Дожди – это нежные и веселые песни облаков, очарованных землями. Когда облака поют, здесь, на земле, оживают и с благодарностью тянутся ввысь травы и цветы, и очень скоро пробуждаются в земле и спешат к небу новые побеги. А для облаков самая большая радость – видеть свежую зелень.
Одно белое облако ходило по свету в поисках места, достойного его песни. Оно было совсем еще юное, но уже хорошенькое, кругленькое. На заре Солнце высвечивало по краю Облака золотистую каемку – оно не раз видело ее у своего отражения в озерах и реках и гордилось ею, считая ее своей отличительной чертой. Словом, Облако было уже готово пропеть свою песню.
Однажды Облако нашло одинокую, тоскливую долину, где не было ни ростка. Долина воодушевила Облако: оно ведь никогда прежде не видело местности столь молчаливой и печальной, и в то же время так искренне открытой целому небу!
Воодушевившись, Облако стало проливать над Долиной дождь, барабаня по земле тысячей гармоничных аккордов, воспевая то, как зазеленеет, заколосится, пышно зацветет Долина диковинными цветами. А про себя Облако подумало, что, когда эта Долина, кажущаяся совсем мертвой, оживет от его песни, другие облака, выбравшие уже зеленеющие леса и парки, воздадут ему почет, втайне завидуя и мечтая уподобиться ему.
Дождь шел, шел… И вдруг понял: поить эту Долину – бесполезно. Она не отзывается зелеными ростками, которые так милы облаку, и вряд ли отзовется. А Облако стало совсем маленьким.
– Облако! Ты меня слышишь? – сказал Дождь. – Ты растратишь себя над этой местностью – а проку никакого.
Облако не поверило Дождю и продолжало отдавать Долине влагу, хотя ее у него осталось совсем мало. Облако не видело долин прекраснее этой, и верило, что совершило правильный выбор. Ему казалось: еще чуть-чуть – и первые ростки покажутся на серой скромной поверхности. Даже если это будет сорная трава – какая разница! Главное, что оно, Облако с золотой каемкой, даст жизнь новым растениям.
– Облако! В этих песках нет ни единого семени. – не успокаивался Дождь. – Давай поищем другие места.
Но Облако, уже порядком поистратившее себя на эту долину, не поверило Дождю. Оно не поверило и ощущению легкого недомогания, какое бывает у облаков, когда они оказываются на грани исчезновения. Оно обращалось к Долине, подбирая слова, чтобы рассказать в песне о неповторимом оттенке ее почвы, соблазняя Долину картинами предстоящего цветения… Да, оно уже чувствовало ответное движение под землей. «Это только кажется, что Долина не отвечает – она уже вот-вот вознесется ко мне, благодарная, светлая. Я чувствую: это будет прекраснейшее место на всей земле!» – думало Облако.
Дождь стал звать Ветер, чтобы ветер силой прогнал Облако с бесплодной Долины. Дождю было, в общем-то, все равно, куда проливаться: он-то вознесется, как всегда, превратившись в пар – он всегда возвращается паром в облака, сливаясь там с другими пролитыми дождями. Дожди делятся друг с другом впечатлениями, которые видела каждая из их маленьких капелек. Под землей наш Дождь видел немало чудес: норки зверьков, древние клады, кости умерших животных, странные минералы всех форм и цветов… Другие капли Дождя побывали внутри растений, став их кровью, и вернулись в облака уже позже, подслушав мысли растений. У Дождя была увлекательная жизнь, полная приключений. Но он так привязался к Облаку, что не хотел расставаться с ним так скоро. По правде говоря, ему было немного жаль Облака, напрасно растрачивающего свою песню. Он знал, что облака живут недолго: раз-два прольются дождем – и нет их. Даже грозовые тучи, собирающие в себя десятки, сотни таких небольших дождиков, как он, формирующие из них настоящие ливни, недолговечны.
Дождь даже попытался призвать Ветер, но тот не отзывался. Дождю трудно призвать Ветер – обычно это делают облака, чаще – большие тучи, и Ветер, спеша к тучам, подгоняет и облака, если им по пути с ним.
Наконец, Облако стало таким маленьким, что сквозь него Долину осветило Солнце. Тогда Облако призадумалось: «А ведь Солнце – не как мы, Облака. Оно светит всегда, для всех, но никогда не истончается, не исходит светом до конца. У Солнца – нет дна!»
И Облако увидело свое отражение в луже на бесплодной Долине: золотая каемка на нем потускнела, белое брюшко совсем исхудало, оно больше не было полным влаги – от него осталось совсем маленькое облачко. Еще немного – и оно станет туманом! А туман, как известно, очень быстро рассеивается. Тогда Облако изо всех сил позвало Ветер.
Ветер быстро отозвался. Он налетел и понес Облако к другой Долине, где пышные цветы и травы страдали от засухи. Им Облако и подарило последние капли дождя.
– Дождь, а Дождь! – уже исчезая вопрошало Облако. – Ты знаешь, почему Солнце светит и не исчезает?
– О, я знаю, почему это так! Ведь я же Дождь, я почти такой же древний, как само Солнце! Все дело в том, что оно светит всем одинаково, освещает целое полушарие планеты – а потом идет освещать другое.
– Сколько же радости у него… должно… быть… – молвило Облако, и голос его становился все тише. Но Облако переживало не скорбь, а светлую печаль: глазами последней капли дождя оно наблюдало, как летит мимо распахнутых розовых лепестков к изумрудной зелени, падает на огромный, полированный лист неповторимой, последней из его песни, нотой, словно бы растворяясь в зелени, сверкает на солнце, отражая целый мир, и, наконец, исчезает, засыпая в темной прохладной земле. Такова была смерть Облака. И хорошо, что оно не знало, что его песня пролилась без пользы, что корням Цветов и Трав живой Долины не досталось и капельки от влаги Облака, которой суждено было подняться вверх почти сразу, что и они продолжали страдать от жажды.
А Дождь подумал: «Странное мне попалось Облако! Непослушное: то пустыню прорастить пытается, то хочет уподобиться самому Солнцу. Глупое Облако! Так и не успел я ему сказать, что Солнцу все равно, кому светить – ему вообще все равно, светить или не светить. Ходит себе по небу, ни на кого не смотрит. Целые миры рождаются и гибнут – а оно все равно ходит… Не известно еще, понимает ли оно хоть что-нибудь!
Какой я все-таки умный! Ну, будет о чем рассказать другим дождям, когда испарюсь».