ИГРА В СОЛДАТИКИ
(историческая зарисовка)
рассказ
На столе стояли три куколки с фарфоровыми головками, разодетые в пышные наряды. Их тихо и задумчиво разглядывал молодой человек, совсем недавно вышедший из отроческого возраста. Но, несмотря на юные лета, нашего шестнадцатилетнего героя давно уже именовали как взрослого – Николай Александрович. Собственно говоря, он даже не помнил, чтобы когда-нибудь его привычное имя звучало иначе. Ведь только самым близким было позволено обращаться к нему Ника, а это случалось не так часто, как хотелось бы.
Куколки когда-то предназначались, как один из многих подарков, его младшей сестре Ксении. Они были изготовлены именитыми мастерами, но по стечению жизненных обстоятельств и недосмотру Ники, так и остались неподаренными. И вот сегодня вдруг случайно попали ему на глаза. Какое-то смутное беспокойство заставило взять полузабытые фигурки и даже поставить перед собой на стол. Давно пора было вернуть куколок в шкаф, но юный созерцатель почему-то медлил. Отодвинув в сторону двух русоголовых, он взял третью, темноволосую, и задумчиво глядел в ее маленькие черные глазки. Лицо и наряд куколки нельзя было назвать особенно красивыми, и, тем не менее, она привлекла внимание Ники не то насмешливым, не то снисходительным выражением близко посаженных глазок.
- Что такое, мой друг? – насмешливый мужской голос за спиной заставил молодого человека вздрогнуть. – Помилуй! Неужто это достойное занятие?!
- Я хотел бы объясниться, папА! Сие совсем не то, что вы изволили подумать, - сказав это, Ника вскочил и невольно вытянулся перед отцом.
Но Александр Александрович только чуть-чуть усмехнулся. Он шел по совсем другим, гораздо более важным делам, и лишь случайно заглянул в комнату сына.
- Коль вам угодно, я сейчас же уберу их. Туда, где им надлежит быть.
- Сделай милость. И я полагаю, мне не нужно напоминать, что через час у тебя весьма важная аудиенция.
- Не извольте беспокоиться, я прибуду вовремя, как и подобает.
Оставшись один, молодой человек подошел к шкафу. Так вот что ему не нравилось! Ему надоели вот эти фигурки, изображающие солдат. Стояли они почти перед самыми глазами, но уж больно были невзрачными. Не то, что гусары или уланы, ласкающие глаз яркими цветами своей амуниции, не моряки в строгой, но щеголеватой форме, и даже не какие-нибудь пехотинец с артиллеристом, обмундированные хотя и не броско, но достаточно живо.
Кажется, этих скучных вояк соорудили специально по поручению отца. Строгий Александр Александрович был слегка недоволен, что сын его слишком увлекается разными изящными художествами. Взрослеющему мужчине по его, в целом конечно справедливым понятиям, больше подходило пристрастие к боевым, военным развлечениям, без всяких легкомысленных завитушек. Только тогда сын его вырастет и станет достойным своего главного жизненного предназначения. Отец, как обычно, был прав, но как же не хотелось с этим соглашаться, глядя каждый день на таких унылых скучных солдафонов, красующихся своим невзрачным обликом на самом видном месте.
Кто только выдумал подобную моду? Серо-зеленые мешковатые френчи и такие же нелепые штаны, уходящие в сапоги. А ведь это, пожалуй, не рядовые солдаты, а, по всей видимости, офицеры, или может быть, и того выше. Хотя, если бы не казенный покрой одеяний, их на первый взгляд вообще можно было бы принять за мужиков-обозников. Можно себе представить, как убого выглядел бы на смотру воинский строй, приди кому фантазия обрядить таким манером всю армию. Убожество и тихий ужас!
…………………………………………….
Строй одинаковых бесцветных солдат действительно выглядел незатейливо. Впрочем, они встали здесь не для красы. От солдат этих требовалось совсем иное – перекрыть и загородить живым щитом дальнюю половину стола. Ту часть, которая была уже захвачена. Захваченную часть предстояло удержать в руках, а если дело повернется удачно, то и расширить до пределов возможного.
Мудреного в такой игре было мало – не шахматы с их строгими правилами. И хоть в шахматы Володя играл превосходно, его живая кипучая натура за ними скучала. Хотелось азартных выпадов, резких переходов от победы к поражению, и снова к победе. И всё это несмотря на уже наступившее четырнадцатилетие. А незамысловатые солдатики давали возможность суетиться, дёргаться, торжествующе вскрикивать, когда очередной воин противника валился, сбитый выстрелом горошины.
В общем, оглядываясь назад, гимназист-старшеклассник Володя и сейчас мог подтвердить, что нисколько не жалеет о том времени, которое он потратил на изготовление своего бумажного войска. Он вырезал когда-то грубоватые плоские фигурки, совершенно не придавая значения привлекательности их внешнего вида. Даже самых первых – для образца - будущий полководец не пожелал ни раскрашивать, ни разрисовывать, как вероятно на его месте поступили бы многие сверстники. Но только не Володя. Его рядовые и командиры предназначались не для парада, а для сражения!
Единственная забота – не перепутать тех солдат, которых он нарезал для себя, с другими, предназначавшимися для брата Мити. Но вся разница состояла лишь в том, что свои были в штиблетах, а Митины – в широких сапогах. А, в общем, солдаты, они и есть солдаты, не всё ли равно, в кого стрелять горохом. Главная забота – наделать их побольше. И не спешить затевать никаких сражений, пока не накопится достаточно войска. Но как раз с терпением и выдержкой в ожидании решающей минуты у Володи было всё в порядке.
Сегодня Володя переживал и восклицал больше обычного – десятилетний Митя явно теснил своего старшего брата. Если срочно не предпринять какую-нибудь военную хитрость, недолго и проиграть. Но ничего не приходило на ум, слишком грамотно и умело наступал Митя. Еще бы. Ведь даже шахматистом в свои десять лет брат был очень сильным. Настольной тактикой и стратегией его не пронять.
……………………………………………
Задумчивый созерцатель Ника конечно не мог знать, какое сражение между солдатиками идёт сейчас в далёком волжском городке. А если бы даже и узнал, то нисколько не позавидовал: само желание опередить, отсечь, наскочить, победить было ему чуждо и непонятно. Он привык, что всё исполняется и так, по навсегда заведенному порядку, без ухищрений и хитрости. В мире и без них всего довольно. А если уж чего хотелось бы побольше, так это добра и красоты. А посему решено – с глаз долой эти коренастые фигурки неуклюжих вояк, на этой полке должно стоять что-то более утонченное и изящное. Жаль, что не хватит духу расставить в ряд вот этих нарядных куколок. Даже одну поставить нельзя – не пристало.
Придётся всё-таки разместить в первом ряду фигурки военных, чего-чего, а их у юного Николая Александровича хватает с избытком. Например, вот этот солидный моложавый полковник с гвардейскими погонами. Поднимем-ка его с самого низа! Здесь на полочке он, надо думать, займёт своё достойное место. Странно, почему он никак не мог попасть на нее раньше.
Еще мгновение поколебавшись, молодой человек приступил к перестановке. Фигуру полковника пока поставил на стол, на его бывшее место отправил двух светловолосых кукол. Они тесно, но уместились. Не хватало пока местечка для третьей. Но ничего, сейчас с другой полочки извлечем пару фигурок, для полковника всё равно потребуется какое-то окружение. Взять разве что вот этого благообразного крестьянина?
Николай Александрович повертел в руках фигурку. Нет, мужичок рядом с гвардейским офицером – не слишком подходящая компания. Пусть до поры, до времени он остается внизу. Когда-нибудь потом… А лучше расчистим место - снимем сразу с полки тех нахальных самозванцев, которые навсегда отсюда изгоняются. Ника быстро переставил на стол три фигурки. Одна из них равнодушно оказалась в сторонке, стала по левую руку от чернявой куколки, а вот две другие… Ника этого не хотел, но так вышло впопыхах.
Двое военных в землистой форме как будто подступили к полковнику с двух сторон, уставившись на него в упор. Неприятное зрелище, подумал Николай Александрович и отвернулся к шкафу. Кого же определить в сотоварищи полковнику. Неужели некого? Ника раз за разом оглядывал полки, и в голову ему никак не приходило ничего настоящего. Неужели бедный полковник обречен на одиночество? Не куколок же ставить ему в сопровождение! Впрочем – это бы смотрелось неплохо, да жаль, никто и никогда такого не поймёт.
…………………………………………………
Открылась дверь в комнату, Митя и Володя повернули головы. Оказалось, что распахнуть ее умудрился трёхлетний Сашуня, который еще совсем недавно семенил и путался в длинной распашонке. Это был сынок одного из гостей отца, и как видно, ему надело томиться в большой комнате среди взрослых. Мальчик с весёлой безмятежной улыбкой глянул на сражающихся, и сразу потянулся к столу, уставленному рядами бумажных солдатиков. Эти игры и ему показались интересными. Размахивая какой-то игрушкой, прихваченной, конечно, где-то по дороге. Сашуня сделал три поспешных, но очень неловких шага.
И тут его осторожно попридержал Митя.
-- Он слишком мал, - мягко сказал Володя. – Проводи его к Оле и Маняше, с ними ему будет в самый раз. А наши игры не для него, разве что потом сумеет подрасти.
Митя не возражал, слова старшего брата редко бывали неразумными, не походящими к месту. Пристроив расшалившегося Сашуню в комнате для девочек, Митя вернулся к солдатикам. Была очередь его выстрела.
Щелк! Горошина попала точно в цель, но Володин солдат устоял. За Митей оставались еще четыре резервных выстрела. Он снова пустил горошину в эту выдвинувшуюся вперед группку солдатиков. И снова без результата. Мальчик не поверил своим глазам. Еще три выстрела во всё тех же странно устойчивых солдат. Непонятно! Что подвело? Горошина, пальцы?
Выстрел перешел к Володе, и Митя увидел, что с горошиной всё в порядке. Его солдаты валились, как от буйного осеннего ветра. Старший брат быстро начал наступление на другом фланге. Но Митя уже потерял своё обычное хладнокровие и, не обращая внимания на наступающих, упорно повторил попытку свалить всё тех же неимоверно стойких солдатиков, которые пока оставались на прежнем месте. И снова напрасно истратил весь запас своих выстрелов. У Володи сразу сложился подавляющий перевес сил.
Игра быстро завершилась. А после победы Володя со смехом раскрыл братишке свою незамысловатую военную хитрость. Те самые – устойчивые – солдатики были приколоты к столу тонкими булавками. Пока Митя приходил в себя от разочарования, Володя, чтобы ему не мешать, начал убирать в коробку раскиданных по всему столу поверженных солдат.
-- Чем так играть, – тихо сказал, наконец, Митя, - лучше вообще не играть.
-- Что ж, можно и не играть, - согласился Володя. – Но если уж взялся играть, надо непременно добиваться победы. Непременно! – твёрдо и убежденно добавил он.
-- Уж тогда, как Сашуня, играть не в солдат, а в куколки, - возразил Митя. Он взял со стула игрушку, которую подобрал и принес в комнату. Её там, за порогом, отвлёкшись, обронил трехлетний мальчик. Это действительно была куколка, темноволосая и довольно растрёпанная. Лицо и наряд куколки нельзя было назвать особенно красивыми, и, тем не менее, она привлекла внимание Мити не то насмешливым, не то снисходительным выражением близко посаженных глазок. Встречать девочек или взрослых женщин, похожих на эту куклу ему еще не приходилось. А что, если такая найдется и действительно встретится…
-- Я хочу тебе сказать, - прервал его мысли Володя, – неважно, во что играть, Если хорошо подумать, может быть, и куколка вовремя окажется полезной.
Митя качнул головой, положил куколку рядом с солдатиками, всё теми же, еще приколотыми булавками, и вышел. Володя поморщился: что-то тревожное и неприятное, казалось, напомнило ему лицо этой чужой потрепанной игрушки. Гимназист быстро переложил куколку на стул, мельком взглянув еще раз в ее неумолимые черные глазки. Он упрямо набычился, но спорить дальше было не с кем. Оставалось одно – продолжать убирать солдатиков в коробку. Впрок для будущего сражения.
………………………………………………………………
Времени оставалось совсем немного, жалкие крохи, а Николай Александрович уже усвоил – нельзя позволять себе нарушать установленный распорядок. Хватит смотреть на эти фигурки! Убрать их пока как придётся, а там видно будет. Он повернулся, быстро протянул руку… и задел крайнего солдата.
Фигурка покачнулась. Она даже как будто начала падать в сторону полковника-гвардейца. Но не упала, а только ткнула полковника. А тот, в отличие от коренастого вояки, оказался совершенно неустойчив. От легчайшего толчка гвардеец рухнул во весь рост к ногам второго вояки.
Второй вояка пошатнулся, но и он не упал. Казалось, его словно поддержал вояка-первый, в сторону которого он качнулся. Второй выпрямился и твёрдо встал на ноги, а первый, наоборот, без видимой причины, продолжал мелко покачиваться. И вдруг он растянулся рядом с полковником. Стук по тоненькой крышке столика от этого падения разнесся заметно слышнее. Столик слегка даже вздрогнул. И Ника с удивлением увидел, что темноволосая куколка, стоявшая до этого спокойно и уверенно, начала медлено-медленно клонится в ту самую сторону, где уже лежали полковник и военный в сером мундире.
Но там же оставался и самый упорно-устойчивый из трёх, устоявший после того, как двое других пали. Ника затаил дыхание. Он чувствовал, что эта куколка непременно упадет, но в своём падении свалит с ног и того землистого воина, который решительно не захотел упасть одним из первых. Молодому человеку вдруг пронзительно захотелось, чтобы эта легкая куколка, вопреки всему, сокрушила упорно стоящего упрямца.
Нет. Одна из ног куколки подогнулась раньше времени. Она не рухнула прямо перед собой, увлекая следом и вояку, а провернулась в воздухе и лишь скользнула по его боку. Темный воин качнулся, но снова устоял. Он теперь уверенно возвышался над всеми, лежащими у его ног.
Юный Николай Александрович вздохнул и только покосился на пятую фигурку. Этот солдат остался в сторонке. «Эх, поддержал хотя бы куколку, не дал бы ей упасть. Она ведь находилась подле тебя!» - мог сказать Ника, но, уже с малых лет приученный к сдержанности, промолчал. И только подивился напоследок, как странно выглядел солдат, которому удалось удержаться и устоять.
Он в результате толчков и раскачек немного повернулся на каблуках своих сапог и смотрел теперь в сторону пятого – отстранившегося – собрата. Вот мол, смотри, что бы ни случилось, бейся и побеждай. «Выходит, всякому своя судьба», - подумал Николай Александрович, отводя взгляд от фигурок на столике.
Пора было идти, его ждали важные дела.