаю его человеком примитивным, всеядным и неразборчивым, отношусь к нему, как к незначительному и давно забытому фрагменту, мелкому эпизоду моей биографии. Он ведь уверен, что любила я его страстно, было время, когда нам было хорошо. Привык он к своим ощущениям сильно любимого, неповторимого, не хочется их терять. Чтоб заодно навалились воспоминания о несправедливости, которую я тогда с ним учинила.
- Ну, зачем ты так? - говорит он после паузы, тихо и серьезно, глядя в глаза, в упор. - Я ведь тебя до сих пор люблю!
Вся его ветреность и игривость улетучились мгновенно. Сломался от первого пореза, значит еще старые рубцы не затянулись окончательно. А как лихо начал, шутливо, весело. Гусар, молодец хоть куда, на лице крупными буквами написано - женщин навалом, жизнь на гребне успеха, процветаю. Ан нет, не смог эту роль в театре одного актера доиграть до конца. Слова забыл и начал отсебятину пороть. Раньше нужно было думать.
Линда, если бы присутствовала, от такой сцены заметалась бы сразу, задышала бы своей пышной грудью, а потом, со слезами на глазах, высказала мне, что я бесчувственный истукан, у которого нет ничего человеческого. Когда с внутренним волнением, трагическим шепотом признаются в любви, она этого спокойно перенести не может, нервы не выдерживают. Сказала бы обязательно, что на моем месте она... А давайте представим, для полноты картины, что было бы будь у меня ее характер. Да он бы по мне прокатился, как трактор, посмеялся бы всласть, рассказал про свои невероятные успехи, высокие сферы, где сейчас вращается, посочувствовал бы моему прозябанию - "говорят, что он простой служащий", в общем, возвысил бы себя надо мной, чтоб прочувствовала размер потери. Для него слово, что для проститутки макияж, только для привлечения к себе внимания, журналист, одним словом. В конце измывательства, подмигнул бы игриво и предложил "возобновить знакомство". Так бы это было и никак иначе. С ним, наверное, хорошо будет лет через пятнадцать жить, когда он повзрослеет и остепенится, но столько ждать я не хотела, а дрессуре он не поддавался, характер такой, тут ничего не поделаешь, я его как облупленного знаю - стопроцентный пофигист, мамочке его спасибо. Молодой мужчина, если его морально не лупить с самого начала, быстро портится, теряет ориентиры и начинает делать глупости, от которых, в конце концов, сам страдает.
Я для себя выбрала средний путь, это означает, что не хочу жить в бедности, на дне, там грубость и беспросветность, но и наверх меня тоже не тянет, там все на продажу, себе не принадлежишь, это я к тому, что мой первый действительно высоко взлетел, популярен, печатается регулярно, однако после нашего разговора расстались мы так, что он пошел зализывать, вернее сказать, заливать свои раны, а я в прекрасном, даже приподнятом настроении отправилась домой. Линде бы подобная сцена гарантированно испортила жизнь, как минимум, на месяц вперед, а она совсем не дура, мы с ней весь университет рядом просидели, бок о бок, я ее способности хорошо знаю, просто у нее доверчивость сильно развита, поэтому были бы сомнения, переживания, вопросы бесконечные: "Правильно ли я тогда поступила? Может стоит вернуться, попробовать еще раз, он же меня так любит?" и так далее, при этом она искренне считает себя нормальной женщиной, а меня жестокой. Рыдала бы каждый день, места бы себе не находила, а все это, в сущности, "пустые хлопоты", как говорят карточные гадалки. С первым у меня кончено окончательно и бесповоротно, он может до потолка прыгать, любые истерики разыгрывать - не поможет.
Всем нравиться, со всеми быть хорошей – это себя не жалеть, съедят и глазом моргнуть не успеешь, их много, а жизнь у меня одна. Линда этого понять никак не может, поэтому она находка для всех, кто хочет что-нибудь от нее получить. Доходило до курьеза, как то сидела я у нее, еще в университете учились, вдруг звонок, в дверях стоит молодой мужчина, который почему то мгновенно оказался в салоне, разложил цветные проспекты на журнальном столике и начал агитировать за лотерею.
- Вам ничего не нужно будет делать, - говорит быстро, агрессивно, но с беспардонной, фальшивой улыбкой, - с вашего счета в банке каждую неделю будут сниматься небольшие суммы, а выигрыши тоже автоматически поступят на ваш счет. В какой то день вы обнаружите, что стали миллионершей. Разве плохо?
- Ни плохо, ни хорошо, а ненужно, - вмешиваюсь я, а он, сразу сообразив, кто его клиент, пытается меня проигнорировать и на Линду наседает.
- Разбогатеете, купите все, что захотите, - поет, заливается соловьем, а подруга моя уже поддается, не может устоять, и не потому, что действительно мечтает разбогатеть, она и так человек достаточно обеспеченный, кроме того, совершенно не азартный, а потому что обидеть отказом такого «милого и симпатичного» не может.
- В лотерею, в основном, проигрывают деньги, - говорю ему спокойно, - и каждый школьник это знает. Спасибо за предложение и до свидания.
Посмотрел он на меня испепеляющим взглядом, как на заклятого врага, и, ни слова более не говоря, ретировался. Понял сразу, что со мной этот фокус не пройдет, а на лице его было написано: «Какая жалость! Сорвалась рыбка с наживки, и все из-за этой стервы посторонней, которая вмешалась». Мне, понятно, на его мнение по поводу неудавшейся вербовки моей подруги глубоко наплевать и его профессиональные переживания меня нисколько не волнуют, но постоянно отражать нападения на Линду тоже невозможно. Я, как мы с ней познакомились, в школе еще были, постоянно этим занимаюсь.
В конце первого курса появился у Линды кавалер, радость мировая. Ходила она счастливая, а потом мне вдруг показывает какую-то замухрышку с другого факультета, сразу видно - провинция дремучая, и жалуется, что отбивает она ее кавалера, в наглую. Прохода ему не дает. У Линды самооценка заниженная, поэтому для нее самое простое - уступить, то есть переживать в одиночку и в ход событий не вмешиваться. Ну я выбираю момент, подхожу к любительнице чужого, когда она разодетая, накрашенная, как клоун, на танцы собирается, вокруг него вьется, улыбается, охмуряет, в общем, напропалую, и говорю ей сочувственно: "Ты что болеешь? Выглядишь плохо, зеленая какая-то. Вид нездоровый, лечиться тебе надо, витамины принимать. Пойдем, - без перехода, говорю ему, - нас Линда ждет". Он, понятно, в женских приемах подковерной борьбы профан профаном, посмотрел на нее и подумал, как я велела. Отшила ее навсегда, но не помогло, через некоторое время другая его нашла и Линду он все равно бросил.
Когда я вернулась домой с чувством удовлетворения, но без новой зажигалки, Майкл меня уже ждал. Вот второй ко мне действительно относится, он на меня ориентирован, то есть свои действия незримо и независимо от себя пропускает через мое мнение, я у него выступаю, как внутренний цензор, поэтому живем мы хорошо и без проблем. Пообедали, кофе выпили, я достаю сигарету, щелк, щелк, щелк – не работает зажигалка. Потрясла в руке, попробовала еще раз, щелк, щелк. Мертвая, даже искры нет. Майкл забеспокоился, все-таки его подарок, схватил ее тут же, начал разбирать, он рукастый, все починить может, но я сразу поняла – бесполезно, не починит. Расстроилась я даже, неспроста это, ту не купила, а эта сломалась, и все в один день, испытывает меня судьба, провоцирует. Вы не подумайте, что я истеричка или впечатлительная очень, ничего подобного, но неприятно мне стало, какая то незаконченность, нелогичность. С одной стороны, мелочь, ну сломалась, ну подарок, понятно, что жалко и обидно, месяца еще не прошло, но зажигалки всегда недолговечны, нет в этом ничего удивительного, но, с другой стороны, не прошел случай этот бесследно, осадок неприятный остался, запало, зацепилось где-то в сознании ощущение ошибки, неправильного действия – это первый слой, а глубже, если психоанализом копнуть, сидела радость неосознанная, облегчение, ведь освободила меня эта поломка, руки развязала, дала свободу сделать, что хочу, без моральной узды, поэтому прямо назавтра, не испытывая более сомнений и колебаний, поехала по знакомому маршруту и купила ту зажигалку, которую присмотрела. Инцидент был полностью исчерпан, поэтому до поры до времени про случай этот я вообще забыла, а вспомнила только тогда, когда ситуация повторилась, вернее, начала повторяться раз за разом.
Вообще то я сейчас в поисках работы. Университет мы закончили, отдохнули немного и начали, как я объявила Линде, процесс продажи себя за наилучшие условия содержания. По специальности мы программисты, на весь факультет нас было всего три девицы, мы с Линдой и еще одна, чокнутая на всю голову, которую и девицей то можно назвать весьма условно. Я из принципа поступила на «мужской» факультет, чтоб себе доказать, что конкуренцию выдерживаю. Разослали мы свои биографии, то есть предложили себя всем, кто может быть хоть как то заинтересован, и ходим теперь по разным фирмам на интервью, собеседования, товар лицом показываем. Тут нет передержки, несоответствия – принять на работу нас могут, образно говоря, только за красивые глаза, потому что без опыта нигде работники не нужны, я это отлично понимаю и веду себя соответствующе, стараюсь понравиться начальнику, ну, конечно, не так, как это делает Линда, а сдержанно, с посылом особым, чтоб почувствовал, что интересно со мной, при этом не дура, минимальными навыками владею и неприятностей от меня не будет. Человеческий фактор в хайтеке очень важен. А что делать? Встать в позу, так не возьмут никуда. Это я так себе представляла, а приняли меня в фирму «start up», где проект горел. «Можете работать по десять-двенадцать часов в день?» - спросил зав. группой, после короткого ознакомления с моими реакциями. Я кивнула и вопрос был решен. «Можете начать завтра? - поинтересовался мой новый начальник и впервые улыбнулся, получив второй согласный кивок. – Надеюсь, мы с вами отлично сработаемся» - добавил он, скорее из вежливости, чем заинтересованности.
Интересный мужчина, грамотный, как впоследствии выяснилось, очень, такое впечатление, что для него темных мест просто не существует. Понимает все глубоко, до самой «железной» основы, то есть не только программирование, но и сам компьютер знает досконально. Я там быстро освоилась, код пишу неплохо, ничего не забываю, не путаю, то есть моего начальника не бешу, а наоборот помогаю. С таким работать удовольствие, уникальный опыт приобрести можно. Артур его зовут. Ко мне, с какого то времени, внимание пристальное, особое, я это кожей чувствую, а проявлений нет, отношения строго в рамках работы. Нравилась мне это игра очень. Сдержанный человек, рациональный, но когда день за днем, практически только с перерывом на сон, люди «трутся» друг об друга, долго сопротивляться нельзя, не получается. Я, понятно, замужняя женщина, вообще веду себя отстранено, и он от этого, с какого то момента «размагнитился» и «поплыл», начала я влезать ему в печень, сердце, селезенку. Первое проявление, колокольчик зазвонил, когда на всяких серьезных обсуждениях, разговорах технических, начал он на меня поглядывать самопроизвольно, сам еще отчета себе не отдавал, что влюбляется. Потом начал находить предлоги различные, чтоб ко мне подойти, что-нибудь спросить, выяснить. Честно говоря, с формальных позиций, я для него самый плохой из всех возможных вариантов. Во-первых, работаю в той же фирме, во-вторых, его прямая подчиненная, не говоря уже о том, что замужем. Начинать со мной роман для него чистое безумие. Тем более интересно. «Эллен, ты с ума сошла! - страшным голосом воскликнула Линда, вникнув в суть дела. – А как же Майкл?» Она, кстати, попала в банк, там, как раз все наоборот, - работа капает в час по чайной ложечке и женский коллектив. Линда о замужестве только мечтает, поэтому семейная честь для нее святыня. «А при чем тут Майкл? - резонно ответила я тогда. – Никакой муж не может монополизировать все мои чувства».
Майкл, кстати, в этой непростой ситуации, когда жена приходящая, появляется только вечером, иногда ближе к ночи, без сил, даже говорить трудно, проявил себя с самой лучшей стороны, - кормил ужином, заботился всячески и не высказывал никакого недовольства, понимал, что работа моя первая мне очень важна. У меня сил тогда оставалось только чтоб до кровати доползти. Да и что, в сущности, расскажешь? Программистский мир – виртуальный, работы очень много, а рассказать нечего. Как объяснить, например, последний случай? От того, что при пересылке один бит терялся, вся группа три дня места себе не находила. Когда я этот злосчастный бит нашла, за что, естественно, получила персональную благодарность лично от Артура, то была счастлива, как ребенок. Кто это понять может?
У Линды скоро день рождения, поэтому я начала искать ей подарок. Что-нибудь полезное в хозяйстве, она это любит. Увидала фен, красивый, стильный. Три режима, дует, как сумасшедший. Линде понравится гарантированно, я ее вкус знаю лучше, чем она сама. Выбрала я его и подумала при этом автоматически – «Может себе тоже такой купить, - классная вещь. У меня уже старый, с изоляцией на проводе, знак оставшийся после починки». Мысль эту непрошеную я тут же отбросила, - баловство и разбазаривание денег. Решительно купила один фен для Линды и, к своему изумлению обнаружила в тот же вечер, когда вымыла голову, что с моим феном проблема. Вспыхнул он в моих руках и сгорел. Майкл сказал, что короткое замыкание произошло, спираль перематывать нужно, в общем, дешевле выбросить. Ни слова не говоря, распечатала я подарочный фен, высушила голову, а ночью проснулась и думать про это начала. Про зажигалку вспомнила. Неспокойно мне стало, неустойчиво. Вытащила тот случай из памяти, вернее сам он всплыл, по ассоциации. Так же все тогда случилось, по тому же сценарию. Ненормальность волнующая. Зыбко мне стало внутри, затрясло даже, как от озноба. Выходит, убиваю я старые вещи желанием новых. Странно это, непонятно, мистикой отдает. Пугает даже, мало ли чего я захочу. Некомфортно так жить, невозможно заставить себя не хотеть по заказу. А если захочу новый телевизор, холодильник, машину роскошную, да мало ли что можно увидеть? Витрины на каждом шагу. Не подходит мне такое принудительное освобождение от старого, сама хочу решать, что мне сейчас нужно, а что нет. Новому нет предела, а семейному бюджету есть. Думала, думала, трудно в это поверить, но факты вещь упрямая и я с ними не спорю. В результате решила поставить на себе активный эксперимент, только выбрать нужно что-нибудь мелкое, недорогое и проверить еще раз, может это все глупость, совпадение случайное, так что перед тем, как психовать, ночь не спать, нужно досконально убедиться, что я действительно стала «серийным убийцей» старых вещей, доказать, так сказать, причастность или получить успокоительное алиби. Посмотрела по сторонам, хотя ночью, в темноте видно плохо, и обнаружила подходящий для уничтожения объект – будильник на тумбочке. Работает безотказно, никаких проблем никогда с ним не было. На следующий день, в обед заскочила в магазин, обсмотрела выставку часов всевозможных и приглянулась мне одна модель – бесшумная, тиканья не слышно. Удобная вещь, ведь сплю я очень чутко. Подержала в руках, улыбнулась про себя и положила обратно на стойку, а вечером, еле-еле дождавшись конца работы, к своему будильнику. Идет, как ни в чем не бывало. Смешно мне стало, что на такую проверку пойти могла. Женщина семейная, с высшим образованием, а ерундой занимаюсь. Понятно, никому ни слова, но успокоилась внутренне, а то мерещится черт знает что, а утром на работу опоздала, первый раз за все время будильник не разбудил. Меня со сна как будто подбросило, смотрю на часы и глазам своим не верю. Не разбудил. Часы идут, а будильник не зазвонил, не сработал. Жутко мне стало. Вошел в меня страх, как инфекция, глубоко засел и изнутри точит, отравляет существование. Испугалась не на шутку, сказать даже некому, только к психиатру и обращаться с такими проблемами. Что же это со мной происходит? Потом взяла себя в руки, заблокировала страх и поехала на работу.
Конечно в опоздании нет у нас ничего предосудительного. Хайтек. Каждый приходит когда хочет, не завод, но происходит это строго по рангу. Один может к обеду приходить, как делает один наш алгоритмист-разработчик, и никто ему слова не скажет, а другому такое поведение недоступно. Я, как молодая, начинающая, стараюсь соблюдать режим, приход, уход, по телефону не болтаю, не подставляюсь для замечаний, потому что есть в хайтеке внутренняя жесткость, даже, можно сказать, жестокость в отношениях, если кто не тянет профессионально, или путает, - съедят или назначат мальчиком для бития, который за все отвечает, на котором каждый, кто в себе уверен, разрядить может свое раздражение. Я к себе так относиться не позволяю никому, поэтому присматриваюсь, стараюсь ляпов не делать, думаю о деле со всей серьезностью и начальник мой это ценит, все любят хороших работников. Положение осложняется тем, что сейчас у нас аврал, нужно заканчивать большой французский проект, и все озабоченные, нервные, крутятся, как сумасшедшие, перерабатывают страшно, так что, можно сказать, попала я сразу в самое пекло.
Приехала на работу, никто на мое опоздание внимания не обратил, что тоже хороший признак, но будильник у меня из головы не выходит, вернее, мое новое состояние. Может кто-то меня заколдовал, сглазил каким-то хитрым образом, хочется объяснение получить, жить с этим неприятно, довлеет, да и в магазин теперь зайти невозможно, страшно даже. Некоторым может показаться, что не из-за чего расстраиваться. Подумаешь, проблема. Это с какой стороны посмотреть, для кого-то может и нет, а меня это пугает. Полоса в моей жизни образовалась странная, а может рок надо мной висит. Это как трактовать. В общем, чушь средневековая, по современному - нонсенс. Ходячая ненормальность среди рациональности теперешней жизни наблюдается, причем на психику грешить тоже не приходится, - никаких странных поступков, нелогичных действий не совершаю, да и все вокруг относятся без настороженности или подозрений. Нужно искать в другом месте. Главное не заводиться и не психовать.
Философски, может, понятная категория: «Отрицание отрицания». Что, в сущности, убивает старое? Желание нового! Мысль о новом! На этом стоит и искусство, и прогресс. Однако получить такое на практике? С этим жить? Почему я должна проверять эту абстракцию на себе? Вот в чем вопрос. Я человек действия, если проблема или вопрос, то ищу пути решения. Плохо или хорошо, это другой вопрос, действую по мере отпущенных мне способностей, но в этом случае мысли мои крутились по кругу, ни за что не могли зацепиться, вместо решения одна нервозность непродуктивная. Что делать? Не обращать внимания, поделиться с кем-нибудь, попросить совет или затаиться, лечь на дно, изолироваться от мира вещей? Что выбрать? На какой период свалилось на меня это аномальное явление? Стоит подождать, когда само пройдет, или на это нет надежды? Оригинальное, никогда про такое не слыхала, не читала, не видела, даже в кино. Черт знает что такое. А если навсегда? Как жить с этим? Как? Первый раз попадаю в такое положение, что никаких здравых мыслей не возникает. Раздражает это, бесит даже, ведь на работе все наоборот. Логика и рациональность, точный расчет и понимание цели.
«А ведь я идеал! – вдруг пришла в голову смешная мысль. – Идеальный потребитель. Мечта всех фирм производителей. Да за то, чтоб мою патологию сделать нормой среди населения, любые миллионы заплатить могут. Это же новый принцип в торговле, даже, можно сказать, революция. Все, что понравилось, сразу покупать и отказаться нельзя, ведь то, что дома стоит, уже сломалось, так что выбора, в сущности, нет. Исследовать меня нужно досконально, выделить причину, ген приобретательства или возбудитель какой, найти формулу химическую и в таблетках по всему миру распространить. Ценная у меня патология выявилась, если рассуждать с торговых позиций, абсолютная мечта отдела маркетинга любой фирмы. Ничего не скажешь, повезло мне, видимо, очень».
Но это, как вы сами понимаете, смех сквозь слезы. Невесело мне от этих мыслей, нерадостно. У Линды глаза стали большими и выпуклыми, лицо серьезным и торжественным, все, что касается мистики или паро-нормальных явлений, ее притягивает, как магнитом, - верит в непознаваемое. Гороскопы, предсказание судьбы на следующую неделю – это первое, что она прочитывает в любой газете, обращая, конечно, особое внимание на любовную сферу. У нее даже, по страшному секрету мне когда-то рассказала, личная гадалка имеется, она ей любовные прогнозы строит, только пока результаты слабоваты. Я Линду тогда спросила напрямую, зачем она этой ерундой занимается, так она мне коротко объяснила: «Не помешает», то есть не то, чтоб действительно верит, но прислушивается. Есть в некоторых людях неистребимая тяга к обману или самообману, если хотите. Главное, чтоб туману побольше напустили, мистики и фантастики вперемешку с реальными вещами. Этот компот большинство готово употреблять без всякой критики, причем всегда с ключевой итоговой фразой, приводящей меня в умиление: «Все-таки в этом что-то есть!». Я лично знаю несколько вполне культурных женщин, даже одного врача, которые обращались за советом к гадалке. Парадокс, но после детального обсуждения всех подробностей моего теперешнего положения, с перечислением уничтоженных вещей, что заставило Линду разволноваться до такой крайности, что мне пришлось ее успокаивать, было решено, что необходимо обратиться к специалисту по оккультному миру. Может так оно и нужно, непонятное лечить непонятным, подобное подобным, по принципу: «Клин клином вышибают». А к кому еще идти? Кто в это поверит? Только к гадалке, больше не к кому, ведь жить с этим в одиночку неприятно, да и немного страшновато.
На работе тоже сумасшедший дом, отношения наши с Артуром начали развиваться форсированно. Я поначалу думала игра, взрослый мужчина, интересно, ан нет, сама терять стала равновесие, устойчивость. За руку берет, в глаза смотрит, млею, как дура, и поделать с собой ничего не могу. Прожгло обшивку, герметичность потеряла, стоп-сигнал отключился начисто, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Навалилось на меня все сразу, и любовные переживания, и «убийственные» отношения с вещами, и проект, который, с нагрузками неимоверными, тянуть надо. Нервов не хватает, чувствую, лечу куда то, а куда, сама не знаю.
Линда на меня теперь смотрит остановившемся тревожным взглядом, волнуется так, что мне приходится улыбаться беспечно и разыгрывать роль пофигиста. Я после будильника ничего больше не «убила», потому что на витрины не смотрю, по магазинам не хожу, зажалась, живу, как в скафандре. Во-первых, времени не было, а, во-вторых, боязно как то, так что, формально говоря, проблема с вещами несколько сгладилась, поутихла, но меня не оставила, чувствую, внутри сидит, своего часа ждет.
На работе ожидается отдушина – скоро промежуточный финиш, поедем заказчику продукт показывать. Я говорю поедем, потому что меня тоже берут. Вот так! Артур уже объявил список участников поездки и это не только и не столько ввиду наших особых взаимоотношений, а конкретное признание моих деловых качеств, иначе бы ни за что не взял. Так что еду в Париж на три дня. Первая командировка.
Перед днем завершения сборов, когда все было уже готово к отъезду, проснулась ночью, полвторого, я теперь вообще плохо сплю, и подумала мысль такую, что сразу пожалела, лучше бы никогда она мне в голову не приходила. Даже села резко на кровати. Рефлекторно на мужа спящего посмотрела. «А может я не только вещи убиваю?» Вот такое мне в голову пришло. Майкл спит тихо, руку под щеку положил. Лицо спокойное, посапывает тихонечко. Жутко мне стало, даже в озноб бросило. Артуром я увлечена до крайности, но такую цену платить не хочу. Ни за что! Не хочу, не могу, не дай бог! Сдавило мне сердце так, что физически боль почувствовала. Жалко мне Майкла стало, хороший он человек. Что делать? Кошмар какой-то. Попала в ситуацию. Вскочила и прямиком на кухню курить. Руки трясутся, как при Паркинсоне. Зажигалку свою новую возненавидела, с нее все мои беды, кошмары начались. Выбросила ее, в окно, в ночную темноту, в никуда, туда ей и дорога, не нужна она мне больше. Ничего больше не хочу, только за Майкла страшно. Очень. Даже слеза жалости выкатилась.
Вот тогда, прикуривая дрожащими руками следующую сигарету от предыдущей, решила окончательно – сама я с этим не справлюсь. Гадалка нужна, колдунья, ведьма, не важно кто. Пропадаю я, с ума схожу, не могу с этим жить дальше, дошла до ручки, до крайней, последней черты, за которой мрак, безумие, ужас. Разваливаюсь, вся моя основа рушится. Спать я больше не могла, досидела до утра на кухне, выкурила несчетное количество сигарет, выпила полбутылки ликера, в общем, дошла до невменяемого состояния, когда стало мне все все равно, пьяное безразличие по всему телу разлилось. И полегчало. Ближе к утру душ холодный и на работу. Майкла не будила, только погладила его спящего по волосам, так он во сне улыбнулся. Совсем запуталась. Не знаю, что делать. Всего стала бояться, чего раньше за собой не замечала.
На работе, даже как-то не верится, образовалась пауза. Упаковали отчеты в коробки, дискеты с системой. Все готово. Завтра совещание у вице-президента, последние наставления и в путь. Все в конце концов кончается, вернее приходит к некому состоянию устойчивости, хотя с самим проектом по моей вине возникло недоразумение. Неделю назад осенило меня, что построен он неверно, то есть совсем не оптимально. Центральную идею разработки изменить нужно, тогда замечательный продукт может получиться. Рассказала Артуру, он все идеи схватывает на лету. Понял сразу, помрачнел и говорит: «Поздно. Забудь про это и никому ни слова, ни намека. Убила ты наш проект, на корню зарезала. Переделывать уже невозможно, оставляем все, как есть». Так он мне ответил и посмотрел с уважением. Он начальник, ему виднее, как политику вести. Поэтому идею мою оставили про запас, до лучших времен. Железный человек Артур, выдержанный и ответственный, только слова его про убийство проекта меня тогда как-то резанули, по ассоциации.
Ребята, от нечего делать, сели играть в карты, Алекс, Фрэд и Пит из отдела маркетинга, все, кто в Париж с нами летит. Артур наблюдал за игрой со стороны, а я, воспользовавшись свалившейся на меня отдушиной, помчалась к гадалке. Что мне предскажет эта современная Кассандра? Что меня ждет? Мысль ночная из головы не выходит, даже Майклу на работу позвонила, чтоб голос его услышать, первый раз за последние полгода, чем его весьма удивила.
Гадалка оказалась на вид неглупой женщиной, в очень обтянутом черном платье, с бриллиантовым ожерельем на открытой шее, с темными, гладкими волосами, стянутыми сзади в пучок. Строгая, серьезная, но, когда узнала, что я подруга Линды, встретила меня приветливо, усадила в кресло у журнального столика. Я почему-то волноваться начала страшно, до сердцебиения, чувствую, как капельки пота на лбу выступили, а она смотрит на меня пристально и, без всяких вопросов, на столе карты раскладывает, судьбу мою вопрошает. Спокойно так, привычно и буднично, однако с какого-то момента, что-то разладилось в ее монотонных действиях, замедлилось, затормозилось, задержала она очередную карту в руке, потом на меня взглянула странно и вдруг резко, двумя руками смешала карты в одну кучу. «Не буду я вам гадать, не могу. Стена передо мной черная, не пропускает». И денег не взяла. Вот такое у меня гадание состоялось. Думай, что хочешь.
Линда в это поверить не могла: «Как это отказалась? Почему?». По квартире начала бегать, психовать, и вдруг мне объявляет: «Я с тобой поеду. Возьму отпуск за свой счет и поеду». Только этого мне не хватало для полного счастья, - в Париже между Артуром и Линдой разрываться. «Ни в коем случае, - говорю ей твердо, - я хочу одна побыть, в себя прийти». Линда настаивала, даже обижаться пробовала, а я ни в какую. Решила железно. Нет, не поедет она со мной.
С Артуром тоже происходит что-то ненормальное, какие-то резкие перепады в поведении. Если в начале совещания был бодр и деловит, обстоятельно все доложил, рассказал, то потом нашла на него какая-то хмурь, как будто вспомнил что-то, скис, настроение переменилось резко. Убежал с опрокинутым лицом. Что его так напугало? Неужели из-за моего предложения по проекту переживает? Нужно с ним поговорить вечером, выяснить, что случилось. Из разговора, он сам позвонил перед отъездом, поняла, что из-за меня психует. Волнуется, как секретность наших отношений сохранить, ведь в Париже все время на виду будем. Мне бы его заботы.
Вызвала такси, поцеловала Майкла, сказала, чтоб берег себя, и отправилась в аэропорт. Линда хотела меня провожать, еле-еле отговорила. Встретила наших. Алекс, Фрэд и Пит из отдела маркетинга были в приподнятом настроении, все-таки Париж, только Артур почему-то запаздывал. Подождали, поговорили, вице-президент представил мне свою жену, симпатичная женщина, не скажешь, что у нее уже шесть детей, наконец объявили регистрацию. Артур до сих пор не появился. Это странно, он вообще никогда не опаздывает. Объявили посадку в самолет. Никто не понимает, что случилось. Я уже на трапе оглянулась с недоумением – Артура не было, он не приехал.
Ударил он меня в самое чувствительное место, на поверку выходит, испугался наших отношений, отказался от меня таким изощренным способом. Недавно с ним говорила по телефону, а он ни слова, ни намека. Немужское поведение. И, что особенно поражает, трусом оказался настоящим, не мог прямо сказать, чтоб я не ехала с ним в Париж, сам ведь предложил, я его за язык не тянула. Поняла бы, не навязываюсь никогда. Первый раз влюбилась, до трепета, и такой обман, такое разочарование. Судьба надо мной посмеялась, распорядилась по-своему. Бросил он меня, предал, оставил навсегда. Несправедливо это, обидно.
Со мной вообще проблема, нервы развинтились совершенно, во время полета напал на меня приступ страха, удушья. Полчаса только летим, а мне так стало плохо, так слабо. Сердце колотится, как ненормальное, пространство замкнутое давит. Промучилась немного, пыталась совладать с собой, перетерпеть, думала отпустит, но только хуже стало. Хотела стюардессу вызвать, чтоб попить принесла, вдруг как грохнет что-то сзади и огонь полыхнул. Авария у нас. Кругом вопли ненормальные, скрежет какой-то, а я сижу, руками себя обхватила и перед собой смотрю, в одну точку. Погибаем мы, это без всяких слов ясно. Но почему я? Я тут причем? Почему именно я? За что? Что я такого сделала? И тут поняла истину, умом и сердцем прочувствовала, осознала до конца – мстят мне вещи. Мстят за убийство. Ничто не проходит бесследно. Проклятье на мне. Проект наш я тоже убила, а теперь он убивает меня, ведь только из-за него я тут оказалась. Боялась за Майкла, а вон как все обернулось.
Почему все так кричат? Этому ломающемуся железу на наши чувства наплевать. Как страшно умирать. Неужели все? Конец. Кругом горит. Как больно жжет огонь, невыносимо. Хорошо, что Линду не взяла. Осталась она жива, но одна, без прикрытия. Будет плакать обо мне, долго и горь...