Стой! Стреляем без предупреждения

Анатолий Емельяшин
                Стой! Стреляю без предупреждения!

                (из дневника похода на Южный Урал)

         Сколько раз укорял себя за дурную тягу «заглянуть за поворот»! Это желание увидеть что еще там за горизонтом спряталось, уже не раз ставило меня в критическую ситуацию.
         Так и сейчас. Идём вдоль ЛЭП пока она не переходит на другую сторону речушки и не поворачивает на юг. Нам не надо на юг, нам давно уже нужно повернуть на север к станции, но я хочу посмотреть местность южнее Карабаша,поэтому движемся в выбранном направлении по старой дороге, а затем по неторной тропке, вьющейся по захламлённой тайге.

         По сторонам, а иногда и поперёк тропы, лежат упавшие замшелые деревья. Под ногами шуршит уже уплотнившийся слой осеннего листопада. Тропка идёт в восточном направлении, шахтёрский Карабаш со станцией Пирит остаются севернее.
         Надеюсь выйти на посёлок с юго-востока по указанной на моей схеме просеке. По времени, мы её уже должны пересечь, а её всё нет. Знать бы заранее, что схема врёт и этой просеки мы так и не подрежем. Но, увы!

         Останавливаемся на обеденный привал. Решили, что отобедав пройдём ещё часок, и если просеки так и не будет, пойдём в сторону Карабаша по азимуту. А пока дежурные варят супец и компот отправляемся с Лёшкой Сатонкиным на разведку.
         В темпе проскакиваем пару сотен метров и в чащобе натыкаемся на ограду из колючей проволоки. Заграждение мы принимаем за старое: столбы уже подгнили, висят на проволоке, колючка местами порвана, местами провисла до земли. Пролезаем сквозь колючку, проходим ещё десяток метров и упираемся в другой забор. Он устроен на узкой визирке, прорубленной влево и вправо, просматриваемой насколько охватывает зрение.

         Пока Лёха пытается раздвинуть проволоку я подхожу к висящей поблизости жёлтой табличке. А на ней крупными буквами – «СТОЙ!» и чуть помельче – «Стреляем без предупреждения».
         За оградой хорошо натоптанная тропинка – видимо для караула и наряд ходит по ней регулярно, видны даже отпечатки каблуков кирзачей. Значит, за двумя заборами – важный, охраняемый объект.
         Лёха уже сцепил проволоку  чтобы пролезть, но я его останавливаю: «За оградой военный объект – можно схлопотать пулю».

         Что могут вот просто так выстрелить в человека Алексей не верит. Да он и не служил в армии: из сибирского захолустья поступил в столичный МИТХТ, а закончив его – к нам на завод. Откуда ему знать Устав Караульной Службы?
         Но я-то знаю и Устав и какой контингент служит в охранных войсках МВД.  И в применения ими оружия ни сколько не сомневаюсь. Даже окрика «Стой! Кто идёт?» не дождёшься, влепят пулю молча – «Стреляем без предупреждения»
         Наконец опасность пребывания у колючки доходит и до «нестроевого, необученного» – так обычно представляется Сатонкин, когда разговор касается армейской службы. И мы потихоньку ретируемся.

         Наскоро отобедав, возвращаемся по той же тропе назад. Я всё время с опаской кошусь вправо, где за кустами и деревьями тянется параллельно тропе этот опасный двойной забор.
         Наконец мы снова на ЛЭП. Пересекаем линию, небольшой лесок и выходим на берег пруда или озера, прилепившегося с юга-запада к Кыштыму. За замёрзшим озером хорошо видны терриконы, трубы и отдельные здания этого шахтёрского посёлка. 
         Обходить озеро долго, а до отправления поезда осталось менее двух часов. Следующий – через сутки, в это же время. А всем нам завтра с утра на работу. Если бы не это, выходить на Пирит через пруд я бы поостерёгся – ноябрьский лёд ещё тонок.  Но выбирать не приходится.  Убедившись, что лёд выдерживает вес человека, решаемся идти.
         Толпой идти опасно и мы растягиваемся на прогибающемся льду длинной цепочкой, вооружившись для страховки жердями.
                Ноябрь 1968 г